 |
Подношения: кровь. Боль. Тяжкий труд. Любое трудное дело, которое потребует отдать все, что у вас есть, и пойдет на пользу будущим поколениям.
|
|
|
|
Пища в течение дня: тушеное мясо и хлеб.
Призывание Хелы
Слава Хель,
Королеве Хельхейма,
Мудрейшей из духов,
Хранящей Тайны,
Хранящей надежды на завтрашний день,
Стражнице Душ,
Неумолимой богине застывшего мира.
Половина лица твоего —
Лик Красоты.
Половина лица твоего —
Лик Смерти.
Слава кормящей мертвых
За скудным своим столом,
Где каждому — равная доля!
Нет тебе дела
До богатства и сана,
До удачи и славы,
Тебе все равно, все едино —
Что крестьянин, что князь.
Так учи нас тому,
Что пред Смертью мы все равны
И в чертогах твоих
Не найдется места гордыне.
О Госпожа,
Ты отнимаешь всё,
Но слово твое нерушимо.
Так учи нас ценить утрату и смерть
И поток, без следа уносящий былое,
Ибо он же — великий источник
Твоей благодати.
В лабиринте: обряд Хелы
Элизабет Вонгвизит
Некоторые современные служители Хелы считают одним из ее символов лабиринт, хотя в источниках ничего подобного вы не найдете. Прохождение лабиринта — особый обряд поклонения Хеле, Хранительнице Мертвых, символизирующий путешествие (реальное или символическое) в ее владения — Хельхейм, страну мертвых. Можно исполнить этот ритуал в ознаменование важного перехода, совершившегося в вашей жизни, — «смерти и возрождения»; а можно и просто для того, чтобы выказать Хеле свое почтение.
Для начала вам надо отыскать настоящий лабиринт, по которому вы сможете пройти физически, своими ногами. Это может оказаться проблемой: далеко не всякая местность кишит лабиринтами, а многие из них, вдобавок, еще и находятся в христианских храмах, где вы рискуете доставить неудобство некоторым посетителям, — хотя, если вы придете «посетить лабиринт» в обычное время работы храма и не во время службы, скорее всего, никто возражать не станет. Можно, однако, устроить лабиринт прямо у себя дома, если у вас в комнате достаточно места. Возьмите большой кусок брезента и нарисуйте на нем лабиринт — таких размеров, чтобы вы спокойно могли его обойти. Что здесь еще удобно, так это то, что при необходимости вы сможете перенести его в другое место. А если у вас имеется свой участок земли и вы намереваетесь повторять этот обряд регулярно, то можно даже соорудить постоянный лабиринт под открытым небом.
|
|
|
Наконец, если у вас нет возможности ни посетить лабиринт, ни сделать его самостоятельно, найдите какое-нибудь изображение лабиринта — любого, хоть в минойском стиле, хоть по образцу средневекового шартрского. Единственное, что важно, — это то, чтобы в нем был только один вход, он же выход (иначе говоря, нужен такой лабиринт, который не надо проходить насквозь, — такой, из центра которого вы сможете выбраться, просто вернувшись от центра ко входу тем же путем). Сделайте распечатку или фотокопию этого изображения — достаточно большую, чтобы можно было водить по лабиринту пальцем. В этом случае обряд примет форму сидячей медитации.
Отыскав или изготовив подходящий лабиринт, выберите подношение для Хелы, Хранительницы Мертвых. Дар может быть любым, но желательно, чтобы он был как-то связан с целью вашего путешествия. Если вы не можете решить, что лучше выбрать, поднесите ей красное вино или мертвые, засушенные розы. В идеале подношение следует оставить в центре лабиринта, но если это невозможно, заранее выберите место, куда вы отнесете его после обряда. Если у вас есть постоянное святилище или алтарь Хелы, можете потом принести свой дар туда.
|
|
|
Возьмите подношение с собой в лабиринт. Встаньте у входа. Если вы работаете с изображением, сядьте удобно в тихом месте и положите картину лабиринта перед собой. Вознесите молитву Хеле — либо своими словами, либо использовав следующий текст:
О Владычица Мертвых,
Я приближаюсь к Тебе,
Чтобы почтить Тебя.
О Госпожа Хельхейма,
С любовью иду я к Тебе.
О Черно-Красная Хела,
Я следую этим путем,
Чтобы стать ближе к Тебе.
Славься, дочь Локи,
Хозяйка подземной страны!
Войдите в лабиринт и идите по его дорожкам (или водите пальцем по его извивам на картине). Не торопитесь — времени у вас предостаточно. Если хотите, можете снова и снова повторять какую-нибудь подобающую молитву или песнь, но можете и хранить молчание. При этом стоит размышлять о сущности смерти и о чувствах, которые она у вас вызывает, о Хеле и обо всем, чему она могла бы вас научить.
Когда доберетесь до центра лабиринта, остановитесь. Вы пришли в место покоя и тишины, на границу Хельхейма, где мир живых встречается с миром мертвых. Постойте или посидите в тишине, сосредоточьтесь. Повторите свою молитву или приветствуйте Хелу, Хранительницу Мертвых, в каких-нибудь других словах — и ждите ответа. Ответ не всегда бывает словесным: это может быть просто какое-нибудь чувство или физическое ощущение, например, внезапный холодок по коже. Впрочем, Хела может даже заговорить с вами или как-то иначе дать о себе знать. Хела сурова и неумолима, и ее присутствие может вызывать тревожные чувства, но она очень мудра и способна на величайшее сострадание и доброту. Она никогда не лжет, а ее советы всегда полезны, хотя выслушивать их порою не так уж просто.
Когда почувствуете, что настал подходящий момент, поблагодарите Хелу и вручите ей свое подношение — если есть такая возможность. Затем выйдите из лабиринта тем же путем, которым вошли. Если оставить дары в центре не удалось или же вы работаете с картиной, сразу же после выхода отнесите подношение в заранее намеченное место и вручите его со словами благодарности.
Впервые я провела этот обряд в прекрасном лабиринте колорадского Вудланд-парка. Гарм, пес Хелы, встретил меня на полпути и проводил до центра. Путь туда, казалось, занял очень много времени — как будто я на самом деле спускалась в подземный мир. В центре Хела уже ждала меня. Я поговорила с ней (и этот разговор тоже, как мне показалось, тянулся бесконечно долго), вручила ей подношения и повернула обратно. Обратный путь, по субъективным ощущениям, занял лишь несколько минут. Позже моя подруга, оставшаяся поблизости на парковке, сказала, что ждать пришлось совсем недолго — от силы минут десять.
|
|
|
Не исключено, что с вами случится нечто подобное, но даже если и нет, эта практика может оказать глубокое эмоциональное воздействие, к которому придется некоторое время привыкать. Не пугайтесь, но и не относитесь ко всему легкомысленно. В конечном счете важно лишь то, с каким настроем вы проводите обряд. Если вы придете к Хеле с искренним почтением и любовью, она примет ваше поклонение.
(Примечание Рейвена: Древние скандинавы тоже строили лабиринты — критского типа, из восьми или девяти кругов. Правда, мы не знаем, кому из богов посвящались эти сооружения. До наших дней в Скандинавии сохранилось более 600 древних каменных лабиринтов; их изначальное религиозное предназначение было забыто, но в Средние века люди нередко проходили их с просьбой о защите от гибели на море или о спасении родных и близких, попавших в беду. Самый знаменитый скандинавский лабиринт находится на острове Готланд.
Если вы хотите построить лабиринт самостоятельно, имейте в виду: чтобы он получился по-настоящему эффективным в магическом отношении, нужно расположить его на пересечении двух крупных лей-линий. Лей-линии бывают двух видов: положительные, которые выталкивают энергию вверх, и отрицательные, которые тянут ее вниз. Подходящее энергетическое поле для лабиринта образуется на пересечении любых лей-линий, но линии разного типа действуют по-разному. В идеале, следует выбрать точку пересечения положительной и отрицательной линий. Две положительные линии помогают путешествовать «вверх» — например, в Асгард; я же построил свой лабиринт на пересечении двух отрицательных лей-линий, и из центра его после должной активации открывается путь прямиком в Хельхейм. Местонахождение отрицательных линий легче определить с помощью лозы, потому что вдоль них пролегают русла подземных рек. Однажды мне попалась на глаза фотография старого скандинавского лабиринта — так вот, прямо рядом с ним стояла водокачка!)
|
|
|
[1] Наль — вариант имени Лаувейи как прародительницы рёкков. Гьялль (Гьолль) — кровавая река на границе Хельхейма, мост через нее, охраняемый привратницей Мордгуд, ведет в царство Хелы.
[2] «Черное Солнце — свет на земле» (норв.), парафраз строки из норвежской рунической поэмы («Солнце — свет на земле».
[3] Анджело Брандуарди (р. 1950) — итальянский фолк-певец и композитор; тема его песни «Бал в фа-диез миноре» — танец со Смертью.
Фенрис
Мало кого из рёкков демонизируют до такой степени, как Фенриса, или Фенрира, — второго из детей Локи и Ангрбоды; и мало с кем так легко это проделать. Ангрбода — Мать Волков и предводительница Волчьего клана Железного Леса, поэтому неудивительно, что большинство ее детей — великаны-вервольфы. Но старший из ее сыновей от Локи оказался еще более крупным, свирепым и диким, чем все остальные. Он вырос таким огромным, что, как говорили, когда он открывал пасть, то челюсти его распахивались от земли до неба. Асы похитили его и отдали Тюру на воспитание — в надежде, что тот приручит его; но, по-видимому, разлука с матерью сказалась на нем не лучшим образом. Когда Фенрис вырос, у него начались приступы неуправляемой ярости, в которых он пожирал всех и вся на своем пути; к тому же, он стал таким большим и сильным, что удержать его не могла никакая цепь. (Асы пытались сковать его вначале одной магической цепью по имени Лёдинг, затем — другой, по имени Дроми, но Фенрис порвал и ту, и другую.)
Тогда асы наняли двергов, чтобы те выковали цепь из золота, в расплав которого добавили шесть небывалых вещей (корни гор, бороды женщин, шум кошачьих шагов, дыхание рыб, жилы медведя и слюну птиц). Только этой цепью Фенриса, наконец, удалось сковать. Подробно об этом будет рассказано ниже, в эссе Кевина Филана, а здесь достаточно сказать, что теперь Фенрис обитает в пещере под горой на острове Лингви посреди озера Амсвартнир в Нифльхейме. Там он проводит дни и ночи в угрюмом ожидании, а иногда начинает рваться с цепи и пытается избавиться от меча, распирающего его пасть. Он ждет того дня, когда, наконец, сможет вырваться на свободу и обрушить на асов свое отмщение.
Конечно, демонизировать его — легче легкого… но что может быть глупее? Фенрис — божество, а не демон; и, как все боги (и рёкки в том числе), он — олицетворение некой священной истины. Но проникнуть в тайну Фенриса нелегко: она сложна и неоднозначна. И к этой тайне не готовы те люди, которые инстинктивно подразделяют все на свете на добро и зло на том лишь основании, причиняет ли им та или иная вещь неудобство и боль или нет.
|
|
|
Во многих отношениях Фенриса можно назвать квинтэссенцией йотунской природы, доведенной до крайнего предела. Когда мы говорим, что йотуны по своей природе — часть Природы, это значит, среди прочего, что они причастны всей Природе в целости, а не только тем приятным ее проявлениям, к которым многие из нас так хотели бы ее свести. Вся Природа во всех своих частях опасна и отнюдь не расположена предоставлять человеку какие-либо привилегии перед другими своими частями. Море поглощает мореходов, огонь выжигает селения и посевы, снежные бураны заносят путников, а земля когда-нибудь примет ваш труп и наполнит его червями. Солнце, вокруг которого вращается наша планета, рано или поздно выгорит, и сама наша Галактика в конце концов остановит свой бег и распадется, прежде чем переродиться во взрыве и дать начало новой жизни.
Понимать, что во всем это не просто «нет ничего плохого», но есть нечто потрясающее, головокружительное и даже прекрасное, — значит, по-настоящему понимать йотунскую природу. Да, все это устрашает; и во всем этом есть также и добрая, благосклонная сторона, но полностью и навсегда сосредоточиться только на ней невозможно. Приходится принимать все в комплексе и не теша себя наивной верой, что силы природы сделают для вас особое исключение, если вы достаточно им понравитесь. Потому что так не бывает.
Хотя роковая судьба, которую олицетворяет Фенрир, неизбежна, это не значит, что ее непременно следует понимать как поражение. Один из главных уроков рёкков — в том, что сама по себе эта жизнь — ничто, и все сущее может в любой момент сгинуть в пасти Фенрира. Поэтому задача живых — в том, чтобы сначала осознать эту истину, а затем собственными усилиями придать жизни достоинство и смысл, обрести которые без этих усилий она не может.
— Эбби Хеласдоттир
По-настоящему увидеть Фенриса — значит, увидеть великолепное существо, которое, однако, должно оставаться скованным, чтобы мир продолжал жить. Это все равно, что созерцать величие урагана, землетрясения или солнечной вспышки, осознавая, что это — тоже десница божества, и, тем не менее, понимая, что вред от этого огромен. Фенрис таков, каков он есть, всецело и совершенно; и он ни для кого не пойдет на уступки и не станет чем-то другим — даже если ему придется оставаться скованным. Есть ли в вас самих что-нибудь такое, что вы согласились бы держать в заточении, лишь бы не пришлось от этого отказаться? Если нет, то, наверное, понять Фенриса вам будет непросто. Он олицетворяет наше парадоксальное отношение ко Вселенной, с точки зрения которой все мы — ничтожные и легко заменимые пылинки… и единственный способ как-то обойти эту проблему — посмотреть на вещи с более высокой точки зрения, с которой сама эта парадоксальность видится божественной. Локи и Ангрбода любят своих детей всем сердцем, и Фенриса — в том числе. Они тоскуют по нему, они сострадают ему и оплакивают его участь. Но, вместе с тем, они не сделали ничего, чтобы спасти его от заточения (даже Ангрбода, Мать Чудовищ, которая готова на все ради своих детей), потому что они понимали: это необходимо.
У северного края острова воды озера розовели от двух потоков крови, стекавших сверху со скал. Я поднялся вдоль этих потоков и вошел в пещеру; на физическом плане этот путь привел меня на западную границу моей фермы, где лежат огромные валуны. Там, в пещере, залитой тусклым светом, я и увидел его — огромного, скованного цепью. Передо мною стоял волк ростом с коня или даже больше, и морду его пронзал огромный меч, пригвоздивший его к земле. Сверкающая цепь была не толще ожерелья. Щели желтых глаз вспыхнули в темноте, и в мысли мои ворвался его голос.
«Я хотел, чтобы ты увидел меня таким, — сказал он. — Я мог бы прийти к тебе без оков, той своей малой частью, которой позволено ходить на воле, если только она не чинит разрушений. Но я хотел, чтобы ты увидел именно это: я знал, что ты поймешь».
Я упал на колени на большой плоский камень перед ним и заплакал. Да, я понимаю тебя, Фенрис, одно из величайших порождений Железного Леса! Я понимаю, что такое голод и что такое необходимость. Я протянул руку и коснулся его плеча, очень осторожно. Я знал: если бы он не был скован, он сожрал бы меня, несмотря на то, что я готов стать его другом. Если бы он не был на цепи, я не смог бы прикоснуться к нему безнаказанно. Такова его природа — и моя, отчасти, тоже. Помню, Джошуа однажды сказал обо мне что-то очень похожее.
У меня не было с собой никаких подношений, так что я просто встал над ним, чтобы мои слезы упали на него. Ничего другого мне в голову не пришло. Мы поговорили еще немного, а затем я омыл руки в потоках его крови и вышел из пещеры. Снаружи оказалось очень ясно и холодно, туман рассеялся. Озеро Амсвартнир сверкало в солнечных лучах, и на мгновение мне показалось, что мой собственный мир остался невероятно далеко.
— Путевой дневник Рейвена
И вот еще кое-что, что я не только наблюдал на примере других людей, но и испытал на собственной шкуре: тот, кто заглянул Великому Скованному Волку в глаза и увидел его, понял его по-настоящему, не может сдержать слез. Чтобы понять одновременно и то величие, и то страдание, которые воплощает в себе Фенрис, нужно самому погрузиться в это страдание полностью, пусть хотя бы на миг. Парадоксы, заключенные во мне самом, я чту не меньше, чем парадоксальность его существования. Не все на свете легко, просто и однозначно, не все можно разделить на черное и белое, и тот, кто пытается свести парадокс Фенриса только к одной какой-то из его составляющих, упускает из виду главное. Фенрис таков, каков он есть. И ему проще умереть, чем стать каким-то другим. Да, он очень страшен. Но мне было полезно увидеть его, поговорить с ним, внять его мудрости (и — да, это настоящая мудрость) о темных глубинах души. Он знаток по этой части. Тем носителям йотунской крови, у которых возникают проблемы контроля над гневом (и в особенности тем, кто испытывает хищнический голод), работа с Фенрисом может принести огромную пользу, и дело здесь не просто в наглядном уроке самоконтроля. Чтобы по-настоящему договориться с внутренним Зверем такого рода, не следует рассматривать его как абсолютное зло — даже если его приходится держать скованным. Чтобы разобраться с ним разумно и здраво, нужно научиться любить его таким, каков он есть, а для этого необходимо увидеть его великолепие. Оплакивая Фенриса и воздавая ему почести, мы тем самым обретаем опору для уважительного отношения и к этой части собственного «я».
В культуре многих европейских народов волки — весьма значимый и столь же парадоксальный, амбивалентный символ. Крестьяне повсеместно боялись и ненавидели волков как хищников, которые нападали на их стада, а в голодные годы — и на самих этих крестьян или их детей. Для воинов, напротив, волк олицетворял такие достоинства, как сила, свирепость и верность стае; вдобавок, многие воины сами по натуре были хищниками и ценили этого зверя именно за те качества, которых так страшились крестьяне. Крестьян же они в одних случаях воспринимали как свою стаю, в других — как жертв (в зависимости от ситуации), причем на каком-то уровне даже осознанно.
С другой стороны, волк-одиночка был определенно опасен. Не случайно в странах Северной Европы изгоя-преступника называли «волчья голова» (подразумевалась награда за отрубленные головы волков-одиночек, терроризировавших крестьянские поселения). Фенрис — волк-одиночка во всех отношениях: асы похитили его щенком, насильно разлучив с теми, кто мог бы стать его племенем и семьей. И вместо того, чтобы, в конце концов, принять своих похитителей как стаю, он взбесился и натворил немало бед. В этой истории заключено важное предостережение.
Символика волка не сводится к архетипу Фенриса и хорошо разработана не только в скандинавской космологии. Изучая другие мифы о волках, мы сможем лучше понять, насколько важна роль демонизированного Фенриса в нашей собственной мифологии. Эбби Хеласдоттир пишет:
Образ Фенриса, угрожающего космической стабильности, был представлен в северных небесах созвездием «Большая Волчья Пасть» — группой звезд, охватывающей части современных созвездий Лебедя, Пегаса и Андромеды. Эта «Пасть» нацелена на Полярную звезду и соседствует с двумя рукавами Млечного Пути, которые мыслились как два потока — потоки слюны и крови, Вон и Виль, истекающие из пасти Фенрира. Подобный образ космического волка не уникален для космологии рёкков: он встречается по всей Европе и Азии и даже в обеих Америках. В мифах славянского и балтийского регионов волк, которому предстоит в конце концов разрушить мир, прикован к центру неба — Полярной звезде, а сковала его Зоря — тройственная богиня судьбы, известная в странах Восточной Европы под разными именами. Рано или поздно волка спустят с его железной цепи, чтобы он исполнил волю Богини и поглотил мир. Этого волка отождествляли с современным созвездием Малой Медведицы, оконечностью «хвоста» которой служит Полярная звезда.
Об архетипической связи волка с Малой Медведицей и с сохранением космического порядка свидетельствует также учение греческих философов-киников — школы, основанной Антисфеном (учеником Сократа) и его последователем, мудрецом Диогеном Синопским. Киники считали себя сторожевыми псами богини: само их название происходит от греческого kynikos — «подобный собаке». Они почитали Полярную звезду, известную в то время под названием «Киносура» («Собачий хвост»), и верили, что, когда звезда эта сдвинется с места (то есть, когда пес будет спущен с цепи), миру придет конец. На Крите поклонялись звездной богине Киносуре, от имени которой и происходит упомянутое название и которая была также связана с Малой Медведицей. В мифологии киргизов семизвездие Большой Медведицы мыслилось как отряд стражей, охраняющих двух коней (две самые яркие звезды Малой Медведицы), которых преследует космический волк. Когда волк догонит и убьет этих коней, настанет конец света.
Образ космического волка играл важную роль в идеологии монголов: они считали себя потомками лазурно-синего волка по имени Вечная Синева Небес, олицетворявшего небосвод. Это божественное происхождение оправдывало завоевательную политику Чингисхана, который даже народ свой назвал «синими монголами». В мифологии родственных монголам, но более древних тюркоязычных народов тоже фигурирует лазурный небесный волк, а их шаманская традиция схожа с формами шаманизма, бытовавшими в обеих Америках (и с шаманизмом рёкков), где волку, в свою очередь, отводилось немаловажное место. Например, в магии шайенов волк-предок отождествлялся со звездой Альдебаран, а его подруга, белая волчица, — со звездой Сириус.
Как упоминалось в первой главе этой книги, Фенриса можно рассматривать как своего рода «тень», или противоположность и дополнение, Бальдра. Оба они — жертвенные божества, каждый на свой лад. Чтобы цивилизация не погибла, асы захватили и принесли в жертву бога рёкков, «темнейшего из темных», самое необузданное проявление разрушительной части йотунской природы. В свою очередь, боги рёкков, Локи и Хель, подстроили жертвоприношение Бальдра — «светлейшего из светлых», наивысшее воплощение славы асов, — и захватили его в плен, чтобы цивилизация смогла выжить и после Рагнарёка, когда именно Бальдр воцарится над миром. И Фенрис, и Бальдр — заложники будущего: один когда-нибудь положит конец старому миру, другой — возродит мир и положит начало новой жизни. Как обмен Ньорда, Фрейра и Фрейи на злополучного Мимира и Хёнира неразрывно связал асов с ванами, так и этот обмен заложниками связывает их со всем родом йотунов и с богами-рёкками [1].
Видение Фенрира
Эбби Хеласдоттир
|
|
|
