 |
Троя была обречена. 1 страница
|
|
|
|
ГЛАВА 8
Некоторое время Элен пристально смотрела в сторону дома, задумавшись, все ли правильно она сделала. Наполовину она понимала, что причиняет Лукасу сильную боль, не объясняя ему, что между ней и Орионом, но, в конце концов, она не могла этого сделать. Ее причины были эгоистичны, но все еще действенны. Если Лукас будет думать, что она была с Орионом, то, в конечном счете, сможет идти дальше, и она действительно нуждалась в этом.
Заглянув в него, она увидела, что он все еще любит ее, но его любовь немного изменилась. Орион говорил, что для Лукаса не имеет значения, что она провела ночь с другим мужчиной, но все же это изменило что-то в нем — не размер любви, которую он чувствовал, а то, как остро он чувствовал ее. Элен решила, что это имеет смысл. Даже с физической травмой, боли будет столько, сколько сможет выдержать человек, а потом начнется оцепенение.
Элен увидела, как Мэтт вышел из дома и пошел к своей машине. Она вдохнула, собираясь позвать его и спросить, куда он идет, но вовремя вспомнила обо всех спящих людях под крышей, на которой она сидела и остановила себя. В любом случае, Мэтт повернулся и посмотрел в ее направлении.
- Невозможно, - подумала Элен, когда он улыбнулся и помахал ей. Разве мог он услышать, как она вздохнула. Но как еще он мог узнать, куда смотреть на крыше? Элен помахала в ответ, и Мэтт, сев в машину, уехал.
Размышляя об этом, Элен влетела в окно Лукаса и села на его кровать. На мгновение ей захотелось лечь в нее, но была вероятность, что Лукас придет домой и найдет ее там. Это было несправедливо, так поступать с ним. Элен с усилием подняла свое уставшее тело вверх и пошла по коридору к комнате Ариадны.
Она с удивлением обнаружила, что Ариадна не спит.
|
|
|
- Эй, - сказала Ариадна, автоматически пододвигаясь, чтобы освободить место для Элен в своей постели.
- Эй, - ответила Элен, взволнованно нахмурившись. В сердце Ариадны была целая мешанина эмоций, и Элен поняла, что это имеет отношение к Мэтту. Она скинула туфли и легла в постель. - Я видела, как Мэтт уехал. Вы разговаривали?
Ариадна, дабы избежать всякого упоминания о своих чувствах, рассказала Элен, что она с Мэттом обсуждала Сционов застрявших в постоянно повторяющемся цикле. Она объяснила, что Мэтт думает, что Мойрам нужно, чтобы все роли исполнялись, а если этого не происходит, то цикл начитается снова, но уже со следующим поколением.
- Я думаю, что все придут к такому же выводу, - сказала Элен кивнув. - Это все бы объяснило, почему мы так похожи на людей из Трои — мы застряли. Видимо что-то тогда не случилось, раз Мойры до сих пор пытаются это осуществить.
- Но что? - раздраженно спросила Ариадна. - И вот что еще я не понимаю? Почему Мойры не могут просто сделать то, что они хотят, чтобы это произошло? Это все просто не имеет смысла.
- Что Мэтт говорит об этом? - спросила Элен, чувствуя тянущее ощущение в животе.
- Он сказал, что должна быть сила, противостоящая Мойрам в каждом цикле. Что-то, что продолжает разрушать игру Сционов, и не дает им завершить цикл, так как хотят Мойры. Он сказал, что думает, что это - Немезида, противостоит своим сестрам.
- Заблокировать Мойр и дать свободу воли Сционам, - прошептала Элен. - По крайней мере, это - то, что думает Лукас. Каждый цикл кто-то, кто, должен принять важное решение, имеет свободу воли и разрушает план Мойр.
Ариадна потерла свои глаза. - У Лукаса есть какая-нибудь идея, у кого имеется свобода воли в этом цикле? - Элен почувствовала, как вселенная продолжает указывать обвиняющим перстом на нее.
- Мы не уверены, - солгала она.
Элен повернулась и открыла глаза. Она ожидала увидеть Ариадну лежащую рядом с нею. Вместо этого она увидела голую спину мужчины, равномерно дышащего во сне.
|
|
|
Лукас, поняла Элен, сразу узнав его фигуру. Она хотела провести рукой между мышцами его лопаток и вниз по траншее его позвоночника, но что-то было не так. Комната, в которой проснулась Элен, была ей знакома, хотя она никогда не была в ней прежде.
Другая Элен медленно села, внимательно наблюдая за своим мужем, чтобы убедиться, что не разбудила его. Ей нужно было улизнуть до того, как Парис проснется, или она не сможет уйти, как планировала.
Элен смотрела, как завязывает Елена Троянская свой простой хитон через плечо, подпоясывает его старым поясом, берет вуаль и изношенные сандалии. Она заметила, что у Елены Троянской на одном карем глазу был синий шрам в виде молнии, который находился по центру радужки. Элен поняла, что он появился тогда, когда ее забросали камнями. После избиения Аресом Элен Гамильтон имела такой же.
Не надевая сандалии, другая Элен поспешила коротким путем вниз по темному мраморному коридору, и остановилась у двери. Внутри комнаты была маленькая девочка, не больше трех или четырех лет, все еще в постели. Девочка открыла глаза, как будто что-то почувствовала.
- Мама? - прошептала девочка, мгновенно проснувшись. - Мы собираемся навестить тетю Брисеиду сегодня, как ты и обещала?
- Да, Атланта, - тихо сказала Элен, быстро заходя в комнату и закрывая за собой дверь.
- Мы пойдем с первой Леди? - спросила Атланта. Чувствуя настроение своей матери, она понизила свой голос.
- Не сегодня. - Элен надела на Атланту старую юбку и шаль, которые позаимствовала у служанки.
- Но людям нравится, когда ты и Леди проходите через их сады. Они обнимают друг друга и целуют ваши руки.
- Потому что Афродита приносит любовь животным и растениям, и они размножаются, - сказала Элен с печальной улыбкой, и повернулась, чтобы закончить одеваться самой. - Вот почему наши люди держатся так долго, и не голодают внутри города за стенами.
- Голодают только те, снаружи? - нахмурившись, спросила Атланта.
- Верно. Вот почему мы должны пойти к тёте Брисеиде. Мы должны принести ей как можно больше еды.
Елена Троянская подняла свою дочь и прижала ее к бедру. - Измени лицо, как мама учила тебя, - сказала она, касаясь Цестуса, который висел в форме сердца на шее у Атланты. Атланта прищурилась, сконцентрировалась, и ее лицо волшебным образом изменилось. - Не забывай про волосы, - напомнила ей Елена, и кудрявые блондинистые локоны Атланты потемнели до коричневого. Потом Елена изменилась сама, приняв некрасивое лицо и толстую фигуру, и вдвоем они вышли из комнаты.
|
|
|
Они быстро прошли через дворец и спустились вниз к кухне. Старая женщина, которая была кормилицей Брисеиды, когда та была еще ребенком, протянула Елене подготовленный пакет, который она привязала себе на спину. Быстро осмотревшись, и убедившись, что никто, кроме преданной старушки не видит их, она выскользнула через заднюю дверь и через огороды. Елена быстро побежала к стене, ее дочь крепко держалась за нее. Набрав скорость, они пробежали от стены вниз так быстро, чтобы охранники не смогли увидеть их в предрассветном свете.
Атланта не боялась, хотя и понимала, что снаружи за стеной, она и ее мать были в смертельной опасности. Елена с гордостью улыбнулась своей храброй дочери, и проскользнула в спящий осадный лагерь. Они остановились у одного большого шатра, и Елена тихо свистнула у входа.
Мгновение спустя, появилась женщина, которая выглядела как Ариадна и заключила замаскированных мать и дочь в теплые объятия.
- Брисеида, - мягко сказала женщине Елена. Свояченицы тепло расцеловались в обе щеки.
- У нас не так много времени для встречи, - сказала Брисеида и провела Елену и Атланту в шатер. - Ахиллес скоро вернется.
- Есть простое решение, которое позволит нам проводить много времени вместе, сколько пожелаем, - убедительно сказала Елена, позволив, появится своему истинному лицу.
- Не начинай, - предупредила Брисеида. - Я не оставлю его.
- Я знаю. - Елена опустила Атланту вниз и дала ей маленькую деревянную фигурку, чтобы играла, а потом отдала Брисеиде сверток с едой. - Ты думала о том, что произойдет, когда Ахиллес снова присоединится к войне?
- Он никогда не присоединиться к ним. Он ненавидит Агамемнона и отказывается выполнять его приказы.
|
|
|
- Тогда бы он не пересекал море со своей армией, Брисеида.
- Я в курсе. - Глаза Брисеиды сверкали гневом. - Но теперь он думает по-другому. Он сказал мне, что не имеет ничего против моего брата.
- Не имеет значения в ссоре он с Гектором или нет. Это война. Не позволяй своей любви к Ахиллесу ослепить тебя.
- Я не ослеплена. - Брисеида отвернулась. - И я знаю, с какой я стороны стены.
- Это ведь сторона войны? А что на счет нее? - спокойно спросила Елена, указывая на Атланту. Она увидела, как глаза Брисеиды взволнованно расширились, и поняла, что риск привлечения Атланты стоил того. Елена воспользовалась моментом, пока у нее был шанс. - Ахиллес приплыл сюда, чтобы убить Тирана. Это был один из аргументов Агамемнона, который убедил его идти на войну.
- Атланте не нужно опасаться его, клянусь, - защищаясь, сказала Брисеида, взглянув вниз на Атланту. - Он никогда не убьет ребенка. Ты совсем не знаешь его.
Две свояченицы уставились друг на друга. Единственным звуком в шатре был шепот Атланты, играющей с куклой.
- Нравится ли вам прекрасный сад, который я создала? Солнце никогда не жжет, пчелы не жалят, и камни держаться подальше от сандалий, - проворковала Атланта, полностью погрузившись в свою воображаемую игру.
Елена комично закатила глаза и прошептала Брисеиде. - Она тратит весь день, воображая прекрасный мир, где никто не страдает. Вселяет ужас, не так ли?
Брисеида снова отвернулась, опустила голову и нахмурилась. - Это ведь помогает, что она родилась девочкой. Никто не подозревает, что она Тиран. Надеюсь, так и будет.
- Тогда почему Ахиллес остался здесь, хотя его люди голодают? - в отчаянье спросила Елена. У Брисеиды не было ответа. - Сестра, я верю тебе, когда ты говоришь, что он никогда не убьет ребенка. Ахиллес является человеком глубоких принципов—принципов, которые привели его в Трою. Возникали ли у тебя мысли, о том, что для него настолько важно избавить мир от Тирана, что он готов подождать, когда она вырастит, чтобы убить ее?
- Вы должны уйти, - внезапно сказала Брисеида, махая руками, как будто помещение заполнилось мухами. - Он в любой момент может вернуться.
Елена вздохнула и опустила голову, признавая поражение, а затем нагнулась, чтобы поднять свою дочь. - Я вернусь с большим количеством еды, в течение нескольких дней.
Обе женщины обнялись, сначала осторожно, как будто они все еще были в ссоре, а затем с истинной нежностью, затем Елена с Атлантой вновь замаскировались и покинули лагерь врага.
Элен проснулась с густым локоном волос Ариадны во рту. Она выплюнула его и мысленно извинилась за слюни на нем, которые остались, пока она ворочалась. Она перевернулась и что-то пискнуло. Это, оказалась Энди, которая придавила ее и делала протестующие звуки во сне. Пожелав Ноэль дать им еще один матрас, чтобы удобнее было спать, Элен сползла на край кровати и встала тихо, как только могла, пытаясь никого не разбудить.
|
|
|
Элен обняла себя, когда покинула комнату, пытаясь избавиться от воспоминаний. На этот раз воспоминания казались ближе, чем до этого другие, на сей раз, она была больше, чем просто зритель. Фактически, с середины сна она начала чувствовать, что как будто там, в шатре была Элен из Нантакета, а не Елена Троянская. Она все еще ощущала тепло и вес, извивающейся маленькой девочки на своих руках, и, наверное, поэтому, она столкнулась с Лукасом в коридоре. Она жаждала обнять одного из них, или маленькую девочку или отца маленькой девочки, так отчаянно, что почти стонала.
- Я думал, ты ушла домой, - сказал Лукас после паузы.
- Не в эти дни, - сказала Элен, глядя на него с жадностью. - Я подумала, зачем, когда все здесь?
- И особенно сейчас, когда здесь должна состояться, - сказал он, вдруг нахмурившись.
Елена кивнула. - Встреча Домов. Ты позвонил…
- Ориону? Да, - сказал Лукас, заканчивая ее предложение. - Он ждет нас в библиотеке.
- Сколько сейчас времени? - спросила Элен и всмотрелась в пробивающийся свет из соседнего окна.
- Третий час, - усмехнулся он шокированному выражению лица Элен. - Встретимся внизу? - сказал он, пройдя мимо нее и направившись к лестнице. - Мы должны составить план.
- Мне нужна минутка, - сказала Элен, указывая на свою помятую одежду и крысиный хвостик.
- Не торопись, - сказал Лукас. Проходя мимо, он нагнулся к ней, и провел рукой по всей длине ее руки. Его большая рука коснулась каждого изгиба ее тонкой руки, дотрагиваясь до нее, его ладонь оставляла за собой след мурашек. Его кожа была такой горячей, что она вздрогнула, когда его тепло слишком быстро ушло, вместе с ним.
В первую очередь Элен заглянула к своему отцу. Джерри все еще глубоко спал, но даже стоя над ним, она слышала, как его сердце билось сильно и стабильно. Казалось, он был в другом мире, в мире из которого ему не хотелось уходить. Элен не знала, работало это или нет, но она надеялась что, если Джерри просто спит, то Морфей присматривает за ним.
Элен побежала в ванную, чтобы успеть до Ариадны и Энди, пока они еще не встали с кровати. Она метнулась прежде, чем они начали скрестись, и закрыла за собой дверь с довольной улыбкой.
Элен открыла кран и начала стаскивать с себя одежду, недавние прикосновения Лукаса все еще ярко горели на ее руке. Она быстро приняла душ. Пока она вытиралась, другая случайная встреча в другом темном коридоре, много веков назад, внезапно заклубилась в голове Элен, как пар, поднимающийся от белой плитки.
Ланселота не было в Камелоте в течение многих месяцев.
Варвары — огромные, светлые захватчики с земель льда — постоянно беспокоили и держали в напряжении рыцарей Круглого Стола. Отец Гвиневры воевал с варварами всю свою жизнь, так же как и его отец воевал до него. Теперь, после того как брак между Гвиневрой и Артуром был заключен, дракон и волк поклонники мира льда и снега стали проблемой Артура и, следовательно, проблемой каждого рыцаря британца присягнувшего ему. Если они считали остров Гвиневры своим домом, то чтобы выжить, нужно было остановить вторжение варваров, или каждый британец по происхождению будет убит до конца этого года.
Артур не был подготовлен к войне с берсерками. Его люди были современными солдатами, обученными к Римскому ведению войны. Они не привыкли к наркотическим трансам, которые Варвары наводили своими яростными Ордами кричащих мужчин, женщин и детей. Ужасы, которые они увидели во время этих варварских рейдов, негативно сказывались на всех мужчинах Артура. Рыцари были в меньшинстве, и назревала тотальная война.
Артур был все еще в походе на север, пытаясь найти решение. Ланселот возвратился в Камелот два дня назад, но Гвиневра еще не видела его. Он избегал оставаться с ней наедине, и она подозревала, что не просто так это было, не потому что Артур был ее мужем, это они оба знали слишком хорошо. Было что-то глубже, что препятствовало ему. Что-то ужасное произошло с ним. Гвиневра видела это в глазах Ланселота — они горели как две недавно погасшие свечи. Цвет все еще был насыщен, но теплота от свечи закончилась.
Гвиневра понимала, что должна поговорить с Ланселотом, вернуть его на путь истинный, или он отдалиться и от своих обязанностей и от своей семьи. Ей нужно удержать его, даже если это разобьет ее сердце, быть около него, видеть раненый взгляд на его лице, когда он представляет Артура в ее постели.
- Ланселот - позвала Гвиневра, касаясь его локтя в темном коридоре. Она говорила осторожно, чтобы он повернулся и посмотрел на нее. - Пожалуйста. Поговори со мной.
- Гвен, - выдохнул он нежно, притянув ее к себе. В его глазах была растерянность, как у маленького мальчика. Он потянул ее за руку, и она последовала за ним без слов протеста.
Ланселот повел ее в сторону от главного прохода и вниз в нишу башни, с которой открывался вид на темные болота, окружающие Камелот. Лунный свет пробивался сквозь крестообразной формы бойницу, давая достаточно света, чтобы она смогла увидеть тяжелый взгляд желания, отягощающий веки. Дюжина невысказанных слов замерла на губах Гвиневры, когда она посмотрела в его глаза. На один напряженный момент бедра Ланселота сместился ближе к ней, а потом он отошел в сторону, отпуская ее полностью.
- Тебе не следует приходить ко мне сегодня вечером.
- Но ты не сказал мне и слово с моей Родины Летней Стране, - ответила она, улыбаясь в его сверкающие глаза, пока сокращала расстояние между ними. - Ты сказал мне, что хотел бы посидеть с моим отцом и принести что-то в знак его памяти обо мне.
Ланселот побледнел, его глаза расширились от жалости, и Гвиневра поняла. - Этого не может быть, - сказала она, неожиданно взвизгнув.
Ее отец был мертв. Этот вздорный, хитрый, и удивительно веселый великан не мог быть мертвым. Он был слишком упрям, чтобы умереть. Но Гвиневра видела правду, написанную на лице Ланселота. Лидер ее клана, ее отец - был мертв.
Горе охватило ее. Она на мгновение потеряла контроль, и в комнате затрещал бело-синий свет ее ведьминого огня.
- Я вышла замуж за Артура, чтобы мой отец и наш клан был в безопасности от варваров, - не веря рыдала она. - Все это, - сказала она, указывая с отвращением на жемчужины богатого платья, которое она теперь носила вместо скромной домотканой одежды, - было, чтобы защитить моего отца и мой клан.
- Я знаю, - сказал Ланселот, шагнув вперед, чтобы взять руки Гвиневры. Он невольно отпрыгнул назад, когда ее ведьмин огонь прошел через него, но он был обучен терпеть боль, и не отпустил ее. - Гвен, - умолял он, задыхаясь. - Это не вина Артура. Мы боролись и проиграли. Я проиграл. Артура даже не было там.
В нише потемнело, когда Гвиневра восстановила контроль над собой, и бело-голубой огонь был потушен.
- Но я вышла замуж за Артура вместо тебя, чтобы спасти мой клан, - сказала она. Ее голос задрожал и понизился до шепота. - Я отвергла тебя, чтобы защитить мой клан.
- А теперь твоего клана больше нет. - Глаза Ланселота потемнели. - Но не из-за Артура. Из-за меня.
Ланселот сел на пол башни и провел рукой по волосам. Он рассказал всю историю быстро и тихо, стараясь, чтобы его голос не дрожал.
Как всегда, во время ежегодных приливов и отливов Летняя Страна была затоплена. Дороги были непроходимы, и в болотистой местности битва была немыслима. Женщины и дети остались в безопасности на своей затопленной родине, когда большинство мужчин уехало, как всегда они делали в это время года, чтобы присоединиться к походу Артура против варваров на севере.
Ланселот остался, чтобы изучить, как женщины выращивали все виды зерновых культур в воде, а не в почве, и Артур согласился, так как это знание могло быть очень полезным в Камелоте.
Ланселот был на водных полях с женщинами, когда увидел, как корабли с гребнем дракона заплыли прямо в поймы.
- Я остался с женщинами в полях вместо того, чтобы идти к твоему отцу, - прохрипел Ланселот. - Когда я не смог больше драться, я украл корабль и отправил, так много женщин и детей, сколько смог собрать подальше от бойни. А твой отец был. . . Он был убит.
Гвиневра поняла, что он собирался сказать подвергнут пыткам. Не имело значения, как Ланселот попытался смягчить удар для нее. Рана была нанесена. Она позволила себе вступить в брак с человеком, которого не любила, потому что полагала, что, делая так, спасает свой клан. Но это не помогло. Ее отец был мертв, а ее люди были рассеяны. Она вышла замуж за человека, которого никогда не полюбит.
- Спасибо тебе за спасение половины моего клана, - прошептала она. - Я обязана тебе жизнью за это. Снова.
Ланселот посмотрел на нее с таким открытым отчаянием, что она потянулась, и обхватила его лицо руками. - Это моя вина, - сказал он, лицо его горело.
- Нет. Я не виню тебя за потерянные жизни. Я благословляю тебя за жизни, которые ты спас, - сказала она нежно, выделяя каждое слово, и надеясь, что этого ему будет достаточно, чтобы простить себя.
- Гвен, - выдохнул он, и крепко обнял ее, придавив своим телом, отчаянно желая ее.
Он прижался губами к ее губам, поразив ее. Всегда были только нежные слова шепотом, и страстно желающие взгляды, но он никогда не осмеливался прикасаться к ней. Это был их первый поцелуй—в первый раз, когда они пересекли эту линию. Гвиневра понимала, что Ланселот будет намного сильнее страдать за измену Артуру, своему двоюродному брату, королю, и близкому другу, намного сильнее, чем она, потому что Ланселот любил Артура, а она нет. Гвиневра прижалась к его плечам на мгновение, пытаясь избавить его от чувства вины, прежде чем отчаянье захлестнет Ланселота.
Он запустил свои руки в ее волосы, избавляя ее от шпилек и распуская ее локоны, пропуская их между своими мозолистыми пальцами. Целуя, он слегка подтолкнул ее вниз. Гвиневра упала на мраморный мозаичный пол и потянула Ланселота вниз, сверху на нее. Он скользнул коленом между ее бедер, подталкивая ее многослойные юбки до тех пор, пока его рука не добралась до обнаженной кожи под ними. Он разорвал нижнее белье, и она вскрикнула, когда шелковые подвязки обожгли ее кожу. Ланселот замер и опустил свой взгляд.
- Я сделал тебе больно? - Спросил он, его голос сорвался, а глаза стали уязвимыми.
- Единственное, что может причинить мне боль, это если ты оставишь меня, - ответила она, обхватывая его. - Никогда не покидай меня снова.
Сердце Элен все еще колотилось, пока она быстро сушила волосы, и, не досушив побежала в библиотеку, чтобы уйти от заимствованных воспоминаний прежде, чем она увидит еще более откровенные картинки. Она остановилась у двери и стала обмахивать руками горящие щеки, напоминая себе, что в ее памяти Гвиневра предает своего мужа, поэтому ей не должно это так нравиться. Да и в этой жизни, она и Лукас были двоюродными братом и сестрой, поэтому она с самого начала вообще не должна была вытаскивать эти старые воспоминания.
Она услышала глубокий голос Лукаса через дверь библиотеки, и после таких ярких воспоминаний, даже этого было достаточно, чтобы у нее закружилась голова. Она вспомнила, как Ланселот, унес ее в свою комнату, развязал шнурки на ее платье, и... прочее. Она покраснела.
Перестань волноваться из-за разбушевавшихся гормонов и зайди туда, пожурила она себя, беря себя в руки. Некто не узнает, о чем ты думаешь.
Она толкнула дверь и увидела Ориона, немедленно глянувшего вниз, на ее грудь, потом на нее, и поднявшего бровь, понимающая улыбка расползалась у него на лице. Ну, разве что Орион, подумала она, желая, упасть замертво на месте.
Мужчины поднялись, приветствуя Элен, кроме Кассандры, она осталась сидеть на гигантском кожаном кресле, которое затмевало ее хрупкое тело. Элен почтительно поклонилась Оракулу и заметила, что у Кассандры на коленях лежал ее iPad.
- Что случилось? - Спросила Элен, не обращая внимания на толчок тепла, который она почувствовала, когда села на единственно свободное место — рядом с Лукасом, конечно.
- Еще одно нападение, - серьезно ответила Кассандра, вручая Элен iPad.
- Цунами в Турции, - сказал Орион. Элен стала просматривать фотографии затопленной земли.
- Но почему здесь? - Сказала она, глядя на сильно пострадавшую область Турции. - Это же не крупный город.
- Не сейчас, - сказал Лукас. - Но тридцать три тысячи лет назад, там была Троя.
- Это плохо, - прошептала Элен, закрывая iPad.
- Боги становятся все наглее. - Кассандра откинулась на спинку гигантского кресла, сведя брови от беспокойства. - Сционы не могут больше тратить время впустую. Мы должны объединиться.
- А для этого, мы должны выяснить, что собираемся делать на встрече Домов, - сказал Гектор, беря на себя инициативу. - Вы трое Наследники, таким образом, Вы будете поддерживать своих Глав Дома. За исключением Ориона, конечно, который является Главой Дома Рима. Я полагаю, что и второй твой Дом поддержит тебя.
- Нет, Фаон не поддержит, - скривившись, сказал Орион. Он увидел вопрос на лицах Лукаса, и Гектора и понял, что должен объясниться. - Фаон и его старший брат, Corvus (Ворон), оспаривали мою преемственность, когда я был маленьким.
- Подожди. Corvus? - Спросил Лукас, наклонившись вперед. - Мой отец убил Corvus еще до моего рождения.
- Нет. Кастор думал, что убил Corvus. Но тот выжил, - сказал Орион. Его голос упал. - Поверьте мне, я знаю точно.
- Орион. Ты не должен объяснять, - сказала Элен, пытаясь избавить его от этих воспоминаний.
- Все в порядке, Элен. Я все равно когда-нибудь рассказал бы им о моих шрамах, - сказал он, печально улыбнувшись. - Двоюродный брат моей мамы - Corvus официально вызвал меня на бой, когда мне было одиннадцать лет. Я победил.
- В Колизее? - Спросил Гектор. Орион кивнул. - Ничего себе. А, правда, что если члены Дома Рима убивают друг друга в Колизее, они не становятся Отверженными?
- Это правда. Римляне пролили так много крови на песок Колизея, что Фурии потеряли счет долгов крови. Это - проклятое место, - сказал Орион подавленным голосом. Глаза Гектора мерцали от зависти, он отдал бы что угодно, лишь бы побороться в Колизее, но глянув на лицо Ориона, решил не озвучивать свое желание. - Когда я убил Corvus, Фаон потерял своего единственного союзника — человека, который воспитал его как сына. Фаон всадит мне нож в спину, как только увидит меня. Я никогда не дождусь от него поддержки.
- Хорошо. Над этим нужно подумать, - спокойно сказал Лукас, и повисла тяжелая тишина.
Элен видела волнение сердца Гектора за своего друга. Из них всех, Гектор был связан с Орионом больше всего. Для Элен было странно осознавать, что оба они были убийцами. Элен уловила яркую вспышку от Кассандры. Серебристый шар, который висел у нее на груди, отражался как лунный свет, от темной воды.
- И Вы не должны не куда ходить с Фаоном, - внезапно сказал Орион, встретившись глазами с Элен и указав на Кассандру. Его голос был нетипично груб. - Если он пытается уединиться с кем-нибудь из вас, Вы придете прямо ко мне. Понятно?
Кассандра осторожно кивнула, озадаченная его сердитым взглядом.
- Почему? - спросил Лукас.
Губы Ориона, скривились, как будто, он проглотил что-то мерзкое на вкус. Он покачал головой, пытаясь избавиться от вопроса Лукаса.
- Почему? - повторил Лукас, нисколько не смутившись.
- Он монстр. - Орион отвернулся, и продолжил шепотом. - Он предпочитает маленьких девочек.
Кассандра отвернулась и нахмурилась, свет внутри ее груди потемнел. - Я не маленькая девочка, - тихо сказала она, но никто не ответил.
- Ты уверен? - серьезно спросил Гектор Ориона.
Орион кивнул. - Младшая сестра моего отца. - Он не уточнил. - Поверьте мне, Кассандра его тип. Отвратительная часть моей семьи, не так ли?
- Они не твоя семья, - резко сказал Лукас. Он указал подбородок на Элен и Гектора и Кассандру, все они спокойно смотрели на Ориона. - Мы твоя семья. Ты наш.
- Мы братья по крови, - напоминая ему, сказала Элен.
- Чтобы ты почувствовал себя лучше, я буду наблюдать за ним, чтобы он не всадил тебе нож в спину, - сказал Гектор, опустив голову. - Танталус будет там. Кто знает, что он сделает, когда увидит меня? - Он посмотрел на Лукаса, и вдвоем они грустно улыбнулись друг другу. Отвратительная часть моей семьи, не так ли?
- Я думаю, что мы в пятером должны стоять вместе, несмотря ни на что, - сказала Элен, прежде чем Гектор расстроится еще больше. Она прикусила губу, найдя препятствие. - Кроме Кассандры, она должна быть нейтральной, верно? Она Оракул и она старше нас всех, так что она единственная будет сидеть.
- Верно, - кивнув, сказал Гектор. - Когда Дома встречаются, она считается выше всех кровей и сидит одна. - Элен посмотрела на Кассандру, настолько крошечную, в этом большом кресле. Она всегда одна.
- А вы, ребята, с этим согласны? - робко спросила Элен.
- Ну, прежде такого никогда не было, - медленно сказал Гектор. Спустя мгновение он оглянулся, улыбнулся, и озвучил свое решение. - Если мы встанем все вместе - это будет так, как будто у нас свой Дом—Дом Сционов Наследников или что-то типа того. Я готов это сделать, но думаю, что наши родители будут очень злы.
- Ну и что? - сказал Лукас, его глаза опасно заблестели. - Мы не будем делать так, как скажут они. Я говорю, мы стоим вместе.
- Я согласен, - кивнув, сказал Орион. - Но только, если нашим лидером будет Элен.
Элен рассмеялась. - Вы это серьезно? - Она огляделась и увидела, что все кивают в знак согласия. - Подождите. Притормозите. Я не могу быть лидером.
- Можешь, - сказал Гектор, кивая головой. - На самом деле, у тебя есть все, чтобы стать лидером.
- Ты сошел с ума, что такого ты съел на завтрак? - спросила Элен, еле сдерживаясь. Она даже в беге не хотела быть первой — и сейчас она точно была уверена, что не хочет быть лидером Сционов Наследников. - Я худший выбор. Гектор...
- Гектор не может быть лидером, Элен. Он не Наследник, - сказала Кассандра, тихим голосом. - А у Ориона слишком много врагов, которые уже сейчас пытаются свергнуть его. И еще хуже — слишком многие думают, что он - Тиран. Ему бросят вызов в тот же момент, как он выйдет вперед как лидер Наследников.
|
|
|
