Аргентина: индейский фактор в национальной мифологии

 

Аргентина наряду с Чили и Уругваем остается одним из немногих латиноамериканских государств, где практически все сферы общественной жизни до сих пор контролируют потомки европейских переселенцев. При этом значительная часть населения полагает, что в стране нет автохтонных жителей, которые вымерли, либо находятся на грани вымирания, или их потомки давно ассимилировались. В то же время результаты официальных опросов указывают, что коренные народы Аргентины являются более многочисленными даже по сравнению с соседней Бразилии. В 2009 г. там более 420 тыс. человек заявили о своей принадлежности о своей принадлежности к различным индейским народностям, что в 2009 г. составляла 0,2 % от общего числа граждан[A335], в то время как в Аргентине, согласно данным Национального института статистики и переписей, 1,4 % населения относили себя к представителям индейских этносов[A336]. Столь парадоксальные цифры, конечно же, могут объясняться тем, что значительная часть бразильских индейцев до сих пор живет в труднодоступных районах амазонской сельвы, куда просто не сумели добраться интервьюеры. Интересно однако, что в массовом сознании эти государства продолжают восприниматься противоположным образом: Бразилия как страна, населенная множеством индейских племен, а Аргентина как «почти европейская» территория, характерной особенностью которой является отсутствие коренных народов. Появление и живучесть этого стереотипа отчасти вызваны стойким ассоциированием Бразилии с тропическими лесами Амазонии, а Аргентины как страны с «переселенческой европейской культурой.

Наиболее важную роль в формировании и утверждении таких представлений сыграли государственная политика и общественное мнение в период становления этих стран как национальных государств. На рубеже XIX-XX вв. большинство латиноамериканских национальных элит стало позиционировать свои страны как «плавильные котлы» европейской, африканской и индейской культур.

На государственном уровне предпринимались попытки «креолизации» автохтонных жителей посредством проведения образовательной реформы, а также изменений законодательства в сферах землепользования и трудового права. Эти меры были направлены на постепенное размывание традиционного образа жизни индейцев, превращение их в метисов, «чоло», «ладино» и их дальнейшую ассимиляцию. Идеологической основой такой политики был тезис о том, что латиноамериканский нации являются результатом гармоничного слияния европейской, индейской и африканской рас[A337].

Аргентинские правящие круги заняли противоположную позицию, что сформировавшаяся нация является «однородно белой», поэтому ассимиляция понималась исключительно как односторонний процесс «европеизации» «небелого» населения. Создатели концепции «архентинидад[A338]» (Х. Инхеньерос, Х. Рамос Мехия, А. Бунхе) не принимали во внимание иных этнических общностей на территории страны, несмотря на то, что первый декрет о положении коренных народов был принят еще в 1813 году. Декрет ратифицировал резолюцию Правительственной хунты Объединенных провинций Рио-де-ла-Платы от

1811 г. об отмене подушной подати с индейцев в пользу испанской короны, которая начиналась со словами: «Самое ужасное, с чем столкнулось с первого же момента своего установления настоящее правительство, - это жалкое и унизительное состояние несчастной расы индейцев» и объявляла всех индейцев «совершенно свободными людьми, наделенными равными правами со всеми остальными гражданами[A339]».

Парадоксально, но назвав автохтонных жителей свободными и равноправными гражданами, государство сняло с себя даже те формальные обязательства по их защите, которые в колониальный период были возложены на энкомендерос[A340]. Более того, распространение среди правящих кругов идеи становления аргентинского государства как борьбы «пустыни» и «города», «цивилизации» и «варварства» привело к дальнейшему ухудшению положения коренных народов[A341]. Термин «пустыня» (исп. – el desierto) широко применялся для обозначения территорий Пампы, Патагонии и Гран-Чако, населенных множеством индейских племен, которые с оружием в руках сопротивлялись наступлению «города», несущего «прогресс» на эти земли. Считалось, что для процветания Аргентины «варварские» элементы (т.е. автохтонные жители) должны были быть побеждены «ярким светом цивилизации», которую распространяли выходцы из Старого Света. Ярким выразителем этих идей стал выдающийся мыслитель, Доминго Фаустино Сармьенто, считавший основным средством «достижения общественного покоя и гражданского упорядочения» и широкое привлечение в Аргентину переселенцев из Европы[A342]. В своей книге «Цивилизация и варварство. Жизнеописание Хуана Факундо Кироги, а также физический облик, обычаи и нравы Аргентинской республики он писал: «Сто тысяч переселенцев ежегодно дадут нам миллион трудолюбивых европейцев за десять лет, они расселятся по всей Республике, научат нас трудиться, использовать природные богатства, и их достояние пополнит достояние всей страны[A343]».

Этот поход был законодательно закреплен Конституцией, принятой в мае 1853 г. Учредительным Конгрессом. Статья 24 провозглашала приоритетность иммиграции в Аргентину европейских колонистов и предоставление им равных с аргентинскими гражданами прав и даже некоторых преференций. Политика поощрения иммиграции, проводившаяся правительством Д.Ф. Сармьенто (1868-1874) способствовала постоянному притоку европейских колонистов и положила начало заселению пампы и превращению ее из скотоводческой области в земледельческую. Последующие правительства продолжили этот курс, в результате чего страна и прибрела тот неповторимый культурно-этнический облик с заметно выраженным европейским оттенком, который отличает сегодня Аргентину от большинства стран Латинской Америки.

Заселение пампы европейскими колонистами происходило за счет «отодвигания» границы к югу, что привело к превращению свободных индейцев в опасных военных противников. При этом антииндейская политика проводилась не только в отношении «диких» племен, но и в менее жестокой форме в отношении мирных индейских групп, населявших территории на северо-западе и в центральном районе, и в зоне бывших католических миссий. Самой известной кампанией было «завоевание пустыни» под командованием генерала Рока в 1879-1886 гг., по итогам которой территория Пампы, Патагонии и Огненной Земли окончательно вошли в состав Аргентины. Для автохтонных жителей эти события обернулись геноцидом со стороны государства. Однако действия правительства и армии в отношении индейцев получили широкое общественное одобрение и поддержку, так как постоянная военная угроза с юга серьезно осложняла жизнь колонистов в пределах культурной зоны[A344]». «Освоение» европейскими переселенцами северо-востока Современной Аргентины также сопровождалось военными конфликтами и разрушением традиционного жизненного уклада обитавших там немногочисленных индейских групп. Политика экспроприации земель коренных народов на северо-западе закономерно привела к ухудшению условий их жизни. Проблемы нехватки земли, воды и орудий труда вынуждали местные этносы искать дополнительные средства, к существованию работой по найму, что превращало их в угнетаемые этнические меньшинства. Коренные жители – охотники, собиратели и рыболовы были вытеснены в малопригодные для их традиционных занятий области и лишены привычных средств самообеспечения. Так, вынужденный переход к оседлости в условиях постоянного сужения жизненного пространства из-за продолжавшегося натиска со стороны колонистов нарушил традиционную хозяйственную систему племени тоба, основанную на периодических миграциях отдельных групп в пределах обширной территории и рациональном использовании природных ресурсов. К началу ХХ в. произошла окончательная социальная изоляция индейцев Чако, которые дольше других культур сохраняли самобытную культуру, основанную на общинно-родовых отношениях, и собственное устойчивое самосознание. Таким образом, несмотря на то, что целью Д.Ф. Сармьенто и его последователей было заселение внутренних районов европейцами, его доктрина стала основанием для завоевания Пустыни и физического истребления значительной части коренного населения.

В конце XIX в. отчетливо проявилась роль государства, сознательно воздействовавшего на этнические процессы и формирование национального самосознания аргентинцев. Наряду с конкретными мерами по привлечению иммигрантов, уничтожением индейцев и дискриминацией «цветного» населения правящими кругами сознательно создавался миф об «исчезновении» в Аргентине индейцев и исключительной расовой однородности страны. Со школьной семьи детям прививалось чувство особой гордости от сознания принадлежности к «бланкитуд» «сообществу белых». Усиленно насаждался новый стереотип аргентинца с европейским обликом, с европейскими занятиями и манерами и, напротив, безжалостно развенчивался прежний национальный герой – гаучо (скотовод и пастух). Различные документы аргентинской истории, от школьных учебников до национальной конституции, представляли страну как территорию, лишенную присутствия коренных народов в результате «завоевания пустыни[A345]».Однако, несмотря на то, что военные кампании серьезно сократили численность коренных народов, было бы неверно говорить об их полном истреблении, что подтверждают и приверженцы «официальной» истории Аргентины.

Государственная статистика зачастую преувеличивала численность белого населения.

На протяжении десятилетий в национальных переписях критерий расовой и этнической принадлежности

не использовался, что приводило в результате к отсутствию достоверной информации о численности индейцев, метисов и «афро-аргентинцев» и исключению представителей этнических меньшинств из всех сфер общественной жизни. Даже креольское население рассматривалось не как метисная группа, а исключительно как потомки выходцев из Европы, что и позволяло правительству оперировать почти стопроцентными данными по численности «белого» населения страны[A346].

Первая всеобщая (официально – Первая национальная перепись населения была проведена в 1869 году по инициативе самого Д.Ф. Сармьенто. Учет населения осуществлялся по национальному признаку, но при этом выделялись только две категории – аргентинцы (исп. – los argentinos) и иностранцы (исп. –

los extranjeros). Аргентинцы как уроженцы страны противопоставлялись иммигрантам как единая и этнически однородная общность. Такой же подход использовался и при проведении последующих переписей. Так во всеобщую перепись населения 1895 г. критерий этнической принадлежности также

не был включен, поскольку, по словам чиновников, «большинство опрашиваемых все равно идентифицировало себя как белых. Расовой проблемы, столь примечательной в Соединенных Штатах, в Аргентине не существует. Она не имеет значения для населения, которое объединяется, создавая новую и красивую белую расу на основе представителей всех европейских стран на южноамериканской почве».

Тем не менее, те же чиновники оценили «цветное» население в неподтвержденные 5 процентов[A347].

К началу ХХ в. индейская проблема, как утверждалось, по большей части была «решена» на территории Аргентине. Европейская иммиграция действительно произвела глубокие изменения в социальной и этнической структуре населения, в значительной степени сосредоточенного в столице и ее пригородах. Однако там, где иммиграция была незначительной, особенно в северо-западных провинциях – наиболее старом районе освоения страны, местное население с большей долей индейской крови сохраняло прежний физический тип и исконные традиции своих предков. При этом культурная изоляция коренных народов и их небольшая численность, занижаемая к тому же официальной статистикой, приводило к ошибочному представлению об отсутствии в стране автохтонных жителей. Испанская исследовательница из Института истории в Мадриде Моника Кихада назвала это явление «невидимостью» (англ. invisibilization) индейцев в Аргентине. По ее мнению, именно оно долгое время мешало сообществам коренных народов эффективно мобилизовывать свои силы для проведения кампаний в защиту своих прав, способных вызвать общественный резонанс[A348].

Существующие данные по этническому составу граждан Аргентины на рубеже XIX и ХХ вв. акцентируют внимание на факторах поощрения европейской иммиграции и гибели каждого десятого представителя коренного населения в провинции Чако и в Патагонии в качестве основных средств «европеизации» населения. Согласно теории ряда исследователей национализма, таких, как Дж. Ротшильд, Э. Хобсбаум и Э. Геллнер, стремление гомогенизировать население в обмен на предоставление ему гражданских прав вполне естественно для государства. Соответственно в истории Аргентины политика «выдавливания» коренного населения длительное время воспринималась как центральный элемент формировании национального государства с населением, представленном европейскими иммигрантами и их потомками[A349].

Еще одним способом подкрепить почти повсеместное убеждение в отсутствии в Аргентине «автохтонов» стала «переселенческая» теория. В середине XIX в. в правящих кругах страны распространилось убеждение в том, что индейцы-мапуче вторглись в Аргентину с территории Чили. Как следствие, индейские этносы, населявшие провинции Пампы и Патагонии, стали восприниматься ими как «потомки чилийских индейцев». Действительно, в течение XIX и ХХ вв. многочисленные индейские племена гуарани и колья искали убежище от политических конфликтов и экономического давления искали убежище на аргентинской территории. Причем считалось, что автохтонные жители этих провинций утратили собственную идентичность в процессе принудительной ассимиляции мапуче. Таким образом, истребление индейцев в ходе «завоевания Пустыни» правящие круги Аргентины рассматривали не как геноцид коренных народов, а как необходимое устранение иностранных захватчиков[A350].

Эта теория усложняла вопрос о признании гражданами Аргентинской республики и стала основанием для опротестования прав коренных народов. В частности, власти провинций Чубут, Неукен и Сальта на протяжении прошлого века нередко использовали эти доводы для отрицания права собственности местных этносов на землю. По сути дела, представителей коренных народов рассматривали как граждан иностранных государств и, таким образом, легко оспаривали законность их требований[A351].

Кардинальные сдвиги в положении индейцев в Аргентине произошли в период первого правительства Х.Д. Перона (1943-1955). Он предоставил гражданство тем представителям коренных народов, которые в нем все еще нуждались. С одной стороны данный факт наглядно свидетельствовал о том, что в результате военных кампаний местные индейские группы не были полностью уничтожены, с другой – он мог восприниматься и как еще одно доказательство иностранного происхождения некоторых этносов. Решение Национального конгресса о предоставлении гражданства этим людям было мотивировано тем, что их признали в достаточной степени ассимилированными и отказавшимися от своего традиционного образа жизни. Таким образом, как ни парадоксально, но предоставление индейцам гражданских прав обусловливалось прежней уверенностью властей в том, что они в своем большинстве являлись иностранными мигрантами, а не действительно автохтонными жителями[A352].

Современная Аргентина – родина чуть более 620 тыс. индейцев, разделенных на 14-24 этнические группы. Индейские сообщества проживают по всей территории страны: от этносов колья на северо-западе и в андских предгорьях до племен гуарани и тоба на северо-востоке и она на юге Огненной Земли[A353]. Каждая этническая общность придерживается уникального образа жизни, обычаев и традиций. Так, индейцы, живущие в горах на северо-западе, занимаются сельским хозяйством и разведением домашнего скота, тогда как основными занятиями индейцев равнин северо-востока как правило, по-прежнему остаются охота, собирательство и рыболовство.

Сравнительно недавней тенденцией стало увеличение числа индейцев, переезжающих из отдаленных провинций в крупные города, такие, как Буэнос-Айрес, Росарио и Санта-Фе. По оценкам аргентинских исследователей, число живущих в трущобах (исп. – villas) вокруг Росарио индейцев племени тоба превышает количество оставшихся на традиционных землях их проживания в провинциях Чако, Формоса и Сальта. Это объясняется интенсивным развитием там лесозаготовок и туризма, что привело к сокращению охотничьих угодий этноса, уловов рыбы и возможностей собирательства[A354].

Представители коренных народов Аргентины по-прежнему существуют в условиях социальной исключенности и борьбы за физическое выживание. Они все еще остаются частью наименее социально защищенного и наименее экономически востребованного населения с показателями более высокой безработицы, более высокой смертности, более низкой продолжительности жизни, чем в целом по стране, крайне недостаточным доступом к получению образования и услуг здравоохранения. Так, провинция Жужуй, которая характеризуется самым высоким процентом коренных жителей, одновременно является одной из наименее развитых в стране. В сообществе индейцев уичи в Чако в 1992 г. была зарегистрирована первая в аргентинской истории вспышка холеры, вызванная нехваткой очистительных сооружений. Согласно исследованию Всемирного банка, 56 % индейцев мапуче не получили образования, в то время как уровень неграмотности среди населения Аргентины в целом составлял порядка 7[A355] %. Кроме того, в повседневной речи аргентинцев отмечается частое использование определений, где индеец уподобляется ленивому, праздному, грязному, необразованному и дикому существу. Широкое распространение этого представления зачастую вынуждает индейцев скрывать свое этническое происхождение во избежание дискриминации.

Иллюстрацией тяжелого положения индейских общин в современной Аргентине может служить инцидент, произошедший в ноябре 2007 г. и вызвавший широчайший общественный резонанс. Лидеры крупнейших индейских общин страны обратились в Верховный суд с жалобой на власти провинции Чако. Поводом для обращения стала гибель по меньшей мере 20 человек в племенах тоба, уичи и пирога от голода или болезней, связанных с недоеданием[A356]. Это стало свидетельством неэффективной политики правительства и местных властей по снабжению индейских племен в беднейших районах страны продуктами, необходимыми для элементарного выживания. В настоящее время автохтонным жителям Аргентины приходится бороться за признание своего права как этнических меньшинств в целях сохранения своей культурной и лингвистической самобытности, прав на исконные земли и получение образования на родном языке.

Для Аргентины до сих пор характерно отсутствие актуальной и достоверной информации об индейском населении. Согласно данным опроса за 2004-2005 гг. о своей принадлежности к различным индейским этносам заявили более 600 тыс. человек, что составляло 1,4 % от всего населения страны. В то же время, по данным неправительственных и индейских организаций, число коренных жителей в Аргентине колеблется от 800 тыс. до 2 млн. человек. Считается, что их значительная часть компактно проживает в сельской местности, достигая 3-5 % всего населения страны, а в ряде провинций доля индейцев составляет до 25 % всех жителей[A357]. Последняя перепись в общинах проводилась лишь в конце 1960-х годов, однако ее результаты вызывают сомнение из-за применявшейся при опросах методологии. Ее единственным, пожалуй, бесспорным результатом было установление принципиального наличия индейских сообществ на аргентинской территории. Однако значительная число представителей индейских племен, переехавших из сельской местности в города, при этом вообще не учитывалось, что ставит под сомнение даже количественные результаты переписи (170 тыс. аргентинцев, заявивших о своей принадлежности к индейским группам[A358]).

Миф о «белой» Аргентине, насаждавшийся «сверху», оказался настолько живучим, что серьезно затруднил формирование самосознания у «небелых»этнических групп страны. В результате, несмотря на общую тенденцию активизации движений коренных жителей в ряде государств Латинской Америки, также восприятие страны, созданное политической элитой в период становления национального государства,

по-прежнему ставит аргентинских индейцев в заведомо проигрышное положение. Отрицание обществом самого факта их существования на протяжении десятилетий априори усложняет возможность их участия в экономическом, политическом и культурном развитии страны в XXI веке.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Освещение ключевых моментов этнополитического развития коренного населения стран Латинской Америки, предпринятое авторами сборника представляет попытку восполнить тот пробел, который образовался в отечественной науке за последние 20 лет. Различные трактовки и интерпретации индейского вопроса, предложенные авторами, представляют не только теоретический, но и немалый практический интерес, так как позволяет выделить необходимые слагаемые успешной государственной политики и определить просчеты, мешающие национальному строительству. Прослеживая особенности социального и экономического положения индейских народов и основные векторы развития этнических движений, авторы стремились показать рельефную панораму современного индейского мира.

Анализ воздействия эндогенных и экзогенных факторов на традиционные институты и механизмы их взаимодействия с властными структурами на национальном, провинциальном и локальном уровнях имел целью обозначить узловые моменты, характерные для современного этапа этносоциальных, этнополитических и культурных процессов. Представленные в сборнике статьи были призваны в своей совокупности показать то многообразие проблем, с которыми сталкиваются сегодня индейские народности, отстаивающие свои права на автономию, равноправие и развитие в условиях модернизации.

При этом выявлены существенные различия в поведении коренных народов в зависимости от этнического состава той или иной страны и их статуса – национальных меньшинств, как в Чили и в Венесуэле, или большинства нации, как в Боливии и Гватемале. В последней в результате длительного внутригосударственного конфликта демографическая статистика оказалась недостаточно достоверна, хотя, даже по официальным данным, индейские народности составляют там свыше 45 % населения. Соответственно удельному весу того или иного этноса, наличию или отсутствию координирующих организаций и их связей с политическими партиями и международными структурами значительно варьируются программы индейских объединений, а также тактика их действий, нацеленных на решение жизненно важных проблем.

Гетерогенный состав индейского социума, насчитывающего десятки народов и народностей, говорящих на разных языках, закономерно препятствует межнациональному общению и затрудняет выработку общей региональной или субрегиональной стратегии. Правда, с распространением двуязычного (испанский и какой-либо из индейских языков) наметилась тенденция к улучшению межэтнических коммуникаций. При этом фактором, негативно влияющим на координацию действий индейских объединений, является дисперсное расселение коренных народностей, следствие которого частое несовпадение их интересов, существенно затрудняющее выработку общей повестки борьбы за экономические или социальные права. В связи с этим трудно ожидать в обозримом будущем объединения этнических организаций и движений в региональном масштабе.

Рассмотрение авторами политики государства в индейском вопросе позволило выявить корреляцию между уровнем развития демократии и эффективностью мер по дезактивации очагов напряженности в межэтнических отношениях. От способности власти к диалогу с восставшими индейцами и лидерами протестных акций во многом зависят перспективы достижения межнационального согласия и мирного урегулирования спорных вопросов. Об этом говорит и опыт разрешения конфликта в Чьяпасе, и меры чилийского правительства по кооптации индейского населения в общенациональный проект развития.

Иная модель взаимоотношений государства с индейским населением представлена в странах «боливарийского круга» - Венесуэле, Боливии и Эквадоре. Если в Венесуэле правительство делает акцент на оказании помощи малочисленным индейским поселениям, рассчитывая таким образом обеспечить их лояльность режиму, то в Боливии правительство Эво Моралеса занято перераспределением доходов от газовой ренты в пользу индейского большинства. Однако основными бенефициариями при получении государственной помощи стали индейцы аймара, к которым принадлежит и сам президент Моралес, тогда как кечуа и гуарани получают меньшую поддержку, что чревато в будущем усилением межэтнических трений. В Эквадоре правительство «гражданской революции», занятое укреплением властной вертикали, предоставляет помощь отдельным малым народностям, но игнорирует требования крупнейшей индейской организации, касающиеся приятия мер по охране окружающей среды в Амазонии. Как видим, ориентация «боливарийцев» на «социализм XXI века» совсем не гарантирует продуманной политики в национальном вопросе, а нередко и продуцирует рост межэтнической напряженности.

Вопрос о положении амазонских индейцев вообще является одним из тех, которые могут привести к серьезным внутри- и внешнеполитическим осложнениям уже в среднесрочной (до 10 лет) период. И это касается даже не столько рассматриваемых в сборнике как Венесуэла, Эквадор и Перу, сколько латиноамериканского гиганта, 52 % территории которого заняты амазонскими лесами, - Бразилии. Очевидно, что рассмотрение индейского населения в этом труднодоступном ареале должно стать предметом отдельной работы. В этой связи представлялось бы необходимым осветить и другие стороны индейской проблемы, которые обычно не выносятся на передний план в дискуссиях, однозначно ориентированных на защиту прав индейцев в вопросах их подключения к политической и хозяйственной жизни своих стран. Это – способность и желание самих индейцев, которые представляют, как известно, самостоятельный, цивилизационно и генетически отличный от белого человека тип людей, к политически, экономически и этически оправданному «подключению» такого рода. Другая проблема – насколько особые качества индейских этносов: их «созерцательное» восприятие жизни, «сыновнее» отношение к природе, уважение к традициям и наследию предков, моральная чистоплотность, отсутствие культа материального и т.д., могут оказаться востребованными в мире, где кризис материалистической и гедонистической цивилизации стал свершимся фактом.

При этом также пока не найдено ответа на вопрос (частично он затронут на страницах сборника) о том, как в условиях сложившейся в международном праве дихотомии между принципами соблюдения прав человека и самоопределения, с одной стороны, и суверенитета и территориальной целостности, с другой, примирить стремление индейских общин к автономизации (до каких пределов?) и необходимость экономического развития отсталых территорий. Как в эту дихотомию вписать законное стремление латиноамериканских государств к обеспечению своей национальной безопасности и территориальной целостности? Сегодня такие вопросы наиболее остро встают как раз в отношении Бразилии, правительства которой давно озабочены проблемой хозяйственного развития Амазонии, рассматривающейся иногда в западных СМИ и НПО. Очевидно, что «индейский ренессанс», используемый в эгоистических целях

за спиной самих индейцев, может привести к повторению в Латинской Америке сценариев, наподобие Косово, Афганистана, Ирака или Ливии.

Но, несмотря на возросший мобилизационный потенциал этнических движений, пока еще преждевременно делать вывод о преодолении маргинального положения коренного населения в большинстве государств региона. Тем не менее – и это очевидный факт! – индейская карта все чаще разыгрывается претендентами на президентское кресло, а роль индейского электората становится более значимой, особенно в периоды избирательных компаний. Да и случаи избрания индейцев на высшие государственные посты сначала в Перу, а затем и в Боливии, как и использование традиционных ритуалов посвящения в вожди при процедурах инаугурации президентов, подтверждают наметившуюся тенденцию к возрастанию влияния индейского традиционализма на современные политические процессы.

В контексте процессов демократизации становится все более заметным участие представителей коренного населения в органах местного самоуправления на постах алькальдов и членов муниципальных советов. Таким образом, артикулируются и транслируются наверх социальные и природоохранные требования жителей индейских поселений, заинтересованных в приобщении к национальным программам развития.

Однако возможности позитивного взаимодействия представителей индейских организаций и общин зачастую ограничиваются отсутствием у центральных властей политической воли и желания наладить продуктивный диалог с индейскими лидерами и участниками протестных акций. Нередко ответом государства становится подавление индейских выступлений и отказ от диалога. Следовательно, коренное население и в дальнейшем не гарантировано от рецидивов силовых акций правительственных войск, дающих краткосрочный эффект, а в среднесрочной перспективе ведущих к обострению межэтнических противоречий и радикализации индейских масс, что в свою очередь несет с собой риски социально-политической дестабилизации и (что отнюдь не исключено!) вмешательства «третьих» сил.

В конечном счете, перспективы всестороннего развития индейского социума взаимосвязаны с политикой государства, с его способностью стимулировать устойчивое развитие и гарантировать неотъемлемые права индейского населения с учетом его исторической и цивилизационно-культурной специфики.

 

 

 

[A1]

Fernandez J.M. Indigenismo. - http://www.ucm.es/info/

[A2]

Гончарова Т.В. Индеанизм: идеология и политика. Боливия, Перу, Эквадор. 50-50-е гг. ХХ века. М., 1979, с. 57.

[A3]

Традиционная крестьянская община в Андах. В переводе с кечуа Ayllu обозначает «община».

[A4]

Гончарова Т.В. Индейское движение в Латинской Америке. – История Латинской Америки: вторая половина ХХ века. М., 2004, с. 503.

[A5]

Fernandez J.M.Movimientos Indigenas. - http://www.ucm.es/info/

[A6]Ibidem.

[A7]Латинская Америка. Политические партии и социальные движения. М., 1994, т.2, с.204; См. также: Peru: Identidad Nacional. Lima, 1979, p.49.

[A8]

Fernandez J.M. Op. cit.

[A9]См.: Кондрашева Л. Штат Чьяпас, 1994. – Латинская Америка, 1994, №11.

[A10]Lee Van Gott D. 500 Years of Confrontation. - http://www.ndu.edu/inss/McNair/mcnair53/m53c1.html

[A11]

Гончарова Т.В. Указ. соч., с.504.

[A12]Pacheco Silva F.J. La Pobreza en Latinoamerica: Factor de Violencia y de Inestabilidad Social. Su Proyeccion para Fines del Siglo como Amenaza paraSeguridad del Continente Americano. Washington, 1999, p.4.

[A13]

Политические режимы в ряде стран Латинской Америки искусственно внедряли концепцию «внутреннего колониализма». Она (концепция), согласно мнению английского исследователя

М. Хэтчера, концентрирует свое внимание на «политическом конфликте между ядром и периферийными этногруппами». При этом «отсталость» последних лишь усугубляется «по мере расширения трансакций с центром. Рассуждая на эту тему, он подчеркнул, что привязанность периферии к центру настолько сильна, что дает возможность рассматривать ее как «внутреннюю колонию». В свою очередь доминирующая прослойка практикует дискриминацию к народам, сохранившим элементы своей самобытности. – Hetcher M. Internal Colonialism. The Celtic Fringe in the British Development, 1536-1966, London, 1975, p.30.

[A14]Pacheco Silva F.J. La Pobreza en Latinoamerica: Factor de Violencia y de Inestabilidad Social. Su Proyecion para Fines del Siglo como Amenaza para Seguridad del Continente Americano. Washington, 1999.

[A15]Forero J., Rother L. Native Latins Are Astir And Thirsty for Power. – The New York Times, 22. III. 2003.

[A16]Ibidem.

[A17]Masas L. Volver a lo Nuestro. – BBC,

16. IX. 2006.

[A18]Ibidem.

[A19]

Los indios en su Laberinto. –

El Hoy. Quito, 29. VI. 2006. - http://www.hoy.com.ec

[A20]

Sanchez A., Asper A. Scoop Ecuador Likety to Become the «Sick Man» of America. – COHA Research Associate, 10. III. 2005.

[A21]Montoya Rojas R. Cultura y Poder. - http://www.ecoportal.net/content/vview/full/157815781

[A22]Цит. по: Josephs L.Grupos Indigenas Andinos en Peru Buscan Unidad Regional. – El Nuevo Herald,

4.VII.2006.

[A23]Ibidem.

[A24]Burbano de Lara F. Los Dilemas de Pachakutik, 6.VI.2005. - http://hoy.com.ec

[A25]

Congresso Nacional del Ecuador. - http://es.wikipedia.org/wiki/ Congresso_Nacional_del_Ecuador

[A26]Burbano de Lara F. Los Dilemas de Pachakutik, 6.VI.2006. - <http://hoy.com.ec.>

[A27]

El Nuevo Herald, 11.IX.2007.

[A28]Gobierno Nacional de la Republica del Ecuador. La Nueva Constitucion fortalecera los derechos de los pueblosindigenas. Sabado, 3.XI.2007. - http://www.presidencia.gov.ec/

[A29]Ibidem.

[A30]

El Nuevo Herald, 20.XI.2007.

[A31]Ibidem.

[A32]Yasuni Rainforests Campaing. - http://www.saveamericasforests.org/Yasuni/News/

[A33]Marlon Santi Asumió la Presidencia de la CONAIE. - http://www1.elcomercio.com.solo/texto_search.asp?id_noticia=108864&anio=2008&

[A34]Marlon Santi, el Nuevo Titular de la CONAIE. -http://www1.elcomercio.com/solo/_texto_search.asp?id_noticia=106478&anio2008&

[A35]

Movimiento Indigena Preve Posible Levantamiento. - http://www1.elcomercio.com/solo_texto_search.asp?id_noticia=108275&anio=2008&

[A36]Ibidem.

[A37]

Elecciones Generales. Documentoinformativo. Mision de Observasion electoral Republica de Ecuador.Quito, 2009, p.74.

[A38]

Самоназвание народа кечуа в Эквадоре.

[A39]

Constitucion de Ecuador de 2008. - http://issuu.com/restrella/docs/constitucion_del_Ecuador?mode=embed&document

[A40]

Чумакова М.Л. Эквадор: анатомия нестабильности. – Латинская Америка, 2003, №6,

с. 20-24.

[A41]

Zibechi R. Indigenous Movements: Between Neoliberalism and Leftist Governments. http://americas.irc-online.org/am/3257

[A42]

Alejandro Toledo Rebelde Contra la Pobreza. Associated Press. 27.IV.2007.

[A43]

El Nuevo Herald, 11.VII.2007.

[A44]Ibidem.

[A45]

Castellanos J. Tupac Amaru Upprising and the Environment. – ICE. Case Studies, 23.VI.1997.

[A46]

Inter-American Commicion on Human Rights Defenders in the Americas (/OEA/Ser.L/V/II.124.Dos.5.rev.1.7. March 2006/). Washington, 2006, p.58.

[A47]

Zibechi R. Indigenous Movements: Between Neoliberalism and Leftist Governments. - http://americas.irc-online.org/am/3257

[A48]Ecuador: An Economic and Social Agends in the New Millenium. Washington, 2003, p.203.

[A49]Ibidem.

[A50]Цит. по: Чумакова М.Л. Латинская Америка: власть и политика в зеркале общественного мнения. – Латинская Америка, 2005, №8, стр. 14.

[A51]Там же.

[A52]Он также неоднократно заявлял, что правительство выказывает собственную неспособность в диалоге с чилийцами по проблеме спорных 35 тыс. км. морского пространства Тихом океане. – Humala Muestra Cobardia ante Chile en Tema Maritimo. – El Nuevo Herald, viernes de marzo del 2007.

[A53]Ibidem.

[A54]

http://ria.ru/world/20110606/384709837.html

[A55]

<http://www.elecciones2011.onre.gob.re/resultados2011/2davuelta/>

[A56]

Zibechi R. Indigenous Movements: Between Neolibralism and Leftist Governments. - http://www.americas.irc-online.org/am/3257

[A57]Yuluila Ontiveros A. Peru: Racismo y Discriminacion Racial Latente. - http://www.agrentina.indymedia.org/news/2004/11/235864.php

[A58]

Из доклада Милуна Котари, специального докладчика по вопросу о достаточном жилище как компоненте права на достойный жизненный уровень. E/CN.4/2004/48/Add.1,

11 February 2004.

[A59]Peru: Finaliza Conflicto entre Mina Yanacocha y Campesinos. – Nuevo Herald, 3.IX.2006.

[A60]Alan Garcia. Se Enfrenta a indigenas en Peru. – El Nuevo Herald, 4.VI.2009.

[A61]Alto a la Venta de las Tierras de las ComunidadesCampesinas del Peru. http://www.landaction.org/spip.php?article341

[A62]Orta M., Martinez Alier J. Matanza de Indigenas en Peru. – Le Monde Diplomatigue, julio 2009.

[A63] More than 30 Killed During Protests in the Peruvian Amazon. – http://www.thepanamanews.com/pn/v_15issue_11

[A64]Ibidem.

[A65]Alan Garcia Se Enfrenta a la Indigenas en Peru, 4.VI.2009.

[A66]Orta M., Martinez Alier J. Op. cit. – Ibidem.

[A67]

Indigenas de Ecuador «Indignados» por Actitud del Gobierno y Muerte de Shuar. - http://www.univision.com/contentroot/wirefeeds/lat/8043323_p.html.

[A68]Ibidem.

[A69]Cercano un «Consenso» con Indigenas Ecuatorianos. – El Nuevo Herald, 20.X.2009.

[A70]

Martinez Castilla D. Mensaje del Kuraka. - http://www.ciberayllu.Mensaje_del_kuraka/enero/de/2006.htm.

[A71]

Latinobarometro. Informe 2009. Santiago de Chile, 2009, p.64.

[A72]

Constitucion Politica de los Estados Unidos Mexicanos. Constitucion publicada en el Diario Oficial de la Federacion el 5 de febrerode 1917, p.1,- http://www.diputados.gob.mx/LeyesBiblio/pdf/1.pdf

[A73]Partida Bush V. CONAPO. Proyecciones de indigenas de Mexico y de las entitades federativas, 2000-2010. Mexico, 2005, p.44.

[A74]См.: Stavenhagen R. Un mundo en el quecaben muchos: el reto de la globalizacion. – Gutierrez Martinez D., Balslev H., (coords.). Revisar laetnicidad: Miradas cruzadas en torno a la diversidad. Mexico, 1998.

[A75]Термин «этноцид» предложен французским антропологом

Р. Жолином в 1970 г. д

⇐ Предыдущая12345678

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: