Перевод на работу в МВД республики

В.П.Мяукин выступает в коллективе завода «Авангард». 1973 г.

Обстановка для меня в министерстве была непростой. Кто-то относился ко мне уважительно, ну, а кто-то свысока, снисходительно. … Терпел, сдерживался.

Сегежа. Командировка. Работники ОБХСС во главе с начальником - полковником Сёлышевым - требуют возбуждения уголовного дела и ареста по их агентурной разработке женщины, работавшей буфетчицей в бане. Возражаю. Не ахти, какое преступление, к тому же у неё трое детей. Можно ограничиться отказным материалом. И вот сцена. В кабинете начальника Сегежской милиции А.Куликова несколько работников ОБХСС, я со следователем. Разрастается скандал. «Обэхээсники» настаивают на возбуждении уголовного дела, я – против. Меня обвиняют в отсутствии профессионализма, непонимании обстановки и так далее. Упорствую. Тогда начальник ОБХСС Сёлышев в пылу полемики бросил мне в лицо оскорбительную фразу: «Это тебе не на комсомоле девок гладить. Здесь, в МВД, надо работать». И тут я не сдержался, «сработала пружина». Я обрушился на него самыми крепкими словами: «Кретины! Старые импотенты! Кастраты! Козлы кудлатые… и т.д. и т.п.». Когда я произносил свои ругательства, в дверях кабинета появился находившийся в Сегеже в командировке заместитель министра МВД полковник Лесничук в сопровождении свиты. Начальник милиции, увидев его, упал на колени, стал креститься и неоднократно произносить, как молитву, увещевание: «Да туды Вашу три Господа Бога мать! Ведь в одной конторе работаем!». Тогда все были атеистами. Картина, достойная гоголевской сцены.

Вечером я пошёл к 1-ому секретарю райкома КПСС Васе Кузьмину, вчерашнему секретарю райкома ВЛКСМ, провёл с ним вечер, конечно, рассказал о скандале. О происшедшем стало известно Обкому КПСС. На следующей неделе состоялась коллегия МВД, на которой начальнику ОБХСС было предложено уйти в отставку. Стало быть, Обком принял мою линию поведения. Больше меня в министерстве никто никогда не упрекал комсомолом. Поняли, что это может привести меня в ярость.

Вскоре однажды ко мне в гости на квартиру нагрянул Александр Николаевич Шлямин, мой предшественник в Обкоме комсомола, работавший уже секретарём Обкома КПСС. Он сказал, что рассматривается вопрос о 1-ом секретаре Беломорского райкома КПСС, и что если я дам согласие, Бюро завтра же утвердит меня в этой должности. Я отказался. Не сомневался в искреннем желании А.Шлямна помочь мне выйти достойно из сложившегося положения, но я не доверял аппаратчикам в Обкоме. Забираться с маленькими детьми в северный район, откуда можно было бы выбраться только благодаря гибкому позвоночнику!? Нет, это не годится! Доверия к Обкому у меня не было.

В 1967 году Обком КПСС сменил гнев на милость и согласился с предложением министра о назначении меня заместителем по кадрам, и я в звании майора милиции – думаю, что в таком звании это был редчайший случай выдвижения в системе МВД страны - был назначен на эту должность. На этот раз я не отказывался.

В 1969 году выступил на Всесоюзном совещании руководителей кадровых аппаратом МВД СССР. Подверг критике руководство министерства за невнимание к периферии. Смотрели на меня с большим удивлением, – такая критика в МВД не поощрялась. Тем не менее, именно тогда меня заметили и стали присматриваться.

Примерно в это же время состоялся интересный момент. Меня пригласил секретарь Обкома КПСС Тихонов, курировавший административные органы, и в присутствии заведующего административным отделом Миммиева от имени Бюро Обкома предложил должность прокурора республики. Сказал, что вопрос решён на Бюро Обкома, согласован с ЦК КПСС, Генеральной прокуратурой. Сомнений в том, что я могу от этого предложения отказаться, у них не возникало. Он даже объявил, что на Бюро кто-то напомнил, что на комсомоле Мяукина «заносило», но все решили, что это издержки молодости. И какого же было их удивление, когда я категорически возразил и оскорбился за то, что кто-то считает, что меня «заносило» на комсомоле.

Часа два меня уговаривали не горячиться, подумать до утра и прочее. Меня оскорбило и то, что вопрос о моём назначении согласовали, предварительно не узнав моё мнение. Это была тупорылая работа партии с кадрами. Я наотрез отказался думать и следующим утром в Обком не пришёл. Меня не прельщала эта должность, где так же надо было иметь гибкий позвоночник. И у меня ещё не пропала обида на Обком за то положение, в котором я оказался после комсомола.

Доложили об этом Сенькину – Первому секретарю Обкома – он находился на отдыхе в Болгарии. Тот сказал, что на такую должность через колено ломать не надо. Отстали. Правда, Тихонов позвонил Агапову и сказал, что Мяукин как был несерьёзным человеком, таким и остался. Казалось, что моя карьера на этом завершилась.

Но, тем не менее, обстоятельства сложились иначе.

Осенью 1971 года в Москве проходило очередное годовое Всесоюзное совещание руководящего состава МВД СССР, ну и, конечно, с приглашением министров, начальников УВД республик, краёв, областей. Министр Агапов, как и в предыдущие три года, сославшись на нездоровье, на совещание не поехал.

Агапов был министром старой сталинской закваски, участник Великой Отечественной войны, служил в подразделении «СМЕРШ»; немногословен, решителен, хорошо знал своё дело. На посту министра находился уже с десяток лет. Среди сотрудников пользовался непререкаемым авторитетом. Но война и непростые послевоенные годы заметно подточили его здоровье, и это не могло не сказываться на работе. Он действительно был болен и при любой возможности уезжал на дачу, природу, рыбалку. Вот и на этот раз он не поехал на совещание. Нашли повод не поехать и другие заместители министра – Харитонов и Дробаха. Один сослался на отпуск, другой тоже на болезнь. Поэтому пришлось ехать мне – заместителю министра по кадрам.

Совещание проходило два дня в два этапа. Первый этап – в Горьком (ныне Нижний Новгород), где изучался положительный опыт работы штабных подразделений, второй – в Москве – в Академии МВД. Порядок был такой. С докладами выступали все заместители министра страны по своим линиям (их было семь-восемь), затем прения, а заключения делал министр Щёлоков.

В своих докладах заместители критиковали по полной программе работу МВД Карелии, критиковали и по делу, и по поводу и без повода. Казалось, что у нас ну всё плохо, хотя лично я так не считал. Бывает же так, раз мы попали в полосу критики, тем более, что с крупными регионами – Украина, Белоруссия, Прибалтийские республики, Москва, Ленинград, Свердловск и другими – обходились аккуратно, осторожно, а на какой-нибудь Вологде или Чите, или Тамбове отрывались в критике на полную «катушку». На этот раз учили, как не надо работать, на примере именно Карелии. Тогда я понял, почему не поехали ни Агапов, ни Дробаха, ни Харитонов.

На совещании я был спокоен. Совесть моя была чиста. Как заместитель министра по кадрам я работал с полной отдачей и, кстати, единственная линия, по которой не критиковали Карелию, так это линия работы с кадрами. Да и вообще не так уж плохо шли у нас дела в МВД, как преподносили в докладах. Критика была излишне обвинительной. Но всё равно было неприятно. Я понимал, что готовится замена министра Карелии.