Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Текстура еды для меня важнее, чем вкус




 

Сырые шампиньоны, помидоры‑черри, маринованные соленья и сливочная помадка – все это приятно ощущается на языке. Макароны, арахисовое масло и тушеная морковь – нет.

 

Я умею отличать съедобные грибы от ядовитых (как правило)

 

Допускаю, что это не тот навык, который часто находит себе применение. Я также могу идентифицировать большинство дикорастущих видов вероники (род Veronica). Это навык, который не пригодится ни человеку, ни зверю.

 

День моего рождения был предсказан лучшим другом моей мамы

 

Сверхъестественно!

 

Мое представление об идеальном званом ужине включает…

 

Уильяма Стайрона, Кэтрин Хэпберн, сандалии, Ноэля Кауарда, Иман, орешки кешью, Алана Тюринга, Маргарет Мед, фруктовые коктейли, Райана Филиппа и подземелье.

 

На самом деле я не хочу работать независимо от агентства

 

Вне зависимости от того, что сейчас происходит. Агентство тщательно изучает клиентов, и многие (большинство) никогда не получают даже мой номер телефона. Я сама много времени вишу на телефоне и пару раз видела, как мадам приходилось проводить открытые расследования. У меня на самом деле есть и другие увлечения, помимо упомянутых здесь. Занятия собственным трудоустройством означали бы, что времени на них не останется.

 

Я все еще не получила никаких известий от менеджера

 

Спасибо и на том, что она не вспомнила обо мне в эти солнечные выходные.

 

Je ne regrette rien [89]

 

Если верить учебникам, то это делает меня психопаткой. Если верить глянцевым журналам, это делает меня независимой современной женщиной.

 

 

Воскресенье, 23 мая

 

Мы с мадам по‑прежнему явно на ножах. Она мне не звонила, и я ей не пыталась звонить. Хоть я и понимаю, что такого рода обращение – главное средство воздействия в арсенале всех мадам, я ничуть не жажду звонить ей и лепетать: «Прошу прощения, но вы еще помните, кто я такая?»

Однако надо сопротивляться побуждению сесть в лужу. Я‑то еще гадала, почему наши профили на вебсайте время от времени перетасовываются и одни девушки оказываются выше других. Полагаю, теперь я это знаю.

Ах, свобода (относительная)! Никакого особенного желания делать или поддерживать маникюр, эпиляцию, любые другие процедуры. Хотя, осмелюсь сказать, если будет солнце и я выйду в сад в бикини, того, кто ринется ко мне с газонокосилкой, можно будет и простить.

Идя вчера пешком от дома А3 к станции метро, миновала магазинчик, декорированный самыми чудовищными из когда‑либо попадавшихся мне на глаза украшений: гипсовыми младенческими ступнями. Раскрашенными в пастельные тона. Торчащими из стены. Кто‑нибудь, пожалуйста, уверьте меня, что биологический инстинкт воспроизведения рода не возвещает о кончине всего и всяческого вкуса! Этого же достаточно, чтобы любую девушку снять с вибратора из страха забеременеть желатиновым младенцем!

 

Вторник, 25 мая

 

И по‑прежнему ни словечка.

– Я не хочу сидеть дома! – простонала я в ухо Н.

Враждебность со стороны менеджера начинает на мне сказываться. Вокруг полным‑полно других агентств, но мысль о том, чтобы обратиться в какое‑то из них, кажется мне тупиком. Я даже дошла до того, чтобы вытащить свое древнее резюме и приняться размышлять о том, как можно его откорректировать, чтобы пробел в занятости не выглядел таким же широким, как Большой Каньон в Аризоне.

– Ладно, только не опускайся до того, чтобы потерять себя и продаться.

Я закатила глаза. Разве мы не миновали тот возраст, когда аутентичность значит больше, чем платежеспособность? У всех, кого я знаю, есть карьера, супруг или супруга, собственность или пенсионные сбережения. Или сразу несколько вышеперечисленных пунктов. Я засомневалась, что правильно поняла его слова.

– Помнишь, каково определение непродажности? – спросил он. – Никогда не делай за деньги ничего, что не стала бы делать бесплатно.

– Я провожу достаточно времени, ковыряя под ногтями! – Это получилось резче, чем я рассчитывала. – Не думаю, что на этом можно сделать карьеру.

– Не язви, – отозвался Н. – Тебе это никогда не шло.

В конце концов, есть только один выход, к которому женщина может прибегнуть в минуту отчаяния. Когда со всем остальным ничего не вышло, когда банковские счета мигрируют из черного поля в красное, потом к предельному овердрафту и – наконец – приходит тщательно сформулированное письмо из банка, она должна собрать все свои силы и укрепиться духом перед неизбежностью.

Объявления о вакансиях.

Я начала с административных позиций. Общее знание компьютера? Есть. Организаторские навыки? Полно. С высокой мотивировкой и трудолюбивая? Типа того. Преданная делу? Какому – выстраивать встречи в расписании и отправлять факсом письма? Что, способность заклеивать конверты и перенаправлять входящие звонки нынче требует преданности?!

Возможно, это не для меня. Я принялась просматривать научные вакансии.

 

Я принялась просматривать научные вакансии. Кажется, что чем выше степень, тем ниже стартовая зарплата.

 

Удручающе! Может показаться, что чем выше степень, тем ниже соответствующая стартовая зарплата. А2 и А4 оба занимаются научной деятельностью и подтверждают мое подозрение, что гранты на исследования – это коварный план власть имущих по удерживанию умных людей от мыслей о вещах, подобных мировой политике. К чему обращать внимание на политику и прочие посторонние предметы, когда есть стипендия в 5000 фунтов, за которую нужно драться зубами и когтями?

 

Четверг, 27 мая

 

Я полна решимости не сдаваться, несмотря на то что газеты и вебсайты наталкивают на мысль, что экономика Лондона базируется строго на трех следующих слонах:

 

1. Копирайтинг и редактирование. Плавали, знаем… на самом деле не совсем так. Пыталась «поплавать и узнать», но была отвергнута всеми, от научных журналов до еженедельного издания под дивным названием «Мировой морж». Орган же местной утонченной филателии даже не удостоил меня письмом с отказом.

2. Временные работы и личные помощники. Определенно «плавали и знаем» – и больше никогда, никогда не захочу нырять туда снова! Снова натирать мозоли на кончиках пальцев, заклеивая конверты со счетами у какого‑нибудь биржевого маклера – судьба слишком удручающая, чтобы о ней размышлять. А деградировать до того, чтобы забирать школьную униформу чьей‑то дочки из химчистки… да по сравнению с этим копрофагия – фигня на постном масле!

3. Проституция. Проклятие!

 

Я могу остаться в бизнесе и стать независимой. Это означало бы, что мне больше никогда не придется отдавать треть своих заработков агентству. С другой стороны, это означало бы самой проверять своих клиентов, принимать звонки в любое время дня и ночи, поддерживать портфолио, организовывать охрану и… Ох! Слишком много работы на одну меня! Едва хватало бы времени на плановую эпиляцию, не то, что на другие важные операции по поддержанию себя в форме.

 

Суббота, 29 мая

 

Письма. Формы заявлений. Загрузить, распечатать, заполнить. Конверты и марки на письмах, на которые я, вероятно, так и не получу ответ. А потом, вчера, ближе к концу дня – звонок из отдела кадров. Они хотят пригласить меня на интервью. На должность, которую я бы с радостью заняла.

Я попала в шорт‑лист. И знаю, что список действительно окончательный и действительно короткий. У меня хорошие шансы.

Свершилось – я выхожу из бизнеса!

Из профилей на сайте агентства видно, что многие девушки, может, и не большинство, но значительная часть – родом не из Соединенного Королевства. Восточная Европа, Северная Африка, Азия. Британия ведет бойкую торговлю, импортируя секс‑работниц.

Я не спрашиваю, что привело их в эту профессию. Это не мое дело. Меня не заставляли работать на агентство, надеюсь, что их – тоже. Если бы агентство действительно было конюшней для нелегалок, которых держит в узде властная сутенерша, она бы не нанимала так много местных девушек…

Или нанимала бы?

Я сознаю, если уж на то пошло, что в настоящий момент мое положение не сильно отличается от положения этих иорданок или полячек. Возможно, у них закончились студенческие визы, и они по уши в долгах. Как‑то по ходу дела подразумевалось – не гарантировалось, это я понимаю, но подразумевалось, – что наградой за упорный труд в школе и получение диплома будет сносная карьера. В данный момент я гадаю, будет ли полугодовой стаж корректором фотографий в иллюстрированном журнале или помощником менеджера в розничной торговле таким уж удачным карьерным ходом. Плюс соревнование с сотнями других дипломированных выпускников за те же жалкие объедки…

 

Меня пригласили на интервью! Свершилось – я выхожу из бизнеса!

 

Но в настоящий момент у меня есть другие поводы для беспокойства – глажка блузок и вопросы на собеседовании.

 

Понедельник, 31 мая

 

Встала рано, чтобы успеть на поезд. Это был Лондон, о котором я знала только по слухам: мужчины и женщины в деловых костюмах, толпящиеся на платформах, дожидающиеся возможности занять место в переполненном вагоне. Многие выглядели слегка оцепеневшими, не вполне проснувшимися, другие явно встали рано, им, судя по всему, удалось поладить со своим расписанием. Я гадала, уж не пришлось ли некоторым женщинам со свежим макияжем встать в полпятого, чтобы выглядеть такими собранными к восьми.

Поезд прибыл вовремя, чтобы дойти до офиса, потребовалось меньше времени, чем я ожидала. Я завернула в кафе за углом – выпить чашку чая и скоротать время до встречи. Женщина, чье знание английского явно требовало курса коррективных занятий, приготовила мне напиток, налив в чашку молока задолго до того, как чай успел завариться, и прежде, чем я успела ее остановить. Я сидела за маленьким столиком лицом к окну, выходящему на улицу. Все вокруг меня, от строителей до администраторов, склонились над своими газетами. У меня газеты не было, и я принялась наблюдать за проходящими мимо людьми.

Когда я пришла в офис, двое других участников собеседования были уже там. Мы представились друг другу, коротко поговорили о социальных и профессиональных связях, которые свели нас вместе. Потом гуськом вошли в комнату и вместе с группой интервьюеров просмотрели краткие презентации друг друга. После этого нас направили обратно в первую комнату и стали вызывать по одному, чтобы побеседовать как следует.

Темно‑русая с толстой круглой физиономией девица была первой кандидаткой. Когда она отправилась на допрос с пристрастием, второй из претендентов печально мне улыбнулся.

– Как только я вас увидел, понял, что у меня нет шансов, – проговорил он.

Я подумала то же самое, поскольку, хотя моя степень была повыше, а рекомендации – получше, его опыту можно было только позавидовать.

– Не говорите ерунду! – сказала я. – Это может быть любой из нас.

Из нас двоих, поправилась я мысленно, поскольку было вполне очевидно, что у той девицы нет ни единого шанса. Ее специальность лишь относительно связана с данной позицией, ее опыт стремился к нулю, а во время презентации она мямлила и тянула резину, да и содержание было не особо впечатляющим. Второй кандидат ушел на собеседование и, должно быть, отбыл сразу после этого, так как в комнате больше не появился.

Я вошла в дверь, уже заранее вспотев. «Не наткнись на стол, – думала я. – Ничего не урони». По другую сторону стола сидели трое: высокий худой мужчина, пожилой джентльмен в очках, женщина лет за тридцать с короткими темными волосами.

Они задавали вопросы по очереди. Разделение труда вскоре стало очевидным. Старший из них спрашивал очень мало и явно был здесь главным. Худой мужчина задавал вопросы личного характера, например, что я считаю своим слабым местом и как себе представляю свою карьеру через пять лет. Женщине оставались технические вопросы, они‑то больше всего меня пугали, и я задумывалась, перед тем как дать ответ на каждый из них. В некоторые моменты я сознавала, что им приходится ждать начала моего предложения, но решила, что лучше отвечать точно, чем бессмысленно бродить вокруг да около.

Когда собеседование завершилось, троица поднялась с мест вместе со мной. Выбор должен быть сделан довольно быстро, сказали они, поскольку они хотят, чтобы человек приступил к работе как можно скорее. Я могла ожидать от них письма или звонка в течение следующих нескольких дней. Поскольку я была последней кандидаткой, вышли мы из комнаты одновременно. Пожилой джентльмен и женщина повернули в коридор к своим офисам. Высокий предложил проводить меня к выходу.

Мы молча стояли в лифте. Я улыбнулась.

– Я помню вас по конференции три года назад, – проговорил он. – Впечатляющая презентация.

– Спасибо, – поблагодарила я. Блин! Большая часть моей сегодняшней презентации была переделкой той, прежней.

Мы шли по тихим, застланным коврами коридорам. Он начал говорить о собственной работе, явно испытывал к ней настоящую страсть. Люблю людей со страстями. Я задавала ему наводящие вопросы, играла роль «адвоката дьявола», одновременно давая понять, что полностью с ним согласна, и под конец он стоял со мной в очереди на такси, пока не подъехал кэб, чтобы везти меня на станцию. Он с жаром пожал мне руку и закрыл за мной дверцу. Пока такси отъезжало, я видела – он все еще стоял на бордюре.

Сердце мое быстро билось. «Все прошло хорошо, – думала я. – Теперь у меня есть сторонник».

 

 

Июнь

 

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...