От национальных движений к полностью сформировавшейся нации: процесс строительства наций в Европе 6 глава

То, что начинает школа, продолжает наша армия. Конскрипционная сис­тема должна была логически закончиться всеобщей воинской повинностью. Современная армия вышла из тех битв, в которых французская революция разбила абсолютистские силы старой Европы, это — народная армия, если «чце не по своей цели и организации, то по своему составу; исполнение воин­ской повинности вырывает крестьянского сына из узкого круга деревенской жизни, связывает его с товарищами из города или других частей страны, подвергает его влиянию население того места, в котором живет гарнизон. Таким образом, наша военная система против воли революционизирует го- новы! Недаром в «Ткачах» Герхарта Гауптмана в роли человека, раздуваю­щего тлеющие искры в пламя, выступает только что возвратившийся на ро­дину солдат!

А то национально-культурное воздействие, которому ребенок подвергает­ся в школе, юноша — благодаря всеобщей воинской повинности, заверша­ется над взрослым человеком посредством демократии. Свобода союзов, сво- Оода собраний, свобода печати, — все это составляет тот передаточный ме­ханизм, посредством которого великие вопросы времени проводятся в каждую деревню, в каждую мастерскую, посредством которого великие ми­ровые события становятся в каждом отдельном человеке рычагом его куль­турного развития; всеобщее избирательное право, вкладывающее в руки каж­дого гражданина избирательный бюллетень; заставляет партии бороться за последнего человека; в лозунге политических партий воплощаются и борют­ся за каждого крестьянина, за каждого рабочего все великие завоевания всей нашей истории, всей культуры; каждая речь, каждый номер газеты переда­ет кусок нашей духовной культуры последнему избирателю. И все они, эти избиратели, столь различные по происхождению, состоянию, профессии, политическому образу мыслей — все они охватываются одной культурной общностью, ибо все они — объект борьбы всех партий — подвергаются одно­родному культурному влиянию, ибо в индивидуальности каждого из них в отдельности проявляется однородное культурное влияние, создавшее его характер.

Но самым важным из всех исторических факторов, создавших, таким об­разом, современную нацию капиталистической эпохи, является рабочее дви­жение. Уже только его непосредственное влияние необычайно велико. Ведь именно оно добилось по крайней мере для рабочих, такого сокращения ра­бочего дня, что и к ним может проникать теперь часть нашей национальной культуры; ведь именно оно настолько подняло заработную плату рабочих, что они в состоянии, не вырождаясь окончательно физически и духовно, при­нимать хоть некоторое участие в культурной общности нации. Но рабочее движение сделало еще больше этого! Оно вызвало господствующие классы на борьбу, пробудивши в них страх перед лицом надвигающегося социализ­ма. Теперь и буржуа, и даже юнкер, вынуждены искать пути и способы вли­яния на массы. И вот они стараются организовать рабочих, но организовать их для своих целей; или же они объединяют ремесленников и крестьян для борьбы с рабочим классом. Так неистовствует социальная борьба на почве великого вопроса о собственности, неистовствует вокруг каждого отдельно­го человека. На каждую отдельную единицу влияют аргументы всех партий посредством печати, союзов, газет, и, таким образом, благодаря борьбе партий, к каждому в отдельности проникает теперь струя — как бы она тон­ка ни была — нашего общего культурного потока, становится действующей силой в его характере и всех нас объединяет в спаянную однородным куль­турным влиянием единую культурную общность.

Германцы эпохи Цезаря составляли культурную общность, но эта старая культурная общность распалась с наступлением оседлости, при переходе к земледельческому образу жизни. Место единой национальной общности за­няли множество различных общностей, из которых каждая связана была в одно целое условиями данной местности, резко отличавшимися от условий другой местности. В нацию объединялись более высокой культурой одни только господствующие и имущие классы. Лишь современный капитализм вновь создал действительно национальную, возвышающуюся над тесными деревенскими границами, культуру всего народа. Он выполнил это, вырвав­ши население из тесного круга местной жизни, перетасовавши его в процесс образования современных классов и профессий вдоль и поперек, и террито­риально, и профессионально. Он это дело сделал при посредством демокра­тии, которая сама есть его создание, — посредством народной школы, все­общей воинской повинности и равного избирательного права.

Может ли капитализм восхвалять свое дело? Разве он, столь опороченный, не совершил колоссальной работы, вновь создавши нацию, как культурную общность всего народа, а не одних только имущих классов? Конечно! Воз­никновение современной культурной общности стало возможно благодаря росту производительных сил. Именно то обстоятельство, что для нас рабо­тает паровая машина, что она приводит для нас в движение прядильную ма­шину и ткацкий станок, что для нас функционируют исполинские домен­ные печи, выделывается бессемерова сгаль, что развитие пароходства и же­лезных дорог впервые для нас открыло плодородные нивы далеких частей света — все это именно и открыло всему народу доступ к культурным бла­гам и этим сделало нацию культурной общностью. Развитию производитель­ных сил, машин, мы обязаны той перегруппировкой населения, результа­том которой является более высокий уровень нашего благосостояния. Это развитие производительных сил произошло, конечно, благодаря капитализ­му. Но именно то, что оно произошло благодаря капитализму, ставит про­цесс образования культурной общности в определенные границы. Рост про­изводительных сил и происходящий в силу этого подъем уровня нашего бла­госостояния были условиями образования современной нации. Но тот факт, что эти производительные силы до сих пор развиваются только благодаря капитализму, только в интересах капитала, суживает, умаляет участие масс в культуре нации, заключает развитие национальной культурной общности в определенные границы.

Развитие производительных сил означает колоссальное увеличение про­изводительности народного труда. Но растущее богатство лишь в ничтож­ной части становится достоянием масс, которые его создают. Право частной собственности на средства производства стало орудием присвоения огромной части постоянно увеличивающегося богатства. Только в течение одной час­ти рабочего дня рабочий создает блага, идущие на удовлетворение его потреб­ностей; в остальные же рабочие часы он производит то богатство, которое становится достоянием собственников средств и орудий труда. Материаль­ная культура всегда составляет базу для духовной культуры. Таков основ ной закон нашей эпохи, что работа одних создает культурные блага для

1-2035 других. Прибавочная стоимость, эксплуатация, выражающаяся в длинном рабочем дне, низкой заработной платы, плохом питании и плохих квартир­ных условиях рабочего, ставит непреодолимые границы воспитанию широ­ких масс к участию в духовной культуре нации. Эксплуатация тормозит, поэтому, процесс образования нации, как культурной общности, она явля ется преградой для включения рабочего в национальную культурную общ ность. А то, что относится к рабочему, верно также и по отношению к крес тьянину, эксплуатируемому торговым и ипотечным капиталом; верно так­же по отношению к ремесленнику, стонущему под игом капиталистической торговли. Они трудятся с раннего детства до поздней старости; вечером, после тяжелой работы, они тщетно ищут покоя в своей переполненной людьми квартире; повседневная забота о поддержании жизни не дает им ни минуты отдыха и свободы. Что знают эти люди из того, что в нас, более счастливых, живет, в качестве воспитывающего фактора, что связывает нас в нацию? Что знают наши рабочие о Канте? Наши крестьяне о Гете? Наши ремесленники о Марксе?

Но капитализм является не только непосредственным тормозом нацио­нально-культурного развития; благодаря необходимости защищать свое право на эксплуатацию, он еще и тормозит развитие всего народа в нацио­нально-культурную общность. Конечно, капитализм развил дело народного образования, поскольку оно было ему необходимо. Но он отнюдь не стремится к тому, чтобы создать действительно национальное воспитание, которое вов­лекло бы широкие массы в сферу воздействия всей нашей духовной культу­ры. И не только по той причине, что он, дабы не лишить себя возможности эксплуатировать детей, вынужден слишком укорачивать период школьно­го обучения, не только потому, что он скуп на расходы по школьному обра­зованию, охотнее жертвуя свое богатство на усиление своей власти, но и глав­ным образом потому, что массы, воспитанные к полному участию в культур­ной жизни нации, ни одного дня не терпели бы его господства. Капитализм боится народной школы, поэтому он старается превратить ее в орудие свое­го господства. Капитализм должен был ввести институт всеобщей воинской повинности. Но это вовсе еще значит, что он создал действительно нацио­нальную армию. Он запирает своих солдат в казармы, старается, насколько возможно, изымать их из сферы влияния местного населения; знаками вне­шних отличий, скрытой пропагандой своей идеологии он старается создать из них особое сословное чувство, чтобы держать их вдали от жизни масс. Капитализм создал демократию. Но демократия была лишь первой любо­вью буржуазии и она стала теперь грозой ее старости, так как превратилась в могучий фактор рабочего движения. В экономическо-отсталой Австрии надо было теперь только завоевывать всеобщее избирательное право, в Гер­мании отказываются ввести его для ландтагов, мечтают даже о том, чтобы отнять его у рейхстага. Свобода печати, собраний, союзов, — каждой из этих свобод состарившийся капитализм боится, как могучего орудия в руках его врагов. И он делает поэтому все, что может, чтобы задержать развитие на­ции. Полное развитие нации, как культурной общности, не в интересах ка­питализма, ибо каждая частица духовной культуры становится в руках ра­бочего класса той силой, тем оружием, которое со временем уничтожит гос­подство буржуазии.

Мы радуемся, конечно, каждой попытке доставить рабочим часть нашей науки, часть нашего искусства. Но только фантазеры могут забыть тот факт, что если отдельные, незаурядные рабочие уже теперь могут стать культур­ными людьми, то совершенно невозможно, чтобы массы в настоящее время овладели всеми нашими культурными ценностями. Кто когда-либо видел наших рабочих, когда они, после девяти или десятичасового физического труда, стараются усвоить частицу колоссального богатства нашей духовной культуры, как они борются с усталостью, смыкающей им глаза, как они бо­рются со своей плохой подготовкой, как они хотят постигнуть действие со­циальных законов, никогда не слыхавши про существование естественных законов, никогда не изучивши механики, как они хотят понять точные эко­номические законы, никогда не учившие математики, — тот откажется от надежды сделать когда-либо нашу культуру достоянием этих эксплуатиру­емых людей. Только льстецы пролетариата могут уговаривать рабочих, что они теперь, будучи пролетариями, в состоянии понять всю науку, постиг­нуть все искусство. Это ведь и составляет великую муку рабочего класса, что он не может пользоваться драгоценными сокровищами нашей националь­ной духовной культуры, хотя созданию ее он способствует вплоть до после­днего чернорабочего. Все еще одни только господствующие классы сплачи­ваются общей культурой в национальную общность, тогда как трудящихся, эксплуатируемых и угнетенных масс, без труда которых эта культура не су­ществовала бы ни одного дня, без которых она никогда и не возникла бы, довольствуются жалкими крохами этого несметного богатства. Но, конеч­но, теперь ближе, чем когда-либо, тот день, когда эти массы в состоянии бу­дут наложить свою руку на эти великие богатства, чтобы духовную культу­ру, детище всего народа, сделать также достоянием всего народа. Тот день и будет днем возникновения национальной культурной общности.

Осуществление национальной культурной общности в социалистическом обществе

Увеличение производительности труда, как следствие обобществления средств производства и планомерного руководства процессом общественно­го труда, означает, с одной стороны, уменьшение необходимого рабочего вре мени, стало быть, увеличение досуга, а с другой, -увеличение общественно­го богатства, более полное удовлетворение человеческих потребностей. А так как вместе с правом частной собственности на средства производства исчезнет и эксплуатация, прибавочный труд, то уменьшение рабочего вре­мени и увеличение общественного богатства пойдет на пользу всех вместе и каждого в отдельности. Трудящиеся люди будущего общества будут мень­ше работать, чем современные наемные рабочие, так как им не нужно будет содержать своим трудом класс капиталистов; они полнее будут удовлетво­рять свои потребности, так как планомерное руководство процессом обще­ственного труда повысит производительность труда, каждый рабочий час будет вознаграждаться большим количеством продуктов. А досуг и полное удовлетворение непосредственных жизненных потребностей есть основное условие развития духовной культуры. Только демократический социализм в состоянии будет вовлечь все население в круг национальной культурной общности.

В социалистическом обществе участие всего народа в национальной куль­туре не только возможно, но и необходимо. Демократия предполагает всеоб­щее воспитание, ибо она всех призывает к участию в решении обществен­ных вопросов. Стало быть, первой задачей социалистической культурной работы будет развитие дела национального воспитания. Школа возникла в качестве буржуазной школы; современный капитализм расширил ее до пре­делов народной школы. Но она все еще носит явные следы своего происхож­дения. Эта школа, став школой трудящихся масс, все еще не дает народу све­дений, необходимых ему при его работе, а воспитывает его так, «как если бы все немцы готовились для канцелярских занятий»⁹.

Школа будущего будет прежде всего школой трудящегося человечества; поэтому воспитание к труду станет в ней центром преподавания. Все вели­кое богатство нашей духовной культуры она сделает достоянием своих уче­ников. Только социалистическое общество совершит то, чего не в состоянии сделать опасающееся народного образования капиталистическое общество, только социализм создаст действительно национальное воспитание. Это — то воспитание, о котором мечтал Иоганн Готлиб Фихте: Элементы своего об­разования оно «сделает отнюдь не собственностью, как до сих пор, а личной составной частью воспитанника», оно, таким образом, в каждом воспитан­нике, а это значит, в каждом ребенке нации будет проявлять путем пере­дачи национальной культуры его истинный национальный характер.

А на основе национального воспитания вырастет и национальная культу­ра. Культура членов будущего общества несомненно будет культурой ново­го типа (neuartig). Ведь впервые тогда трудящиеся и пользующиеся блага­ми жизни будут одни и те же люди! Ведь впервые тогда творцы культуры будут также пользоваться ее благами, будут принимать в ней участие! Так возникнут совершенно новые личности, люди, одинаково отличающиеся, как от праздных тунеядцев, так и от бескультурных тружеников последнего ты­сячелетия. Эти люди будущего носят в себе корни своего происхождения — черты народности (volksthumliche), непосредственности (naive), память той великой борьбы, в которой они завоевали свое общество. Вместо традицион­ных культурных форм они будут вводить новые формы культурного творче­ства, новые символы. И эти новые люди будут пользоваться своей культу­рой не изолированно, как феодал в средние века, как князья эпохи Возрож­дения, как современный буржуа, а коллективно, социально, подобно граж­данам Афин; своими творениями художник будет украшать уже не дом богатого банкира, а народные дома и аудитории, театры и концертные залы, школы и мастерские будущих людей. Но как ни оригинальна эта культура, она все же является преемницей всех предшествовавших культур. Все, что люди когда-либо придумали и изобрели, все, что они сотворили в поэзии и музыке, переходит теперь в наследство массам. Достоянием масс становит­ся теперь то, что за сотни лет пели миннезингеры какой-нибудь знатной кня­гине, что художники эпохи Возрождения рисовали для богатого купца, что мыслители ранней капиталистической эпохи продумывали для тонкого слоя образованных того времени. Так из наследства предшественников и новых творений современников люди будущего созидают свою собственную куль­туру. Эта культура становится достоянием всех, определяющим моментом в характере каждого и объединяет, таким образом, нацию в общность харак­тера. И подобно тому, как в этой культуре новое исходит от старого, с ним связывается и смешивается, в своих существенных чертах им определяет­ся, так и наследственная культура нации, осадок ее истории, становясь те­перь ее достоянием, в свою очередь, определяет и развивает ее характер. Прежде культурная история нации была историей имущих классов, теперь, когда ее плоды завоеваны массами, история нации становится достояни­ем масс, и теперь только она участвует в выработке духовной индивидуаль­ности каждого члена нации в отдельности.

Только социализм включит широкие слои трудящихся народа в нацио­нальную культурную общность. Но делая нацию автономной, давая ей воз­можность самой определять и направлять развитие своей культуры, он из­менит также самую сущность этой культурной общности. В век товарного производства автономии нации не существует. Не потому, что воля масс не участвует в решении судеб нации; возможности культурного самоопределе­ния не имеют в настоящее время даже господствующие классы. Ибо судь­бы народов в настоящее время решаются не чьей-либо сознательной волей, а бесчисленными единичными действиями отдельных лиц, за спиной кото­рых социальные законы действуют без сознания самих участвующих. Разъясним это на примере.

Как резко изменила характер немецкой нации описанная выше перегруп­пировка населения! Разве мы не стали другими людьми после того, как нас оторвали от земли, от пашен, которые мы возделывали, и бросили в боль­шие города с их казарменными квартирами, в промышленные области с их копотью и дымом, воздух которых до того пропитан углем, что там вянет последний цветочек, последнее деревце. Сколь отличны люди наших про­мышленных центров от людей, выраставших в деревнях прежних времен! Что же, разве нация обсудила и решила произвести эту перемену всего свое­го бытия, это коренное изменение всего своего характера? Отнюдь нет. Про­цесс передвижения и перегруппировки населения прошел, конечно, через человеческое сознание, был определен человеческой волей. Но это была не воля нации, а бесчисленные, одна от другой независимые, единичные воли — воля бесчисленных капиталистов, на бумаге высчитавших, где производ­ственные издержки возможно ниже, а прибыль возможно выше, воли бес­численных рабочих, узнававших про свободное, лучше оплачиваемое мес­то. И в результате всех этих отдельных воль, отдельных решений, продик­тованных совершенно различными соображениями, — эта полная перемена в условиях жизни всей нации, сущности ее культуры, ее характера. Но кто или что дало отдельным единицам власть сделать из нации нечто совершен­но иное, чем она была до сих пор? Это сделало право частной собственное ти на орудия труда, которое означает, что нация отказалась от возмож ности самой определять свои судьбы, доверивши их воле отдельных единиц. Эти единицы же решают не судьбы нации, а свою собственную судьбу, не подозревая, вовсе не думая о тех последствиях, какие их решения могут иметь для всего существования нации. И однако, судьба нации определяет­ся ничем иным, как только миллионами отдельных единиц, совсем о нации не думающих и ничего о ней не знающих! Если же человек науки открывает тем не менее за этими будто бы случайными, отдельными волями действие определенных законов, то это — законы, о которых отдельные действующие лица ничего не знают, законы, которые, по гениальному выражению Энгель­са, производят свое действие, «помимо сознания участвующих».

Совершенно иначе обстоит дело в социалистическом обществе. Устройство новых мастерских, распределение населения по различным местностям бу­дет в нем сознательным делом организованного общества. Будущее обще­ство само будет обсуждать и решать, например, вопросы о том, нужно ли по­строить новую фабрику обуви в угольном бассейне, где промышленные из­держки низки, или же в красивой лесной местности, где занятые в произ­водстве обуви рабочие сумеют вести возможно более здоровый и приятный образ жизни. Общество возвратит себе право влиять на характер нации, оп­ределять ее судьбы: будущая история народа будет созданием его сознатель­ной воли. Так нация будет в состоянии сделать то, что никогда не сумела и не сумеет сделать нация в производящем товары обществе: сама себя воспи­тывать, сама познать свое счастье, сама и сознательно направлять развитие своего характера. Лишь социализм даст нации полную автономию, истин­ное самоопределение, освободит ее от воздействия бессознательных, от нее не зависящих, стихийных сил.

А тот факт, что социализм делает нацию автономной, ее судьбы — делом ее сознательной воли, приводит к растущей дифференциации национально­стей в социалистическом обществе, к более резкому разграничению их ха­рактеров, к более отчетливой выработке их коллективных индивидуальнос­тей. Этот наш взгляд покажется парадоксальным: ведь как друзья, так и вра­ги социализма считают установленным, что социализм сгладит или даже уничтожит всякие национальные различия.

Не подлежит сомнению, что в социалистическом обществе уравняется материальное содержание различных национальных культур. Эта работа начата уже современным капитализмом. Крестьянин докапиталистической эпохи жил и работал так, как жили и работали его предки, ничего не заим­ствуя от своего соседа, он работал старым плохим плугом, хотя в двух ми­лях от него работали лучшим плугом, обеспечивающим более обильную жат­ву! Современный капитализм же заставляет нации учиться друг у друга; вся­кий прогресс техники становится в несколько лет собственностью всего мира, всякое изменение в праве изучается и заимствуется соседними народами, исякое направление в науке, течение в искусстве влияет на культурные на­роды всего мира. Не подлежит никакому сомнению, что социализм сильно разовьет эту космополитическую тенденцию нашей культуры, еще быстрее пойдет усвоение материального содержания различных культур, еще боль­ше будут нации друг у друга учиться, друг от друга заимствовать. Но было бы поспешно заключать отсюда, что уравнение материального содержания национальных культур уничтожит также различия между самими нацио­нальностями.

Наблюдатели английской жизни часто удивлялись поразительно консер­вативному характеру англичан, тому, как чрезвычайно медленно англича­не воспринимают новые мысли, научаются чему-нибудь новому у других на­родов. Эта замечательная черта английского характера предохранила бри­танцев от некоторых модных глупостей, упрочила у них иные ценные системы мыслей, препятствовала развитию всякой демагогии в Англии; но эта же черта, разумеется, иногда тормозила прогресс, страшно затруднила также проникновение социализма в Англию. Но здесь нам надо не критико­вать, а только понять это явление. Одну из причин этого замечательного яв­ления я вижу в старой английской демократии. Какой-нибудь деспот влас­тен в короткое время привить своей стране какие-либо новые мысли; сегод­няшний его каприз завтра становится модой во всех замках страны, сегодняшняя его воля завтра становится законом для всей страны. Совер­шенно иначе при демократии. Демократическую страну новое может завое­вать в том случае, если оно завоевывает каждого гражданина, усваивается и приобретается каждым членом нации в отдельности; лишь тогда, когда оно стало волей миллионов единиц, оно становится коллективной волей страны. Это, разумеется, гораздо более длинный путь прогресса, но зато и несравнен­но более верный. Ибо если что-нибудь новое уже проложило себе путь в де­мократии, то оно прочно сидит в миллионах голов, и многое требуется, что­бы отнять его в этих миллионов, преодолеть в них это новое. Но то, что отно­сится к демократии какой-нибудь капиталистической страны, еще гораздо более применимо к социалистической демократии. Ибо только социализм оз­начает истинную демократию, истинное народное правление, так как толь­ко он даст народу господство над важнейшими факторами, над орудиями труда, только социализм, в сущности и создает почву для истинного народ­ного господства, так как он весь народ объединяет в культурную общность, так как он каждую народную единицу, подверженную влиянию всей нацио­нальной культуры, призывает к решению общественных интересов. Новые мысли только в том случае проложат себе путь в какой-нибудь социалисти­ческой стране, если они завоюют каждую единицу народа в отдельности, каждую его единицу, ставшую высокоразвитой личностью, обладающей (бла­годаря социалистическому национальному воспитанию) всей национальной культурой. А это означает, что новая мысль не просто воспринимается, а органически включается в содержание всего духовного бытия миллионов ин дивидуумов. Подобно тому, как индивидуум не просто, не механически вос­принимает что-нибудь новое, а вводит его в состав своего духовного бытия, делает его частью своей личности, усваивает его всем своим духовным «я», его апперципирует, так и целая нация ничего нового не воспримет механи­чески, а приспособит его ко всему своему бытию, изменит, переработает в процесс восприятия миллионами голов. Благодаря этому великому факту на­циональной апперцепции, ни одна мысль, заимствованная одной нацией у другой, не будет воспринята прежде чем она не будет переработана, приспо­соблена ко всему национальному бытию. Таким образом, новая поэзия и но­вое искусство, новая философия и новая система общественной воли и дея­тельности будут восприниматься не механически, а в переработанном виде. Приспособление же к существующей духовной культуре нации означает то, что нация участвует в этом процессе всем своим прошлым, всей историей. Как уже в настоящее время английский, французский или немецкий народ гораздо труднее перенимает в не переработанном виде какой-нибудь новый путь духовных ценностей, чем, например, японский или хорватский народ, так и в социалистическом обществе новые элементы духовной культуры най­дут себе доступ к какой-нибудь нации не иначе, как растворив и претворив себя во всей ее национальной культуре. Вот почему автономия националь­ной культурной общности в социалистическом обществе означает растущую дифференциацию духовной культуры наций, несмотря на уравнение мате риального содержания национальных культур.

Вовлечение всего народа в национальную культурную общность, завоева­ние нацией полного самоопределения, увеличивающая духовная дифферен циация наций — вот что означает социализм. Полная культурная общность всех членов нации, подобно национальной общности эпохи родового комму­низма, восстановит коммунизм великих наций после тысячелетнего суще­ствования классового общества, разделение народа на членов и не членов, на верхи и низы нации. Но с того времени совершенно изменилась самая ос­нова нации. Культурная общность германцев покоилась на общности проис хождения от одного первоначального народа; в нацию их всех объединяли одинаковые культурные элементы, унаследованные от общих предков. Дру­гое дело культурная общность социалистического общества: она есть творе­ние общества, плод воспитания, в котором имеют свою долю дети всего на­рода, плод коллективной национальной деятельности в процессе обществен­ного труда. А это составляет колоссальную разницу. Ибо нация, покоивша­яся на общности происхождения, носила в себе зародыши распада: чем больше обособлялись друг от друга потомки общих предков, тем больше они друг от друга отличались; так как они не смешивались взаимными брака­ми, то они постепенно превращались в различные народы с различными ди­алектами, различного физического типа, в народы, различно реагировавшие

Г -2035 на одни и те же вещи, с различными нравами, различным правом, различ­ными жизненными привычками, различным темпераментом. Но тогда как нация, покоящаяся на общности происхождения, носит в себе элементы рас­пада, нация, покоящаяся на общности воспитания, характеризуется, на­против, тенденцией к единству: всех детей она одинаково воспитывает, все ее члены сообща работают в национальных мастерских, сообща вырабаты­вают общую национальную волю, совместно потребляют культурные блага нации. Так социализм носит в себе и гарантию единства нации. Общенемец­кий язык этот, так сказать, входной билет к нашим культурным ценностям, которым массы все еще не овладели, он сделает родным языком немецких масс, судьбы нации он сделает фактором, определяющим характер каждого его члена, призванного направлять ее волю; культурные ценности нации он сделает собственностью каждого немца, а каждого немца, вследствие этого, — созданием наших духовных ценностей.

Общность происхождения есть царство случая, общность же воспитания и труда означает прочную гарантию единства нации. Прежде чем стать пол ной и истиной, самоопределяющейся культурной общностью, нация долж на стать общностью труда.

Понятие нации

Теперь мы можем приступить к заключению общих выводов из приведенно­го материала и определить, таким образом, искомое понятие нации. В нача­ле нашего исследования мы нацию определили, как относительную общность характера. Теперь мы можем точнее определить сущность этой общности характера.

В начале нашего труда мы национальный характер временно обозначили, как совокупность физических и духовных признаков, свойственных каждой данной нации, объединяющих ее в одно целое и отличающих ее от других наций. Однако, различные национальные качества отнюдь не равнозначны.

К национальному характеру несомненно относится особый уклад (Be stimmtheit) воли. В каждом акте познания воля проявляется во внимании; из целого ряда явлений, данных опытом, внимание останавливается лишь на некоторых и только их апперципирует: если немец и англичанин совер­шили одно и то же путешествие, то они возвратятся домой с очень разнооб­разными наблюдениями и впечатлениями; если немецкий и английский уче­ные исследуют какой-нибудь предмет, то методы и результаты исследования обоих будут чрезвычайно различны. Воля выражается еще непосредственно во всяком решении, во всяком действии: что немец и англичанин различно действуют в одинаковых условиях, что они различно подходят к одной и той же работе, что они, желая развлечься, выбирают себе разнообразные удоволь­ствия, что они, будучи одинаково состоятельны, предпочитают различный образ жизни, различные потребности удовлетворяют, — все это несомненно различает немецкий и английский национальный характеры.