Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Прилавок в павильоне продаж. 6 глава




- Этой ночью Ты узнаешь, что это такое быть рабыней, земная шлюха, - злобно прошипела Сита.

- Да, Госпожа, - сказал я, и Сита, позванивая колокольчиками, проследовала мимо меня по коридору в сторону кухни.

Я сердито посмотрела ей вслед. Она, так же, как и я была всего лишь рабыней! Очень хотелось надеяться, что сегодня вечером кто-нибудь из мужчин окажется ею неудовлетворён и хорошенько выпорет её. Кстати вчера вечером один из клиентов поставил Тупиту под кольцо для наказаний и заявил о своём недовольстве её отношением. Как она тогда умоляла мужчину позволить ей ублажить его в алькове! И он позволил. А потом оставил её в одиночестве, но уже этим утром. Мирус освободил её позже, ближе к полудню.

Я снова подползла к занавесу и выглянула наружу. Мне показалось, что мужчин в таверне стало ещё больше. Судя по всему, до девятнадцатого ан осталось совсем немного! Застонав, я испуганно отпрянула подальше от занавеса и прижалась к стене. Там, среди столов, я рассмотрела танцевальную платформу. Именно там мне вскоре предстояло выступать. Места для музыкантов были слева, если смотреть от меня. О том танце, которым я занималась на Земле, неважно по какой причине или причинам я этот делала, желала я ли этого из-за своего рода врожденной, неудержимой чувственности, которой сама боялась, или из-за чрезмерных укоренившихся во мне женских склонностей или потребностей, а может даже просто почувствовав свою предрасположенность к этому на основе сущности моей изначальной природы, я предпочитала думать как об «этническом танце». Однако меня волновало втайне от всех, конечно, не смея признаться в этом даже самой себе, думать о нём как о «танце живота», или, поскольку у французов есть такой термин, как «danse du ventre», называть это «танцующий живот», пусть это всего лишь эвфемизм, но который, возможно, имеет богатый и особенный подтекст. Безусловно, оба термина - в некотором смысле являются упрощением и неточным переводом, поскольку в этом танце, как и в других, ему подобных формах, его исполнительница танцует всем её телом и красотой. А вот к термину «экзотический танец» я всегда относилась с прохладцей, поскольку этот термин казался мне слишком широким, покрывающим не только «этнический танец», если, конечно, он вообще его покрывает, но и многие другие формы танцев, которые, как мне кажется, имеют очень мало общего с тем что делала я, за исключением разве что их способности к сексуальной стимуляции. Но тогда, проницательный глаз заметит, что большинство из танцев, и даже балет, например, можно счесть сексуально стимулирующими. Думаю, что, те, кто боится и ненавидит секс, к примеру, люди заторможенные и сексуально инертные, поняли эти вещи лучше, чем многие другие. На Горе танец того вида, в котором мне, как ожидалось, предстояло выступить, называют просто «рабский танец». По-видимому, из-за того что этот танец, как считается большинством, пригоден только для рабынь, и может быть исполнен только рабынями. В памяти всплыло воспоминание о фразе «все мы - рабыни» сказанной мне той прекрасной женщиной, что была моей учительницей на Земле. Теперь я не сомневалась, что она была права. Конечно, не все женщины рабыни по закону. Многие из женщин на законных основаниях остаются свободными, хотя мне трудно сказать в их ли это интересах или нет. В таком случае, такие развлечения как «рабские танцы», по крайней мере, на Горе, не для таких женщин. То есть, если «свободная женщина», одна из те, что считаются таковыми по закону, исполнила бы публично такой танец на Горе, то скорее всего уже к следующему утру она обнаружит себя в цепях рабовладельца. Можно сказать, что её «юридическая свобода», оказалась бы явлением слишком мимолетным, и заменённым новым, более ей подобающим статусом, статусом рабыни по закону, закрепленным на ней со всей ясностью и непреклонностью гореанского законодательства, с помощью ошейника на её горле и клейма на бедре. Рабский танец на Горе, кстати, понятие очень широкое и включающее в себя различные формы танцев. Этот термин гораздо шире, чем просто этнический танец. Например, сюда входят такие танцы, как «танец охоты», «танец пленения», «танец подчинения», «танец цепи», «танец плети», и многие другие. Возможно, те формы, что на Горе назовут рабскими танцами, на Земле считались бы «экзотическими танцами». Однако, следует заметить, что на Горе существуют такие типы рабских танцев, например, «танец истории», которые редко, если вообще когда-либо, на Земле отнесли бы эротическим танцам. Точно также на Земле можно найти танцы, которые считаются одной из форм эротических танцев, но которые, по той или иной причине, если бы были исполнены на Горе к таковым бы не отнеслись, например, некоторые из форм карнавальных танцев, такие как танец пузыря или танец веера. Возможно, причина, по которой такие танцы редко, если бы когда-либо, исполняются на Горе в том, что гореане, вероятно, не расценили бы их как являющиеся «настоящими танцами». Полагаю, что, скорее всего, их рассматривали бы как немногим более чем культурно обособленные формы коммерческого юмора. Во всяком случае, они не тот вид танца, как например «danse-du-ventre», столь приятный сильным личностям, который гореанская рабыня, под страхом плети, должна научиться исполнять.

На этот раз приближающийся звон колокольчиков послышался с другой стороны, изнутри коридора. Я всё так же оставалась на коленях. Подошла Сита, возвращавшаяся в зал. Она не преминула задержаться здесь, и презрительно сверху вниз осмотреть меня, стоящую на коленях и испуганно прижимавшую к себе простыню. Она была полностью раздета, за исключением ошейника, и нескольких бусинок, раскрашенных, дешёвых деревянных рабских бусинок и её колокольчиков, повязанных на левой лодыжке. Она высокомерно окинула меня, сжавшуюся у её ног, оценивающим взглядом. Почему она расценивала меня столь высокомерно? Во мне даже злость проснулась! Между прочим, в отличие от неё, я была одета. У меня была простыня! А она носила только свой ошейник, несколько бусинок, и рабские колокольчики!

- Ты голая! – не удержавшись, сердито бросила я ей.

Сита моментально присела передо мной, и зло, обеими руками, сорвала с меня простыню, стянув ей вниз к моим икрам.

- Так же, как и Ты, шлюха! – прошипела она.

На мою шею были наброшены несколько ниток бус разной длины, больших, раскрашенных деревянных бус, рабских бус. До некоторой степени они скрывали меня, но они были всем, конечно, кроме ошейника, что я носила в тот момент.

Вдруг, поразив нас обоих, прилете гулкий звон. Девятнадцатый удар гонга. Сита издевательски улыбнулась глядя на меня.

Я торопливо, до самой шеи натянула на себя простыню, и как могла сильно, обеими руками, прижала её к себе.

- Потерпи немного, - ухмыльнулась Сита, - Скоро мы с Тупитой наденем на твои ручки наручники с поводком.

Женщина резко поднялась на ноги, поспешно выскочила в зал. Возможно, она слишком долго отсутствовала там.

Я услышал, как мужчины за портьерой начали стучать по столам своими кубками.

- Девятнадцатый ан! Девятнадцатый ан! – скандировали они. Девятнадцатый ан пробил!

- Покажите рабыню! - выкрикнул кто-то.

- Показывайте её нам! – поддержал его другой.

Скук кубков по столам стал громче, постепенно к нему присоединялось всё больше и больше мужчин. Я стояла на коленях, за занавеской, где они не могли меня увидеть, и испуганного прижимала к себе простыню. Меня не должны были вывести немедленно, как только пробьёт девятнадцатый ан, по крайней мере, так мне сказал Мирус. Похоже, в их намерения входило, заставить мужчин ждать и распаляться ещё какое-то время. Очевидно, этой задержкой они хотели добиться, чтобы мужчины в зале стали страстными, беспокойными и, возможно, даже несдержанными. Само собой и я особо не спешила оказаться в зале. Однако, другой стороны, меня пугала мысль о том, что мужчин заставляют ждать слишком долго. Возможно, тогда они могут ожидать от меня слишком многого. А что, если они окажутся разочарованы мной? Ведь я была новой рабыней! Что мне сделать, чтобы действительно понравиться им? Тихий стон вырвался из моей груди. Как мне не хотелось почувствовать их плети!

Мужчины, сидевшие снаружи, вовсе не казались мне спокойными тихонями. Возможно, большинство из них и не ожидало, что меня действительно выведут сразу, как только пробьёт девятнадцатый ан. Не исключено, что те, кто сейчас стучал по столам кубками и требовал показать меня, всего лишь демонстрировали, согласно неписаным традициям, естественное в такой ситуации раздражение, тем, что их аппетиты подогреваются искусственно. Я предположила, что в таких вопросах организаторов должно быть очень тонкое чувство времени ожидания, чтобы оно было достаточно долгим, для приведения аудитории до состояния нетерпеливой готовности, возможно даже о несдержанности, одновременно не доводя дело до того, что они стали бы неуправляемыми и враждебно настроенными. Оставалось надеяться, что в доме найдётся тот, кто достаточно разбирался в этих вопросах. Я нисколько не сомневалась, я буду далеко не первой девушкой, которую выведут в зал подобным образом, и вероятно даже не первой земной девушкой.

- Как Ты, Дорин? - заботливо спросила маленькая Ина, присев около меня.

- Я в порядке, Госпожа, - шёпотом ответила я, посмотрев на неё с благодарностью.

- Хорошо, - кивнула девушка и одобрительно улыбнулась, стараясь успокоить меня.

Я была уверена, что Ину нисколько не заботило, назвала я её «Госпожой» или нет, но мы обе, ещё две недели назад, когда окончательно подружились, признали, что нам обеим работавшим на кухне, будет лучше, если я буду делать именно так, всё же, я была самой новой рабыней в этом доме. Мы опасались, что, если кто-то услышал бы, как я назвала её по имени, а Ина не наложила бы на меня наказания, то наказать могли нас обеих. И уж точно, у нас не было ни малейшего желания позволить Тупите или Сите, подловить нас на такой небрежности.

- Тебя уже напоили рабским вином? - поинтересовалась Ина.

- Да, - ответила я, непроизвольно поморщившись.

На самом деле это не било ни вином, ни алкогольным напитком вообще. Его только называют «рабское вино», подозреваю для забавы владельцев. А ещё оно необыкновенно горькое. Считается, что достаточно одного глотка этой отвратительной субстанции, для достижения постоянного ожидаемого эффекта, по крайней мере пока не будет выпито противоядие. Однако, несмотря на эту уверенность, или возможно в силу сложившихся традиций, оставшихся с прежних времён, когда использовались не столь надежные «рабские вина», дозы этой гадости продолжают периодически давать рабыням, обычно по несколько раз в год. Некоторые девушки, довольно цинично, как мне кажется, полагают, что владельцы дают это им чаще, чем это необходимо только потому, что им нравится наблюдать за тем, как рабыни страдают, глотая это ужасное на вкус вещество. Как бы то ни было, но лично я нахожу эту причину, маловероятной. Есть более дешёвые и более доступные способы для этого, чем рабское вино.

- Хорошо, - кивнула Ина. - Тогда не о чем волноваться.

Я удивлённо посмотрела на неё. Что же такого могло произойти со мной, в противном случае, если теперь мне было «не о чем волноваться»?

- У тебя был бы повод волноваться, - пояснила Ина, заметив мой немой вопрос, - если бы они решили сделать тебя племенной рабыней. Теперь тебе для этого должны дать выпить противоядие.

Я в оцепенении кивнула головой.

- Мне рассказывали, что оно довольно приятно на вкус, - добавила Ина.

Я с ужасом уставилась на неё.

- Правда-правда, - кивнула девушка.

Рабское вино занимает весьма значимое место в рабовладельческой культуре Гора. Размножением рабынь, как и любого другого вида домашних животных, и даже более того, как особо ценных животных, держится под тщательным контролем. Таким образом, как рабыню меня моги оплодотворять и скрещивать когда и с кем мой хозяин мог бы счесть целесообразным. Всё, то же самое, как и с селекцией и разведением других животных.

Я немного приподняла голову, выглядывая через плечо Ины.

Мужчины снаружи становились всё более нетерпеливыми. Кажется кубки стучали уже почти по всем столам. Мужчин выражавших своё нетерпение криком стало куда больше.

Если рабыня выбрана для размножения, то в клетки или стойло для спаривание её обычно ведут в рабском капюшоне. Отобранный для осеменения самец появляется там позже, и тоже с закрытым лицом. Таким способом устраняется всяческая личностная и родительская привязанность. Женщина не должна там знать того, в чьих руках она лежит и жалобно стонет, ибо цель данного процесса, не в том, чтобы она влюбилась, а в том, чтобы она забеременела. И в соответствии с предписанной анонимностью спаривания, раб и рабыня не имеют права говорить друг с другом. Их могут даже убить, если они осмелятся на это. Их спаривание осуществляется прилюдно, в том смысле, что при акте присутствует владелец или обычно, владельцы, а иногда и другие свидетели по официальной надобности или нет, чтобы сделать какие-либо необходимые платежи или определения.

Судя по поднявшемуся снаружи гомону, ещё немного и мужчины в зале, могут стать неуправляемыми.

- Не бойся, - постаралась успокоить меня Ина.

- Какие они мужчины? – всхлипнув, спросил я Ину.

- Они великолепные, и они наши владельцы, - ответила она.

- Я не это имела в виду, - возразила я.

- А что же Ты имела в виду? – удивилась девушка.

- На что это будет похоже? – спросила я, покраснев. - Они сделают мне больно?

- Возможно, некоторые из них могут причинить тебе боль, - сказала Ина. - И я полагаю, что любой из них иногда будет причинять тебе боль. Но Ты же должна ожидать этого. Ведь Ты – всего лишь рабыня.

- Я не это имела в виду, - вздохнула я.

В конце концов, мне не надо было напоминать, кто я, и что я. Я знала, что должна стремиться к тому, чтобы владельцы были мною полностью довольны. Для меня не было секретом, что за обратное меня подвергнут наказанию. Я знала, что могла быть, и, скорее всего, буду, наказана за минимальное нарушение дисциплины, за наименьшее несовершенство моего служения или за самое незначительное неудовольствие любого из мужчин. Мне уже не надо было объяснять, что, поскольку я рабыня, то моему хозяину даже не нужна какая-либо причины для моего наказания. Он мог наказать меня и без всякой причины вообще, просто, если могло случиться так, что ему захотелось это сделать, или, скажем, пришло в голову, что не мешало бы сделать так.

- Так что же Ты имеешь в виду? – уточнила Ина.

- Тащите сюда эту девственницу! – заорал кто-то из мужчин.

- Пусть приведут эту белошелковку, - поддержал его другой. - Дайте нам поглядеть на неё!

- Я имею в виду, будет ли мне больно сегодня! – простонала я.

- Так ты имела в виду, что будет, когда они вскроют тебя? – наконец поняла моя подруга.

- Да! – закивала я головой.

- Скорее всего, нет, - успокоила она меня. – Ну, может, потом немного будет саднить.

- Понятно, - вздохнула я.

- Ох, - улыбнулся Ина.

- Ты, правда, так думаешь, это не страшно, да? На что это будет похоже? – спросила я, опустив голову.

- Ты глупая девственница, - рассмеялась девушка. – Ты что, правда, не знаешь?

- Нет, - призналась я.

- Пожалуй, сегодня вечером, - сказала она, - будет тяжеловато. Но Ты не бери в голову сегодняшний вечер. Это только первый раз. Просто попытайтесь пережить это. Сегодня вечером это будет походить на то что происходит после падения города или когда тебя используют для оргии на банкете.

Теперь уже я уставилась на неё, толком не понимая, что она имела в виду.

- Подожди, рабыня, позже это будет очень отличаться, - засмеялась Ина, и видя, что я продолжаю непонимающе смотреть на неё, продолжила: - Позже, Дорин, Ты сама будешь умолять об этом, и царапать пол в своей конуре от желания этого.

 

 

Мужские крики, доносившиеся снаружи теперь, как мне показалось, стали сердитыми. И в этот момент расшитый бисером занавес откинулся в сторону, и я увидел Тупиту и Ситу, выходящих из зала. Кое-что они принесли с собой.

- Вытяни запястья, - приказала Тупита.

Простыню пришлось выпустить, и та упала вниз. Тупита накинула кожаный браслет на моё правое запястье. На этот раз браслеты застёгивались на простую пряжку, а не на замок, как это было обычно. Тем временем Сита занялась моим левым запястьем. На обоих браслетах имелось по карабину, к которым можно было прикрепить цепь или поводок. Кстати по одному такому довольно длинному кожаному поводку с карабинами на концах было в руках у женщин. Тупита, с помощью карабина, пристегнула поводок на браслет на моей правой руке, а Сита сделала то же самое с левой рукой. Само собой, если хозяин захотел бы, карабины на браслетах можно было соединить и между собой.

Пока женщины производили эти действия со мной, я смотрела в пол, потому прозевала появление мужчины, заметила его только, когда его ноги попали в поле моего зрения. Я подняла глаза и, ойкнув, стремительно повалилась на колени, положив ладони рук на пол и уткнувшись между ними лбом в пол. Тупита и Сита, следом за мной сделали то же самое, выказывая немедленное и робкое почтение.

- Встаньте, - приказал мужчина, - все вы.

Мы встали на ноги и замерли перед Хендоу, нашим владельцем. За ним маячила фигура Мируса, с пояса которого свисал холщовый мешок. Позади Мируса стояли две девушки из принадлежавших Хендоу, Айнур и Тула. У каждой из них в руках имелось по медной чаше. Чаша Айнур была пуста. Тула держала чашу, заполненную овальным остраками, имевшими узкие прорези посередине.

- Прижми простыню к себе плотнее, - велела мне Тупита.

Пожалуй, для выполнения этого требования мне никаких иных побудительных мотивов не требовалось.

Хендоу окинул меня внимательным собственническим взглядом. Я была его живым имуществом, и сегодня вечером он планировал использовать это имущество для того, чтобы заработать на нём денег.

- У тебя симпатичные стопы, лодыжки и икры, Дорин, - похвалил он.

- Спасибо, Господин, - немедленно отозвалась я.

Простыня, которую я столь отчаянно прижимала к себе, заканчивалась чуть ниже коленей. Она была скроена из белого шёлка.

Мой хозяин встал вплотную ко мне. Я задрожала. Тупита и Сита, державшие поводки, стояли по бокам. Ина, также, была здесь, но отошла в сторону, старалась быть незаметной.

Хендоу взял края простыни, которую я всё ещё прижимала к себе, и немного стянул их в стороны и вниз, обнажая мои плечи. Потом, он вытащил из своего кошеля ленту, приблизительно фут длиной и дюйма полтора шириной. Ленту, как и простыня пошитую из белого шёлка, он продёрнул через мой ошейник. Из зала сюда долетали нетерпеливые мужские крики.

- Главное ничего не бойся, - посоветовал мне Хендоу.

- Да, Господин, - сказала я, и он кивнул своему помощнику.

Мирус, сопровождаемый Айнур и Тулой, откинул украшенную бисером занавеску исчез в зале. Через мгновение я услышала его громкий голос призывающий толпу, становившуюся неуправляемой, успокоиться.

Из глубины коридора подошли пятеро музыкантов и встали рядом с нами у занавеса в ожидании своего выхода.

- А теперь давайте-ка посмотрим, на того кто попытает счастья, и первым купит остраку? – выкрикнул Мирус, привлекая внимание толпы. - Всего только один бит-тарск за каждую! Кто хочет стать первым? Кто возьмёт первую остраку? Вы, сэр! Да! А Вы будете вторым! Третий! Да. И Вы! И Вы!

Я слушала, как Мирус выкрикивал призыву, похвалы, пожелания, шутки, продавая остраки.

- Кое-кто из мужчин, - усмехнулся Хендоу, - полагает, что первые остраки - самые счастливые.

- Вы! - кричал Мирус. - Да! И Вы, да! Да!

Чувствовалось, что с началом продаж накал страстей в зале слегка утих.

- Теперь, - сказал Хендоу, - в дело вступают более осторожные покупатели, те, кто хотел бы купить остраку пораньше, но при этом хотят иметь некоторую уверенность. По-видимому, теперь мы осчастливили тех товарищей, которые были готовы купить шанс на что угодно, лишь бы это был шанс пощекотать нервы, а также, тех для кого важна именно девственность, независимо от того чья она. Эти рискнули бы даже ради девственности тарларионихи.

- Да, Господин, - прошептала я.

- Мы же ещё не видели эту рабыню, - выкрикнул какой-то мужчина. – Она хоть хорошенькая?

- Ты хоть расскажи нам о ней, - крикнул другой мужчина.

- А чего рассказывать-то, она же была описана в листовках, - ответил Мирус.

- Ты скажи нам, как она работает? – снова донёсся голос первого мужчины.

- Давай рассказывай, - поддержал второй.

- Цвет волос, глаз, и лица, рост и вес, те же, что и указаны в листовках, ничего не поменялось, - смеясь, отозвался Мирус. – Все другие необходимые размеры, были указаны там же. Вы что, уже позабыли их?

Я покраснела, уставясь в пол.

- Что нам с тех размеров, Ты скажи, хорошо ли она работает? - повторил первый товарищ, уже более настойчиво.

- Ну, у неё прекрасные лицо и формы, - сообщил Мирус.

- А что насчёт всего остального, будет от неё польза? – смеясь, поинтересовался мужчина.

- А вот это Вы сможете определить самостоятельно, если, конечно, Вы победите, - ответил ему Мирус, под взрыв хохота остального зала. - А если говорить серьезно, надеюсь, вы все помните, что она – всего лишь рабыня-девственница. В этом смысле, врятли вы дождётесь от неё большой пользы, по крайней мере, не в течение ближайших нескольких недель. Помните, что мы сегодня вечером разыгрываем в лотерею только её девственность.

- Да, да, - поддержали Мируса несколько мужских голосов.

- Верно, - признал тот, кто начал приставать с вопросами первым.

- Но она красива и необычайно желанна, - объявил Мирус. - Конечно, для любого мужика было бы триумфом вскрыть её.

Я, как утопающий в соломинку вцепилась в простыню, прижимая её к себе, как будто она смогла бы защитить меня от тех, кто сидел в зале.

- Она - сокровище, - зазывал Мирус, - и со временем, мы ожидаем, что она станет исключительной.

- Она же шлюха с Земли, - презрительно выкрикнул ещё один мужчина. – Об этом говорится в ваших листовках. Они все фригидные.

- Но Вы же, так же, как и я, знаете что они не долго остаются таковыми, - возразил Мирус.

- Это точно, - захохотал тот, что назвал землянок фригидными.

Остальные посетители дружно его поддержали. Я ещё плотнее прижала к себе простыню.

- Мы знаем тебя, Мирус, а потому доверяем, - заявил кто-то. – Вот и расскажи, что Ты сам думаешь о ней?

- Её купил мой патрон, и ваш радушный хозяин, владелец этой таверны, Хендоу, - ответил Мирус. - Думаю, что его вкус и способности в подборе женщин вам всем хорошо известны и в рекламе не нуждаются.

Это утверждение толпа встретила одобрительным гулом.

- Не уходи от ответа Мирус, ответь, что Ты думаешь о ней? – потребовал ответа тот, кто заинтересовался его мнением. – Ты нам своё мнение о ней скажи.

- Лично я купил бы остраку, или несколько, не задумываясь, - заявил Мирус, - но если бы мне, служащему этой таверны, улыбнулась бы удача, вы все здесь сидящие, заподозрили бы меня в сговоре или нечестной игре, не так ли?

- Это точно, - признал мужчина, поддержанный смешками остальных.

Так, подумала я про себя, значит, Мирус действительно хотел меня, и это не было игрой моего воображения. Несомненно, именно почему вчера вечером он так резко отвернулся от меня.

- Так что, я могу подождать, от меня она никуда не денется, - рассмеялся Мирус.

Я вздрогнула. Я не слишком задумывалась об этом до сих пор, но так оно и было. По окончании сегодняшнего вечера, я превращусь всего лишь в ещё одну девушку таверны Хендоу. Я буду не только «вскрыта» для его клиентов, но я буду доступна также, и это само собой разумеется, для его мужчин. Использование девушек таверны - одна из льгот работников такого заведения. После этого вечером, я должна буду служить Мирусу, и всем остальным, если, как и когда они этого захотят от меня. Вспоминалось, что в доме, где меня обучали азам моего положения, «открытые» девушки были доступны любому из охранников. По крайней мере, в том, что старший повар не сводит с меня голодных глаз, я знала наверняка. Обычно, работая на кухне, стоя на коленях и склоняясь над низкими парящими полными мыльной пены тазами, куда мы забирались по самые локти, отчищая горшки и кастрюли, мы вместе с Иной снимали свои кухонные туники. При мне он использовал Ину несколько раз, жадно посматривая в мою сторону. В такие минуты, у меня возникало ощущение, что у меня в горле встал ком, который я никак не могла проглотить. Несомненно, меня время от времени будут посылать на кухню, а там меня будет ждать повар.

- Я возьму остраку! – выкрикнул мужчина, тот самый, который, как мне показалось, интересовался мнением Мируса обо мне.

- И я тоже! – тот же сообщил другой.

- И я, - раздалось сразу несколько других голосов.

- Конечно, проницательные господа, - сказал Мирус, и тут же добавил, несомненно, обращаясь к Айнур и Туле, державшим чаши. – Ну-ка вперёд, шлюхи.

Хендоу мотнул головой музыкантам, и они один за другим выскользнул за занавес. Среди них был один игрок на цехаре, двое на каликах, флейтист и барабанщик. Мирус уже достаточно распалил интерес клиентов. Через пару мгновений я услышала нестройные звуки инструментов. Музыканту настраивали свои цехар и калики, флейтист выдувал пробные рулады, а пальцы барабанщика бегали по тугой коже его инструмента, называемого здесь «каска», словно пробуя его раз за разом, то медленно, то более энергично быстрым дробным ритмом, разминая свои запястья, пальцы и руки. Гореанская музыка, по крайней мере, большая её часть, очень мелодична и чувственна. Такое впечатление, что в основном эти ритмы сочиняли для показа рабынь перед свободными мужчинами, причём, у меня сложилось стойкое ощущение, что именно для этого она и написана.

Наконец, музыканты оставили свои инструменты в покое. На мгновение в зале повисла тишина.

- Дайте уже на неё посмотреть! - громом разорвал тишину мужской голос.

- Выводите уже! – вторил ему другой.

- Ведите её сюда! - выкрикнул ещё один.

Снова раздался нетерпеливый грохот кубков опускавшихся на столешницы.

- Ведите её! Ведите её! – начали скандировать мужчины.

- Покажите её! – кричали другие.

- Ты, правда, готова? - уточнил Хендоу, повернувшись ко мне лицом.

- Да, Господин, - выдохнула я.

Вдруг я почувствовала, что его массивная рука схватила простыню, в которую я куталась, сделала вращательное движение, намотав ткань на кулак и плотно прижав мои руки к телу. Меня никогда не зажимали в тиски, но наверное именно так себя ощущает тот кто в них попал. Хендоу почти оторвал меня от пола. Я почувствовала себя куклой в его руке. Я испуганно смотрела на него. Я была абсолютно беспомощна. Мои кулаки, прижатые к телу, всё ещё сжимали простыню под горлом, и разжать я уже не смогла бы до тех пор, пока он меня не отпустит. Поводки с браслетов на моих руках, свисали по обе стороны от меня, и заканчивались в руках Тупиты и Ситы. Тупита стояла по правую руку от меня, Сита по левую. Хендоу откинул занавес, и потащил меня за собой. Тупита и Сита последовали за нами. Кстати малышка Ина тоже вышла в зал. Они, сами рабыни, должны были представить меня, новую рабыню, мужчинам. Но прежде всего я была во власти моего хозяина, возможно, это должно было символизировать право его собственности на меня, и его власти надо мной, которой он вывел меня в зал.

- Ай-и-и-и! - воскликнул мужчина.

- Ах! - вздохнул другой.

- Превосходно! – поддержал третий.

Я заметила, что многие мужчины задержали дыхание.

- А я что вам говорил? – довольным голосом спросил Мирус.

Я услышал звуки удовольствия и предвкушения, от которых меня сразу бросило в дрожь. Я посмотрела на своего владельца. Похоже, он гордился мною! Вокруг раздавались самые разные звуки, выражающие интерес и одобрение, вздохи, сглатывание слюны, звуки, произведённые языком и губами, такие как причмокивание или цоканье, и эпитеты такого свойства, что могли бы любую свободную женщину отправить в обморок всерьёз и надолго, но будучи обращены к рабыням, не доставляют им ничего кроме удовольствия. Потом послышался одобрительный свист и предложения и характеристики уже совсем сексуального характера. Некоторые мужчины, подобным образом, подзывают девушку к своим ногам.

- Пожалуйста, пожалуйста господ, - обратился Мирус к посетителям в фальшивом протесте. – Воздержитесь от таких комментариев! Перед вами же девственница! Вы смущаете её!

Его реплика потонула в волне смеха прокатившейся по залу. Я догадалась, что с их точки зрения, это была великолепная шутка. В конце концов, кто будет заботиться о чувствах рабыни?

- Да не может быть, чтобы такая женщина как она, с ошейником на шее, до сих пор была девственницей! – выкрикнул кто-то, и зал снова взорвался смехом.

Я сделала вывод, что это был своего рода комплимент мне. Я бросила взгляд на Хендоу. Кажется, он был вне себя от радости, что рискнул потратить два с половиной тарска серебром, и купить меня в Рынке Семриса. Кажется он даже гордился своей собственностью и своим вкусом! Честно говоря, я боялась, но одновременно я тоже была рада, и даже благодарна ему за то, что он был доволен мной. Я уже хотела сделать всё от меня зависящее, чтобы он остался мною доволен. Он был моим хозяином.

- И, тем не менее, она - девственница! - рассмеялся Мирус.

- А кто-нибудь это проверил? - спросил один из посетителей, вызывая очередную волну смеха в зале.

Поделиться:





©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...