Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Никогда не сходи с корабля




 

– Как правило, нам требуются телки. Бычков мы кастрируем и продаем на мясо в Чикаго.

 

Джордж Странахан,

хозяин скотоводческого ранчо в Колорадо

 

Сегодня вечером у моих соседей – аврал. Ковбои работают сверхурочно. Коровники освещены фонарями. Работают переносные обогреватели. Сильный снежный буран в Скалистых горах испугал коров, и они все начали телиться одновременно.

Около полуночи, по пути в таверну, я заметил на горизонте странное облако. В сельской местности такая картина обычно не предвещает ничего хорошего. Но когда я подъехал к повороту, за которым дорога пересекает ручей, я увидел, что это всего-навсего коровник Уэйна, освещенный как футбольный стадион. Вокруг коровника стояло много машин. Раздавалось мычание коров; в полутьме взад-вперед бегали люди с руками по локти в крови.

Это суетились работники фермы. Здесь выращивают крупный рогатый скот на продажу. Каждый теленок, рожденный сегодня ночью, через два года будет весить тонну. Тогда его продадут на коммерческой бирже в Чикаго по 58 центов за фунт.

Я дважды посигналил и поехал дальше. Было холодно, шел мокрый снег, который налипал на провода. Из-за снега у меня на два часа отключалось электричество. Я хороший сосед большую часть года, но не в сезон отела. Литературная работа – трудный хлеб, но писать все же намного легче, чем лезть внутрь обезумевшей коровы, чтобы вытащить теленка за ноги.

– Иногда приходится тянуть их веревкой, – сказал один из парней, сидевших в таверне. – Когда у телят путаются ноги, приходится забираться рукой внутрь и цеплять теленка за морду веревочной петлей. Первый раз я проделал эту штуку, когда входил в «Клуб четырех эйч»1 (1Созданная Министерством сельского хозяйства США молодежная организация, цель которой – «патриотическое воспитание, привитие подрастающему поколению традиционных ценностей и уважения к сельскохозяйственному труду»).

После этого я завязал с фермерством и отправился в Скотсдейл. Там я стал работать на теннисном корте – просто чтобы быть подальше от коров.

Он рассказал, что в те годы вел беспорядочную жизнь. Поступил в дилерскую школу в Вегасе, но это занятие не соответствовало его характеру. Потом переехал сюда, на Север, где нашел работу укладчика снега на горнолыжной трассе. Это бесперспективное занятие, сказал он, но дает бесплатные билеты на подъемник и остается достаточно свободного времени, чтобы работать над техникой скоростного спуска.

– Однажды мы утрамбовали снег так, что он стал твердым, как лед, – рассказывал парень. – По приборам, я разогнался до восьмидесяти одной мили в час просто чтобы испытать острые ощущения. На такой скорости невозможно даже дышать.

– Разве? – удивился я. – Рекорд – сто тридцать миль в час.

– Только сто двадцать девять с половиной, – быстро ответил он. – Правда, один парень сделал сто шестьдесят шесть, встав на крышу машины. Это было на соляной равнине в Бонневилле. На ста пятидесяти он чуть не потерял сознание, а водитель потом сказал, что не чувствовал сопротивления, и решил идти на рекорд. – Мой собеседник задумчиво улыбнулся. – Они действительно установили рекорд, – сказал он. – Должно быть, парню на крыше пришлось туго. К тому времени, когда они остановились и отстегнули крепления, ветер снял у него с лица два слоя кожи. С тех пор он больше ни разу не встал на лыжи.

 

Некоторое время мы молча пили, потом он отправился к себе в трейлер, где жил с женщиной, которая когда-то работала у Фердинанда Маркоса. Парень сказал, что завтра ему надо рано вставать, чтобы до восьми часов, когда начнутся гонки, закончить последнюю проверку трассы. В тот день человек по имени Маккини собирался поставить рекорд, перекрыв отметку в сто тридцать миль в час.

Немного погодя мы тоже отправились домой. У меня были собственные проблемы, о сне не было речи. Буран превратил трассу для скоростного спуска в кашу, волна отелов пошла дальше на восток вдоль Континентального водораздела. В Денвере навалило сугробов в два фута глубиной, закрылись школы и аэропорт.

«Близлежащие отели и мотели были выделены для скопившихся в аэропорту пассажиров», – сообщает Ассошиэйтед пресс из Денвера. Официальный представитель «Стэплтон Интернэшнл» сказал, что все полеты отменены из-за глубокого снега, сильного ветра и нулевой видимости. «Вероятно, некоторым пассажирам придется заночевать здесь, – сказал он. – Но мы о них позаботимся».

Сообщений о беспорядках не было, а по радио рассказывали: «Группа туристов с Фиджи развлекала окружающих игрой на гитаре и народными танцами; другие путешественники, ожидая объявления о вылете, собрались в ресторане». Хо-хо! Счет за обслуживание получите по почте... Денверский аэропорт знаменит такими приколами. Когда-то здесь встречались только богатые лыжники и ковбои, а теперь это пятый по загруженности аэропорт в Соединенных Штатах и живой кошмар для всякого, кто видит в воздушных путешествиях нечто большее, чем шанс проспать всю ночь на кафельном полу среди толпы народа, слушая народных исполнителей с Фиджи. «Отделение Красного Креста в Майл-Хай отправило в аэропорт своих представителей, – говорилось в сообщении, – чтобы доставить детские пеленки, туалетные принадлежности и другие вещи первой необходимости людям, которым приходится долго ждать вылета».

 

Говорили, что эта ночь в Денвере была тяжелой. Не все были довольны пеленками и туалетными принадлежностями. Бары закрылись в полночь, а продукты в ресторане кончились уже к закату. За весь день взлетело только три самолета. В пятницу аэропорт был по-прежнему закрыт.

В аэропорту застряли тысячи людей, но только немногие из-за задержки потеряли самоконтроль или понесли серьезные материальные потери. Первые пали духом, вторые предъявили большие иски.

Некоторые вещи можно понять, например, внезапную волну отелов во время бурана на западном склоне или безумца, который привязал себя к крыше усиленного прототипа «шелби-форда» и помчался со скоростью сто шестьдесят шесть миль в час навстречу ветру по соляной равнине Бонневилля. Со многими вещами можно смириться, но только не с сидением в Денверском аэропорту в ожидании вылета. Такой способ провести ночь ни при каких условиях неприемлем.

Такие мысли бродили у меня в голове, когда я возвращался из таверны. Снегопад продолжался. В такую погоду хорошо сидеть дома, но, когда я входил в дверь, мой телефон уже звонил. Это был Джордж, мой сосед с «Фраинг дог ранчо» в пяти милях выше по холму. Он сказал, что с отелом большие проблемы: не хватает рабочих рук.

Мое сердце исполнилось ненавистью, но, ясное дело, выбора у меня не было.

– Мне захватить с собой веревку? – спросил я.

– Нет, – ответил он. – Мы используем цепь – просто заводим ее за копыта и тянем.

Все это казалось странным, но Джордж знает толк в коровах, а я, в конце концов – фермер. Я взял свой фонарь, забрался в джип и медленно поехал вверх по дороге.

 

7 апреля 1986 года

 


ОНИ НАЗЫВАЛИ ЕГО «ГЛУБОКОЙ ГЛОТКОЙ»1

 

(1Кличка источника информации, использовавшегося журналистами Б. Вудвордом и К. Бернстейном в расследовании Уотергейтского дела)

– Вы не будете пинать ногой бешеную собаку. Если перед вами собака, больная бешенством, вы возьмете пистолет и застрелите ее.

Пэт Робертсон, телепроповедник-евангелист

 

На прошлой неделе на рынках продолжалось оживление. Воодушевились даже проповедники, а на Уолл-Стрит заговорили об отлове и отстреле животных. Цены на мясо упали, страховые ставки взлетели вверх, а Пэт Робертсон выступил по телевидению и лично потребовал голову Муамара Каддафи.

Для полковника прошла еще одна неудачная неделя. Он уже получил очень сильный удар, который нанесли вооруженные до зубов пилоты Шестого флота США, а теперь ему следовало ожидать новой атаки – на сей раз ракетной – чреватой большими потерями в его ближайшем окружении... Кроме того, полковника показали по американскому телевидению в старой нацистской фуражке и с розовым платком типа «бабушка» на плечах. Выглядел он как дешевый двойник Муссолини. Каддафи заявил, что Белый дом выбрал его в качестве козла отпущения и теперь наказывает за все грехи арабского мира.

Учитывая жестокую политическую реальность, скорее всего, это соответствует действительности. Но и попытки полковника объяснить свою позицию не отличались уравновешенностью и миролюбием. В довольно путаном сообщении Ассошиэйтед пресс из Триполи приводятся цитаты из его выступления. Полковник заявил, что «план ливийской контратаки» доработан окончательно, что скоро будет уничтожена «вся Южная Европа, без исключения» и что «Ливия презирает незаконные и наглые военные угрозы, которые никого не пугают».

Каддафи сказал также, что Ливия получит помощь «сил Варшавского Договора для защиты от атаки США». В это никто не поверил, а Георгий Арбатов из советского ЦК в Москве назвал заявление полковника нелепыми домыслами и заявил, что Россия не собирается принимать участия в конфликте между Триполи и Вашингтоном.

 

Пэт Робертсон – гениальный хозяин очень популярной передачи на кабельном телевидении, которая называется «Клуб 700». Передача является флагманом христианского телевидения и представляет собой непринужденное ток-шоу с участием представителей различных религиозных направлений. На Си-би-эн утверждают, что зрители смотрят передачу в 50 штатах каждый вечер в течение всей недели. Для телебизнеса Робертсон – очень ценная находка. У «Клуба 700» больше зрителей, чем у передач Джимми Своггарта и Джерри Фолуэлла, вместе взятых. В некоторых местах Пэт Робертсон популярнее Джонни Карсона1 (1Известный телеведущий (прим. перев.)).

 

Он вещает из Роанока, вотчины Линдона Лароша, но никто не знает, где он живет. Робертсон – раскрепощенный и доброжелательный человек, вроде Энди Руни. Людям нравится Пэт Робертсон. В этом году он собирается выдвинуть свою кандидатуру в президенты – впрочем, как и все остальные политики за исключением Рональда Рейгана – и относится к этому очень серьезно.

К полуночи в пятницу военный корабль США «Корал си» находился в 400 милях от Триполи, а Белый дом хранил молчание относительно «ливийского вопроса». В этот момент Робертсон обскакал всех кандидатов, выступив в своем телешоу с предостережением против бесхребетных полумер против Каддафи.

«Есть старая-престарая пословица, – сказал он, – согласно которой, чтобы победить короля, надо убить его». Так Робертсон заявил о том, что ему надоели старые методы и что пришло время прикончить полковника.

Да уж! У ветеринаров тоже есть старый анекдот на эту тему. Они утверждают, что есть только два способа обращения с взбесившимся животным: связать и отрезать голову или оттащить за гараж и там выстрелить в затылок.

 

Кульбит Робертсона не нашел одобрения в Белом доме. Единственным ответом стала стандартная фраза «без комментариев». Рональд Рейган Робертсону не ответил. Промолчал даже Патрик Быокенен. В такие дни люди, сидящие в Западном зале, вздыхают о старых добрых днях, когда подобные дела можно было уладить одним звонком Гордону Лидди1 (1Работник аппарата Белого дома, один из двух руководителей (второй – Э. Говард Хант) тайной операции в «Уотергейте» в июне 1972 г.) в его офис напротив Авеню.

Но тогда было другое время. Теперь Гордон далеко. Три года он сидел в тюрьме, где занимался тем, что накачивал мускулы. Сейчас он может предложить окружающим только свое имя и карточку социального страхования. Все остальные участники Уотергейта признали вину или сломались, не вынеся давления. Многие были призваны, и в итоге все они оказались избраны.

Кроме Гордона. Он все еще остается недостающим звеном в Уотергейтской истории, полуночным голосом из подземелья. Вероятно, именно он был тем, кого Боб Вудворд и Карл Бернстейн2 (2Сотрудники «Washington Post», соавторы книги «Вся президентская рать», посвященной Уотергейту (получили за нее Пулитцеров-скую премию). Б. Вудворд позднее стал известным мэтром журналистских расследований) называли «Глубокой глоткой».

В фильме эту роль играл Хол Холбрук и смотрелся очень убедительно. Он говорил как Джон Дин и выглядел как Леонард Гармент, личный консультант Ричарда Никсона.

Никто не сомневался в том, что Карл и Боб открыли следствию основной источник. «Глубокая глотка» был стержнем всего дела, человеком, заслуживающим полного доверия. Его мотивы так и не были выяснены: предполагалось, что они связаны с причудливой и смутной сферой «морали» и давлением личных нравственных представлений.

По легенде, он был фигурой вроде Сократа, человеком больших связей и большой мудрости, слишком умный для своей работы и, очевидно, не такой как все остальные.

Он работает на президента, но его герой – Уильям Берроуз. Суставы, его пальцев срослись, как узловатые корни деревьев. Когда он приезжает в Вашингтон – из Нью-Йорка, где он живет, – ему предоставляют собственную комнату в южном крыле Белого дома, с камином и пианино «Смит-и-Барнс».

Он чувствует себя уверенно у Дюка Зиберта – так же, как и на Четырнадцатой и «У», где он пользуется популярностью у шлюх и случайных прохожих.

Они зовут его просто Гордон; в федеральной лицензии на оружие, которую он носит в своей черной кожаной сумке, значится Г. Лидди... а для журналистов на Пятнадцатой и «Л» его имя было «Глубокая глотка».

Некоторые это знали, но таких было немного. Знал Скотт Армстронг, Оскар Акоста и главная стюардесса на одной из авиалиний. Мы сохранили это в секрете даже от Фрэнка Манкевица, который знал почти все остальное.

Это была одна из тем, о которых в то время предпочитали молчать.

 

14 апреля 1986 года

 


В ЗАЩИТУ ПОРКИ

 

ПРИМЕЧАНИЕ: Нижеследующее является ответом доктора Томпсона на отчаянное письмо его друга Ральфа Стэдмена из Англии. В письме шла речь о воспитании детей.

 

Дорогой Ральф!

Я получил твое трагическое послание, в котором ты рассказываешь о своем ужасном, невоспитанном, нюхающим клей сыне. Письмо я читал, завтракая в половине пятого утра в «Ваффл-хаус» на берегу Мобил-бей... тогда же я сделал некоторые заметки, но порядочный человек никогда не выскажет своему другу такие мысли... Поэтому я отложил твое письмо, пока не нашел возможности сосредоточиться на нем и детально проработать вопрос... И я пришел к следующему выводу:

Пошли этого малолетнего оболтуса в Австралию. Там мы найдем ему работу, пусть выращивает овец где-нибудь в глуши. Это исправит его или, по крайней мере, займет на некоторое время.

Англия – неподходящее место для мальчика, который хочет бить окна. Потому что в этом он прав. Он просто обязан бить окна! Каждый ребенок, который живет в Англии и не испытывает острую потребность бить окна, скорее всего, так глуп, что ему уже невозможно помочь.

Вы там, в Англии, пожинаете бурю, Ральф. С чего ты взял – может, в книжках прочитал? – что сам можешь рисовать сомнительные карикатуры на своего премьер-министра и называть ее гнусной свиньей, а твой собственный сын не возымеет желание бить окна?

Мы не владеем логикой на уровне, который позволил бы доказать такую возможность, Ральф. Такому не учат даже в Оксфорде.

Мой сын, слава Богу, спокойный и практичный мальчик, сейчас как раз заполняет заявления о приеме в Йель, Тафте, Беннингтон и другие элитные школы на Востоке. До сих пор все мои расходы на него сводились к довольно неприятной утечке десяти тысяч долларов в год. Этого было достаточно, чтобы держать его подальше от улицы и проклятых окон...

Почем сейчас окна, Ральф? В то время, когда я сам их бил, они стоили пятьдесят пять долларов за штуку – даже большие, сделанные из листового стекла, – но теперь, полагаю, цена поднялась долларов до трехсот. На самом деле, если подумать, это дешево. За один год свирепый мальчик с сильными руками может разбить около тридцать окон из листового стекла, но в итоге это будет меньше, чем мои ежегодные десять тысяч.

Правильно? Я верно посчитал?

Да. Точно. Если Хуан за год разобьет тридцать больших окон, экономия составит тысячу долларов.

 

Так что присылай мне парня, Ральф, – вместе с чеком на десять тысяч долларов – и я превращу его в ходячую машину, приносящую прибыль.

В самом деле! Присылайте мне столько злобных маленьких английских ублюдков, сколько сможете отловить. Это будет хороший бизнес. Просто загрузите их в самолет – с каждым должен быть чек на десять тонн – и после этого вы сможете со спокойной совестью вернуться к вашему грязному деструктивному бизнесу

Ваш премьер-министр – действительно гнусная свинья, Ральф, и вам следует колотить ее, как боксерскую грушу. Нарисуй страшные карикатуры на эту суку и продай их за хорошие деньги «Times»- или «Private Eye». Только потом не беги ко мне с рыданиями, если у твоего собственного сына возникнет мысль разбить парочку окон.

Ты когда-нибудь разбивал кирпичом большое окно из листового стекла, Ральф? Чертовски красивый звук, а люди внутри помещения начинают бегать, как крысы во время пожара. Это весело, Ральф, за это не жалко любых денег.

Как ты думаешь, чем мы занимались все эти годы? Ты думаешь, тебе платили за твое дебильное искусство?

Нет, Ральф. Тебе платили за разбитые окна. Это занятие – само по себе уже искусство. Фокус в том, чтобы получать за него деньги.

Что? Алло? Ральф, ты меня слышишь?

Ты, сопливый, лицемерный ублюдок! Если бы у твоего сына были твои инстинкты, он бы застрелил премьер-министра вместо того, чтобы всего-навсего бить окна.

Ты к этому готов? Как ты себя будешь чувствовать, когда проснешься однажды утром у себя в Олд-Луз-корт и включишь свой телевизор как раз во время передачи новостей, в которой сообщат, что премьер-министр убита выстрелом в горло на Пикадилли... а через некоторое время какой-нибудь раздолбай из Би-би-си покажет эксклюзивные снимки грязного урода, который в нее стрелял, и ты увидишь, что это – твой собственный сын?

Подумай об этом, Ральф. И не беспокой меня больше своими пустяковыми проблемами. Просто пришли парня ко мне. Я сломаю его дух на земляных работах, а потом, когда истечет срок его разрешения на пребывание в США, мы отправим его в Австралию. А через пять лет ты получишь приглашение на свадьбу с овечьего ранчо в Перте...

 

Довольно об этом, Ральф. У нас есть свои проблемы. Обращайся с детьми как с телевизором. Если с ними что-то не в порядке, тресни их между глаз большим ботинком с резиновой подметкой.

Как насчет здравого смысла?

Что-то неправильно?

Нет. Не думаю. Сегодня – окна, завтра – сюжет Би-би-си. Держи это в голове, и ты не ошибешься. Просто присылай мальчиков и чеки...

Надеюсь, ты понимаешь мою мысль. Что будет, если все увидят по телевизору, как сын известного английского художника с дымящимся пистолетом в руках стоит рядом с дергающимся в конвульсиях телом премьер-министра?

 

Потом от этого не убежишь и не спрячешься, Ральф. Так что если ты допускаешь возможность такого поворота, все, что я могу тебе посоветовать, – запастись виски и кодеином. Это поможет тебе перенести потрясение, когда твой спятивший от клея малолетний наркоман, в конце концов, сделает свое дело...

Реакция общества на убийство премьера станет кошмаром. Но не волнуйся – за тобой будут стоять твои друзья. Я сяду на один из рейсов, следующих из Денвера через Северный полюс, и через восемь часов буду у тебя. Нам придется собрать гигантскую пресс-конференцию в... холле отеля «Брауне».

Ничего не говори, пока я туда не доберусь. Даже не признавай родственную связь с мальчиком. Молчи! С прессой буду говорить я – ведь это, в конце концов, моя профессия.

 

Твой старый друг,

ХСТ

 

P.S.: Боже мой, Ральф, я вспомнил, что оговорился, когда сказал, что десяти тысяч хватит, чтобы покрыть расходы на маленького кровожадного ублюдка. Нет. Давай договоримся о тридцати, Ральф. У тебя на руках – настоящий монстр. Я даже не дотронусь до него меньше, чем за тридцать тысяч.

 

21 апреля 1986 года

 


ПРОСТО ЕЩЕ ОДИН ТЕРРОРИСТ

 

... применили то испытанное средство, которое, конечно, легче всего побеждает разум: использовать террор насилия.

 

Адольф Гитлер. Майн Кампф, ч. 1, гл. 2

 

На прошлой неделе во всем мире наблюдалась повышенная активность. Эд Миз отправился в Голландию, Аляске угрожали извержения вулканов, и почти везде, за исключением Гавайских островов, международные террористы преследовали американских туристов и расстреливали их, как диких зверей.

Президент Рейган прилетел на Гавайи, чтобы восстановить силы после посещения Бали и поболтать со своим старым приятелем Фердинандом Маркосом, прибывшим с Филиппин. Маркое по-прежнему сидел в своем доме на побережье недалеко от Даймонд-Хед, проклиная перебои в финансовом потоке и расходуя большую часть своих карманных денег на приобретение новых туфель для жены.

Эта женщина ненасытна. Она должна получать новые туфли во что бы то ни стало. Даже сейчас – после того как она оставила три тысячи пар в Маниле, – она требует доставки новых туфель каждый день. Пристрастие похуже чистого героина. Она готова покупать все подряд: черные туфли на шпильках, и ботинки для стэпа, и даже шлепанцы на микропоре, только бы обувь подходила по размеру и была новой.

Над этим смеялся весь мир, но Маркое был серьезен. В конце концов, он был президентом, и если для его жены туфли были фетишем, что с того? Туфли дешевы, а те, кто недоволен, – коммунисты. Не так давно они превращались на восходе солнца в соляные столбы. А он тем временем крушил их и сжигал все их избирательные бюллетени. Ясное дело, только так и надо было с ними поступать.

Или кому-то так тогда казалось. Но реальные действия правительства на Филиппинах были разновидностью тупого, кулачного терроризма, и выглядели они почти так же отвратительно, как и преступления, в которых обычно обвиняют Каддафи, Арафата и Абу Нидаля из Сирии.

Простых людей избивали и расстреливали прямо в избирательных участках. Головорезы, купленные президентом, терроризировали целые города. Их услуги оплачивались из государственной казны.

Беззаконие достигло такого уровня, что недовольны были даже филлипинские генералы. Когда у Имельды в шкафу нашли три тысячи пар обуви, весь англоговорящий мир говорил об этом с отвращением.

Даже Тед Коппел не смог проявить терпимость. Когда он беседовал с Маркосом в «Вечерней строкой», на закуску он приберег «обувной вопрос». Но Фердинанд только пожал плечами и сказал, что дело выеденного яйца не стоит. «Почему все говорят об обуви? – проворчал он. – Мы все носим обувь».

В некотором смысле он прав. Сколько стоят новые туфли? Может быть, сто долларов за пару? Пусть даже пятьсот долларов.

Ну и что?

Но мы говорим о человеке, который целых 26 лет так управлял Филиппинами, как будто это был его личный собачий питомник. Он использовал шелковые носовые платки как одноразовую дешевку и крал по 10 тысяч стволов красного дерева, всего лишь позвонив для этого по телефону.

В те дни в Маниле дилетантам нечего было делать. Даже Боб Арум1 (1Знаменитый промоутер боксерских поединков) не смог вести там бизнес. Однажды, много лет назад, после разговора с Имельдой он решил, что государственная концессия на проведение собачьих бегов находится у него в руках. Но когда на следующий день он отправился во дворец для заключения окончательного договора. Имельда встретила его весьма холодно и потребовала такой задаток, что даже Дон Кинг1 (1Легенда «черного» бокса: крупнейший чернокожий промоутер, организовывал поединки виднейших боксеров, начиная с Мохаммеда Али и кончая Майком Тайсоном) не назвал бы его разумным.

Арум впал в депрессию, уехал домой и с тех пор на Филиппины не возвращался. Лицензию на собачьи бега отдали картелю из Сингапура, который некоторое время процветал, но превратился в дым, когда режим Маркоса рухнул.

Тогда многие вложения пошли прахом. Даже умные люди впадали в панику и шли за советом к уличным предсказателям. Биржа металла в Гонконге впала в ступор, а клуб землевладельцев в Лусоне закрылся после того, как разбежалась вся прислуга. Радостно улыбающийся Боб Арум заказал бутылку «Дом Периньон» в свой офис на Парк-авеню.

Такое случается. Сегодня вы правите как бог, завтра – бегаете как собака. Когда Фердинанда забирали из его дворца, он думал, что отправляется в короткую прогулку на самолете на побережье, чтобы посетить свою родную провинцию

Илокос-Норте.

Но проснулся он на Гуаме, как заключенный, в окружении конвоя из агентов секретной службы США. Потом его переправили в Гонолулу, где его багаж официально конфисковали.

Там были чемоданы, полные драгоценностей, и пачки швейцарских ценных бумаг, и два ящика, в которых лежали только что напечатанные филиппинские песо – такие новые, что даже краска не успела высохнуть, – на сумму в 26 миллионов долларов США.

Все это конфисковали – вместе с двумя ящиками денег, принадлежавших генералу Фабиану Веру, попутчику президента и бывшему главнокомандующему филиппинской армии. И вскоре имя генерала исчезло из сводок новостей, приходящих с Гавайских островов.

Генерал Вер испарился вместе с двадцатью миллиардами долларов, в незаконном присвоении которых первоначально обвинили Маркоса. Никто не знает, куда делись деньги. Записи пропали, а банковские книги не внушают доверия. Только Имельда знает наверняка, но каждый раз, когда она поднимает телефонную трубку, она слышит щелчок, который говорит ей, что секретная служба прослушивает линию.

Почему бы и нет? Они оплачивают счета за телефон, а приз в этой игре очень велик. Двадцать миллиардов долларов – это половина внутреннего валового продукта Филли-пин в 1984 году.

Этого хватит, чтобы купить половину Каулуна или оснастить совершенно новыми советскими МиГ-23 военно-воздушные силы Муамара Каддафи – по официальным данным «Солджер ов форчун» за 1986 год, у него сейчас всего 584 боевых самолета.

Если полковник получит современные боевые машины, все мы окажемся в серьезной беде... А если Фердинанд Маркое действительно располагает теми двадцатью миллиардами долларов, которые он предположительно украл в Маниле, пока был президентом, он может купить славненькое ранчо в Триполи и снова зажить по-королевски.

Ливия – большая страна. Здесь много места для богатых изгнанников, которым закрыта дорога домой. В пустыне – миллионы акров земли, где свиньи, вроде Маркоса и Дюва-лье, могут жить в больших поместьях с золотыми стенами и поддерживать приятельские отношения со своими соседями. Со временем они станут старыми и жирными как кастрированные коты, с толстыми маленькими пальцами и мягкими волосами на загривке... и, может быть, тогда авантюры международного терроризма потеряют для них прежнюю привлекательность.

 

28 апреля 1986 года

 


ЖЕНЩИНА ИЗ КИЕВА

 

– У меня появилось ощущение, что американская пресса не очень рада тому, что жертв оказалось так мало.

Владимир Б. Ломейко,

начальник пресс-службы МИД СССР

 

Большую часть времени в новостном бизнесе царит затишье. Отдельные люди попадают в серьезные передряги, но это происходит довольно редко. Когда-то Джек Лондон сражался с волками, а Эд Марроу1 (1Американский комментатор. Освещал на Си-би-эс события ВтО' рой Мировой войны из Лондона (прим. перев.)) постоянно работал в кошмарных условиях – во время бомбежек, ракетных обстрелов, среди рева сирен воздушной тревоги, отчего лучшие микрофоны, предоставленные ему Си-би-эс, выходили из строя...

Сегодня такие сюжеты – экстраординарные события. Ежедневный рацион пехоты скуден. Рев Сэма Дональдсона и нытье Робина Лича нынешним продвинутым ребятам из Северо-восточных штатов или из округа Колумбия режут ухо. Эти парни потратили пять лучших лет своей жизни на изучение журналистики, а следующие десять – будут делать репортажи о деятельности мэрии Сент-Луиса или о финансовой войне между «Сейфуэй» и «Албертсон».

То же самое, что поступить на службу на флот в надежде летать на серебристом самолете, который стартует с палубы авианосца, стоящего больше, чем весь Египт, или, скажем, обстреливать сумасшедших арабских коммунистов в Бейруте и Триполи ракетами «Томагавк» по цене два миллиона долларов за штуку.

Это то, чем вы время от времени хотите заниматься, но, как правило, обычно все сводится к тупой и скучной рутине – как в армии, так и в журналистике.

Я не раз пытался завязать с писаниной, и для этого у меня всегда было достаточно справедливых оснований. Умный парень с хорошими зубами может заработать в Форт-Уорте в качестве жиголо больше, чем получает за свою работу большинство спортивных обозревателей в Далласе или даже редактор национальной информационной службы.

Но некоторые, вроде Пэта Бьюкенена, всегда выбирали не такой проторенный путь – а другую дорогу. Они просто пристраивались к команде-победителю. Патрик в который раз отправился прямо в пасть зверя, взявшись за работу директора отдела общественных связей Белого дома.

В нашем цехе его назначение не осталось незамеченным. Сильные люди не таясь рыдали, а остальные называли это насмешкой, похожей на злобные шутки из «Калигулы».

Мои собственные связи с информационным бизнесом никогда не были такими прибыльными и респектабельными. Скорее, они напоминали хаотичные столкновения бильярдных шаров в стиле Фрэнка Манкевица, который когда-то направлял ход предвыборных кампаний Кеннеди, а теперь работает координатором в «Грей и К°», одном из самых крупных и влиятельных лоббистских объединений в Вашингтоне.

Фрэнк всегда точно попадает в цель. Мне кажется, что он один из самых умных людей в своем деле. Точно не знаю, правда ли это, так же как не знаю, работает Фрэнк Терпил на ЦРУ, но он – мой старый друг, и когда я не могу понять некоторые странные изгибы в темном лабиринте политики, я звоню Фрэнку Терпилу

 

В очередной раз я набрал номер учреждения в Джорджтауне на прошлой неделе, когда меня поставило в тупик колоссальное расхождение данных, полученных из разных источников, о числе погибших во время ядерной катастрофы в Советском Союзе – от двух до двух тысяч.

– Кто, черт побери, сказал, что в Чернобыле погибли две тысячи человек?

– Это сообщение ЮПИ из Киева. Они ссылаются на какую-то женщину.

– Какая-то женщина из Киева?

– Ну да, она говорила с сотрудником ЮПИ по телефону.

– Брось, Фрэнк! Мы все знаем эту «какую-то женщину» из Киева.

– Мы все знаем женщину из Киева, и мы все знаем ЮПИ,

правда?

– Ну, я не уверен, что до конца. Правда ли, что ЮПИ куплено мексиканцами?

– Хм?

– Я слышал, что какой-то мексиканец купил агентство.

– Да, правильно, так оно и есть на самом деле.

– Таким образом, мы имеем дело с мексиканской службой новостей, и она заявляет, что в Киеве погибли две тысячи человек? Единственный источник информации – таинственная женщина, и мы не знаем даже номера ее телефона?

– Интересно, что парни из ЦРУ продолжает утверждать, будто они могут сказать нам, когда проклятые русские косят лужайки рядом со своими домами. У них есть такие большие камеры, знаешь? Они могут сказать, какой сорт сигарет курят прохожие на улицах Киева... но они не могут сказать, горит этот чертов город или нет.

– Ты, должно быть, все проспал, Фрэнк. Я думал, ты-то должен знать, что кроется за сообщением о двух тысячах.

– А я и вправду знаю. Я только не знаю имя той женщины.

– Ты веришь, что было сообщение, в котором говорилось о двух тысячах жертв? И что это правда?

– Я верю, что кто-то сказал это – ради всего святого – но я не думаю, что это правда. Хотя, может быть, за следующие десять лет погибнет сто тысяч людей.

– Что? Брось, Фрэнк! Давай не будем так небрежно обращаться с сегодняшними фактами. Две тысячи погибших означает две тысячи погибших вчера – а не через десять лет. Я думал, вы умные ребята.

– Ладно, скажем так: ЦРУ понравилась эта информация, поэтому они не оспаривают ее.

– Это выше моего понимания. В последнем сообщении, которое я получил, изображено огромное желто-серое облако, плывущее над Европой и направляющееся в сторону Северного полюса.

– Через Скандинавию.

– А потом в Сиэтл и Ванкувер.

– Жители спасаются бегством прямо в ночном белье.

– И по последнему прогнозу погоды, переданному Си-эн-эн, облако обязательно накроет Сиэтл.

– Полиция не исключает возможность поджога.

– Конечно. Срочно проверить всех подозреваемых!

– Это старая история о пожаре, причина которого не обнаружена.

– Так это все проделки ЮПИ?

– Ну да! Позвони им. Они тебе сами скажут.

 

Так и вышло. Я позвонил Энди Талли, ночному редактору ЮПИ в Вашингтоне. Он занял очень неопределенную позицию относительно «женщины из Киева» – первоначального источника информации о двух тысячах погибших на Украине в результате взрыва реактора.

Когда я спросил о ней, на другом конце телефонной линии повисла длинная пауза.

– Никто ничего не знает, – в конце концов сказал Талли. – Мы не можем ее найти. Она всегда была для нас надежным источником, но сейчас она пропала – исчезла в наступившем там хаосе. Это было неподтвержденное сообщение, – объяснил он. – Оно исходит от разведки Соединенных Штатов. Там сказали, что та женщина была кем-то вроде сестры милосердия, добровольным помощником в госпитале. Она заявила, что видела тысячи трупов. – Спасибо, – сказал я. – Теперь я понимаю.

 

5 мая 1986 года


ЕЩЕ ДВА ГОДА

 

– Подводя итог, можно сказать, что у него все в порядке, – сказал консультант Белого дома. – У него нет запущенных вопросов, поэтому все его проблемы разрешимы.

Из статьи «Newsweek» о Джордже Буше, 31 апреля 1986 года

 

На прошлой неделе Джимми Картер появился на телевидении в шоу Ларри Кинга1 (1 Знаменитый телеведущий).

Он рекламировал свою новую книгу и немного порезвился, обсуждая действующих вашингтонских политиков. Дэвид Стокмен2 (2Известный журналист) уже пустил кровь в воду, и запах стоял такой дразнящий, что невозможно устоять. Джимми был в хорошем настроении – мудрый и непринужденный, – но он определенно хотел поживиться на проблемах, возникших в Белом доме.

О книге беседовали не слишком много. Картер разговаривал с Кингом по телемосту, сидя где-то в Алабаме, на безопасном расстоянии от Вашингтона. Когда он говорил, перед зрителем возникал отчетливый образ снайпера, залегшего в засаде.

Ему жаль президента, сказал Картер. Рейган выглядит глупо и фальшиво, советники его предали, а весь мир обращается с ним, как с чучелом совы, потому что всем известно, что через два года он уйдет.

Картер особенно напирал на последний пункт. Ничего личного, сказал он, никакой подрывной политики. Но должен же кто-то сказать, что нынешний президент Соединенных Штатов не пользуется доверием нигде в мире, за исключение Санта-Барбары.

Все мировые лидеры понимают это, объяснил Джимми. Они знают, что Горбачев еще на какое-то время сохранит власть, а Рейган – нет. Поэтому они будут поддерживать с Советами деловые отношения. Они могут ублажать Рейгана, как делали это на саммите в Токио, но на самом деле их внимание будет обращено на Горбачева, потому что они знают, что с ним придется разговаривать еще не раз.

Все думают о серьезных политических планах на следующие два года. Самая значительная в мире должность скоро освободится, причем она может освободиться внезапно. Если говорить о том, кому она достанется в таком случае, то первым и единственным в очереди стоит Джордж Буш. Он бесспорный наследник, к тому же у него просто нет выбора.

Сложилось то, что у политиков называется «интересной ситуацией». Сегодняшняя ставка на Буша оборачивается для него оборотной стороной медали.

После многих лет вынужденного бездействия в качестве вице-президента Буш внезапно вышел из подвала и теперь получ<

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...