Глава 2. Неделя в институте ускоренного развития ребенка (BBI)

Предисловие

 

Я впервые увидела Сесиль Браи-Лупан на радио Франс-Интер, куда мы с Жаком Праделем пригласили ее для участия в программе, посвященной проблемам воспитания детей.

Нашей темой была ранняя склонность ребенка к чтению. Сесиль Браи-Лупан относится к тем редким людям, которые сразу же почувствовали разницу между развитием врожденной "склонности" малыша к игре со словами и "обучением" его чтению. Обратите внимание, что я пишу развитие "склонности", а не раннее "обучение" чтению. Слово "обучение" несет в себе идею труда, что несовместимо с маленьким ребенком, и вызывает как в Европе, так и за океаном вопль негодования с требованием "оставить малюткам их детство". Проблема состоит в том, что сегодня мы, стремясь не перегружать младенцев школьными знаниями, впадаем в другую крайность, не удовлетворяя их раннюю любознательность.

Из-за этого маленькие дети очень скучают.

В нашем обществе больше всего скучают "todler", как их называют американцы, то есть малыши в возрасте от полутора до трех лет.

Сверхпрочные, сверхсложные, суперстимулирующие разноцветные пластмассовые игрушки не вызывают у них интереса. Впрочем, будем справедливы:

эти игрушки развлекают их ровно три минуты. Коробка, в которую они упакованы, — четыре. Кастрюли в кухонном шкафу забавляют их более продолжительное время.

Но есть вещи, которые действительно живо интересуют малышей: они прекрасно умеют менять изображение на маленьком экране с помощью пульта дистанционного управления и не устают повторять "Алло" в трубку вашего телефона, нажимая на кнопки аппарата. Ни шлепки по рукам, ни роскошный телефон в виде розового Микки, подаренный в надежде, что он заменит настоящий, ничего не дают, и вас постоянно мучает забота, как обрести хотя бы две минуты спокойствия, не отказываясь от сложных, с таким трудом приобретенных приборов.

Единственное средство ненадолго успокоить ребенка — посмотреть с ним последний выпуск "Бабар"[1], объясняя при этом каждую картинку, или же включить его любимую передачу «Цифры и буквы».

Очень многие маленькие дети обожают играть с написанными и произносимыми словами и, не подозревая об этом, приобретают зачаточное умение читать, к сожалению, так и не получающее развития, потому что никто не помогает им в их открытии. Что же можно требовать от ребенка, который вынужден все узнавать самостоятельно!? Выхватывая на экране то, что предназначено для взрослых, он подбирает по крохам все, что может...

Таков удел любознательности многих детей, которые умеют прочесть на банке слова «Кока-Кола» задолго до того, как учительница обучит их читать очень скучные тексты. Впрочем, весьма вероятно, что по достижении рокового срока обязательного обучения — шести лет — они утратят свой энтузиазм. Ведь жажда открытий, присущая детскому мозгу в определенное время, совпадает с легкостью усвоения, которая затем исчезает. Вот поэтому-то необходимо удовлетворять любознательность малыша в тот момент, когда она у него проявляется.

Именно эту задачу выполняет увлеченная мать Сесиль Браи-Лупан, воспитывая двух своих маленьких дочек. Мы познакомились с ними, когда им было — одной два, а другой три года. Забавляясь, они узнавали картины Ренуара и распевали про историю королей Франции. Вы правильно прочли, именно:

"забавляясь"!

Эта великодушная молодая женщина не побоялась обобщить в книге свой личный опыт, стремясь передать его другим родителям. Она прекрасно преуспела в этом, и многие из вас смогут раскрыть перед своими малышами обширный мир общения во всем его многообразии.

Я уверена, что преподаватели также не останутся равнодушными к этой книге, так как они уже начинают пересматривать слишком узкие возрастные границы, установленные чрезвычайно давно для перехода к подготовительному обучению.

Эдвиж Антье

Ребенок - это не сосуд, который надо заполнить,

а огонь, который надо зажечь

МУДРЕЦ

Мама, ты меня любишь, как свое сердце,

а я люблю тебя, как праздник

ГАЛЯ (4 года)

Часть I ЖИЗНЬ В СЕМЬЕ - САМОЕ УВЛЕКАТЕЛЬНОЕ ИЗ ПРИКЛЮЧЕНИЙ

ВВЕДЕНИЕ

Июль 1969 года. В маленьком домике, затерявшемся в Арденнских лесах, мои отец и дядя пытаются подключить допотопную батарейку к переносному телевизору. С высоты своих четырнадцати лет я издали наблюдаю за этой возней и отдаюсь во власть бурных подростковых "душевных переживаний". Моя мама находится в Ленинграде, где она изучает русский язык (забавное предзнаменование моего будущего замужества), поэтому мой младший брат и я поручены заботам отца.

Сегодня ночью человек ступит на Луну. Первые шаги будут сделаны около трех часов ночи.

Отец и дядя собираются бодрствовать. Вечером, часов в одиннадцать, усталая, я отправляюсь спать. Просыпаюсь на другой день в странном состоянии. Увидев все еще очень возбужденного отца, я спрашиваю его:

- Но почему ты меня не разбудил?

- Ты же меня об этом не просила!

В самом деле! Так я пропустила событие века, великое "международное причастие".

Мой отец был далеко не безразличен к воспитанию своих детей, более того, он очень хотел, чтобы они разделяли его страстную любовь к культуре. Ребенком он глубоко страдал от того, что ему не разрешали пользоваться домашней библиотекой и, как хороший отец, не мог допустить, чтобы его дети испытывали подобные лишения. Поэтому в нашем распоряжении всегда было множество книг и пластинок, а также его огромная эрудиция. Он охотно отвечал на наши вопросы, честно высказывал свое мнение по любому предмету, но всегда предоставлял нам самим право выбора.

Впоследствии я никогда не жалела, что он не разбудил меня в ту ночь. Хотя я пропустила уникальное событие, я получила нечто большее - урок, который мне преподнес отец, я усвоила на всю жизнь: если ребенок не настроен соответствующим образом, он может пропустить что-то знаменательное, не заметив этого. Недостаточно, чтобы малыш знал о нем, часто бывает необходимо заразить его своим энтузиазмом.

За несколько лет до описываемых событий я оказалась последней в классе по успеваемости (первый год обучения в лицее), так как в результате дислексии[2] испытывала затруднения при чтении. Это был тревожный сигнал. Мама сразу взяла быка за рога. Психологические тесты, оценка упущенного, назначение лечения. В результате между нею и мной возникла и существовала в течение шести месяцев такая близость, которую мало кому из детей посчастливилось испытать.

Каждую неделю мы ходили к психологу, который под неусыпным взглядом моей мамы давал мне новые упражнения, проверял старые и вырабатывал нашу программу на неделю. Эти упражнения вызывали у меня большой интерес. На листках бумаги были изображены разноцветные клетки, соответствовавшие разной роли слов в предложении и различным формам их образования. На одном листке написаны слова, являющиеся подлежащими и сказуемыми, на другом - различными дополнениями, на третьем - существительные в определенном роде и числе и т.д. Листков становится все больше, и мы каждый день их перебираем, отыскивая нужный. Я произношу фразы и при каждом слове стучу рукой по соответствующей клетке. Так у меня на глазах грамматика разлагается на осязаемые элементы. Это легко и весело! Даже ежедневный диктант является не нагрузкой, а испытательным полигоном для моих новых знаний.

Благодаря этому я не только смогла легко продолжать свою учебу, но и, главное, увидела совсем новый способ приобретения знаний: индивидуальный и структурный. Этот разумный подход, который мне совершенно необходим сегодня, чтобы построить мои "уроки" по истории, географии и прочим предметам для двух-трехлетних малышей, я обрела в очень большой степени благодаря такой методике изучения французской грамматики (чем занималась вместе с мамой почти двадцать лет назад).

Но дело не только в этом. Один час в день мама полностью посвящала мне. Я чувствовала ее своей единомышленницей. Я видела, что Она отмечает мой малейший успех и радуется ему. Безусловно, когда я снова включилась в нормальный школьный ритм, мне очень недоставало такой сопричастности, но я смогла сохранить веру, что значу для мамы очень много. Это полностью изменило наши отношения. Дети весьма часто нуждаются в доказательствах любви своих родителей, даже если эта любовь очевидна.

До двадцати трех лет вопросы материнства меня не занимали. Я сделала блестящую карьеру. И вовсе не от безделья вдруг изменила свои взгляды. Просто я осознала, что мне необходимо иметь детей.

Задолго до того, как познакомилась с будущим отцом своих детей, я окончательно выбрала свою судьбу. Мне казалось прекрасным носить ребенка под сердцем, дать ему жизнь, вскормить, ухаживать за ним, но этого было недостаточно.

Если я могу дать человеку жизнь, почему самая большая радость приобщения моего ребенка к миру знаний должна достаться другим (которые, безусловно, гораздо меньше, чем я, ее почувствуют).

Честно говоря, я почти ничего не знала о способностях и потенциальных возможностях маленького ребенка. Однако в двух вещах я была абсолютно уверена: увлеченный педагог может сделать интересным самый скучный предмет; и есть знания, которые мы приобретаем гораздо позднее, чем следует. Самый яркий пример - иностранные языки. Как получилось, что вплоть до настоящего времени серьезные занятия начинаются лишь в десять-двенадцать лет? Ведь мы знаем людей, владеющих двумя, тремя и более языками и говорящих на них свободно потому, что выучили второй и следующие языки в раннем детстве. Вспомните, каких усилий стоит вам заставить себя думать на другом языке и отвечать преподавателю, зачастую с ужасным акцентом. Так было и со мной. А если с вами не так, то вы, безусловно, являетесь исключением.

Я прекрасно помню, как была потрясена, когда осознала, что проблема слишком позднего обучения иностранным языкам общеизвестна. И, однако, никто до сих пор не поставил этот вопрос достаточно серьезно перед Министерством образования! С тех пор причин для потрясений значительно прибавилось, и я перестала удивляться.

Увлеченная этими идеями, я в то же время еще не понимала, как следует вести себя с совсем маленьким ребенком. Я знала, что с ним не нужно слишком сюсюкать, что необходимо окружить его любовью, а в остальном, кстати, самом главном, совершенно не разбиралась. Я считала, что надо дождаться, когда ему исполнится шесть лет, он пойдет в школу, а я буду дополнять школьное обучение.

Я представляла себе, как буду читать с ним книжки, чтобы привить любовь к чтению, пересказывать древние мифы и особенно Библию (обучение основам культуры нельзя полностью доверить школе). То же касается искусства и музыки. Относительно музыки я знала, что нужно сделать так, чтобы у малыша не возникло отвращения, которое часто связано с обычной системой обучения игре на инструментах.

Вот такие мысли владели мной, когда я встретила будущего отца моих детей, Виктора. За три года, предшествовавших рождению нашей старшей дочери, я много думала об этих проблемах и старалась развивать интуицию. В этом мне очень помогла моя свекровь. Прекрасная рассказчица, она буквально окунула меня в детство Виктора, его брата и сестры. В течение восьми лет эта женщина упорно боролась с бесплодием и с большим трудом родила своего первого ребенка. Поэтому у нее было достаточно времени, чтобы произвести собственную переоценку ценностей. Так, несмотря на тяжелые условия жизни в Советском Союзе (восьмичасовой рабочий день, бесконечные очереди за продуктами, примитивные электробытовые приборы), мать моего мужа решила, что должна дать своим детям более широкое образование, чем это было принято.

Так как сама она была русская, а муж - румын, и каждый из них говорил на обоих языках, то в доме постоянно звучала двуязычная речь.

Дети очень быстро привыкли обращаться к матери по-русски, а к отцу - по-румынски. В Советском Союзе существуют учебные заведения, где сверх обычной программы дети получают более глубокие знания либо по иностранному языку, либо по музыке, математике или по другим предметам. Моя свекровь определила своих троих детей во французскую спецшколу, где, начиная со второго класса, осуществлялось интенсивное обучение французскому языку. Таким образом, став взрослыми, они в совершенстве владели тремя языками.

Кроме того, с пяти лет она обучала их музыке. Здесь не все шло гладко. Однако результаты весьма обнадеживают. Виктор занимался по обычной программе с 5 до 12 лет. Затем ему это надоело, и он прекратил учиться игре на фортепиано. Он стал изучать гармонию самостоятельно и вместе с друзьями начал выступать в ансамбле. Теперь он знает музыку гораздо шире, может импровизировать, играет на нескольких инструментах и легко аккомпанирует. Это образованный дилетант. Кроме того, читать он научился в пять лет, что в школе ему нисколько не мешало, даже наоборот!

В этом воспитании меня поражало и воодушевляло то, что я видела его результаты: юноши, во всем похожие на сверстников, но в их колчанах было больше стрел. Их это нисколько не травмировало (в противоположность взглядам некоторых обывателей), но и не сделало более счастливым, так как знания и способность быть счастливым - вещи не взаимосвязанные.

Очень полезно наблюдать за взрослыми, получившими стандартное воспитание. Сколько раз меня предостерегали против спецобразования, приводя в пример несчастных детей. Обычно, немного поискав, почти в каждом таком случае я обнаруживала, что в семье был разлад, очевидно, и сказавшийся на нервной системе ребенка гораздо сильнее, чем его раннее развитие. Эти люди, полные благих намерений, уверенные, что их опасения справедливы, обычно совершенно не восприимчивы ни к чему новому: "Меня воспитали так, и я чувствую себя прекрасно, почему же это должно быть недостаточно хорошо для моих детей?". И чтобы освободить себя от всякой ответственности, они отгораживаются понятием "нормы". Это напоминает мне разговор с директором начальной школы, очень симпатичной женщиной, которая прекрасно руководила своим учреждением. Мы обсуждали возможность поступления ребенка в подготовительный класс в более раннем возрасте, чем это принято.

 

Знаете, - очень серьезно говорила она, - ведь взрослый берет на себя слишком большую ответственность, решая поместить ребенка в группу детей более старшего возраста.

Безусловно, - отвечала я, - но ведь ответственность будет ничуть не меньше, если я решу этого не делать.

Ну нет, - сказала она, вдруг став очень строгой, - ведь это общепринято!

 

И, однако, несмотря на эти первые выводы, когда к концу 1981 года я забеременела, то совершенно не представляла себе, во что выльется воспитание моих детей. К тому, что можно назвать "раннее всестороннее обучение", вел долгий путь: я очень много читала и, кроме того, встретила необыкновенного человека - Глена Домана, основателя Better Baby Institute[3], о чем я расскажу далее. Это был тернистый путь, где мне довелось испытать минуты неописуемой радости и тяжелых поражений. Страстный интерес к волнующему предмету заставил меня проделать большую работу, результатом которой, мне кажется, захотели бы воспользоваться многие родители.

Приняв вначале методику, разработанную BBI, я впоследствии далеко от нее отошла, сохранив, однако, основные принципы, которые считаю единственно верными. Они, безусловно, восходят к далеким временам, так как всегда находились родители, которые понимали, что за обезоруживающей и трогательной неловкостью самых маленьких детей скрывается интеллект со всей его мощью и жадной любознательностью. Эти принципы очень просты:

· самые лучшие преподаватели для малыша - его родители;

· обучение - это игра, которую следует прекращать раньше, чем ребенок устанет;

· не надо проверять своего ребенка;

· любознательность поддерживается быстротой и новизной.

 

Исходя из этих четырех принципов, я постепенно разработала систему упражнений с учетом реальностей семейной жизни. Я использовала методики, собранные из различных книг, а также мою театральную подготовку, которая очень помогла для проведения придумываемых мною игр.

Моя книга - рассказ о жизни одной семьи, которая осуществила эксперимент раннего обучения; кроме того, это руководство с упражнениями, основанными на французской культуре (с учетом условий современной жизни). Ведь ни для кого не секрет, что взгляды родителей в педагогической литературе никогда не учитываются. Практически всегда в книгах о воспитании ребенка содержатся более или менее упрощенные отчеты о научных исследованиях. Обращение же к родителям в такого рода изданиях обычно осуществляется в виде теоретических и обобщенных рассуждений.

Мне посчастливилось встретить женщину, воспитавшую шестерых детей, которыми она очень много занималась. Она была так любезна, что дала мне дневник, который вела в течение нескольких лет. Не будучи слишком откровенным, этот дневник отражал суть стимулирующего воспитания. Здесь запечатлелись пробуждение сознания у малыша, его смешные словечки, развитие различных черт характера, забавные эпизоды. Однако, с моей точки зрения, в нем не хватало личности матери. Не приводились упражнения, не говорилось о трудностях и поиске.

Тогда-то я и решила написать книгу. Уже давно, точнее, с тех пор, как я встретила Франсуазу Дольто, эта идея носилась в воздухе. Она сразу же заявила, что мне следует обо всем рассказать: написать о матери, которая не испытывает "стахановских колик", не мечтает создавать гениев, но стремится наилучшим образом удовлетворить любознательность своих детей, дать им в руки самые замечательные инструменты для исследования окружающего мира.

Однако меня особенно вдохновили письма, которые я стала получать после выступления по радио. В апреле 1986 года Жак Прадель пригласил меня выступить в своей передаче "Контакт" на Франс-Интер. Ко мне домой приехал репортер и стал без всякой подготовки расспрашивать моих дочек о том, что они любят. Трехлетняя Галя, которая чувствовала себя вполне свободно с этим симпатичным дядей, рассказывала ему, какие государства находятся на карте Южной Америки, затем прочитала басню Жана Лафонтена "Лиса и Журавль", спела куплеты о Бурбонах и объяснила между прочим, почему Генриха IV называли "Дамским угодником". Затем она взяла карточки с алфавитом и разложила прописные буквы, каждую рядом с одноименной строчной, при этом называя их. Я заговорила с ней по-английски, и она стала сразу переводить на французский "для дяди". Я дала ей книгу о Брейгеле, которую она стала перелистывать, перечисляя названия картин. В это время молчавшая до того двухлетняя Селина (она стесняется новых людей) не выдержала и сообщила, что в картине "Торжество Смерти" рыцарь погибает, хотя он очень храбро сражается, а трус прячется, но все равно умирает! Живопись - любимый предмет моих дочек, как, впрочем, почти всех детей. Возможно, это связано с тем, что ребята интуитивно чувствуют, что перед ними шедевры мирового искусства. Разговор был записан на пленку и приводился отрывками, иллюстрируя мое интервью. Это было очень удачно, так как убеждало в моей правоте лучше всяких объяснений.

После передачи на меня обрушилась целая лавина писем! Многие из них дали мне возможность подобрать ключ к людям, которые окружают себя забором, как только слышат о раннем обучении. Они не могут поверить, что детям это приносит радость. Не могут с этим согласиться, пока не увидят или не услышат самих детей!

Вот письмо из Гренобля: "С большим интересом я слушала передачу Франс-Интер. <...> Сначала я сомневалась (я тоже очень боюсь ученых обезьянок), но потом была совершенно покорена, когда услышала ваших девочек: в их голосах звучала такая радость, что тут нельзя ошибиться - они действительно счастливы, получая знания"!

Будущая мать из Годервиля пишет: "У меня в ушах до сих пор звучит смех малышки, когда она рассказывает историю Франции, ставшую живой сказкой. Я слышу детские голоса, повествующие о взаимном расположении различных континентов и государств мира... И вот я обращаюсь к вам, так как бывают минуты, когда незнакомый человек вдруг становится очень близким... Меня бесконечно увлекает эксперимент, который вы проводите с вашими девочками, а радость, брызжущая из вашего общения, меня полностью убеждает". Я могла бы привести еще много выдержек из писем на ту же тему.

Невозможно не заметить разницы между счастливым ребенком и ребенком, которого заставляют что-либо делать насильно. Отсутствие принуждения - принцип, которым мы руководствуемся, в этом наша сила. Когда в BBI я увидела таких веселых детей, я поняла, что там найден правильный путь, хотя с методикой этого института я не согласна.

Большой недостаток книги состоит в том, что она не может воспроизводить веселый детский смех, не может излучать торжествующих и лукавых взглядов. Читателю придется просто поверить нам, то есть мне, когда я делюсь своим опытом, и тем, кто прислал свои рассказы, которые я собираюсь использовать.

Все, о чем я говорю в этой книге, может и должно осуществляться обязательно с радостью. Лучше ничего не делать, чем вызывать у ребенка скуку.

В очень многих письмах родители просят меня поделиться опытом. Вот письмо из парижского предместья: "Спасибо вам, что вы смогли сформулировать и убедительно доказать то, о чем мы лишь интуитивно догадывались".

В письме одной матери из Иньи говорится: "Мне очень повезло, что удалось вас услышать. Теперь я знаю: то, что я чувствовала в отношении моих детей, не просто субъективные ощущения, и, может быть, с вашей помощью я смогу дать гораздо больше моим детям Оливье и Анне-Клэр".

Другая мать из Ле-Файэт пишет: "Браво! Вы смогли организовать передачу на радио и вызвать дискуссию на тему, которая до последнего времени была слишком закрыта. Если вы собираетесь идти дальше, я последую за вами. Предстоит еще столько сделать для воспитания детей и... родителей".

Один отец из Шату написал: "Ваши идеи и методы заставляют меня много думать... Спасибо вам... Вот почему я хотел бы знать об этом побольше... слушать вас, читать ваши статьи".

Письмо матери из Парижа: "Мне бы очень хотелось, чтобы вы рассказали подробнее о вашем личном опыте, в частности, о времени, когда ваши дочери были младше".

Все эти письма, а также множество других, которые я не могу здесь привести из-за отсутствия места, нашли свое обобщение в глубоко тронувшем меня письме, которое я получила из Мо: "Я горячо благодарю вас за взволновавшую меня передачу и за искренность, с которой вы делитесь своим опытом. Мне очень понравилась ваша мудрая любовь к дочкам. Думаю, что этой любви, которая существует помимо инстинктивной, присущей каждой матери, можно научиться. Прошу вас, научите меня!". Как можно отказать в такой просьбе? Но ведь у меня нет ни педагогического, ни психологического образования. Я не могу и не хочу претендовать на формирование идей. Я не представляю никакой школы, оставляя профессионалам заботы об углубленных исследованиях. Моя книга - не научная работа, а рассказ о жизни.

Очень многие из нас таят в себе огромную энергию, созидательные силы и запас терпения, которые могут сдвинуть горы, если с одним из наших детей случится беда. Почему же не попытаться использовать эти сокровища для наших "нормальных" детей?

Глава 1. МОИ ПЕРВЫЕ ШАГИ

Прощания закончены. Таможня осталась позади. Мы ожидаем, стоя в волнующем единении сердец, которое создает рюкзак-кенгуру. Теперь я - мать этого шестинедельного младенца. Ведь я так к этому готовилась! Наверное, именно поэтому все идет прекрасно, ничто меня не обескураживает. Я с наслаждением окунулась в материнство. Само солнце помогает мне. Но теперь, когда, оставив родных в Европе, мы с Галей вдвоем отправляемся в далекую Луизиану, где нас ждет Виктор, я ощущаю внутреннюю пустоту, которая раньше была как бы скрыта послеродовыми волнениями. Сейчас она отдается глухой болью и не оставит меня, пока я не пойму, что отныне я, в первую очередь, не дочь своей матери, но мать моей дочери. Свершилось. Отныне на мне лежит ответственность до конца дней моих.

"Истин хоть отбавляй", но чтобы проникнуться этим, надо самому все пережить.

Вот наконец мы в Луизиане, которая встречает нас своим непредсказуемым субтропическим климатом. Мое расписание ассистентки в университете оставляет довольно много свободного времени. Я провожу его с Галей, наблюдаю, как она растет, слушаю ее лепет. Много времени мы с мужем отдаем любимому занятию дочери - купанию. В клинике мне показали, как надо купать ребенка, поддерживая головку так, чтобы вода не попала в ушки (очевидно, это было бы неприятно). Я быстро отказалась от такого способа. Мне кажется, что положение с поднятой головой гораздо более неприятно. А почему бы постепенно не приучить малыша плавать, погрузив уши в воду? Разве позднее это будет легче? Сомневаюсь. Скоро мы переходим из маленькой ванночки, ставшей слишком тесной, чтобы свободно резвиться, в большую ванну. Но у меня начинает уставать спина. Поэтому, если время мне позволяет, я залезаю в ванну вместе с малышкой. Я поддерживаю ей головку и пускаю ее плавать, как маленький кораблик. Она расслабляется и очень довольна. Я тоже.

Однажды вечером Виктор вернулся домой в большом возбуждении. Он увидел объявление о курсах обучения плаванию для грудных детей. Наша маленькая семья охвачена волнением. Смотреть, как новорожденный плавает, само по себе уже захватывающее зрелище, но перспектива наблюдать собственного отпрыска в бассейне - чрезвычайно заманчива. Конечно, это очень страшно. Я слышала, что младенца бросают в воду, и он сам барахтается; однако меня это не отпугивает. Может быть, Галя в свои три месяца еще помнит водную внутриутробную жизнь, но это совсем не значит, что она будет чувствовать себя точно так же в бассейне, а потому здесь требуется большая осторожность.

Вот примерно с таким настроением, едва сдерживая волнение, мы все трое предстали перед инструктором - молодой приятной женщиной, которая нас сразу успокоила. Детей не бросают в воду! Все обстоит совсем не так. Во-первых, ребенка будут учить родители, а вовсе не она. Даже, точнее - один из родителей, поскольку в бассейне с малышом должен находиться только один взрослый. Если с самого начала их будет двое, младенец постарается избежать трудностей, ища помощи у другого родителя, вместо того, чтобы сосредоточиться на своих ощущениях.

Мы решаем, что обучать Галю буду я. А через три недели занятий (девять уроков), возможно, она будет чувствовать себя настолько свободно, что Виктор сумеет присоединиться к нашим играм. Невероятное начинает приобретать реальные очертания!

Вот мы подошли к бассейну. Галя в трусиках, чтобы удержать возможные частички кала (без вкладыша, который утяжелил бы ее). Мне сказали, что, поскольку девочке всего три с половиной месяца, ее будет легче научить, чем девяти-десятимесячных детей, у который уже начинает проявляться упрямство. Может быть, они успели забыть внутриутробную жизнь?

Вертикальное положение, которое они для себя открыли, возможно, представляется им верхом совершенства, а вот плавание на спине не вызывает ни малейшего интереса. Не облегчает ситуации и начинающий проявляться дух независимости. Вскоре мы сможем убедиться в справедливости этих суждений. В группе около десятка малышей в возрасте от трех месяцев до двух лет. Большинство из них как будто не понимает, что им предстоит. Родители же полны волнующих надежд.

Тренер берет малюток одного за другим, по мере того как мы спускаемся в бассейн, и передает их нам. Галя смотрит на воду с большим любопытством, широко раскрыв глаза. На первом уроке мы учимся плавать на спинке. Я стою сзади, поддерживая рукой ее головку. Мы двигаемся по бассейну, я пою, подбадриваю ее, рассказываю ей всякую чепуху. Проходя мимо тренера, которая показывает одной маме, как надо держать в воде ребенка, чтобы он плавал, я слышу, что она напевает английский алфавит [4] на мотив известной французской детской песенки "Как мне маме объяснить...". Идея мне понравилась, я использую ее во французском варианте (см. партитуру), приговаривая: "Вот алфавит, который тебе надо знать наизусть".

Тогда я еще не представляла себе, сколько раз буду петь этот куплет и особенно как много подобных адаптаций мне придется изобретать.

Никогда не забуду второй урок. В этот раз малыши должны окунуться с головой. Трудность состоит в том, чтобы они прервали дыхание в момент погружения головы. Можно было бы, конечно, просто опускать ребенка в воду и, наглотавшись несколько раз, он бы в конце концов все понял; но это вызвало бы вопли и отвращение. Оказывается, есть очень простой способ избежать неприятностей. Достаточно подуть в лицо малышу непосредственно перед погружением, а окунув, тотчас вынуть. Изумленный этим внезапным "порывом ветра", он закрывает глаза и на секунду задерживает дыхание, чем и следует воспользоваться.

Я дую, погружаю и вынимаю Галю, которая смотрит на меня с незабываемым выражением: засмеется она или заплачет? Мы глядим друг на друга. Я внезапно понимаю, что каждая из нас хочет по выражению лица другой понять, как ей реагировать. Тогда я рассыпаюсь в поздравлениях и похвалах. Галя улыбается! Эта улыбка открыла мне глаза. Мой энтузиазм помог ей впервые в жизни себя преодолеть. И это в три месяца! А через несколько недель я уже много раз подряд окунаю ее, вызывая заливистый смех.

Гордая нашими успехами, я оглядываюсь вокруг, чтобы посмотреть, как идут дела у остальных. Действительно, после восьми месяцев малыша труднее научить плавать на спине. Однако успех определяется не возрастом. Этот восемнадцатимесячный карапуз очень не любит лежать на спине, но воду обожает и уже с помощью мамы научился прыгать в бассейн. А другая девчушка, от постоянных истерических криков которой мы уже устали, соглашается опустить в воду ноги только до щиколотки. Ей около двух лет. Но ее мама напряжена, как струна. Ей страшно стоять по пояс в воде, она терроризирована криками своей дочери и напугана собственной храбростью, приведшей ее сюда. Она не может расслабиться и успокоить своего ребенка. Малыш очень чутко реагирует на все тайные тревоги родителей, особенно в ситуациях, когда требуется преодолеть барьер. Мать должна себя чувствовать в воде легко и свободно, чтобы ребенок захотел ей подражать.

Третий урок. Наши успехи не оставляют никаких сомнений. Я приучаю плавающую на спинке Галю к мысли, что не буду ее поддерживать. Для этого начинаю быстро менять у нее под головой руки, чтобы создать ощущение движения. Затем я убираю руку, а другую подсовываю не сразу. Эти мгновения без поддержки становятся все продолжительнее. И вот уже я могу медленно сосчитать до десяти прежде, чем снова подхватить малышку! И не потому, что она начала тонуть, просто прекратились победоносные вскрики и лепет, а в глазах промелькнула тревога. Нельзя ни на секунду спускать глаз с ребенка: во-первых, он может утонуть, во-вторых, необходимо заметить малейшие изменения настроения и вовремя прервать упражнения, не дав закрепиться неудовольствию. Следует всегда заканчивать занятия на мажорной ноте, на радости достигнутого успеха.

Теперь, когда она спокойно плавает и легко погружается в воду, переходим к третьему упражнению - "торпеде". Галя уже чувствует себя в воде совершенно свободно, поэтому ее отцу разрешается присоединиться к нам для этого упражнения. Я опускаю Галю на воду животом вниз, поддерживая одной рукой под грудкой, другую руку кладу на нижнюю часть спинки. Она задирает головку, а я дую ей в лицо и толкаю горизонтально под водой к Виктору, который ее подхватывает и переворачивает на спинку, хвалит и поздравляет. Мы постепенно удаляемся друг от друга, и вот девочка уже "проплывает" под водой более метра!

Делаем все больше упражнений, чтобы научить ребенка самостоятельно переворачиваться на спину. Это очень важно, так как не даст малышу утонуть, если что-то случится. Я все меньше помогаю Гале. Она стала походить на лягушонка. Я поднимаю ее высоко вверх и отпускаю: она погружается глубоко в воду, всплывает на поверхность, сама переворачивается на спинку и заливисто хохочет! В бассейне обучается еще один малыш того же возраста. Он меньше ростом, худенький и боязливый. Однако он тоже делает успехи, правда, медленнее, более робко, но с выражением того же радостного удивления. Три недели обучения истекли. Теперь я могу продолжать сама и даже смогу потом обучать детей, которые у меня появятся. Итак, 45 долларов были потрачены вполне удачно!

Мы продолжаем плавать два-три раза в неделю. В американских бассейнах вода очень теплая. Как нам будет не хватать этого тепла в Европе! Прошел всего месяц после первого урока, а Галя уже самостоятельно переплывает бассейн в ширину по дорожке, которую, пятясь перед ней, я прокладываю в воде. В шесть месяцев она хватается за бортик и сама отпускает его. Я постоянно слежу за ней, отмечаю успехи. Теперь я гораздо меньше вмешиваюсь, однако не спускаю с нее глаз и все время начеку. Она плавает весело и оживленно, оглядывается вокруг, набирает в рот воды, выпускает ее, как кит, и трудолюбиво перебирает ногами, чтобы перемещаться. Однажды она подплывает к лестнице, хватается за ступеньку, и выражение лица тут же меняется. Вместо беззаботности появляется сосредоточенность, как у канатоходца перед первым опасным прыжком. Вдруг она заводит руку за голову, чтобы другой рукой ухватить ступеньку, не теряя равновесия. Не получилось! Отдыхает и размышляет. Потом, очевидно, специально погружается, чтобы повторить то же движение под водой. К сожалению, ей не хватает сил и, огорченная, она всплывает на поверхность. Я не верю своим глазам. Неужели Галя могла все это проделать? Грудной ребенок, которого всего пять месяцев назад я еще носила под сердцем и чье будущее так страшило меня? Как изменились за это время мы обе!

Но мы не останавливаемся на достигнутом. Я начинаю читать книгу Клэр Тиммерманс "Как научить своего ребенка плавать". К методике, с которой я познакомилась в Луизиане, она пришла благодаря одной из счастливых случайностей, которые иногда приводят к великим открытиям. В Австралии летний зной может оказаться губительным для новорожденных. Родив ребенка за несколько дней до наступления страшной жары, обрушившейся на ее город, молодая мать решает, что ее маленькая Андреа должна не только выжить, но и быть избавленной от страданий. В первый день наступления жаркой погоды она регулярно купает малышку, которая в результате проводит четыре часа в сутки в воде. Но при этом сама мать, ослабленная родами, чрезвычайно мучается от ужасной духоты. Со второго дня она начинает принимать ванну вместе с дочкой. Так возникли долгие совместные купания, которые не кончились с прекращением жары. Видя, что Андреа обожает воду, мать становится смелее. Она создает волны, покрывающие личико ребенка. Малышка даже не морщится.

Через несколько недель Клэр Тиммерманс, которая, как и ее муж, работает преподавателем плавания, приносит дочку в бассейн и удобно устраивает недалеко от бортика перед тем, как нырнуть. Как только Андреа видит свою мать в этой "огромной ванне", она начинает решительно возмущаться и вскоре тоже оказывается в бассейне, где с наслаждением барахтается. Это входит в ежедневную привычку, а по городу распространяются слухи, что Клэр Тиммерманс учит плавать своего грудного ребенка. Появляются статьи в газетах, и скоро новость облетает весь мир. Клэр начинает получать очень много писем со всех частей земного шара. В основном это письма родителей, которые просят поделиться методикой. Очень многие в городе хотели бы, чтобы она научила плавать их детей. И Клэр Тиммерманс соглашается взять учеников. Но она терпит неудачу. Ей требуется несколько уроков, чтобы малыш привык к ней и согласился, чтобы она вошла в воду с ним на руках. Но как только она пытается заставить его плавать, возобновляется крик. После нескольких неудачных попыток она прерывает свои уроки и едет в Калифорнию, где посещает

12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: