Мнение о бытии и мнение о сознание.
«ПОРОГ ДОСТУПНОСТИ» Имея в виду первую сторону дела, необходимо прежде всего напомнить, что объектом общественного мнения могут быть как факты и явления объективной действительности, общественного бытия — экономические процессы, условия материальной жизни, деятельность людей и пр., так и факты и явления субъективной действительности, общественного сознания — нравственные представления, социально-психологические процессы, различные системы ценностей и пр. С точки зрения самой рассуждающей общественности, между этими двумя типами объектов нет сколько-нибудь существенной разницы: общественное мнение имеет равную возможность и проявляет равное стремление судить и о тех, и о других. Однако, с точки зрения исследователя-социолога, подобное различение начинает играть первостепенную роль, как только речь заходит о характере отражения во мнении объективной или субъективной действительности, об оценке значимости мнения в качестве непосредственного (прямого) измерителя мира, об оценке степени его точности, возможности практической реализации и т. д. В частности, именно это различение подводит исследователя к принципиальному выводу об определенной объективной ограниченности в высказываниях общественного мнения. Эта ограниченность касается прежде всего познавательной способности общественного мнения. Дело в том, что в «составе» общественного бытия (как, впрочем, и общественного сознания, но в сфере бытия это можно наблюдать рельефнее) обнаруживаются элементы (факты, явления и т. д.), так сказать, «познаваемые» и «непознаваемые» общественным мнением, или, иначе, обладающие неодинаковой способностью к прямому отражению в общественном мнении, заключающие в себе различную, большую или меньшую, возможность быть измеренными этим мнением. Если бы эти элементы можно было представить в виде неких активных сил, которые сами предлагают себя в качестве предмета для высказываний общественности, сами целиком определяют, высказываются о них или нет, можно было бы сказать: далеко не все из них стали бы объектом рассмотрения общественного мнения.
К сожалению, такой способ выражения неприемлем, поскольку в действительности имеет место обратное отношение: объекты для суждений выбираются общественным мнением (как и отдельными людьми), и оно при этом обычно ничуть не считается, по зубам ли ему орешек. Однако подобное самомнение общественности, позволяющей себе судить «обо всем на свете», не меняет сути дела: по своему объективному положению относительно общественного мнения различные элементы мира действительно являются неоднородными: в границах прямого отражения они в различной степени оказываются «совместимыми» («несовместимыми») с высказываниями общественности. Следовательно, с объективной точки зрения они в разной мере могут выступать и в качестве объекта общественного мнения. Названное обстоятельство непременно должно учитываться теми, кто инспирирует или изучает высказывания общественности по тому или иному вопросу. Однако это случается далеко но всегда. Нередко социологи сплошь и рядом подсовывают общественному мнению такие проблемы, которые лежат по отношению к нему, так сказать, за «порогом доступности». Вспомним хотя бы иллюстрацию из параграфа 4, касающуюся определения классовой структуры современного буржуазного общества. Предлагая это явление в качестве объекта для высказывания общественности, социологи ставят задачу: по картине мнения о данной объективной реальности получить представление о самой этой реальности. Однако уже сама постановка такой задачи в корне неправомерна. Подобный объект не поддается прямому измерению посредством мнений, и естественно, что его отражение в общественном мнении получается (и, по определению, не может получиться иным!) грубо ошибочным, превратным.
Критикуя подобное ненаучное обращение с общественным мнением, некоторые исследователи, в том числе советские, сделали отсюда самый неожиданный вывод — поставили под сомнение полезность всякого, любого исследования общественного мнения с целью прямого измерения бытия. Это вынудило другую часть исследователей защищать данную область социологической науки, обосновывать ее правомерность, равно как и правомерность используемых в ней методов анкетирования [85]. В сущности, позитивное содержание этой дискуссии, не всегда, кстати, осознаваемое ее участниками и часто затемняемое неуместной или даже ошибочной терминологией, заключалось в констатации: способность суждения общественного мнения является ограниченной. Действительная проблема, однако, как и дальнейший шаг в ее анализе, заключается в том, чтобы охарактеризовать границы этой способности, чтобы определить, в каких именно случаях общественное мнение в состоянии непосредственно отражать (измерять) общественное бытие и сознание, а в каких — нет. Ниже мы будем говорить о проблеме компетентности общественного мнения, имеющей прямое отношение к поставленному вопросу. Но вместе с тем дело не сводится лишь к тому. Больше того, упомянутый «порог доступности» определяется не столько субъективным фактором — количеством знаний, которыми располагают люди, степенью их осведомленности о предмете и т. д., сколько объективным фактором— объективной сущностью самих явлений действителъпости и обусловленным ею объективным же механизмом отражения этих явлений в массовом сознании. В частности, именно механизмом отражения, социальным и гносеологическим, и прежде всего тем обстоятельством, что общественное мнение всегда формируется на уровне не только науки, но и обыденного сознания, объясняется тот факт, что классовая структура антагонистического общества получается запечатленной в сознании масс неизбежно в искаженном виде [86].
При этом, разумеется, ясно, что отношения объективного бытия, подобные классовой структуре общества (как и самые сложные отношения общественного сознания), в принципе являются вполне познаваемыми и измеримыми. «Несовместимые» с общественным мнением, они отлично «совместимы» с наукой, недоступные, порой даже наглухо закрытые перед первым, они не могут удержать каких-либо тайн перед второй,— просто путь их познания и измерения лежит не через фиксацию туманных образований в головах людей, а через научный анализ объективных фактов и явлений, в которых эти стороны бытия находят свое выражение (во взятом нами примере — через анализ отношений собственности, положения различных групп в системе общественного производства, характера общественного присвоения и т. д.). Из всего этого вытекает тот вывод, что, когда речь идет об общественном мнении, высказывающемся о явлениях и фактах действительности, и когда задача исследования заключается и прямом измерении этой действительности, объект высказывания общественности с необходимостью должен быть подвергнут специальному анализу — «на отражаемость в массовом сознании». Такой анализ должен быть проделан исследователем post festum, если стихийно действующее общественное мнение уже выразило свой взгляд на предмет, или до обращения к общественному мнению, если опрос организуется самим социологом. Очевидно, в первом случае с помощью такого анализа можно будет определить действительную познавательную ценность общественного мнения, в другом — получить ответ на вопрос, можно ли вообще обращаться к общественному мнению по данному предмету или нет. Но все это — лишь в рамках задачи прямого отражения действительности. Если же речь идет о косвенном отражении (измерении), понятие о «пороге доступности» теряет какой-либо смысл и границы объекта общественного мнения расширяются, по сути, беспредельно. Любое ошибочное, искаженное отражение самого «неотражаемого» объекта приобретает значение для понимания тех сторон действительности, которые породили ошибку в сознании масс; любая иллюзия становится интересной, поскольку она позволяет нащупать материальный субстрат, лежащий «за» ней.
Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...
|