Творческие мотивы Гоголя в романе Булгакова «Мастер и Маргарита»

Наверное, не будет откровением сказать, творчество Николая Гоголя во многом повлияло на характер творчества Михаила Булгакова – писателей объединяет уникальное сочетание мистицизма и реализма, а также идейная глубина, неотделимая от увлекательных сюжетов их произведений. О сходстве этих авторов написано немало, да и сам Михаил Афанасьевич не скрывал того, какую роль Гоголь сыграл в его судьбе. Сегодня мы попробуем несколько новых штрихов к этому писательскому диптиху.

Часть первая. Параллели в «Ревизоре» - «Мёртвых Душах» - «Мастере и Маргарите»

Что может быть общего у небольшого уездного городка, глухого губернского города и Москвы? В рассматриваемых нами произведениях их объедяняет наличие целой галереи масочных типажей, людей-функций – гоголевских чиновников с помещиками и московских делопроизводителей. Именно это скопление функций таит в себе то зло, против которого выступает автор – ведь в них нет места качествам настоящего человека. Эти галереи – своего рода матрицы – замкнутые системы, живущие по своим законам. Во всех трёх произведениях такая матрица встречает внешний элемент – путешественника. И во всех трёх случаях он поначалу принимается ей, хотя потом становится явно лишним.

Начнём с Хлестакова. Мнимому ревизору достаётся всё гостеприимство уездного города. Здесь матрица самостоятельно подстраивается под вторгнувшийся в неё элемент, но в конце концов расстаётся с ним так же внезапно, как и встретилась. Что мы видим в результате? Сработала двусторонняя мистификация, как по отношению к гостю, так и по отношению к хозяевам города. И в результате система оказалась неподготовленной к прибытию настоящего ревизора, который действительно не позволит соханить ей статус-кво. Таким образом Хлестаков, хотя и не подозревал об этом, стал инфернальным персонажем, губителем мира, можно сказать, апокалиптическим персонажем. Налицо мотив не только губителя, но и ложного пастыря – хотя и зеркальн отражённый.

Если говорить о ревизии, то она наблюдается и в двух других произведениях.

Приехавший в губернский город Чичиков тоже принят как нельзя лучше. Но эта система реагирует на него иначе, чем на Хлестакова, который до самого конца вызывал лишь подобострастие. Когда Чичиков раскрывает местным помещикам свои планы, в обществе намечается беспокойство, причём справедливое – хотя обитатели города не знают о том, насколько их беспокойство оправдано. Мы видим здесь перекличку как с «РевизоромРРРррррпвкпук», поскольку Чичикова и принимают в, числе прочего, за ревизора, так и с будущим творчеством Булгакова. Ведь Чичиков – настоящий апостат. Он носится по земле и собирает смертные души – «Бричка Апокалипсиса». Кроме того, он собирает их не косой, а покупает, подобно классическому литературному демону, вроде Мефистофеля. Однако, уподобляясь Хлестакову, сам Чичиков даже не знает о том, какую роль он себе выбрал, пустившись в дорогу за деньгами.

Наконец, Воланд с интересом встречается москвичами. Но здесь ситуация с приезжим гостем зеркально развёрнута относительно картин Гоголя. Этот ревизор – настоящий, о чём он и говорит в Варьете. Он обладает инфернальным происхождением, а не только ролью. И догадки о его личности не преувеличиваются жителями Москвы. А в большинстве даже преуменьшаются благодаря официальной версии о банде гипнотизёров. И главное - здесь последствия для матрицы совсем другие; это не просто потрясение, а исправление. Кто-то вычеркнут из жизни, как Берлиоз, кто-то подвергся очищению, как Лиходеев, кто-то обезврежен, как Римский. У Гоголя мы этого не видим, ибо первый том «Душ» несёт функцию экспозиционную.

Инфернальным гостям приходит время отправляться восвояси. Финал трёх произведений очень схож – время полёта и снятия масок. В последних главах «Мёртвых Душ» и «Мастера и Маргариты» даже манера письма начинает сближаться – обычно лаконичные булгаковские предложения удлиняются, становясь похожими на гоголевские.

«Сияние месяца там и там: будто белые полотняные платки

развешались по стенам, по мостовой, по улицам; косяками пересекают их

черные, как уголь, тени; подобно сверкающему металлу блистают вкось

озаренные деревянные крыши, и нигде ни души - все спит»… «Ночь начала закрывать чёрным платком леса и луга, ночь зажигала печальные огонёчки где-то далеко внизу, теперь уже не интересные и ненужные, ни Маргарите, ни мастеру, чужие огоньки»

Побег Хлестакова, прямо-таки настоящий полёт, можно назвать кульминацией «Ревизора» для читателя, а раскрытие его истинной личности, произошедшее уже после – кульминация для героев пьесы. Биография Чичикова является кульминацией «Душ», вернее, их первого тома. Обретение Мастером своего истинного облика принимает на себя роль кульминации романа в контексте идеи избранного, особого человека, а избавление демонов от масок – кульминации фантастической линии.

После полёта будет только награждение Мастера и переустройство Москвы. Когда-то Гоголь от осознания невозможности показать в продолжении произведения возрождение человека уничтожил наброски этого продолжения. Спустя годы у Булгакова душевному покою человека с большой буквы, Мастера, посвящён лишь конец последней главы, а переменам в обычных людях, москвичах - лишь эпилог.

Часть вторая. Мистика у Гоголя и у Булгакова.

1. Нечистые деньги. Падающие в буквальном смысле с потолка червонцы – того же рода, что и золотые из горшка, спрятанного в заколдованном месте. Червонцы дьявольского перестанут быть червонцами в отношениях между смертными точно так же как сокровища превратятся в помои, попав из нечистого места в руки людей.

2. Когда в действие вступает нечисть младших рангов, читатель смотрит на это с двух разных сторон. У Гоголя – всегда со стороны людей, жертв и видит только чертовщину, наваждении. У Булгакова подчас – с обратной стороны, уже не чертовщина, а просто действия персонажа, не отражающие необычности в организации текста. Когда, например, Маргарита обрушивается на Дом Писателя, мы видим битые стёкла и потоп, и воспринимая это всего лишь как погром. Если бы мы смотрели на это со стороны обитателей дома, то увидели бы настоящую фантасмагорию – смех из ниоткуда, сами собой разлетающиеся оконные стёкла, погром в пустой запертой квартире. Однако у Булгакова хватает и таких эпизодов, когда демоны выступают перед читателем в сверхъестественном ракурсе. Это относится ко встречам с нечистой силой тех самых людей-функций - администрация Варьете и т.д. Однако во второй части романа, когда Коровьев и Бегемот устраивают прощальные пожары, читатель находится уже рядом с ними – после бальной ночи он оказался причастен к дьяволу. Обратим внимание на эволюцию Ивана Бездомного: он первым проходит через стресс, вызванный нечистой силой, но в последних главах он свободно разговаривает с не-мёртвыми мастером и Маргаритой. Сойдя с ума, он причастился к тёмной стороне, но обрёл истинное зрение.

А когда у Гоголя читатель находится рядом с нечистью, а не смотрит на неё глазами персонажа-смертного? Наверное, лишь в «Ночи перед Рождеством». Это не случайно, ведь рождество означает смену временного годичного цикла, это то самое время, когда потусторонний мир проникает в материальный. Когда можно и нужно устраивать гадания, когда так легко открыть духовный взор.

И увидеть то, что на первый взгляд скрыто или вовсе не существует, что мы с вами и проделали.