 |
Мы встретились, чтобы выпить чашечку кофе и провести смотр «новых талантов» в этом городе.
|
|
|
|
– Откуда тебе знать? Он ведь сидит.
– О‑о‑о, поверь мне, уж я‑то знаю! – Застегнутая на все пуговицы хлопчатобумажная рубашка, заправленная в брюки со слишком высокой талией. – Да, и еще у него наверняка собрана полная коллекция романов Патрика О’Брайана[56].
– Да ты, должно быть, шутишь! – А2 явно не видит леса за каучуковыми деревьями. – Не можешь же ты отвергать человека только из‑за его вкуса – нет, даже не из‑за его вкуса, а из‑за твоих предположений о его вкусе!
– Могу. Буду. Уже отвергла.
Несколькими минутами позже, когда мы по очереди пощипывали один шоколадный тортик на двоих, он заприметил еще одного вероятного кандидата.
– Слева от тебя. Высокий. Читает.
Я оглянулась. И точно: этакая пожарная каланча умащивала свои конечности под столиком, держа в руках экземпляр «Реквиема по мечте» в бумажной обложке.
– Неплохо… – протянула я. Ой, погоди‑ка… нет. – Фу, да он курит! Забудь об этом.
Я оглянулась. И точно: этакая пожарная каланча умащивала свои конечности под столиком, держа в руках экземпляр «Реквиема по мечте» в бумажной обложке.
– Но ты же раньше встречалась с курильщиками!
– С этим покончено, – отрезала я. – Если человеку так хочется иметь дорогостоящее и бессмысленное хобби, я бы предпочла, чтобы это были горные лыжи. А еще лучше – покупка дорогостоящих и бессмысленных мелочей для меня!
– Будешь продолжать в том же духе – умрешь в одиночестве.
И это я слышу от человека, который однажды сказал мне (в возрасте 23 лет), что у него не было секса в течение шести месяцев, и поэтому он снимает свою кандидатуру с рынка навсегда! Это я слышу от человека, который по‑прежнему вожделеет свою первую возлюбленную, которую не видел с тех пор, как им обоим было по семнадцать! При таких‑то друзьях кому нужны родственники?!
|
|
|
Я насмешливо фыркнула.
– Что, в своем почтенном дряхлом возрасте я уже кажусь тебе безнадежной? Кроме того, о, мой припудренный тальком друг, каждый из нас все равно умирает в одиночестве!
Суббота, 21 февраля
У меня сегодня клиент, с ним я уже дважды встречалась. Волевое лицо, высокие скулы, прозрачные, как вода, глаза и ресницы, которым можно позавидовать. Шикарный парень, красивый – в этаком грубоватом стиле, интеллигентный. Умный. Мы разговариваем о книгах. Он, оказывается, инженер чего‑то там, ненавидит свою работу, и мы переходим к разговору о театральных пьесах и фильмах. Я выражаю восхищение Беном Кинсли и Энтони Шером. На его губах – полуулыбка. Понятия не имею, почему он не женат. Может быть, ему просто нравится быть свободным?
Я вышла из многоквартирного дома и отправилась к реке, чтобы поймать такси. По дороге к берегу прошла мимо входа на станцию метро, где безногий выпрашивал пожертвования.
– Помогите инвалиду, пожалуйста, помогите инвалиду, – нараспев произносил он.
Капля пота скатилась по внутренней части бедра – пожалуй, единственной части меня, которой действительно было тепло. Когда она добралась до верха чулка, я почувствовала, как влага впиталась и разошлась по ткани. Через мгновение снова раздался голос безногого. «Помогите инвалиду, пожалуйста, помогите инвалиду». Его завывания были однообразны, но напевны, их ритм совпадал с ритмом шагов проходивших мимо него людей. «Помогите инвалиду, пожалуйста, помогите инвалиду…»
Я встала в очередь, но за несколько минут не подъехало ни одно такси. Ко мне подошел низенький кругленький человечек с битком набитыми пластиковыми пакетами.
– Приняли ли вы Иисуса как Господа своего? – спросил он. Эта фраза прозвучала так, будто была рефлекторной, лишенной значения, такой же автоматической, как «привет».
|
|
|
– Боюсь, что вряд ли: я еврейка, – ответила я. Стандартный ответ. Для меня он имеет скорее культурный, чем религиозный подтекст, но обычно его бывает достаточно, чтобы отпугивать сумасшедших.
Он сочувственно кивнул, так и не подняв взгляд выше уровня моего плеча.
– Евреи хотели царя, и Бог дал им царя, но тот, видите ли, оказался депрессивным маньяком и прятался в кустах, крича оттуда на народ свой.
– Да, можно сказать, не слишком полезным оказался тот царь, – согласилась я.
– Я заледенею, стоя на этом мосту! – отозвался он и, подобрав свои пакеты, пошел прочь.
Воскресенье, 22 февраля
За сегодняшний день я получила:
Один фунт сдачи (с двухфунтовой монетки – воспользовалась автобусом)
Пару белых носков (из качалки, где забыла их в тот раз)
Будильник (в подарок от друга)
Серебряный браслет с янтарем (в подарок от клиента)
Пять этих странных ромашек оттенка «вырви глаз» (от поклонника, который не платит)
Счет от строителей (разве не собственнику жилья положено с этим разбираться?)
Странные взгляды от водителя такси (наверное, он обо всем догадался)
Простуду (см. первый пункт списка).
Так что хваленый Ливингстоновский улучшенный общественный транспорт[57], как оказалось, вполне соответствует критерию «общественный». Правда, транспортирует он заодно и микробы. Ну и ладно, зато можно улечься в постель с какой‑нибудь хорошей книжкой и потребовать горячих блинчиков от своих ближайших и дражайших.
Понедельник, 23 февраля
Таинственная машина вернулась. Я не хочу смотреть на нее, но не могу не смотреть, я не уверена, что это просто моя паранойя. Не забыть бы запереть все замки. Строители бросают на меня странные взгляды, подумываю о том, чтобы вложить немножко денег в парик копной и пару гигантских солнечных очков в стиле Джеки Онассис – и вовсе не только ради винтажного прикида.
Что до остального – сегодня мне немного лучше, спасибо, что поинтересовались!
Вторник, 24 февраля
Он:
– У тебя там…. Как бы так сказать…
Я (оглядываясь через плечо на стоящего позади меня на коленях мужчину):
|
|
|
– Что‑нибудь случилось, сладенький?
– Там у тебя…. Честное слово, не знаю, как и сказать тебе…
Я вдруг ужасно разволновалась – что там? Волдырь от бритья? Пропущенный кустик волос? Недельной давности тампон? Начал отрастать хвост?!
– Там у тебя…. Честное слово, не знаю, как и сказать тебе…
– Что такое?
– У тебя синяки сзади на бедрах.
– А‑а‑а, это! Это значит, что просто ты – не первый, кто с энтузиазмом топчет эту дорожку, дорогой. Я тебя успокоила? А то можем поменять позу.
– Ну‑у, на самом деле… – проговорил он, сделавшись тверже и гораздо энергичнее, – ты могла бы мне рассказать, как ты их заработала?
Среда, 25 февраля
А1 отмечал день рождения – круглую дату. Приготовлениями занималась его подружка, которая заказала стол в перехваленном индийском ресторане в Клеркенвелле, что вполне простительно, ибо вкуса у нее нет никакого.
Я с нетерпением ждала возможности оказаться в большой толпе людей. Работа иногда напрягает. Все равно, что снова и снова ходить на свидания вслепую, пытаясь со своей стороны создать атмосферу непринужденности и легкости и зная при этом, что вряд ли из них выйдет что‑то путное. Изнурительно! Недавно хлынувший поток настоящих первых свиданий тоже вносит свою лепту. И хотя мне нравится тусоваться по кафе и барам в тесной компании друзей, всегда существует опасность, что вы слишком многое друг о друге знаете, а из‑за этого все полезные навыки общения будут в конце концов утрачены. Только с теми, кого знаешь с подросткового возраста, можно развлекаться такими разговорами:
– А помнишь, как… – Следует неопределенный взмах рукой.
– Да‑да, точно как в том фильме!
– О боже! И еще он вот так рукой делал…
Следует случайная цитата из «Звездных войн».
Следует ссылка на политический курс середины 1990‑х годов.
Следует удовлетворенное молчание или приступ необъяснимого хихиканья на полчаса кряду.
Этот стиль общения – не та крепость, которую легко взять штурмом новому завоевателю, и подружки Н. и А. обычно оказываются на обочине разговора, независимо от своих прелестей и способностей. Среди них была одна, которая воспитывалась в коммуне в Южной Африке, выстроила свой последний дом собственными руками, начиная с фундамента, и ни разу в жизни не была в «Макдоналдсе» (это, кстати, воистину замечательная черта!). Но она не могла свободно цитировать фразы из «Принцессы‑невесты» и поэтому пребывала в постоянном состоянии недоумения, особенно когда А2 попытался – безуспешно – сделать ей предложение руки и сердца, объясняя, что «жизнь – это боль».
|
|
|
Нам надо чаще бывать на людях. С другими людьми. С нормальными.
Я приехала поздно, в шикарном наряде, состоявшем из черной шелковой блузки и сшитых на заказ брюк. Высокая прическа, крохотные жемчужные сережки. Ну да, я немножко смахивала на этакую готическую секретаршу. Неважно! За столом было шумно, напитки текли рекой, разговор был восхитительно, сногсшибательно, потрясающе нормальным. Я сидела напротив Н., который привел с собой подругу Энджел, ту самую профессионалку, с которой у меня в прошлом месяце вышла размолвка. Но она, по‑видимому, вошла в разум, казалась очень милой и болтала без умолку.
Во время ужина Энджел попросила у меня телефон (у ее мобильника села батарейка), чтобы послать эсэмэску. И да, я – доверчивая душа, к тому же была занята флиртом с голубоглазым Адонисом, сидевшим по правую руку от меня, поэтому даже не подумала проверить, что она посылала и кому!
Так что я немало удивилась, когда во время вскрытия подарков объявился мистер Первое Свидание. Он улыбнулся мне. Я улыбнулась в ответ. Он оглядел стол и уселся радом с Энджел. Интересно! Мне бы, наверное, следовало знать, что они знакомы, но я бы никогда не подумала о них как о потенциальной паре.
|
|
|
