 |
В оценочных речевых жанрах
|
|
|
|
Речевое поведение (РП) партнеров в межличностном взаимодействии помогают регулировать различные коммуникативные категории, и прежде всего категория вежливости (КВ), представляющая этический аспект акта коммуникации и позволяющая создать условия для успешного общения. Основное ее содержание складывается из следующих смысловых компонентов: проявление уважения, симпатии, доброжелательности, внимания по отношению к собеседнику, готовность оказать услугу; сдержанность в выражении негативных оценок, эмоций и в обнаружении собственных достоинств; следование правилам поведения, принятым данной общественной средой.
Для исследования роли КВ важно разграничение гармонизующих и конфликтных коммуникативных ситуаций. Понятно, что наиболее разнообразно выражение КВ в ситуациях первого типа, так как предназначение КВ — создание атмосферы сотрудничества, доброжелательности, коммуникативной комфортности. Конечно, поле вежливости лежит в зоне согласия, но коммуникативная роль КВ повышается в зоне несогласия, диссонанса. Если говорящий хочет, чтобы процесс речевого общения (РО) не прекращался, он старается использовать все возможности КВ, идет даже на вежливую ложь, лишь бы сохранить речевое взаимодействие.
Исследователи, предпринимающие попытки создать типологию различных коммуникативных категорий (Е.П. Захарова), относят КВ к сопутствующим регулятивным категориям, гармонизующим процесс РО. Вместе с тем, несмотря на факультативность этой категории в общении, можно говорить о существовании таких жанров речи, использование КВ в которых обязательно, так как в противном случае возможно возникновение коммуникативных неудач (КН) и, как следствие, прекращение общения.
|
|
|
Известно, что типология речевых жанров (РЖ) строится на учете жанрообразующих признаков, «необходимых и достаточных для опознания, характеристики, конструирования РЖ» [Шмелева, 1997: 91]. Среди них наиболее значимым признается коммуникативная цель, на основании которой противопоставляются четыре типа РЖ: информативные, императивные, этические и оценочные. Если разместить их на шкале обязательности / необязательности проявления КВ, то на крайних полюсах этой шкалы будут располагаться этикетные и информативные РЖ, между ними — оценочные и императивные, причем в каждой жанровой разновидности обязательность / факультативность реализации КВ будет зависеть от степени заинтересованности говорящего в создании атмосферы комфортности РО.
Предметом наших наблюдений явились оценочные (или эмотивные, по терминологии М.Ю. Федосюка) РЖ. Материалом исследования послужили собственные записи разговорной речи (РР), а также радио- и телевизионной речи.
В толковых словарях русского языка оценка интерпретируется как мнение субъектов о ценностях, уровне или значении кого-чего-нибудь, сформировавшихся в процессе социализации. Оценка может быть направлена на себя и на других индивидов, при этом авторское суждение о какой-либо личности или явлении действительности чаще всего не совпадает со взглядами собеседника по отношению к тем же объектам. Поэтому принято считать, что оценка всегда субъективна, и неосторожное личностно-ориентированное высказывание нередко вызывает не только несогласие, протест, но и серьезные конфликты, может перерасти в ссору, обмен оскорблениями и т.п. Как правило, оцениваются:
1) личность
а) внешность, «объекты личной сферы» (Н.И. Формановская);
б) ее качества, свойства: интеллектуальные, профессиональные, психические, социальные, этические, душевные и т.п.;
|
|
|
2) деятельность личности;
3) рационально-эмоциональная область человеческих проявлений
а) мнения, взгляды, убеждения и т.п.;
б) вкусы, пристрастия, увлечения и т.п.;
4) РП (как собственное, так и собеседника).
Оценка может быть положительной и отрицательной. Положительная оценка «отливается» (М.М. Бахтин) в достаточно изученные в лингвистике жанры похвалы и комплимента и эксплицирует доброжелательное отношение к адресату, проявление симпатии, дружелюбия, а значит, является одним из составных смысловых компонентов понятия вежливости. Положительная оценка выполняет психологический эффект «поглаживания», одобрения, вызывает позитивные эмоции у собеседников, как бы «приближает» коммуникантов, которые планируют собственное РП в соответствии со «стратегией близости» (А.К. Михальская), заключающейся в установке партнеров по общению на коммуникативное сотрудничество.
Напротив, отрицательная оценка в сопоставлении с семантическими составляющими КВ рассматривается как невежливое речевое проявление и, как правило, заключается в установке на конфликт. Степень градуирования отрицательной оценки может быть различной: от добродушной насмешки до персонального оскорбления. Ситуация включает следующие жанровые разновидности: упрек, обвинение, оскорбление, выговор, сплетня, ссора, осуждение и т.п. Область распространения негативных эмоционально окрашенных высказываний — опосредованное общение в условиях, когда оцениваемое лицо информативно беззащитно и субъекты реализуют свои амбиции, не опасаясь ответной реакции.
И похвала, и комплимент подразумевают лестный отзыв об известных достоинствах, состоянии лица. Хвалят чаще всего за определенные действия (как речевые, так и внеречевые), причем, действия общественно-значимые либо представляющие интерес для говорящего. Комплимент предполагает демонстрацию дружелюбия независимо от побочных внеречевых целей, преследуемых говорящим в речевом взаимодействии. Угодливое восхваление ради достижения собственных интересов может принимать форму комплимента, но констатирует отсутствие истинного уважения к человеку и искреннего проявления симпатии. По этой причине положительная оценка нередко используется в ситуации игры (политической, экономической, социальной, бытовой). При этом в реальном живом общении жанр похвалы функционирует преимущественно в ситуациях, статусное распределение ролей в которых представлено по линии вышестоящий ® нижестоящий (хвалить, выражать одобрение — в компетенции вышестоящего). Похвала по линии нижестоящий ® вышестоящий встречается очень редко. При этом оценивают профессиональные качества человека, так как остальные параметры личности, включая и ее деятельность, априори принимаются как достойные. Для комплимента безразличны общественное положение и роли коммуникативных партнеров.
|
|
|
Положительная оценка обуславливается рядом мотивов, идущих от говорящего.
1) «Говорю это, потому что хочу расположить к себе собеседника, понравиться ему, привлечь его внимание, показать собственное расположение, так как
а) понимаю, что от отношений с ним зависят мои карьера, будущее и т.п., рассчитываю получить в дальнейшем покровительство, поддержку, защиту, доброжелательное / терпимое отношение с его стороны, дабы не испытывать помех в своих действиях и т.п.» Например:
А. —...Ну/М.М./Вы — настоящий профессионал/учитель от Бога/что называется/как у Вас уроки четко выстроены.../у меня/наверное/никогда так не получится.../Вы разрешите мне обращаться к Вам/ну/если вдруг что-то...
Б. — Конечно/конечно/пожалуйста/приходите/надо учиться и все будет.../я очень рада/что вы так серьезно относитесь.
Положительная оценка, исходящая от нижестоящего из коммуникантов (молодой учитель) к вышестоящему по статусу и возрасту (завуч школы, непосредственный начальник) сопровождается просьбой и желанием показать усердие в работе, готовность перенимать опыт, что соответственно принимается и оценивается коммуникантом Б. («... я очень рада...»). Таким образом, коммуникант А. практически добивается ожидаемого результата произвести первое приятное впечатление, при этом оценка может как совпадать с истинным отношением говорящего к адресату, так и не совпадать.
б) Следующий мотив возникает по линии вышестоящий ® нижестоящий и по своим семантическим компонентам речевое оформление данного интенционального проявления представляет собой похвалу. Мотив может развиваться в двух направлениях в зависимости от характера отношений между коммуникантами (официальные / неофициальные):
|
|
|
«Хвалю, так как считаю, что человек это заслужил»
А. — Ну/тебя можно поздравить (со сдачей вступительных экзаменов)?
Б. — Да
А. — Молодец!
Коммуниканты — близкие родственники, и положительная оценка выражена в форме свойственной мужчинам сдержанной похвалы.
«Хвалю, потому что для адресата это окажется стимулом, побуждающим к дальнейшему самоусовершенствованию»
А. — Ну как?
Б. — Ну/что сказать?/очень неплохо для начала/надеюсь/что и в дальнейшем/вы меня не разочаруете...
В отличие от предыдущего примера, отношения между говорящими официальные (начальник / подчиненный), что отражено и в трансформации жанра — скорее положительный отзыв, чем подлинная похвала.
в) «Говорю это, так как уверен, что мое мнение как авторитетного, компетентного человека поможет характеризуемому достичь поставленной цели, считаю, что оказываю ему услугу и надеюсь на возвращение услуги в будущем». Высказывание, побудительным импульсом которого является подобный мотив, может иметь место и в опосредованном общении и не предполагать присутствия адресата (или того, на кого направлено сообщение) и использоваться в игре (политической, профессиональной, реже — бытовой). Например:
— Прекрасный человек/достойный гражданин/толковый хозяйственник/и я думаю/что у избирателей/есть все основания отдать ему свои голоса.
Перечисление достоинств характеризуемого, которые могут оказаться как реальными, так и мнимыми, ведется с целью рекламы, обращенной к массовой аудитории, потенциальному избирателю.
г) «Говорю так, потому что собеседник мне приятен и хочу, чтобы он это знал».Данный мотив подразумевает искреннее проявление симпатии, нередко подобное высказывание носит экспрессивно-окрашенный характер:
— Вы знаете/я вот хочу Вам сказать/я так не особенно люблю сходиться с людьми/но Вы такой человек/просто замечательный/мудрый/добрый/я так легко с Вами/что вот/как никогда...
2) Положительная оценка может быть вызвана стремлением говорящего поощрить адресата, он может руководствоваться следующими мотивами:
а) «Говорю это, так как благодарен за услугу»
А. — Н./я позвонила/она для тебя принесет
Б. — Да/ой/какая же ты прелесть...
Благодарность сопровождается положительной эмоциональной оценкой действий А., что свойственно женщинам. Мужчины в подобных ситуациях эксплицируют свой долг за услугу выражениями типа: — Я в долгу не останусь / Я ваш должник:
|
|
|
— Ты меня выручил.Сочтемся.
— Звони/обращайся/если что.
б) «Говорю это, потому что хочу получить нечто желаемое.Обращаюсь к компетенции партнера, имплицируя смысл: «Я знаю, что ты хорошо разбираешься в этом, и никто другой мне не сможет помочь так, как ты»
А. — Наташ/подойди сюда/Наташ/ты такая умная/все знаешь/скажи/пожалуйста/как здесь формулу вывести?
В данном примере ситуация оценки взаимосвязана с ситуацией просьбы, причем последняя первична, так как интенция говорящего заключается в получении определенных действий со стороны адресата. Действительно, положительная оценка как одна из составных семантических компонентов вежливости нередко используется говорящими в других целях (добиться желаемого результата и т.п.).
3) «Говорю это, потому что понимаю, что моя искренность, мое представление о сути происходящего могут быть неправильно восприняты собеседником и хочу предотвратить его негативную реакцию». В подобном случае положительная оценка сопровождается замечаниями, так или иначе задевающими адресата, поскольку искренность, полная правда предполагает наличие «пессимистического» элемента в отношении собеседника, реальный взгляд на вещи. Такой мотив, как правило, имеет место, когда коммуниканты давно знакомы и достаточно полно осведомлены друг о друге, а также чаще по линии «равный — равный»:
А. — Ну/знаешь/Ирина/я всегда считала/ты очень способная/я еще тогда говорила/помнишь/когда мы еще вчетвером готовились.../ты, Г. и еще эта была...
Б. — К-ая
А. — Да.../занимались/ты из нас всех самая была/у тебя интуитивное такое чувство языка.../и ты могла бы многого добиться/но извини/не обижайся/я просто это/ты так как-то не очень серьезно относилась к учебе.../и на лекции редко ходила/и вообще/ну просто не хотела/наверное...
Б. — Да все правильно/ты права/что мне обижаться.../я сама знаю...
В неофициальной обстановке общения, бытовой беседе коммуникант А., высоко оценивая природные способности Б., довольно осторожно (с помощью эвфемистических средств и формул речевого этикета (РЭ) замечает, что обладатель незаурядных способностей неправильно, с его точки зрения, распорядился ими. При этом, не желая обидеть собеседника, как бы заявляет право адресата на свободу волеизъявления («...не хотела/наверное...»). Коммуникант Б. принимает оценку, так как сам, видимо, склонен реально соотносить собственные возможности с полученными результатами. К тому же в целом высказывание воспринимается им больше как позитивное, нежели негативное, поскольку подчеркивает исключительность Б. в некоей социально-групповой общности («...из нас из всех...»). Это оценивается адресатом как лестный отзыв. Таким образом, говорящий прогнозирует исход коммуникативного взаимодействия, учитывая степень знакомства и опыт общения с собеседником, при этом умело используя возможности КВ.
4) «Говорю это, так как хочу устранить наметившийся/существующий диссонанс в общении с собеседником, то есть
а) пытаюсь нейтрализовать коммуникативную неудачу»:
А. — Ты тоже/что ль/хвост приделала? [ имеются в виду искусственные волосы, парик ].
Б. — Приделала... (неодобрительная интонация)
А. — Ну/сделала.../я хотел сказать/что тебе очень идет...
Б. — Спасибо.
Говорящий, адресуя реплику хорошо знакомому, равному по статусу, при оценке перемен во внешнем облике собеседницы допускает в речи использование достаточно привычной в среде «своих» лексически-сниженной номинации, не желая при этом причинить неудобства адресату и не предполагая какого-либо неприятия с его стороны. Вместе с тем говорящий не учитывает того, что перед ним женщина и он затронул зону ее интересов — внешний вид. Естественно, подобное РП не остается незамеченным коммуникантом Б., хотя резкой негативной реакции не происходит. А., понимая, что нарушает некое гармоническое взаимодействие, пытается нейтрализовать создавшееся положение обратным речевым ходом — высказать одобрение нововведениям во внешности Б. Это в целом принимается собеседником (благодарность за комплимент), и прежняя атмосфера взаимодействия восстановлена.
б) «Хочу изменить отношения с адресатом, так как мне невыгодно находиться с ним в состоянии конфронтации»:
А. — У нас с тобой/Ю.В./конечно/много разногласий по работе/но/я всегда считал/что ты умеешь поставить дело/как надо...
Б. — Странно слышать это от тебя/но/все равно приятно...
Говорящий строит свое высказывание, принимая во внимание опыт предыдущих взаимоотношений с партнером, и подчеркивает это при обращении, вместе с тем отдавая должное профессиональным заслугам адресата. Прямая похвала при существующих сложных отношениях могла бы вызвать противоположный эффект.
5) Положительная оценка может быть вызвана стремлением «поддержать речевой контакт с партнером по общению» (М.Ю. Федосюк). В данном случае степень знакомства значения не имеет: от так называемого «шапочного», если не найдена тема для разговора, до близких (родственных, дружеских) отношений, когда собеседникам уже нечего сказать. Побудительной причиной адресации позитивной оценки может быть следующий мотив: «Отвечаю на приятное приятным». Например:
А. — Ты сегодня замечательно выглядишь!
Б. — А ты потрясающе/как всегда.
Подобный обмен «любезностями» позволяет продемонстрировать доброжелательное отношение друг к другу в соответствии с постулатом вежливости «Проявляй положительные эмоции, расположи к себе слушателя» (Лакофф).
В отличие от позитивной оценки личности, отрицательная практически всегда граничит с невежливым РП, так как тем или иным образом задевает адресата. Цель подобного поведения сводится к следующему: не могу молчать; стремлюсь говорить правду; хочу оскорбить адресата, что нередко приводит к серьезным конфликтам. Если коммуниканты желают продолжить общение и вместе с тем не могут «промолчать» о «неадекватном», с их точки зрения, состоянии или поведении партнера по общению, они используют средства и приемы КВ для смягчения категоричности высказывания, так как именно агрессивная категоричность, грубость, нетерпимость к мнению собеседника со стороны говорящего и оказываются источником всевозможных коммуникативных столкновений.
Такими средствами КВ, которые могут сочетаться в пределах одного высказывания, являются:
1) эвфемизмы «как средства осторожности, жесткого речевого контроля со стороны говорящего.., как смягчающие средства.., как средства, заменяющие грубый или неприличный эквивалент, имеющий хождение в другой социальной среде» [Кочеткова, 1998: 172]. Например:
— Р./не делай глупостей.../последний раз/когда ты занимался бизнесом/получилось не очень хорошо..;
2) cлова с так называемой неопределенной, «диффузной» семантикой:
— Ну есть и другие фигуры/с моей точки зрения/неприемлемые..;
3) метатекстовые средства, подчеркивающие субъективность высказывания:
а) А. — На мой взгляд/когда придумали это ОРТ.../это телевидение потеряно!
Б. — Спасибо (удивленно-оскорбленная интонация).
б) — Работа нашего Президента/не просто неэффективна/она.../не хочу говорить неприличных слов.../поэтому мы вынуждены...
в) — Вы не обижайтесь на меня/но с меня тоже требуют/вот я и говорю/и делаю..;
4) этикетные средства (преимущественно формулы извинения):
а) — Нет/мне не хочется так все сразу решать/и вообще/прости за откровенность/я тебе не доверяю.
б) — Теперь они хотят/извините за жаргон/вот так/на халяву/приехать в Париж (извинение за собственное РП)
Использование формул РЭ, даже в сочетании со средствами эвфемизации может быть лишь формальным показателем КВ и обусловлено стремлением говорящего достичь совершенно противоположного результата (оскорбить адресата), особенно если оценка касается его интеллектуальных способностей:
— А если они отдадут [ деньги ] /тогда получится/что он/прошу прощения/не очень умный человек.
В этих же целях говорящие используют различные приемы и тактики, такие, как:
5) «отрицательная оценка под видом демонстрации уважения»:
— Я уважаю Л. за его решительность/целеустремленность/но главное/он сумел установить мир в Ч. /Несмотря на то/ что его шпыняли/это его заслуга/но одно меня настораживает/отсутствие единой экономической концепции в его голове/Ну он человек военный.../это можно понять/но вот это настораживает..;
6) признание возможной ошибочности собственного мнения:
—...это/конечно/кино.../более того/А.М./которого я бесконечно люблю и уважаю/это лучшая его работа/в театре ему не удалось так сыграть.../опять же/если я не ошибаюсь/мне думается/это лучшая работа Э.А.Р./это на мой взгляд... (в сочетании с экспликацией уважения и подчеркиванием субъективности собственного мнения);
7) отстранение оценки непосредственно от собеседника:
— Да/это верно/но Вам-то это не удалось/я не имею в виду здесь Вас конкретно/всю команду..;
8) признание права человека на свободное волеизъявление:
А. — Как вы оцениваете его решение баллотироваться на пост Президента?
Б. — Хотя он и заявлял/что никогда не пойдет на выборы/что Москва дороже/но все знали/поэтому здесь было некоторое лукавство с его стороны/но это его право/Удивляет другое/что Ю.М. как-то сразу поменял ориентацию.
С целью смягчения отрицательной оценки говорящий может использовать:
8) намек:
А. — По-твоему/я должна учиться играть?
Б. — Да
А. — Знаешь/о чем я думаю иногда/людям следовало бы чаще думать о том/как поступать самим/чем учить других..;
9) иронию:
— Вчера прошел бенефис А.А.А... по всем каналам ТВ/А.А. сравнивают с Распутиным/Мне кажется/что это совсем не так/Скорее/он напоминает ветхозаветного Иосифа/который...обогатил всех своих родственников на том/что обокрал всех страждущих..;
10) косвенные речевые акты:
— По-моему/слегка рановато для фильмов (Имеется в виду: «выключи телевизор». В бытовой ситуации рано утром один из домочадцев смотрит телевизор, при этом сильно увеличив громкость звука).
В ситуациях негативной оценки может не быть установки на сохранение гармонии, если говорящий не озабочен продолжением общения и ему не важно, как отреагирует на это собеседник:
— Вот Елене Борисовне кажется/что все дело в юридической технике/примут соответствующий закон/и все будет хорошо/все-таки не в этом дело.../Мы думаем/что придут честные люди/и все будет по-честному.../Все это ерунда!/Этого не будет!..
Подобные ситуации, естественно, в поле вежливости не входят, реализуясь в жанрах ссоры, оскорбления и т.п.
Таким образом, исследование подтверждает наше предположение о том, что коммуникативно-прагматической категории вежливости принадлежит решающая роль в сохранении гармонии коммуникативного взаимодействия.Эта роль усиливается при угрозе нарушения коммуникативного комфорта, особенно в ситуациях оценки.
ЛИТЕРАТУРА
Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.
Жанры речи. Саратов, 1997.
Захарова Е.П. Коммуникативные категории и возможность их классификации // Единицы языка и их функционирование. Саратов, 1998.
Иссерс О.С. Коммуникативная тактика комплимента в русской разговорной речи // Городская разговорная речь и пробле мы ее изучения. Омск, 1997.
Кочеткова Т.В. Эвфемизмы в речи носителя элитарной речевой культуры // Вопросы стилистики. Саратов, 1998. Вып.27. С.168-178.
Крысин Л.П. Эвфемизмы в современной городской речи//Русский язык конца 20 столетия (1985-1995). М., 1996.
Михальская А.К. Основы риторики.Мысль и слово. М., 1996.
Федосюк М.Ю. Комплексные жанры разговорной речи: «утешение», «убеждение» и «уговоры» // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург, 1996.
Формановская Н.И. Социопрагматические аспекты теории рече вого общения. М., 1998.
Шмелева Т.В. Модель речевого жанра // Жанры речи, 1997. С.88-89.
И.А. Кириллова
Речевое действие “делиться”
И его жанровое поле
Одно из значений русского глагола делиться / поделиться включает его в поле глаголов речи. В МАС'е данный лексико-семантический вариант выступает как оттенок второго значения: “передавать, сообщать кому-л. что-л.”, а также “поверять кому-л. (мысли, чувства).” В словаре В.И. Даля данное значение вообще отсутствует, в то время как словарь С.И. Ожегова выделяет его в качестве самостоятельного переносного значения: “рассказывать что-н. кому-н. дружески; взаимно обмениваться чем-н. Делиться впечатлениями, опытом ”.
В этом значении в русской коммуникативной культуре глагол делиться обозначает конкретное речевое действие и, возможно, — соответствующий речевой жанр, который можно описать, опираясь на модель, предложенную Т.В. Шмелевой [Шмелева, 1997].
Еще М.М. Бахтин выделял интимные и фамильярные жанры, противопоставляя тем и другим объективно-нейтральные [Бахтин, 1979: 277-278]. И фамильярные, и интимные жанры “одинаково ощущают своего адресата в большей или меньшей степени вне рамок социальной иерархии и общественных условностей, так сказать, “без чинов”, что порождает “специфическую открытость речи” [Бахтин, 1979: 277]. Речевое действие “рассказывать что-нибудь кому-нибудь дружески; взаимно обмениваться чем-нибудь”, по-видимому, относится именно к интимной сфере общения, так как “интимные жанры и стили основаны на максимальной внутренней близости говорящего и адресата речи (в пределе — как бы на слиянии их)”. И далее: “Интимная речь проникнута глубоким доверием к адресату, к его сочувствию — к чуткости и благожелательности его ответного понимания” [Бахтин, 1979:278]. В последнем высказывании в свернутом виде сформулирована, на наш взгляд, коммуникативная цель данного действия.
“Делятся” обычно не столько конкретными событиями жизни, сколько мыслями и чувствами, переживаниями по поводу неких событий. Примеры из произведений Ю. Трифонова:
Она была скрытной, делилась переживаниями редко, молча вела свою маленькую житейскую битву (“Другая жизнь”); Ни малости не затаилось к двадцати двум годам, полудетские дружбы, чужие страдания, загадочный опыт подруг, искавших с нею поделиться и посоветоваться. Она советовала. Но когда обрушилось на неё, она молчок, никому ни слова (“Дом на набережной”); Последние годы он с матерью не делился, скрывал от нее разные свои неприятности. Говорил: “ Есть вещи, которые не могу ей объяснить”. Мать многого не понимала, и это непонимание его злило (“Другая жизнь”).
Тема рассказа (“диктумное содержание” в структуре модели Т.В. Шмелевой) — главное условие данного жанра — личностно очень важна для говорящего, стремящегося донести эту личностную значимость до адресата. Личностно значимое содержание проявляется в обязательной эмоциональности изложения. Часто говорящий стремится при этом подчеркнуть необычность, исключительность переживаемого им состояния:
То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу...
— Но такого, такого...со мной никогда не бывало! (Разговор Наташи Ростовой с матерью, “Война и мир”, т.2).
— Ну, душа моя, — сказал он, — я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг. (Разговор князя Андрея с Пьером, “Война и мир”, т.2).
Ср. пример нарушения канона данного жанра иной тональностью изложения:
Потом неожиданно она рассказала о том, как началась ее парапсихология. Несколько лет назад ее муж, художник Нигматов, погиб в самолетной катастрофе. Той ночью она видела во сне его лицо, искаженное ужасом. Было рассказано совершенно бесстрастно, просто как один из фактов экстрасенсорной, телепатической связи. И Ольга Васильевна не испытала никакой жалости к Дарье Мамедовне. (Ю. Трифонов “Другая жизнь”).
Среди конститутивных признаков речевых жанров в качестве типологически наиболее значимого Т.В. Шмелева называет коммуникативную цель. Данный признак позволяет исследовательнице вычленить четыре типа речевых жанров: информативные, императивные, этикетные и оценочные [Шмелева, 1997]. Жанр, соотносимый с глаголом поделиться, формально близкий к информативным жанрам, содержательно, по-видимому, примыкает к оценочным речевым жанрам, цель которых — “изменить самочувствие участников общения, соотнося их поступки, качества и все другие манифестации с принятой в данном обществе шкалой ценностей” [Шмелева, 1997: 92]. Очевидно, необходимо уточнить, что для анализируемого жанра понятие “данного общества” сужается до понятий “данная пара, семья, компания.”
Существенна также и фатическая функция рассматриваемого жанра: установление или подтверждение особого уровня отношений между партнерами по общению. Часто адресат мыслится как единственно возможный, что непосредственно эксплицируется говорящим:
— Знаю и скажу... Тебе, одной тебе! Я тебя выбрал...Я тебя давно выбрал, чтоб это сказать тебе, еще тогда, когда отец про тебя говорил и когда Лизавета была жива, я это подумал. (Ф.М. Достоевский. “Преступление и наказание”)
...Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому-нибудь. Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но за то ему он уже высказывал все, что у него было на душе. (Л.Н. Толстой. Война и мир.Т.2).
Просто я никому не рассказывала, только тебе. (Ю. Трифонов. Дом на набережной.)
Итак, вторым очень важным, возможно, — центральным компонентом данного жанра (как и вообще интимных жанров, куда входят, очевидно, исповедь, признание, откровенная беседа и которые мы ниже попытаемся разграничить с анализируемым РЖ) является образ адресата (по Т.В. Шмелевой), выступающий часто как “второе я” рассказчика. Ср.:
Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, которые могли бы, полагаю, показаться тебе интересными, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более, что ты производишь впечатление очень умного человека” (М.А. Булгаков. Мастер и Маргарита).
В общем виде данный жанр может быть описан с помощью следующих метареплик:
1. Я хочу поделиться с тобой (это мое личное желание, меня никто не вынуждает к этому
Ср. с признанием на допросе, во время суда и т.п.
2. Ты не останешься равнодушен к тому, о чем я тебе расскажу.
3. Ты правильно поймешь все, что я скажу, и не изменишь своего (хорошего!) мнения обо мне, не осудишь.
4.Я рассказываю это именно тебе, потому что между нами существуют особые отношения. Я доверяю тебе.
Что касается языкового воплощения данного жанра, то необходимо отметить, что глагол поделиться не всегда выступает в роли метакомпонента, вводящего жанр. Чаще используется глагол поговорить в составе предикативной формы надо поговорить, а также местоимение всё, манифестирующее полное доверие к адресату.
— А как ты можешь? У меня тоже неприятности. Мне надо поговорить с друзьями.
— У Ирки правда неудача с одним мальчиком, — да вы знаете, с Борей, — и нужно поговорить... (Ю. Трифонов. Другая жизнь).
Мне нужно сказать все кому-нибудь. (Л.Н. Толстой. Война и мир, разговор Князя Андрея и Пьера).
Они совсем не спали...Он рассказывал о своей работе всё-всё, с подробностями. Советовался с нею: как быть? (Ю. Трифонов. Другая жизнь).
Номинативным глаголом данного жанра является также поверять:
Вы знаете, я поверил ему [ Пьеру ] нашу тайну (Л.Н. Толстой. Война и мир).
Нынче я видел Веру. Она замучила меня своею ревностью. Княжна вздумала, кажется ей поверять свои сердечные тайны: надо признаться, удачный выбор! (М.Ю. Лермонтов. Герой нашего времени).
Часто в текстовом воплощении жанра присутствует указание на длительность знакомства участников общения, признание особой близости между ними:
Я знаю его с детства. Это золотое сердце. (Л.Н. Толстой. Война и мир. Т.2).
Вася, мы с тобой с детства знакомы, почти родные; что мне делать — научи! (А.Н. Островский. Бесприданница).
Жанр, соотносимый с глаголом поделиться, при некоторой его близости к исповеди все же можно противопоставить последней. Ср. реплику из рассказа А.П. Чехова “Переполох”:
...Или хотите, чтоб я сказал вам то, чего и на исповеди не скажу? Хотите? Послушайте, вы хотите, чтобы я признался в том, в чем даже перед смертью на духу не признаюсь?
От исповеди анализируемый жанр отличают уже отмеченные выше добровольность (церковная исповедь для соблюдающего христианские обряды является обязательной), исключительная роль адресата, наличие особых отношений с ним (или желание установить такие отношения), необходимость понимания со стороны адресата, эмоционального отклика и если не одобрения, то “не-осуждения”. Ср.:
Ты слушать исповедь мою сюда пришел, благодарю. Все лучше перед кем-нибудь словами облегчить мне грудь. М.Ю. Лермонтов. “Мцыри”)
Ночью он вдруг сказал: — Знаешь, почему все у меня с таким скрипом? — Шептал едва слышно: — Потому что нити, которые тянутся из прошлого...ты понимаешь? они чреваты...они весьма чреваты...Ты понимаешь? (Ю. Трифонов. Другая жизнь).
Часто говорящему необходимо от слушающего не просто понимание, а эмоциональное одобрение и подтверждение правильности поступков что, по-видимому, не является необходимым для жанров исповеди или откровенной беседы. Ср. объяснение Наташи Ростовой с Николаем:
— Знаешь, я решился насчет Сони.
— Ты ей сказал? — спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
Именно такой реакции и ждет от сестры Николай, делясь произошедшим только с нею, но все же переспрашивает:
— Ты рада?
— Я так рада, так рада!...Ты прекрасно сделал.
— Так ты рада, и я хорошо сделал?
Очень важно для анализируемого жанра, что адресат, как правило, посвящен в предысторию того, о чем с ним хотят поделиться (в приведенном выше примере реплика Николая “я решился насчет Сони” понятна Наташе без всяких объяснений), в то время как жанр исповеди, откровенной беседы не предполагает обязательного знакомства адресата речи с обстоятельствами жизни говорящего, то есть введение темы рассказа для этих жанров возможно “с нуля”.
Не случайно в рассказе А.П. Чехова “Тоска”, который служит классической иллюстрацией РЖ, связанного с глаголом “поделиться”, извозчик после неудачных попыток поделиться горем с первыми встречными находит идеального слушателя в...лошади, которая “знает” о его сыне и вообще обо всем ровно столько, сколько знает сам герой.
Итак, поделиться можно лишь с тем, кто способен не просто выслушать и понять, но и разделить чувства, испытываемые говорящим. В социальной психологии такая способность партнера по общению к сопереживанию получила название эмпатии как особого способа понимания другого человека. “Здесь имеется в виду не рациональное осмысление проблем другого человека, а, скорее, стремление эмоционально откликнуться на его проблемы...ситуация...партнера по общению не столько “продумывается”, сколько “прочувствуется” [Андреева, 1980: 144]. Ср.: — Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня. (Л.Н.Толстой. “Война и мир”, Т.2). Князь Андрей не случайно рассказывает о своей любви именно Пьеру, тоже влюбленному в Наташу, хотя и не смеющему признаться в этом даже самому себе.
Анализируемый жанр при внешней их близости необходимо отграничить и от жанра, соотносимого с перформативным глаголом признаться. Признаться в чем-либо можно и самому себе:
Признаюсь еще, чувство неприятное, но знакомое пробежало слегка в это мгновение по моему сердцу: это чувство — было зависть; я говорю смело “зависть”, потому что привык себе во всем признаваться... (М.Ю. Лермонтов. Герой нашего времени).
Она искренне отрицала, потому что в подозрениях, которые ее действительно мучили, она не признавалась себе. (Ю. Трифонов. Другая жизнь).
“Поделиться” же с самим собой абсурдно со всех точек зрения, даже при употреблении глагола в прямом значении. “Поделиться” означает переложить часть радости, горя, ответственности на другого, партнера по общению, хотя бы в момент протекания данного речевого события (значение термина см. в [Гольдин, 1997]):
Идя к Соне, он чувствовал, что в ней вся его надежда и весь исход; он думал сложить хоть часть своих мук (Ф.М. Достоевский. “Преступление и наказание”).
...Его тянуло хотя бы косвенно, отдаленно, скрытно получить разрешение Сони. То есть он мечтал, чтобы она сказала: “Да, ты прав, милый, ты должен оставить меня. Так лучше для тебя, для папы, для науки, для всего и для всех.” Разумеется, она этого сказать не могла. Но пусть хотя бы увидит и разделит его страдания, поймет, что выхода не было. Почему-то был убежден, что поймет. Ведь это было ее главное достоинство — все понимать (Ю. Трифонов. “Дом на набережной”).
Понять, как видно из примеров, и значит взять на себя часть переживаний говорящего.
Но одной необходимостью сообщить собеседнику нечто наедине не конституируется рассматриваемый жанр. Вряд ли, например, в следующей речевой ситуации есть расчет на взаимопонимание:
— Вы на меня как будто сердиты, Юлия Михайловна?
— Этого быстро не объяснишь. У нас нет времени для разговора... Я все-таки попробую объяснить, пока нет Сонечки. Говорю тихо, чтобы не слышал Николай Васильевич...Я не хотела такого разговора, но вы спросили...Понимаете, что я думаю о вас? Я вас ненавижу. Да, да, не делайте такие большие, удивленные гла
