 |
Воспоминания Кардаш Галины Михайловны,
|
|
|
|
Дети войны
Книга воспоминаний
Издательство «ГРОТЕСК»
ББК
Д 24
Дети войны. Книга воспоминаний.
Красноярск, Издательство «Гротеск», 2016,- 52 с.
Рисунки А.Привалихиной
Книга создана инициативной группой учащихся 10 класса
МКОУ «Большемуртинская СОШ №2»
К ЧИТАТЕЛЮ
Война... Как много в этом слове боли. Конечно, все знают о потерях, о ранах. А каково же было детям, которые почти постоянно были одни? Надеяться только на себя и жить в неизвестности? В книге мы расскажем читателю о жизни детей во время Великой Отечественной войны. Мы расскажем обо всём: что они ели и ели ли вообще, сколько спали, как мёрзли и как теряли самых близких. Мы предлагаем читателю окунуться в воспоминания, теперь уже, бабушек и дедушек. Понять, что они ощущали и дать понять подросткам, таким как мы, всю серьёзность тех событий. Эти дети, несомненно, очень сильные люди. Нужно помнить свою историю! И мы вам в этом поможем!
Декабрь, 2016 г. Виктория Курсова,
учащаяся 10 класса.
В.П. Добрынина
Дети войны
«Дети войны», – такой статус нам теперь дали.
Мы многое в жизни видали,
Но многое и не познали.
Мы рано лишились отцовской любви и заботы.
Но рано познали ответственность, важность трудной работы.
По-разному война коснулась судеб детства.
Кто был младенцем, но уже осиротел.
Кто подростком вставал к станку,
Взамен на фронт ушедшим.
А кто и погибал на боевом посту.
Дети – мы все состарились и поседели.
Но память детства жива.
Как отцов на фронт провожали,
И как семья их с надеждой ждала.
Не всем им выпало счастье вернуться в родные края.
Погибли, нас защищая от беды и несчастья.
|
|
|
А домой лишь похоронка пришла.
А мы – дети – их ждать продолжали.
Быть может, ещё где живой?
Быть может, ошибочно нам написали,
А отец был ранен и очень больной?
Но чудо случается редко –
Так и не встретились мы.
Лишь во снах приходили они к нам нередко,
Да с фотографий смотрели на нас со стены.
Несмотря на трудности, мы выросли
И жизнь достойно прожили.
А идеалы юности мы в детях приумножили.
Всё, что было нам завещано, мы претворяли в жизнь,
Пред памятью отцов и дедов мы в этом поклялись.
Вот только жаль, нет той большой страны,
За которую наши отцы и деды шли на смертный бой.
За свободу Родины жизни отдавали,
А что имеем мы сейчас порой?
Надеемся, что наши дети, правнуки и внуки
Знамя Родины и дальше с честью понесут.
Претворяя в жизнь открытия науки,
Престиж Отчизны в мире вознесут.
1941 год
Валя Рукосуева, окончание первого класса.
Воспоминания Добрыниной Валентины Павловны…
…Жила я во время войны в Удерейском районе, в деревне на берегу Ангары, называется Кулаково. Сейчас рядом с ней ещё один посёлок – Ново-Кулаково, и теперь это Мотыгинский район. В то время мне исполнилось восемь лет.
20 мая 1941 года я окончила первый класс. Раньше так было, начинался учебный год в октябре, потому что помогали работать в поле, а заканчивался – в мае. Папу в 1941 году взяли на фронт, а в 42-м году он уже погиб… под Смоленском, защищая Москву.
С восьми лет работали в колхозе на полях – прополкой занимались, так же, как обычно в огороде грядки пололи. Идёт девчонка из четвёртого класса, школа начальная тогда была 4 года, а я плачу.
– Что плачешь?
– Да, все уже вон куда убежали, а я не могу их догнать.
– Дурочка, кто так пропалывает-то?
– Меня мама так учила грядки полоть.
– А ты иди и что выше пшеницы, то и срывай.
Так я и стала делать. А всю траву голыми руками вырывали!
Во время войны карточки были на питание. Нам ребятишкам хлеба давали 200 грамм, а взрослым – 400 грамм. Вот стоишь в очереди и ждешь, когда тебе дадут? Бывает, стоишь – стоишь, а хлеба не хватает… Папа перед войной работал лесником. Когда папу на фронт забрали, мама стала вместо него лесником. Для лошадей надо было овёс растить. Вот овёс вырастает, его перемалывают в ступе. Потом отсевают – и это была мука. Дети сами рыбачили, мальков ловили. Самый лучший подарок во время войны был пирог с рыбой или рыбная котлета. Каждый ребенок в колхозе во время войны, должен был выкопать четыре сотки картошки, независимо от возраста. А когда осенью всё на полях было сжато, то дети с котомкой шли по полям и собирали колоски, и также сдавали на молотилку. А из черемши, которую мы съели – зароды можно было поставить! Черемшу взрослые собирали, и нас, «мелкотню» в лес брали, чтобы мы орали, пугали медведей. Их тогда много было. Да… без папы и есть – без папы… Как папа ушёл, так мы больше его и не видели.
|
|
|
Со второго класса было военное дело. Разбирали, собирали винтовки, называли их «малопульками», и из них мы учились стрелять. Винтовка такая тяжёлая, а я была маленькая ростом, поднять её не могла. Поэтому винтовку мне ложили на стол, и на столе я её научилась быстро собирать, разбирать. Стрелять меня учил старенький дед. Он был старшим лесничим по району. Вверху под потолком моего дома была дырка – отдушина и мы в неё стреляли, она была мишенью.
Осенью дети помогали на молотилке. Мальчишки возили на лошадях снопы с поля и складывали у края молотилки. А девочки руками таскали снопы к самой молотилке. Взрослые, бабушка и дед, молотили. Косили на полях овёс. Косили руками. Дети сгребали в кучи, а взрослые делали копны. Вот однажды мы собирали овёс среди леса, километра три от стоянки. С нами, ребятишками, работал дед. Решили отдохнуть, и мальчишки в лес побежали. Увидели медвежью берлогу и загородили в неё вход. Дед очень ругался. Отправлял их обратно, но они не пошли. Когда на завтра мы вернулись на поле работать, то копны наши были все раскиданы. Так медведь отомстил нам за мальчишечьи проказы. Дед заставил мальчишек все копны собирать и сказал: «Никогда не трогайте чужое жилище».
В 5 классе, в начале 1945 года учиться мы ходили в соседнюю деревню Под-каменку, за десять километров. Но скоро повзрослевшие парни, деды, родители сколотили пристройку к нашей школе и с третьей четверти мы уже учились у себя в деревне.
|
|
|
Об окончании войны мы узнали 11 мая, когда пришла почта. Из 26 человек, которые учились в моём классе, только у пятерых были живы родные и пришли с войны, у кого отец, у кого брат, у кого дед.
Ноябрь 2016 г. Добрынина Валентина Павловна и Добрынин Виталий Николаевич.
.
1936 год, д.Юксеево, Виталий Добрынин
Воспоминания Добрынина Виталия Николаевича…
«Родился я в 1931 году в деревни Юксеево, на берегу Енисея. Было мне на начало войны девять лет. Какие трудности? Да в таком возрасте никаких трудностей не было. Поесть, только, мало было. Мать работала с 1940 года в «Заготзерно» разнорабочей. Отец приехал в Юксеево в предвоенные годы из Ленинграда в числе 25-тысячников. Их отправляли в село для организации колхозов, заготовительных пунктов и др. В 1936 году отец вернулся снова в Ленинград. Так что в войну жил я с матерью и младшей сестрой.
Мать с 8 утра до 8 вечера работала, выходной у неё был один, только воскресенье. Так что мы оставались хозяйничать дома одни. Должны были накормить, напоить всю живность домашнего хозяйства: коровы, свиньи, куры. И корову доили, дрова кололи, печку топили. Бывало, что могли угореть, когда спать ляжем, а трубу печную не вовремя закроем. В то время государству платили налог, сдавали продукты. Молока должны были сдать литров 300 за год, сколько-то масла, яиц. Если держали овец, то сдавали полторы шкуры с каждой овцы. Так что надо было трудиться не покладая рук.
В начале войны я уже пошёл учиться во второй класс. Ребятишек училось много, так что школа располагалась в трёх зданиях: в двух бывших купеческих домах и в одном бывшем доме попа. Я учился в двухэтажном доме купца Абрамовича. Холодина всегда была. Технички приходили в пять утра, натаскивали дров, затопляли печи. И когда приходи мы, то уже можно было дышать. Но зимы были холодные до -60 градусов. Тогда учились в верхней одежде, даже, бывало, замерзали чернила. Писали перьями. Приносили с собой чернильницу, перо. Чернила делали из сажи, а то из какого-то цветка или ещё из чего-то, не помню… Бумаги не было. Писали на газетах. Учебники были. Географию у нас преподавал бывший лётчик Черепов. А физкультуру – наш деревенский Александр Геннадьевич Гордеев. Они пришли с фронта раненые. У Гордеева, так вообще, была пластина в голове. В то время приходили пароходы с немцами, которые были высланы с Волги. Вот немецкий язык у нас в школе вела немка – Каролина Александровна Ваубган. Ещё она алгебру преподавала. Хорошая тётка была.
|
|
|
Около школы была гора, высоченная, скатиться по ней можно было прямо к Енисею. Так мы из школы на перемене выскакивали, голоухие, и с неё – наперегонки. Катались на ледянках – это политая водой на морозе коровья лепёшка. С ребятами ходили на лыжах. Летом с матерью вдвоём косили, убирали сено корове, старались поближе к деревне косить, на болоте косили. Растили картошку, засаживали огород. Даже просо сеяли на поле, рядом с картошкой. Просо очищали, мололи в ступе и варили кашу. Кто хорошо работал, у того и молоко было, и яйцо, и мясо. Но бывало, что детей много, мал мала меньше, а мать одна, отец на фронте, старшие взрослые сыновья тоже на войне. Тогда семье туго приходилось, не хватало еды.
Вспоминается случай… В Ачинске был военный аэродром. Пути новых учебных самолётов нередко проходили над нашей деревней. Вот однажды, во время уроков, пролетел над деревней самолёт и упал прямо на наш покос. Вся школа высыпала на улицу и понеслась к месту падения самолёта. Что случилось? Оказалось, что это был учебно-тренировочный самолёт ПО-2 – этажерка, крылья в два ряда. Когда мы все прибежали к месту его падения, увидели погибших лётчиков. У того, кто сидел за штурвалом, не было половины головы. Второй лётчик лежал неподалёку, с парашютом, видимо выпрыгнул, но было уже поздно и тоже погиб. Самолёт развалился. Ребятишки стали хватать разные его части. Кто какой прибор утащил, кто какую гайку, винтик, кто кусок железа. Я взял пружинку и потом сделал из неё шило, чтобы подшивать обувь. Когда приехала следственная группа, то ходили по деревне и забирали у людей все эти части, чтобы понять, что же произошло с самолётом.
В школу приезжали дети из разных деревень, которых было в округе много, штук десять – Мингуль, Таскино, Павловщина, Верх-Подъёмная, Пакуль и другие. Тогда интерната не было, и дети жили по квартирам. У моих родственников жил парень Василий Мордовин. Помню, что у него была барсучья шуба, тяжёлая, тёплая. Был у него рюкзак. Привезёт его отец, продуктов каких с собой привезёт, которые хозяйке квартиры отдадут. Питались они все вместе. Вася был уже взрослый, и в 17 лет забрали его на фронт, где он почти сразу погиб.
|
|
|
Многие погибли…В нашей семье погибли четыре моих двоюродных брата и дядька. А один мой дядя Егор, участник первой мировой войны 1914 года, унтер-офицер, участник Гражданской войны, воевавший на китайской границе, всё же прошёл всю войну без единого ранения и дошёл до Берлина».
Воспоминания Тарских Анастасии Дмитриевны…
«Жила во время войны я в Большой Мурте с матерью, старшей сестрой (11 лет) и младшими братьями (8 лет и 5 месяцев).
Трудностей тогда было в жизни много. Постоянный голод, холод, потребность в одежде осложняли наше положение с каждым днём.
Самым моим счастливым воспоминанием о времени войны было то, что с нами была мама. Ведь многие были и без мамы. Папа наш пропал без вести на фронте. Мама говорила, что мы хоть и голодные, полураздетые, но всё же мы не видели тех ужасов войны, что повидали другие. Это и помогало нам жить.
Фотографий того времени, к сожалению, не осталось».
Воспоминания Васильева Анатолия Арсентьевича…
«Когда началась война, мне было 4 года. Жил я с мамой. Потом родилась сестрёнка, но она умерла. Жили мы на севере Красноярского края в посёлке Северо-Енисейск. Когда проводили отца на фронт, перебрались в Большую Мурту. Отца помню плохо. Помню только, как на фронт его провожали, и всё. Самым тяжёлым в то время был голод и холод: «ни одеть, ни обуть».
У меня нет счастливых воспоминаний о том времени. Мама много работала, отца забрали на фронт, а я в садике был.
В 1943 году мы с мамой переехали в г. Красноярск, там жили тётя и две мои сестры. В 1945 году мы снова вернулись в Мурту. Мама работала в больнице санитаркой здесь, в Мурте. В этой больнице она и умерла от аппендицита…»
Воспоминания Меньшиковой Татьяны Ивановны…
«В военные годы жила я в Красноярском крае, Тасеевском районе, деревня Щекатурова. Когда началась война, мне исполнился один год. Семья состояла из восьми человек: матери и отца, трёх братьев и трёх сестёр. Из мужчин с фронта вернулся один брат. Я совсем не помню отца и не могу найти его до сих пор. Мама была неграмотная, может быть именно поэтому все сведения об отце были утеряны…
Было очень трудно. Мама работала, а дети оставались одни дома в холоде и голоде. Когда было холодно, ходили за дровами в лес, чтобы хоть как-то протопить дом. А первым сожгли забор.
Хотя огород был большим, но рацион еды сводился лишь к одной картошке. Самая заветная моя мечта был кусок хлеба. Одежды совсем не было, однажды даже пришлось ходить босой.
Конечно, все эти воспоминания тяжелы, но детство все равно оставалось детством. И бегали, и играли, и гуляли. Что еще оставалось делать детям? Лишь надеяться на лучшее».
Татьяна Ивановна Меньшикова, 50-е годы.
Логиновы Александр Венедиктович и Алевтина Михайловна.
Воспоминания Логинова Александра Венедиктовича…
«Во время войны жил я в Саянском районе, деревня Кулижниково. Тогда мне было 7 лет. Была у нас большая семья, из девяти человек. Очень голодали. Отец на фронт не ходил, так как был серьёзно ранен на первой мировой войне.
Выживали только за счёт того, что была корова и большой огород. Копали в лесу саранки, собирали с полей мёрзлую картошку. В основном мать варила суп. Все работали на полях, дети также приходили помогать родителям.
Мы очень рано повзрослели и практически не видели детских радостей. Было очень трудно. Огород пахали на себе».
«Голодные трудились! Голодные! Трудились!», – повторяет вновь и вновь Александр Венедиктович.
Воспоминания Логиновой Алевтины Михайловны…
«Я жила в Саянском районе, деревне Гладково. Я была самой старшей из трёх детей. Папу сразу же, в начале войны, забрали на фронт. Он прошёл практически всю войну, имел награды. Но был смертельно ранен в Берлине.
Две коровы и 30 соток огорода хоть как-то спасали нас от голода. Мама работала дояркой, уходила выгонять скот на рассвете и доила в обед. Конечно, ходили помогать и мы. Также работали на полях, где собирали мерзлую картошку, когда не было покушать. О хлебе не было и речи.
Во время войны я уже училась. Школа была очень далеко, ходили пешком. Нечего было обуть. Зимой было всего несколько пар валенок на всю семью. У меня была одна пара валенок с братом, и мы с ним чередовались. Одну неделю носил валенки он, другую неделю – я.
Хотя времена были сложными, детство и юность провела хорошо. Гуляли, играли с друзьями. Там же, в деревне, был клуб. Когда я слышала голоса своих друзей, сразу же выходила из дому, и мы спешили компанией, напевая песни, в клуб танцевать. Поэтому я чувствовала себя обычным ребёнком, оказавшимся просто не в самое лучшее для страны время».
Воспоминания Константиновой Ольги Алексеевны…
« На момент начала войны, было мне всего лишь три месяца. Жила в Чувашии. В семье было четыре ребенка, среди которых я – младшая. Отца забрали на фронт, а мать все время работала на поле. Жили в доме в лесу, поэтому с дровами не было проблем. Но голод настиг всех…
С утра до самого вечера мать работала в бригаде на поле. Там же взрослым очень активно помогали дети.
Еды не хватало. Был огород, им питались, но не каждый год был урожайным. Тогда собирали на полях и ели оставшуюся гнилую картошку. Хотя была и корова, но в то время в качестве налога забирали всё: и масло, и молоко, и сметану. Последнее сдирали!», – возмущенно рассказывает Ольга Алексеевна.
О.А. Константинова говорит о том, что радостных моментов совсем не было. Она не считает, что ее детство можно вообще назвать детством. На сердце остались лишь обида и непонимание…
Воспоминания Каргаполовой Екатерины Яковлевны …
«Во время войны проживала я в Шарыпово, а если точнее в деревне Костино. Исполнилось мне тогда семь лет.
Трудности, что были во время войны – это мало еды и одежды. Валенки одни на двоих. У меня была сестра, мы с ней в одежде ходили по очереди.
Самое тяжёлое воспоминание в 1943 году, когда получили похоронку на отца.
Когда пришла весть об окончании войны, мы были на занятиях. Услышали крики из коридора, выбежали и узнали, что закончилась война. Вся школа радовалась, танцевали на партах и плакали».
Воспоминания Лисицкого Николая Павловича…
«Я 1933 года рождения и родился в Большой Мурте. Когда началась война, я был уже подростком.
Особенно ничего не делали… Работали в колхозе. Картошку садили, собирали, ели. От картошки оставался крахмал, из него делали лепёшки. Ни продукты, ни вещи, ничего не купишь.
1943 год. Ничего толком не работало. Трудно было, чтобы что-то делать. Всё сломалось или плохо работало. Мужской силы не было. Работали мальчики и девочки. Помогать им было некому. Работали в колхозах, в сельском хозяйстве. Государство просило помочь фронту. А помочь сильно было нечем. Но люди помогали – отдавали последнее. Я в то время учился в школе. Самые «слабые» семьи кормили в школе, у них было очень трудное положение. Вдобавок ко всем этим проблемам приходили похоронки. Из ста человек ушедших на фронт, возвращались пятеро. Сейчас дети не испытывает даже десятой доли того, что пришлось испытать нам тогда. Но люди не сдавались. В деревнях, в особенности молодёжь, трудились, не покладая рук. Очень трудно было в то время.
Конец войны – самое радостное воспоминание. И плакали, и радовались, и танцевали.
Каких калек тогда к нам привозили – это ужас. Кто без руки, кто весь изрезанный… Много я чего я видел, пришлось терпеть. Вот так вот. Молодёжь, берегите государство!».
В.П. Добрынина
«Детям сороковых посвящается…»
На наше детство выпала военная година, нелегкая судьба –
Расти и жить лишь только с мамой, а папу забрала война.
А многие их даже и не знали, ведь были так малы,
Когда на фронт отцов их провожали,
Запомнить этот миг и не могли.
А сколько их и не встречали,
Лишь знали по портретам на стене, да по рассказам,
Как геройски все они сражались
На той проклятой ненавистной всем войне.
А сколько враз осиротели, и стал семьёй их детский дом.
Чужие мамы им в глаза глядели.
Они благодарили их потом.
Взрослели мы не по годам, труд познавая в раннем детстве.
Как часто слышали мы: «Боже, как же трудно там.
Ты помоги им выжить в этом пекле».
Мы помогали взрослым, как могли, своими детскими руками.
Не плакали, а мам всё берегли.
Они своим трудом Победу приближали.
Весной и летом – хлеба пололи на полях,
Золу зимою собирали.
А осенью, с котомкою в руках,
На хлебной ниве колоски все собирали.
Серпом хлеба учились жать, снопы вязать
И на полях сажать, растить картошку,
Тогда не знали песню «Про Антошку».
Нам дорогих подарков не дарили,
Даже лент в косички не плели.
Нам наголо головки подстригали.
А за работу лишь «спасибо» тихо говорили.
Мы одевались, как могли.
До холодов носились босиком, «обувку» к школе берегли.
Нам говорили: «Купим, детки, всё потом».
Но мы и не просили ничего – знали ведь, что нет.
А чаще думали о том, будет ли поесть что на обед.
Мне никогда не позабыть вкус чёрного кусочка хлеба,
Который мама принесла в подарок от старенького деда.
И как оплакивали похоронки всем селом, они так часто приходили.
И нам не верилось потом, как всё это наши мамы пережили.
Ведь наши мамы той поры нам и за папу были тоже.
Поклон им низкий до земли, что наше детство сохранили всё же.
Воспоминания Кардаш Галины Михайловны,
дочери Данилова Михаила Ивановича, Героя Советского Союза…
«Жили мы во время войны в Большой Мурте. Когда началась война, было мне всего лишь четыре месяца. Какие трудности испытывали? Ясное дело, война была. Какие трудности?
Ну, во время войны я что помнить могу? Меня поили, кормили. Проблемы с деньгами были, с дровами. Дрова сами заготавливали.
Тяжело вспоминать о том, что погиб отец. Война кончилась, а отца нет, не пришёл, погиб… Как вспоминала мама, отец был очень хорошим семьянином. Добрый, заботливый, шутить любил, всегда мог приготовить покушать. Приготовит, записочку оставит, а сам спрячется. Часто отец ездил в бригадах с концертами на поля. Бригады артистов даже выезжали в другие деревни и районы с выступлениями. Отец в письмах с войны писал о том, какие деревни проезжали, где воевали. Писал, какие бои шли, как проходили. О том, что как приедет домой, обнимать нас будет. Но не довелось…
Погиб отец в Польше 19 апреля 1945 года».
Михаил Иванович Данилов – Герой Советского Союза
Из последнего письма Михаила Ивановича семье, от 17 апреля 1945 года.
Фронтовая фотография Михаила Ивановича Данилова.
Воспоминания Храмовой Веры Яковлевны…
"Жили мы тогда в Хакасии на золотопромышленных приисках. Нас было четверо в семье, я самая маленькая, мне тогда исполнилось 5 лет.
Трудности были, как у всех – с едой, с одеждой, с обувью. Один магазин на весь город, как лавка. Завозили в основном муку, сахар. Жили своим хозяйством, огородом. Что добывали от своего хозяйства, всё надо было сдавать государству. Относили всё для фронта.
Вся работа на нас была. Мать уйдёт по делам, и нам надо отнести на приёмный пункт яйцо, собирается оно, конечно, постепенно, но молоко относилось каждый день, также относили масло. Если какую скотину держали, обязаны были сдать шкуру. Накормить всех, чтобы дома был порядок, тоже была моей обязанностью. Я помню, как я первый раз мыла полы. Доски в доме были некрашенные. Соединение между ними трудно было отмыть. Я полы помыла, мама мне говорит: «Вот хорошо, что ты научилась, только вот это надо вот так делать...».
Как все дети играли и тогда, но играли в «войнушку». Оружием нашим были палки. По крышам лазили, а игрушек не было.
Машину бегали километров за пять смотреть, знать хотелось, вообще, что это такое... В деревне соседней трактор был. Как только его звук услышим, сразу бежали смотреть на трактор. Как выпустит дым из трубы, мы были в глубочайшем восторге. На самолёт ходили смотреть за 5 километров. Он почту возил. Пока выгрузят всё, потом погрузят. Заводят винт. Под ветром от винта постоим и довольные домой бежим. Жаль письма от отца не сохранились, но сохранилась память о нём. До сих пор разыскивать его продолжаем. Брат помнит, что письма приходили из Клина...»
Воспоминания Кугаевой Галины Ильиничны…
«Я родилась в Бирилюссах нашего края в 1938 году. Папа у меня работал в милиции, он был начальником паспортного стола. И я помню, как провожали его на фронт, был 1942 год, май или июнь. Сколько мне было? Четвёртый год. Когда провожали, папа был в форме милиционера, это была весна, и он был уже без кителя. Помню, как ехали по дороге в деревню. Нас было четверо, самому младшему даже года не было. Когда папу провожали, то я помню, как старший брат уцепился за него и всё повторял: «Папочка, ну не езди». Представьте, это осталось в голове….
А потом папа погиб в 1943-м…Этот год мы прожили в деревне, в Бирилюссах, видимо, чтобы мы не знали нужды. Там мама работала на заводе, где сушили картофель. В Бирилюссах река Чулым была судоходной. Ходили пароходы, ходили баржи. На берегу было «Заготзерно» – хранилище для зерна. Берег высокий-высокий, и на берегу, неподалёку, стояли бараки. Нас туда поселили. Нас четверо у мамы. Мама работала в «Заготзерно» сторожем. На баржи грузили зерно, которое собирали с полей Бирилюсского района или которое привозили откуда-то. Ну, и самое главное, что питания не было. Мама зерно могла принести в кармане, вот этим кормились. Ну, вот кто-то из жалости приносил нам маленько молока. Огород был.
Похоронку получили. Папа наш служил при штабе на Курской дуге, был связистом. И погиб он в 1943 году. А мама была с Алтая, и мы уехали туда. Моё детство прошло там. А детство – то какое… Абсолютно ничего не было, не одеть, не обуть. Пошла в школу я уже в десять лет. Вот только то, что ты сам. А всё остальное для всех было одинаковое. Ценили кусочек хлеба. Ценили всё, всё, всё. Нас четверо было, но через год, уже в Бирилюссах, отошёл четвёртый, маленький. Потому что была цинга, не хватало витаминов. Мы остались втроём. Мама получала пенсию хорошую за папу. Так нас мама вырастила. Уехали мы на Алтай. На Алтае жили все мамины родственники. Детство моё прошло там. И всё это было знаете, как… кусочек хлеба ценили, всё ценили. Жили так же, как все. На Алтае песчаная почва, лес идёт одной стороной. Там озеро было. И в этот лес разрешали только сходить понабрать то, что падает, а колючки и шишки, чтобы топиться. Все, что там какие кусты росли – собирать запрещали. Потому это было очень-очень серьёзно. Там были бесконечно засухи. А раз ветра, пески, то не было урожая. Поэтому был бесконечный голод. Лес берегли, ведь это – экология.. Ну, а потом, когда мы подросли, мама вышла замуж за другого. Но я хочу сказать про братьев. Один – моложе меня на один год, другой – старше на два года. Они только подросли, а тракторы же были редки, ребята пошли возить зерно на конях, тогда были брички. Возили зерно, так и зарабатывали. Травы не росли, ничего не росло. Хлеб вырастет и всё равно вскоре тоже желтеет. Ветра, не было дождей. Какой там урожай?! Голодали все. Животные, как суслик, он же зерновой «питатель», они уничтожали посевы. Мы искали норы и брали сусликов. Суслики были у нас мясом, но ведь не все его переносят. И я не могла принять суслика. И сейчас кролик, кажется мне, что это как суслик. Смотришь сейчас, когда пинают хлеб, пинают другое, третье, четвертое… Очень страшно становится за молодёжь. Как жить? Вот сейчас ИГИЛ, вы видите, они уничтожают всё, у них нет ценностей».
Воспоминания Холостякова Алексея Игнатьевича…
«Жил я во время войны в деревне Баржан. Это Большемуртинский район был раньше, сейчас – Казачинский район. И деревни теперь той уже нет. Находилась она за деревней Таловкой. Я с 1936 года рождения. Началась война, и шёл мне тогда всего лишь пятый год.
Ой, трудностей, ребята, много было во время войны, много. Есть нечего было. Ходили за черемшой, бегали пучки ели. Голод был такой, что... ага.
И в совхозе я уже тогда работал. Нас к коням привяжут, везём копны. Но вы-то не знаете, как возили копны. Посадят наверх, привяжут за ноги вожжи. Взрослые понабьют-то копну, мы везём. Вот такие вот дела.
Самое тяжёлое воспоминание о том времени это ясно – война, голод был.
Ну, а радостное, что вспоминается – соберёмся ребятами, маленькие все дети в войну играли. Собаки у нас тут же, с нами. Самое радостное, что играли вместе все. А так – всё, нет больше радостных воспоминаний.
Отец погиб. Без вести пропавший, в 1942 году, под Ленинградом. Никаких фотографий военной поры не было».
1945 год, Нина Тарубарова
2016 г. Нина Павловна Дмитриева
Воспоминания Дмитриевой Нины Павловны…
«Во время войны я уже работала на заводе, как говорится, с сорок второго года по сорок пятый год. Было мне тогда двенадцать лет. Трудностей во время войны было столько, что лучше сказать каких их не было. Все трудности были. Я была сирота, из детского дома, так что у меня своего ничего не было. Что мне ФЗО, как говорится, предоставляло, то и было. Допустим, полуботинки брезентовые 42 размера, когда я носила 32... Ну, вот так чего-нибудь… Фуфаечка… чуть пояс закрывала, чтобы совсем не замёрзнуть. Шапка стёганная…не меховая никакая, а просто – вата стёганая и сшитая шапка.
Самоё тяжёлое воспоминание о том времени, что жили практически голодом. Работали, допустим, хотя мне и 12 лет было, с 8 утра до 8 вечера. Рабочий день был 12 часов, не зависимо, сколько тебе лет было, и сколько чего…
А самое радостное это было конечно, конец войны. Когда по радио сообщили, что война кончилась. В 45 году мне ещё только 15 лет….Нас таких было много, как говорится… ну какую группу, допустим, из детских домов привезли, так все и были. Жили вокруг нашего завода. Были жилые бараки, отдельных домов не было, потому что, у кого они могли быть, не знаю… Жили все люди практически в бараках. Ну, бараки, я думаю, вы понимаете, что такое? Огромный дом, коридорчик посередине отгороженный и комнаты.
Ночью, где-то часов в 11-12, передали, что подписали договор о капитуляции. Так через всю прилегающую территорию, которая относилась к нашему заводу, мы весь этот свой рабочий посёлок обежали. Которые уже легли спать, всех разбудили, всем эту весть принесли. Ну, не вообразить, что там было… Потому что уже конца этой войны ждали, как не знаю кого. Фотографий особых не было».
Воспоминания Нестерович Тамары Петровны…
«Во время войны я жила здесь, в Мурте. Война началась в 41-м году, а я с 33-го года. Я первый класс закончила.
Трудностей было много. Отец ушёл на фронт, а нас осталось трое, и четвёртый через два месяца после ухода отца на фронт народился. Вот – четверо, мать с нами осталась одна. А время тяжёлое. Держали своё хозяйство. Отец прежде, чем уехать на фронт, поехал бабушку к нам привёз, мамину мать, из Межово. Вот она помогала. Мама-то болела у нас, она астматичка была. На огороде работали, картошки садили много.
Тяжёлое событие, это когда приходили похоронки с фронта. У нас вот бабушкины два сына и внук, мои два дяди и двоюродный брат, они ушли с начала войны и где-то уже в 43-м, в 44-м году начали приходить похоронки. Трудно, конечно, было, плакали все.
Ну, а радостное, когда… Вот у меня–то отчим был… Когда отчим вернулся? Вовка-то у нас родился, когда его уже взяли на фронт. Ну и нам ещё всем смешно было, ведь Вовка отца-то и не видел, только на фотокарточке, а когда отчим пришёл, Вовка, значит, выскочил: «Здравствуй, папка, я тебя узнал!». Мальчонка, было ему тогда совсем немного.
В общем, я коренная муртинка, но родилась в Предивинске, меня привезли в Большую Мурту, мне где-то года два было. Закончила школу здесь же, большемуртинскую, тогда она одна была, средняя, которая по Партизанской, тогда ещё деревянная. Закончила пединститут и всю жизнь проработала в школе в Большой Мурте.
Война, конечно, горе для всех. Вот мой родной отец погиб на фронте, у бабушки два сына и внук. У отчима, у его матери тоже два сына погибло. В общем, многие мужчины остались там…»
Воспоминания Суховской Веры Никитичны…
«Было мне 7 лет. С 10 лет мы уже начали помогать в колхозе: пололи пшеницу, пололи картофель, убирали картофель, зерно сушили, мешали на токах. Мы жили в Алтайском крае, там сушилок не было. Там теплее, не как здесь вот, в Красноярском крае. И ногами сушили, ходили, чтобы зерно просыхало. Ну, а потом школа, учёба.
Все события в то время были тяжёлые. Годы в целом были тяжёлые. Во-первых, отец погиб в 42-м году, мы получили похоронку. Потом брат ушёл в 42-м году. Так о нём ничего не знаем, где он и что. Не могли разыскать. Тогда все так жили. Лето работаем, зиму учимся. Вот и все события.
Ну, а светлое воспоминание всегда было, всё равно же – дети есть дети. Также и бегали на улице, также и по снегу лазили, также и в снежки играли. Как и всегда. Но главное же – работа.
Трудности были всему народу в годы войны – недоедали. Есть практически нечего было. Потому что картофель родил плохо, поздно садили. Это ж пока отсеются в колхозе, а потом уже разрешали садить дома. Ели травы, щавель собирали. Собирали всё, что росло. Хлеба, как такового, вообще не было. Хлеб давали понемногу – отсеянные отходы – там трава и какое-то количество зёрнышек пшеницы. Вот это мололи, толкли шкурки с картошки, толкли ботву картофельную. Вот с этого пекли хлеб. Сушили их в печах. Тогда все так жили, весь народ, потому что взрослые мужчины и молодые все ушли на фронт. Работали женщины, дети. Все дети работали – 13-летние, 7-летние мальчишки уже подвозили, отвозили зерно и всё полностью делали. Тогда все работали. Сено сгребали с лошадьми. Вот – учёба, работа. Особых событий не было. Чем могли, тем помогали. Вот и всё».
Манаковы Виталий Иванович и Тамара Сергеевна
Воспоминания Манаковой Тамары Сергеевны…
Война началась, мне было два с половиной года. А моему брату и год не исполнился. Он родился в 40-м году, в августе. Я родилась в Подмосковье, на юге Тульской области. Дома была мама, в то время ей было 32 года, я, братик, которому 8 месяцев было, ещё и тётя, ну просто в гости пришла. Я, конечно, не помню этого времени, это у мамы я спрашивала, или она рассказывала, я слышала. Пришли немцы с прикладами и всё: «Шнель, шнель, шнель», – быстро, быстро. Мама взяла корзинку, плетёная такая корзинка с двумя ручками, и воды туда поставила, чтоб нас попоить и всё. И погнали, и погнали, и угнали в Германию. Угнали, как рабсилу. Мама была молодая, работоспособная, и дети будут подрастать. Эти первые годы я, конечно, не помню. Иногда бывает, что дети и в три года помнят, ну так что-то в памяти… Ну, вот только бомбёжки. И страшно-престрашно. Самолёты летят… Мама меня на одно колено садит, брата – на другое, и зажимала нас. Это я хорошо помню. Там человек убитый, под бомбами, чтобы мы не видели. А ребёнок ведь как, где страшно, будет кричать, а сам будет туда и смотреть. Но мы всё равно виде
|
|
|
