 |
Когда наш мозг мешает личной жизни
|
|
|
|
Последние восемь лет я провожу обследование SPECT парам с серьезными проблемами в семейной жизни. Результаты этих обследований меня удивляют, печалят и дают новую пищу для размышлений. Я начал по-новому смотреть на брак и семейные проблемы: теперь для меня это вопрос совместимости и несовместимости типов мозга с разными функциональными особенностями. Я понял, что часто браки оказываются неудачными из-за неких сбоев мозговой деятельности, не имеющих отношения ни к характеру, ни к воле человека, ни к его желаниям. Нередко семейная жизнь начинает разрушаться в результате действия факторов, которые не управляются ни сознательно, ни бессознательно. Зачастую малая доза лекарственного препарата определяет выбор между ненавистью и любовью, сохранением семьи и разводом, быстрым решением проблемы и затягиванием новых узлов.
Я понимаю, что многим специалистам, и особенно семейным психологам, мысли, высказанные в этой главе, покажутся преждевременными, радикальными и чуть ли не еретическими. По правде сказать, я не слышал о системе или методах семейной психотерапии, предполагавших проводить диагностику мозговых функций у пар, пытающихся сохранить свой брак. Но я хотел бы понять, как можно разрабатывать методы и системы рекомендаций для пар, у которых «не складывается семейная жизнь», не принимая в расчет работу органа, отвечающего за поведение человека. Опытные психотерапевты, каждый день наблюдающие таких пациентов у себя на приеме, согласятся с тем, о чем я пишу в этой главе. Кроме того, я надеюсь, что, взглянув на проблемы «тяжелых» пациентов сквозь новую призму, они найдут новые эффективные решения. Все истории болезни, которые я привожу здесь, реальны (правда, из соображений конфиденциальности я изменил имена и другие детали). Проблемы — реальны. И недостающим звеном в цепочке, которая позволяет решить тяжелые проблемы таких семейных пар, часто оказывается мозг.
|
|
|
Майк и Джерри
Прежде чем обратиться ко мне, Майк и Джерри четыре года посещали семейного психотерапевта. Их врач услышала мое выступление на одной из лекций в их городе. После лекции она отправилась прямо в свой офис, позвонила Майку и Джерри и рекомендовала им связаться со мной и договориться о приеме. «Майк, — сказала она, — мне кажется, сначала надо посмотреть, нет ли у тебя каких-то нарушений в работе мозга. Если они есть, то их надо лечить, а иначе мы ничего не добьемся». Майк и Джерри поженились 12 лет назад и мучились с первых месяцев совместной жизни. Они постоянно ссорились. У Майка уже было два романа «на стороне», он был задирист, вспыльчив и тратил много времени на работу, так как работал неэффективно. Джерри была склонна к депрессии, злилась, что брак оказался таким тяжелым, и постоянно возвращалась мыслями к старым обидам. Их психотерапевт перепробовала все известные ей методы и подходы. Она даже отправилась на конференцию по психотерапии «трудных пар, не поддающихся лечению». Никаких сдвигов к лучшему не происходило, и это начинало приводить ее в отчаяние.
Когда мы познакомились, основным пациентом был Майк. Психотерапевту казалось, что если ей удалось бы скорректировать поведение Майка, ситуация начала бы выправляться. У Майка был СДВ. Он плохо учился в школе, был беспокойным, непоседливым, невнимательным, неорганизованным и импульсивным. Ему было трудно слушать, что говорит ему Джерри. Его связи на стороне возникали импульсивно. Он искал конфликта с окружающими и часто сам создавал напряженные ситуации, делая бездумные замечания. В начале нашего общения я понял, что и Джерри вносит немалый вклад в семейные конфликты. Она вновь и вновь возвращалась к одним и тем же жалобам. Она начинала споры по мелочам. У нее наблюдалась выраженная склонность к навязчивым волнениям, а когда что-то шло «не так», у нее на несколько часов портилось настроение.
|
|
|
Я решил провести сканирование и Майку, и Джерри. У Майка наблюдалось выраженное снижение активности префронтальной коры (симптомы СДВ), а у Джерри — значительная гиперактивность поясной извилины (чрезмерная фиксация). Майку я назначил Adderall (стимулятор мозговой деятельности, чтобы справиться с СДВ), а Джерри — Zoloft (антидепрессант, стимулирующий выработку серотонина, чтобы снизить ее стремление фиксироваться на неприятных переживаниях). Через несколько дней Майк стал более сосредоточенным, более организованным на работе и стал внимательнее и лучше обращаться с Джерри. И даже Джерри заметила эту перемену. Через несколько недель (Zoloft начинает действовать медленнее, чем Adderall) Джерри стала ощущать заметные перемены в себе самой. Мысли перестали бежать по кругу, ей легче удавалось сосредоточиться на позитивных мыслях, она стала более веселой и не так легко расстраивалась. Теперь Майк и Джерри могли дольше оставаться вместе и не ссориться. Они стали с успехом использовать техники, о которых узнали на занятиях психотерапией.
Сама психотерапевт пришла в восторг от того, какого прогресса удалось достичь. Сначала она удивилась, что функциональные нарушения были не у одного Майка, а у обоих. Она была склонна винить в неудачах этой пары Майка, но, когда я показал ей изображения, она с удивлением увидела, в каком состоянии была поясная извилина у Джерри, и после этого вспомнила; как Джерри фиксировалась на негативных мыслях и переживаниях.
Таким образом, можно сказать, что недостающим звеном в клинической картине этой пары были сбои в работе мозга и изменения в балансе нейротрансмиттеров. Чтобы «закрепить успех», Майк и Джерри еще несколько месяцев продолжали ходить на занятия психотерапией. Им было важно осознать, какую роль играли в их трудностях чисто биологические факторы, а это позволило бы им взглянуть друг на друга новыми глазами, легче простить друг другу прежние обиды и залечить травмы, которые они нанесли друг другу за 12 лет семейных споров. Если бы я занялся лечением одного Майка, а Джерри лечить бы не стал, она осталась бы со своей застарелой болью и разочарованием, продолжала бы считать себя жертвой Майка и так и не смогла бы расстаться со своим прошлым.
|
|
|
В своей практике я имел возможность наблюдать, как все пять типов систем мозга влияют на семейную жизнь. Я обнаружил, что, верно определив тип или типы существующих нарушений, могу разработать верные стратегии лечения и подбора лекарственных препаратов, которые помогут справиться с проблемами семейной пары. Я хотел бы особо подчеркнуть, что не всякой паре, которая приходит ко мне на прием, я назначаю сканирование. Я могу часто определить тип нарушения по клинической картине и подобрать тип вмешательства, основываясь только на этих данных. Я надеюсь, что эта книга поможет вам лучше определять собственное состояние или состояние ваших любимых и получать именно необходимую помощь. Помощь, а не сканирование. Если пара не поддается лечению, тогда я назначаю сканирование, потому что хочу точнее представить себе работу их мозга, особенно если в их отношениях существует агрессия.
Насколько я знаю, эта работа — первая, когда психиатр представляет модель нарушений в семейной жизни, основанную на сбоях в работе мозга. Поэтому, может быть, вам захочется показать эту книгу вашему семейному психологу и посмотреть, насколько он восприимчив к новым идеям и веяниям.
Каким образом пять систем мозга влияют на интимные отношения? Как одна проблема взаимодействует с другой? Что происходит, когда у одного или обоих наблюдаются нарушения в нескольких системах? Всегда ли при этой системе семейной терапии показано медикаментозное лечение? Вот некоторые вопросы, которые я намерен обсудить в этой главе.
Начнем с того, что посмотрим, какую роль играет в отношениях между людьми каждая из этих систем и что происходит, когда в системе происходит сбой.
Роль лимбической системы
|
|
|
При правильной работе лимбической системы люди более позитивны и лучше общаются с окружающими. Они правильно воспринимают информацию и чаще позволяют себе роскошь усомниться в собственной правоте. Они чаще кокетничают, обладают сексуальной привлекательностью и охотно хранят и возвращаются к хорошим воспоминаниям. Своим позитивным настроем они притягивают к себе людей.
При повышенной активности лимбической системы у людей развивается склонность к депрессии, негативному взгляду на мир и дистанцированию от окружающих. Они чаще фокусируются на отрицательных сторонах жизни, воспринимают происходящее сквозь «темные очки», считают, что стакан не наполовину полон, а наполовину пуст, а в том, что они правы, практически не сомневаются. Они не кокетничают, не сексуальны и стараются избегать сексуальных отношений потому, что они им попросту неинтересны. Помнят они главным образом плохое, и вспомнить что-то хорошее им крайне затруднительно. Своим негативным мироощущением они отталкивают от себя людей.
Позитивные высказывания человека со здоровой лимбической системой:
«Нам есть много что вспомнить хорошего».
«Пригласим друзей!»
«Конечно же, прощаю. Я знаю: просто у тебя был трудный день».
«А не развлечься ли нам?»
«Я хочу тебя. Пойдем».
Негативные высказывания человека с нарушениями в лимбической системе:
«Не надо на меня так смотреть!»
«Все, что я могу вспомнить, было плохо».
«Я слишком устала».
«Оставь меня в покое. Секс меня не интересует».
«Иди ложись. Я не хочу спать».
«Мне не хочется ни с кем общаться».
«Мне не нужны твои извинения! Ты хотел сделать мне больно!»
«Ничего не хочу».
Что говорят о людях с нарушениями в лимбической системе их партнеры:
«Она все время в плохом настроении».
«Он часто бывает в депрессии».
«Она во всем видит только плохое».
«Он ни с кем не хочет общаться».
«Он часто не так меня понимает».
«Его не интересует секс».
«Она не может спать».
«В наших отношениях нет никакого кокетства».
Сара и Джо
Состояние лимбической системы Сары плохо отразилось на их отношениях. Они с Джо были женаты пять лет. Оба работали и не хотели детей. К концу дня Сара часто бывала очень усталой. Чаще всего ей хотелось быть одной и после работы не заниматься уже ничем. Секс ее, как правило, не интересовал, за исключением первых дней цикла. В любой ситуации Сара стремилась увидеть плохое. Джо жаловался, что в их отношениях отсутствует дух общности. Его очень расстраивало, что Сара не интересуется и не хочет заниматься сексом. На его взгляд, она слишком часто бывала не в духе, а из-за отсутствия общих интересов и общих занятий он часто чувствовал себя одиноким. Джо пытался поговорить с Сарой, но она ответила, что у нее никаких проблем нет, а он от нее просто слишком многого хочет. Джо пришел на прием ко мне. Он сказал: «Я просто хочу посмотреть, можно ли сделать что-нибудь еще, прежде чем я пойду к адвокату и подам на развод». Я попросил его привести Сару ко мне на прием. Сначала я выслушал ее точку зрения на всю ситуацию. Она признала, что постоянно чувствует себя усталой, подавленной и мрачной. Она считала, что у нее просто низкое либидо, с которым ей и приходится жить. Подростком Сара перенесла тяжелую депрессию. Депрессией страдала и ее мать, а родители развелись, когда Саре было пять лет. Я рассказал ей про лимбическую систему и депрессию. Затем я назначил ей антидепрессант Wellbutrin (бупропион) и попросил их обоих ходить на семейную психотерапию. За два месяца Сара стала чувствовать себя намного лучше. Она стала энергичнее, более сфокусированной и более общительной. Кроме того, у нее повысилось либидо, и она стала чаще откликаться на предложения Джо.
|
|
|
Роль базальных ганглиев
При хорошей работе базальных ганглиев люди расслабленны и спокойны. Они ждут от жизни лучшего. У них хорошее физическое самочувствие, и они спокойно выражают свою сексуальность. Их не одолевают многочисленные физические недомогания. Они достаточно расслаблены, чтобы стремиться нравиться, выглядеть и вести себя достаточно сексуально. Они умело и эффективно разрешают конфликтные ситуации.
Люди с повышенной активностью базальных ганглиев склонны к тревожности, панике, страхам и напряженности. Будущее они видят в мрачном свете, поступающую информацию воспринимают с опаской и редко сомневаются в собственной правоте. Их часто беспокоят головная боль, боли в спине и масса других физических недомоганий. Из-за того, что они часто бывают напряжены и не могут расслабиться, такие люди редко испытывают сексуальное влечение. Их воспоминания проникнуты в основном беспокойством и страхом. Своими страхами они часто изнуряют окружающих.
Позитивные высказывания человека со здоровой системой базальных ганглиев:
«Все будет хорошо».
«Если у меня возникает проблема, я могу о ней сказать. Я не позволяю проблемам оставаться надолго».
«Мое тело чаще всего совершенно расслаблено».
«В новой обстановке я обычно спокоен».
Негативные высказывания человека с нарушениями в системе базальных ганглиев:
«Ничего не получится, я знаю!»
«Я слишком напряжен».
«Я боюсь».
«Я боюсь говорить о проблемах и стремлюсь их избегать».
«Я задыхаюсь. Я очень волнуюсь».
«Мне не хочется заниматься любовью. У меня болит голова (спина, грудь, мышцы и т. д.)».
«Ты специально мне что-нибудь неприятное сделаешь!»
Что говорят о людях с нарушениями в системе базальных ганглиев их партнеры:
«Она волнуется».
«Он нервный».
«Она зажата».
«Ему слишком важно, что скажут другие».
«Он всегда ожидает худшего».
«Она часто жалуется, что плохо себя чувствует».
«Он не может справиться с конфликтом».
«Она не разворачивается к трудностям лицом».
Райан и Бетси
Нервная система Райана была истощена. От любой ситуации он ожидал худшего и все время предсказывал неудачи. Он был беспокойным, нервным и болезненным (часто жаловался на головную боль, боли в спине и мышечное напряжение). Он был женат на Бетси 15 лет. Когда они только поженились, Бетси опекала его, как мать, лечила его от болей и помогала ему справляться со страхами и плохим настроением. Ей нравилось чувствовать себя нужной. Однако через несколько лет она устала от его нытья и страхов перед, казалось бы, самыми безобидными ситуациями. Их отношения съедались тревожностью и болезнями Райана. Бетси почувствовала себя изолированной и одинокой. Она стала раздражительной и менее понимающей и стала от него отдаляться. Заметив, что любовь пропадает, Бетси записалась ко мне на прием вместе с Райаном. За это Райан на нее рассердился. Он стал жаловаться, что у них нет денег, что психотерапия им не поможет, что его проблемы не психические, а физические (и здесь он, в сущности, был прав: у него была нарушена функция базальных ганглиев), что все психиатры вообще сумасшедшие (я бы не сказал, что мы все сумасшедшие, разве что немного со странностями). Как только я увидел Райана и Бетси, мне стало ясно, что у Райана повышена активность базальных ганглиев. Именно гиперактивность базальных ганглиев и мешала их отношениям развиваться нормально. Когда я объяснил Райану его поведение с точки зрения медицины и физиологии мозга, он расслабился. Я помог этой паре наладить общение и определиться с целями, а затем занялся лечением Райана. Я научил его справляться с «тараканами-предсказателями» (его «тараканы» были особенно стойкими). Я научил его приемам обратной биологической связи (согревать ладони, расслаблять мышцы и дышать диафрагмой), самогипнозу. Райан схватывал все очень быстро и скоро постиг все рекомендации, как наладить работу базальных ганглиев. Он перестал использовать Бетси в качестве своего доктора. По поводу физического нездоровья он обратился к настоящему врачу, а в разговорах с женой перестал говорить о страхах и стал веселее смотреть в будущее. Как только мы скорректировали работу его базальных ганглиев, семейная терапия стала помогать, и брак был спасен.
Роль префронтальной коры
При хорошей работе префронтальной коры человек в состоянии действовать целеустремленно, следить за тем, что он говорит и делает. Такой человек думает, прежде чем сказать, и говорит так, чтобы продвигаться к намеченной цели. Кроме того, такие люди обдумывают свои шаги, и действия их тоже соответствуют их целям. На своих ошибках они учатся и, как правило, их не повторяют. Кроме того, они в состоянии сосредоточиваться и поддерживать беседу, выполнять свои обязательства и обязанности и организовывать свою работу. Они могут брать паузу и сидеть на одном месте, в состоянии выражать, что они чувствуют. Они не любят конфликты, напряжение и разного рода ссоры.
При недостаточной активности префронтальной коры люди становятся импульсивными в словах и поступках, зачастую создавая тем самым большие трудности в отношениях с окружающими (если, например, не подумав, говорят обидные вещи). Они живут настоящим и не желают ждать, пока их желание будет исполнено («Хочу сейчас!»). Они не учатся на собственных ошибках и имеют склонность их повторять. Им трудно слушать собеседника, они часто отвлекаются. Нередко им бывает трудно выражать свои мысли и чувства, а их партнеры часто жалуются на недостаток общения. Людям с недостаточно активной префронтальной корой трудно находиться на одном месте, они беспокойны и непоседливы. Кроме того, они нередко бывают особенно чувствительны к звукам, запахам, свету и прикосновению. Им трудно сохранять сосредоточенность на одной задаче и доводить до конца проекты, обязательства и задания. Они часто опаздывают. Кроме того, у многих людей со сниженной активностью префронтальной коры существует подсознательное стремление к конфликтам или к поискам несуществующих проблем. Я называю это игрой «нашел себе проблемку». Они ищут стимулирующих впечатлений и нередко занимаются видами деятельности, которые производят на них сильный стимулирующий эффект и при этом расстраивают или пугают их партнеров (водят машину со слишком высокой скоростью, занимаются банджи-джампингом, ввязываются в драку с незнакомыми людьми и т. д.).
Позитивные высказывания человека со здоровой префронталъной корой:
«Я так тебя люблю. Давай сегодня вечером займемся чем-нибудь вместе».
«Я люблю тебя и рад, что мы вместе».
«Я люблю тебя слушать».
«Я не опоздаю к тебе на свидание».
«Давай доделаем эти дела. Тогда мы сможем больше времени побыть вместе».
«Не хочу я ссориться. Давай, возьмем паузу, а через десять минут сядем и все обсудим».
«Один раз я уже сделал эту ошибку. Больше я ее делать не намерен».
Негативные высказывания человека с нарушениями в префронтальной коре:
«Я же опоздал всего на полчаса. Что ты так расстраиваешься из-за этого?»
«Хочешь проверить чековую книжку, сама этим и занимайся!»
«Потом сделаю».
«Мне трудно тебя слушать».
«Давай говори. Я могу слушать тебя, пока смотрю телевизор и читаю книгу».
«Я не умею выражать свои чувства».
«Когда я пытаюсь выразить, что я чувствую, мои мозги отключаются».
«Я же не собирался с ней спать» (потратить так много, обижать тебя там, в гостях, говорить обидное и т. д.).
«Я не могу сидеть на одном месте».
«Меня раздражает этот звук».
«Я так сильно отвлекаюсь» (когда слушаю, во время секса, во время игры и т. д.).
«Я хочу, чтобы ты ответил сейчас!»
«Хочу это сейчас!»
«Я сама себе противна! Я опять в сотый раз сделала эту ошибку».
Что говорят о людях с нарушениями в префронтальной коре их партнеры:
«Он импульсивен».
«Она не дает говорить и перебивает».
«Он не обращает на меня внимания».
«Она не дает мне договорить. Она утверждает, что, как только мысль приходит к ней в голову, она должна ее высказать, иначе она забудет».
«Ночью он может спать только с включенным вентилятором. Меня это бесит».
«Она часто видит проблемы там, где их нет».
«Он перечит всему, что бы я ни сказала».
«Во время секса она постоянно думает о чем-то другом».
«Он дразнит наших животных. Меня это очень злит».
«Она не может сидеть на одном месте».
«Он постоянно откладывает на потом и не заканчивает работу».
«Она постоянно опаздывает и потом мечется, делая все в последнюю минуту».
Рэй и Линда
Рэй и Линда пришли ко мне на прием по совету своего семейного психолога. Двоим из троих их детей поставили диагноз СДВ, и психологу показалось, что у Рэя тоже может быть этот синдром. Рэй был владельцем успешного ресторана. Однако вместе с тем он был беспокоен, импульсивен и легко отвлекался. На работе он проводил слишком много времени, так как не мог эффективно использовать рабочее время. У него возникали трудности с его подчиненными (так как он часто принимал людей на работу, повинуясь импульсу и без тщательного отбора). Обратиться к семейному психологу предложил Рэй, так как он заметил, что Линда отдаляется от него. Он рассказал психологу, что его жена постоянно находится в состоянии стресса, усталая и злая. «Это не та женщина, на которой я женился», — говорил он. В ходе нашей первой встречи Линда четко объяснила, что это правда: она изменилась. Сам я слышал подобные рассказы много раз. Она вышла замуж за Рэя потому, что он был веселым, жизнерадостным, склонным к спонтанным решениям (сама Линда была довольно сдержанной) и трудолюбивым. Теперь ей казалось, что у нее кто-то украл ее жизнь. Ей нелегко приходилось с детьми с СДВ, и Рэй ей совсем не помогал. «Когда он дома, он все равно не со мной, — рассказывала она. — Он постоянно работает над проектами, которые так и не доводит до конца. Стоит только мне успокоить детей, как он вновь их заводит. Я никак не могу сделать так, чтобы он обратил на меня внимание. Он такой непоседа. Когда мне надо с ним поговорить, мне приходится ходить за ним по всему дому». Кроме того, после нескольких финансовых решений, которые принял Рэй, семье пришлось расплачиваться с долгами, несмотря на то что бизнес у него шел успешно. Несколько лет назад, еще до того, как они стали ходить к семейному психологу, у Рэя была связь на стороне. Именно поэтому Линда считала, что верить ему нельзя. Она чувствовала себя изолированной, одинокой и злилась.
У меня не возникло сомнений, что Рэй страдает СДВ. Ребенком и подростком он был непоседливым, импульсивным, гиперактивным и неорганизованным. Он плохо учился в школе и с трудом ее закончил, несмотря на то что был очень и очень неглуп. Хронический стресс от жизни под одной крышей с несколькими людьми с СДВ привел к тому, что характер Линды стал меняться. Из спокойной счастливой девушки она превратилась в депрессивную, рассерженную и замкнутую женщину. Я назначил Рэю Adderall, стимулятор, который помог ему стать более внимательным, более участливым и более сосредоточенным в работе. Я посоветовал им продолжать посещать занятия по семейному консультированию, чтобы справиться с прошлым травмами. Я проверил, что и в каких дозах назначили детям и какие стратегии в обращении с ними используют Рэй и Линда (они часто ссорились, когда начинали говорить о воспитании детей). Линде я посоветовал пить зверобой (растительный антидепрессант, о котором мы говорили в главе о рекомендациях по поводу нарушений в поясной системе), чтобы восстановить нормальную работу ее лимбической системы. За четыре следующих месяца отношения между Рэем и Линдой сильно улучшились. И даже их дети заметили разницу.
Роль поясной системы
При нормальной работе поясной системы люди легко переключают внимание с одного объекта на другой. Они обладают гибкостью и хорошими адаптационными способностями. В трудных ситуациях они чаще всего видят несколько вариантов решений. Обычно легко прощают другим их ошибки и не «держатся» за прошлые обиды. Они приветствуют помощь со стороны, но при этом не начинают жестко контролировать исполнение. Они отличаются общим позитивным настроем и смотрят в будущее с надеждой. Они вполне в состоянии следовать взлетам и падениям, которые переживают любые отношения.
При повышенной активности поясной системы люди имеют склонность фиксироваться на мыслях, возвращаясь к ним вновь и вновь. Они помнят прошлые обиды и не прощают то, что воспринимают как таковые. Они негибки, ригидны и неуступчивы. Они часто требуют, чтобы те или иные действия производились строго определенным образом (так, как делают это они сами), а когда ситуация складывается не так, как они хотят, надолго выходят из себя. Они плохо адаптируются к переменам, часто спорят и не соглашаются.
Позитивные высказывания человека со здоровой поясной системой:
«Все в порядке».
«Нормально. Я это переживу».
«А как бы ты хотел это сделать?»
«Давай делать вместе».
«Давай сотрудничать».
«Чем бы ты хотел заняться?»
«Все это уже в прошлом».
Негативные высказывания человека с нарушениями в поясной системе:
«Несколько лет назад ты меня обидел».
«Никогда тебе этого не прощу».
«Такого уже никогда не будет».
«Я всегда беспокоюсь».
«Я все время возвращаюсь к этим неприятным мыслям».
«Делай, как я говорю».
«Я не могу стать другой».
«Это ты виноват».
«Я не согласна с тобой».
«Нет, нет и нет!»
«Не буду это делать».
«Я не хочу так делать».
«У меня накопилось много жалоб на тебя».
«Никого так не ненавидела, как тебя!»
«Это никогда не изменится!»
Что говорят о людях с нарушениями в поясной системе их партнеры:
«Он(а) никогда ничего не забывает и ничего не прощает».
«Она вспоминает о том, что было много лет назад».
«Все должно быть так, как он хочет».
«Он никогда не просит прощения».
«Она вечно помнит обиды».
«Он никогда ничего не выбрасывает».
«Она ригидна».
«Если не все идет идеально, он считает, что все плохо».
«Я ей не помогаю, потому что она требует, чтобы я все делал так, как она говорит, а иначе она взрывается».
«Что бы я ни сказала, он начинает спорить».
«Она постоянно перечит».
«Он не любит пробовать что-то новое».
Роуз и Ларри
Роуз и Ларри были женаты двадцать два года. Из них двадцать один год они были несчастны. До меня они уже успели побывать у пяти психотерапевтов. Они были очень настойчивы. Ларри слышал мое выступление в Лос-Анджелесе на конференции о детях алкоголиков.
Он сказал, что когда услышал, как я рассказываю о проблемах, связанных с нарушением функций поясной извилины, он понял, что я рассказываю про его жену. Он купил одну из моих кассет и принес их домой показать Роуз. Роуз была потрясена, узнав себя в моем рассказе о парах с несовместимыми мозгами. Она выросла в семье алкоголиков. Подростком у нее тоже были проблемы с алкоголем и марихуаной. Взрослой она страдала от периодических приступов депрессии. Однако еще более разрушительной для их брака была ее негибкость. Ей надо, чтобы все было так, как хочет она, иначе она взрывалась (при этом она об этом не подозревала и совершенно не хотела так себя вести). По словам ее мужа, она была самым «великим в мире психом». Дом ее выглядел идеально. «Мы можем принять президента в любое время дня и ночи, — рассказывал Ларри. Я не знаю, зачем она столько моет и драит. Мы вовсе не такие уж неряхи». Обиды она хранила и могла часто вспоминать то, что случилось много лет назад. Если кто-то ей нравился, она была ему отличным другом. Если кто-то гладил ее против шерсти, она зачеркивала для себя этого человека и никогда не переставала на него злиться. С собственной матерью она не общалась 18 лет, поссорившись с ней по какому-то банальному поводу в один из рождественских праздников. Роуз никогда не просила прощения. Все, что хотел сделать Ларри, вызывало у нее возражения. Ссоры между ними часто возникали на пустом месте. «Мы ссоримся, чтобы ссориться», — говорил Ларри. Секс часто становился пыткой. Чтобы что-то могло произойти, обстановка должна была быть именно такой, какой хотелось Роуз. «Если я попрошу об этом прямо, то помоги мне бог!» — рассказывал он.
Когда же я спросил, что удерживает его вместе с Роуз, он сказал, что не знает. Он вырос в католической семье, и ему казалось, что он обязан был оставаться с нею. Он находил удовлетворение в работе и просто начинал проводить все больше и больше времени вне дома. Кроме того, он видел, что Роуз пытается стать лучше. Она постоянно договаривалась о встречах с психологом и тоже была настроена не бросать Ларри. Меня крайне удивило, что никто не отправил Роуз к психиатру. Никто из предыдущих психотерапевтов не посчитал, что в долгих страданиях этой пары может быть «виноват» мозг. Они стремились решить поведенческие проблемы этой пары и ни разу не поинтересовались, а хорошо ли работает инструмент, который отвечает за поведение. Потрясающе!
Прежде чем я начал работать с этой парой, я захотел посмотреть, как работает мозг Роуз. Длительное время они страдали от неудовлетворенности, и многие попытки получить помощь психотерапевта тоже окончились неудачей. Я готов был поспорить, что в их отношения «вмешивается» некое нарушение мозговых функций. Как я и подозревал, у Роуз наблюдалась повышенная активность поясной системы. Такой «перегретой» поясной системы я еще не видел. Неудивительно, что она никак не могла переключать внимание. В ее голове просто «переклинило коробку переключения скоростей», и оттого она не могла переключиться на новые, другие мысли и идеи. Я назначил ей антидепрессант, стимулирующий синтез серотонина (Zoloft), чтобы помочь справиться с плохим настроением и сделать ее восприятие более гибким. Я рассказал им, как работает мозг и как он может вторгаться в личную жизнь. Я рассказал им, как и за что отвечает поясная система и как себя вести, чтобы скорректировать ее нарушения. Кроме того, мы вместе решили, как им относиться ко всему, что происходило у них раньше, и как залечить боль прошлых обид. Через четыре месяца приема лечения они почувствовали себя намного лучше. Они уже могли вместе развлекаться. Ларри мог уже напрямую попросить Роуз о сексе, не опасаясь отказа. Ему больше не приходилось «играть в игры» с больной поясной системой. Он стал больше времени проводить дома, потому что домашняя атмосфера стала намного приятнее. Роуз позвонила матери и помирилась с нею. Роуз продолжала принимать Zoloft в течение трех лет и потом постепенно прекратила прием. Когда какие-то из прошлых проблем возвращались, она опять начинала пить эти таблетки.
Роль височных долей
При нормальной работе височных долей эмоциональный настрой остается стабильным. Человек без труда и четко осознает и понимает высказывания окружающих. Такие люди легко подбирают слова в разговоре. Они хорошо распознают эмоциональное состояние собеседника. Они хорошо контролируют собственные эмоции. У них хорошая память, а потому они помнят все, что происходило в их жизни, и обладают развитым чувством собственной личности.
При нарушенной функции височных долей возникают проблемы с памятью. Люди плохо помнят, что происходило с ними в жизни, у них плохо развито чувство собственной личности. Они часто отличаются эмоциональной лабильностью (то взлет, то падение), живым темпераментом и вспыльчивостью. Их часто посещают агрессивные мысли, и тогда они выражают свое раздражение в агрессивных разговорах. Они часто неверно интерпретируют высказывания и выглядят легкими параноиками. С ними случаются приступы головокружения или растерянности. Они неверно истолковывают обращенные к ним высказывания.
Позитивные высказывания человека со здоровыми височными долями:
«Я помню, о чем ты меня просил».
«Я отлично помню все, что с нами было».
«Я веду себя спокойно и ровно», «Я могу найти правильные слова, чтобы выразить свои чувства».
«Как правило, я вижу, когда другой счастлив, или грустит, или зол, или скучает».
«Я хорошо контролирую свои эмоции».
«У меня хорошая память».
Негативные высказывания человека с нарушениями в височных долях:
«У меня плохая память».
«Я вечно делаю из мухи слона!»
«Я легко начинаю злиться. У меня плохой характер».
«У меня часто меняется настроение».
«Я могу испугаться. Ко мне в голову часто приходят страшные мысли».
«Мне трудно читать».
«Я часто неправильно понимаю людей».
«Я бываю слишком чувствительным по отношению к другим. Мне часто кажется, что разговаривают обо мне».
«Я всегда верно распознаю выражение на лице собеседника».
«В разговоре мне часто бывает сложно подбирать слова».
Что говорят о людях с нарушениями в височных долях их партнеры:
«Он может быть очень агрессивным и на словах, и физически».
«У нее постоянно меняется настроение».
«У него ужасная память».
«Она неверно оценивает происходящее».
«Он сильно подвержен плохим настроениям».
«Она неправильно понимает, что ей говорят».
«Она легко отключается».
«Если она читает или слушает, что надо делать, то кажется, что она это не воспринимает. Ей надо показать, как это делается, и тогда она все поймет».
Дон и Шелли
К тому времени, когда Дон и Шелли обратились за помощью, они были женаты четыре года. Дону было очень тяжело сдерживать свои эмоции. Три раза он набрасывался на Шелли с кулаками, против него выдвигали обвинение в хулиганском нападении на Шелли. Один раз он был пьян, но два других раза не пил вообще. Родственники и друзья Шелли считали безумством что она продолжала с ним жить. Но Шелли говорила, что любит Дона и хочет сохранить семью. Когда она думала что останется с ним, ей становилось страшно. Но когда она представляла себе, что уйдет от него, ей становилось тоскливо. При этом она прекрасно понимала, что с его агрессивностью надо что-то делать. После тех эпизодов Дон бывал просто уничтожен. Он долго плакал и просил прощения. Когда их психотерапевт узнал, что в семнадцать лет Дон попал в аварию на мотоцикле и получил тяжелую травму головы, он рекомендовал Дону прийти ко мне на обследование. Казалось, Дон и Шелли по-настоящему любят друг друга. Дон не мог внятно объяснить, что с ним происходит, и отрицал, что хотел причинить Шелли какой-нибудь вред. «Я просто перестаю себя контролировать», — сказал он. Я узнал, что Дон видит тени. У него часто кружилась голова. Ему было трудно подбирать слова. Он часто все забывал. У него часто бывало плохое настроение, потом оно так же часто менялось на хорошее. Дон был довольно темпераментным человеком. У него часто возникало чувство deja vu. Дон часто неверно истолковывал происходящее и думал, что многие стремятся его уязвить. Во время аварии Дон резко отвернул мотоцикл в сторону, чтобы не сбить оленя, и упал на левую сторону. Его протащило головой по дороге около 30 метров. Хотя на голове у него в тот момент был шлем, я не сомневался, что у него нарушена функция височных долей (скорее всего, слева). Результаты SPECT подтвердили мои подозрения. Чтобы стабилизировать функции левой височной доли, я назначил Дону противосудорожный препарат Tegretol. Три недели спустя он, по его словам, стал спокойнее, менее агрессивным и более уравновешенным. «Теперь меня гораздо труднее вывести из себя», — сказал он. Шелли почти сразу заметила улучшение: «Он стал спокойнее, <
|
|
|
