Развитие просвещения и педагогической мысли в московском государстве XVII в.

 

Социокультурная ситуация и братские школы в первой половине XVII в. • Школы второй половины XVII в. • Учебные книги • Развитие педагогической мысли

 

Социокультурная ситуация в России XVII в. характеризовалась достаточно быстрым экономическим развитием, политической централизацией государства вокруг Москвы, ростом его могущества. В 1654 г. произошло воссоединение Украины с Россией. Расширялись торговые связи как внутри страны, так и вне ее, укреплялись международные связи. Русские мореходы и землепроходцы сделали несколько важных географических открытий.

В этот период происходил постепенный прогресс в социальной и культурной жизни общества. Развитие промышленности выявило отсутствие в достаточном количестве образованных отечественных специалистов, владеющих основами наук и языков. В этих условиях остро обозначилась проблема подготовки грамотных людей, знакомых с западноевропейской наукой, техникой, культурой. Несмотря на смуту, семибоярщину, междуцарствие начала века, в обществе формировалась ориентация на образование. Этому способствовали как развитие книгопечатания, так и активная деятельность братских школ Юго-Западной Руси (Львов, Брест, Луцк, Минск, Могилев), которые развивали и обогащали образовательные традиции, оригинально строили процесс обучения.

В братских школах начала XVII в. обучались дети различных слоев городского населения. Наиболее типичные характеристики этих школ отражены в Уставах Луцкой школы (1620, 1624). В них регламентировалась работа школ и закладывались многие перспективные педагогические идеи, которые впоследствии были развиты отечественной педагогикой XVIII и XIX вв. Авторы Уставов считали главным лицом школы учителя. Именно к нему предъявлялись особые требования: он должен быть «благочестив, рассудителен, смиренномудр, кроток, воздержлив, не пьяница, не блудлив, не лихоимец, не гневлив, не завистлив, не смехотворец, не сквернослов, не чародей, не басносказатель, не пособник ересей». Устав устанавливал главное требование к профессиональным качествам учителя: «Учитель должен и учить и любить детей всех одинаково, как сыновей богатых, так и сирот убогих и тех, которые ходят по улицам, прося пропитания. Учить их, сколько кто по силам научиться может, только не старательнее об одних, нежели о других. Ибо сказано: "просящему у тебя дай, а хотящему у тебя взяти не отврати". И еще: "Бог хощет всем спастися и в разум истины прийти"». Устав предоставлял учителю право наказывать учеников, но «не тирански, а наставнически не сверх меры, а по силам, не с буйством, а кротко и тихо».

Устав Луцкой школы выполнял главное свое предназначение – он регламентировал и организовывал ее работу. Ученики должны были приходить на занятия в строго определенное время. Если ученик отсутствовал на занятиях, то учитель присылал к нему домой другого ученика узнать «не занялся ли где игрою, не заленился ли дома, не спал ли сверх меры и потому не пришел в школу». Каждый ученик должен сидеть «на своем определенном месте, назначенном по успехам. Кто больше будет знать, должен сидеть выше, хотя бы и весьма был беден; а кто меньше будет знать, должен сидеть на низшем месте». «Богатые перед убогими в школе ничем не могут быть выше, как только наукою». Приходя в школу утром, каждый ученик должен показать и рассказать учителю выполненное домашнее задание. Только после этого начинались занятия в классе. После обеда старшие ученики самостоятельно списывали по таблице свои уроки, а младшим задания записывал учитель. Выполнив дома уроки, учащиеся обязаны были прочитать их родителям, рассказать выполненное. По субботам повторялось изученное за неделю.

Ученики в братских школах делились на три группы (подобно классам): одни учились распознавать буквы и складывать, другие учились читать и выучивали разные уроки наизусть, третьи учились объяснять и понимать прочитанное (§ 9).

Устав регламентировал содержание обучения: ученик должен читать и писать из Евангелия, из книг апостольских, из пророков, из «святых отцов», но также и «от философов, поэтов, историков и прочая» (§ 12). В заключительной части Устава 1624 г. более подробно описывалась программа обучения: «Школы словенской учение начинается так – сперва научаются складывать буквы, потом обучаются грамматике, притом учатся церковному порядку, чтению, пению. Так же приучаются, чтоб дети один другого спрашивали по-гречески, а отвечали по-словенски, а также спрашивали по-словенски, а отвечали на простом языке. Дети должны между собою разговаривать не только на простом языке, но и по-словенски и по-гречески. Некоторые даже приступают к высшим наукам – диалектике и риторике».

Особое внимание в школе уделялось воспитанию у учеников нравственности, так как ребенок «ничему другому учиться не будет, кроме наук и добродетелей». Дети не должны читать вредных книг, обязаны вести себя образцово. «Никто (из учеников) не должен ходить ни на какие неприличные собрания или пирушки и иметь общение или товарищество с теми, кто тому предан; ибо человек с преподобными преподобен бывает, так со строптивыми развращается».

Устав требовал от учеников уважения старших, достойных людей, как духовного звания, так и светских, «открывая перед ними голову и отдавая поклон». Ученики должны были бережно относиться к монастырям, кладбищам, училищам. Находясь рядом с ними, необходимо было «воздерживаться от лишних поступков, непристойных слов и нескромных шуток». По субботам учитель проводил нравственно-назидательные беседы, а в воскресенье и праздничные дни рассказывал о значении торжественного дня (§ 13 и 14).

Братские школы были оригинальны как по форме, так и по содержанию своей деятельности. Они предложили новую организацию школы, новую методику обучения в ней, составляли и издавали учебники. Братские школы были передовыми для своего времени образовательными учреждениями. Теоретические положения Луцких Уставов 1620 и 1624 гг. были выдвинуты и апробированы в конце XVI и в самом начале XVII вв., значительно раньше появления работы Я. А. Коменского «Великая дидактика».

Велико влияние братских школ Юго-Западной Руси на развитие просвещения в Московском государстве. Они дали целый ряд выдающихся деятелей отечественного образования, подготовили образцы учебников, выдвинули интересные педагогические идеи.

В Киеве на основе одной из братских школ в 1631 г. Петр Могила организовал коллегию, которая впоследствии была названа Киево-Могилянской академией. В четырех низших классах ее преподавались латинский, славянский, греческий, польский языки (чтение, письмо, грамматика), катехизис, арифметика, пение и музыка. В двух средних классах изучались поэзия (пиитика) и риторика, а в двух старших классах – философия (по Аристотелю -диалектика, логика, физика, метафизика, этика) и богословие. Данный круг наук был типичен для западноевропейских средних и высших учебных заведений. В академию принимались представители всех сословий, при этом число светских учеников могло превышать число духовных.

Киево-Могилянская академия представляла собой крупнейший образовательный центр Юго-Западной Руси XVII–XVIII вв. Ее деятельность способствовала появлению коллегиумов в Харькове, Чернигове. Именно из этой академии распространялась учебная литература как духовного, так и светского содержания. Из стен академии вышли ученые монахи Епифаний Славинецкий и Арсений Сатановский, а также Симеон Полоцкий, Феофан Прокопович и другие. Работа академии способствовала возникновению в конце XVII в. греко-латинских школ в Московской Руси и прежде всего Славяно-греко-латинской академии в Москве. Достаточно широко использовал выпускников академии Петр I, направлял их ректорами и преподавателями организующихся духовных семинарий.

Социокультурная ситуация второй половины XVII в. способствовала развитию образования в Московском государстве. Появление новых железоделательных, оружейных заводов, фабрик, мануфактур потребовало грамотных рабочих. Именно в этот период приглашались иностранные специалисты для решения экономических, военных, научных проблем страны. Они несли с собой свой язык, культуру. Усиление роли государства одновременно ослабляло монополию церкви в области воспитания и образования.

Обучение латинскому и греческому языкам началось, как полагают историки педагогики (Е. Н. Медынский), в частном порядке. Организовывались единичные греко-латинские школы, инициаторами которых явились представители Византии и Украины. Так, в третьей книге «Путешествие Олеария» (изд. 2-е, 1653 г.) в 22 главе «О русском письме, языке и училищах» зафиксировано, что в русских училищах обучают читать и писать только по-русски, но «к немалому удивлению надо заметить, что по распоряжению патриарха и великого князя русское юношество начинают обучать греческому и латинскому языкам. Для этого близ патриаршего дома учреждена уже латинская и греческая школа, которой заведует и управляет один грек по имени Арсений». Зафиксированным является исторический факт об открытии боярином Федором Ртищевым в 1649 г. в Андреевском монастыре училища, где около 30 киевских монахов преподавали греческую и латинскую грамматику, риторику и философию. В это же время Епифаний Славинецкий, вызванный в Москву для перевода книг с греческого на русский, организовал школу в Чудовом монастыре.

В 1665 г. Симеон Полоцкий учредил школу для грамматического учения латинскому языку. В Спасском монастыре за Иконным рядом. В связи с этим она получила название Заиконоспасской школы. По тем временам подобные школы оценивались как школы повышенного уровня. В Заиконоспасской школе обучались молодые люди из приказа тайных дел. Преподавание строилось по подобию Киево-Могилянской академии: латинский язык, грамматика, пиитика, риторика. Латинский язык являлся языком торговых сделок, международных отношений, научных исследований. После смерти Симеона Полоцкого во главе школы был поставлен его ученик Сильвестр Медведев, который начал преподавать в ней «грамоту словенского учения и латыни». В 1681 г. по желанию царя Федора Алексеевича при синодальной типографии создано Типографское училище противоположного другим школам греческого направления. «В 1684 г. в школе насчитывался 191 ученик, из которых 28 занимались греческим языком. В 1685 г. эти цифры выросли соответственно до 233 и 67. Греческий язык изучали в старшем классе: осваивали умение читать и понимать тексты, усердно прорабатывали грамматику. В дальнейшем типографское училище слилось со Славяно-греко-латинской академией» [2, с. 162].

В 1687 г. открылась Славяно-греко-латинская академия в Москве. Идею создания академии высказал писатель и педагог Симеон Полоцкий, который в 1682 г. подготовил интересный документ «Привилею». В нем он описал проект открытия академии. Цель ее С. Полоцкий видел в подготовке грамотных людей, необходимых для государственной и церковной службы. Он полагал, что академия должна выполнять не только образовательные, но и идеологические функции, охраняя православные каноны, борясь с ересью.

При открытии число обучающихся в академии составляло 99 человек, из них 23 – в подготовительном отделении. При организации академии обучение было организовано на греческом языке, позднее ввели латинский язык. Работа академии была устроена по опыту Киево-Могилянской академии и в ней функционировало восемь классов: фара, где учили читать и писать на греческом и латинском языках; инфима, где изучались основания грамматики, грамматика, синтаксис, пиитика, риторика, философия и богословие. Существовал также подготовительный класс, в котором обучали азбуке, чтению часослова, псалтыри и письму.

Срок обучения в каждом классе определялся успехами ученика. Исторические документы зафиксировали факт пребывания обучающихся в академии по 15 – 20 лет. Практически из академии никого не исключали. Особое место в процессе обучения занимали диспуты, которые устраивались в классах еженедельно, а на старшей ступени внедрялись публичные диспуты, проводившиеся два раза в год (зимой и весной перед каникулами, заменяя экзамены). В начале XVIII в. в академии изучались не только классические языки, философия, богословие, но также арифметика, немецкий и французский языки, медицина.

Ведущими преподавателями академии в течение семи лет были братья Иоаникий и Сафроний Лихуды. Они вели многогранную деятельность: преподавали латинский язык, риторику, логику, физику по Аристотелю; составляли учебные пособия по различным предметам.

«С учреждением академии было запрещено обучение дома, без разрешения академии, языкам греческому, польскому, латинскому и другим. Это было вызвано опасением, как бы домашние учителя, особенно иностранные и иноверные, не выступили против православной веры. Виновные в нарушении этого приказа подвергались конфискации имущества. Начальство и учителя академии обязывались зорко следить за теми, кто позволит себе какие-либо отступления от православной веры. Иноверцев, принявших православную веру, в случае, если они "не в целости держали православие", в "дальние наши грады, на Терек и в Сибирь" ссылали. Члены академии должны были также следить за тем, чтобы ни у духовных, ни у мирян не было в домах запрещенных "богохульных" книг, "волшебных, чародейных и гадательных". Такие книги следовало сжигать. Православный, прибывший в Россию из другой страны, в случае перемены веры, подлежал сожжению. Оберегать православную веру, как зеницу ока, – вот задача академии, "страшного инквизиционного трибунала"» [2, с. 208].

К началу XVIII в. академия достигла достаточно высокого уровня развития. Фактически она являлась в конце XVII в. единственным высшим учебным заведением в Московском государстве. Многие из ее выпускников продолжали обучение в университете при Академии наук, учрежденном в 1724 г. В академии обучались будущий первый академик М. В. Ломоносов, писатель А. Д. Кантемир, архитектор В. И. Баженов и другие. Выпускники академии явились основой для зарождения российской интеллигенции, ядром интеллектуального потенциала общества, способствовавшего проведению петровских реформ. Позднее, в начале XIX в., она превратилась в духовную академию.

В целом на протяжении XVII в. учебное дело в стране приобретало более упорядоченный характер. Происходила определенная эволюция в организации образования: от мастеров грамоты и домашнего обучения к созданию греко-латинских школ, а затем и школ повышенного уровня. Вершиной века явилась организация первой высшей школы – Славяно-греко-латинской академии. Однако широкого распространения общеобразовательных школ в этот период не произошло. Отсутствовала целенаправленная государственная политика в области образования. Содержание образования носило церковно-религиозный характер, поскольку грамоте и письму учились по богослужебным книгам. Обучение было одинаковым для всех и осуществлялось на основе свободного договора родителей и учителей. В этот период отсутствовала специальная подготовка учителей. Знания учителя были ненамного больше знаний самих учеников. Наиболее подготовленными для педагогической деятельности являлись выпускники Киево-Могилянской и Славяно-греко-латинской академий. Как свидетельствуют архивные материалы, их было немного, но они оказывали особое влияние на социально-культурную среду регионов, привозили с собой книги как религиозного, так и светского содержания. Учителями выступали представители белого и черного духовенства, светские лица – мастера грамоты. Для духовных лиц учительская работа была второстепенной. От учителя требовались некоторые знания, но не умение учить. Поскольку обучение преследовало религиозно-церковные цели, то, естественно, что духовенство и занималось обучением детей. Мастера грамоты обычно были помощниками дьячка, готовящимися занять духовную должность. Если же они к этому не стремились, то обыкновенно занятия учительством не составляли всей их профессии, а были только дополнительными к какой-либо другой – земледельческой, промысловой и т. п. Самые термины: учитель, педагог еще не были употребительны. В XVIII в. в Москву прибыл учитель по профессии, грек Венедикт, и предложил свои услуги, назвав себя учителем. Ему внушительно ответили, что таланты даются от Бога, что никто не должен сам величать себя учителем, и особенно это дерзко и неприлично младшему пред патриархом» [4, с. 150–151].

Увеличение числа школ различных типов, распространение грамотности среди населения определило появление специальных учебных книг: букварей и азбук. Самые первые из них не сохранились. Именно XVII в. оставил нам достаточно большое количество учебных книг как письменных, так и печатных. Письменные фактически представляли собой каллиграфические азбуки или прописи, где помещались образцы прописных и строчных букв. Выполнены они были красиво, искусно, с рисунками узоров, травы, птиц. «Азбуки начинались с алфавита, который был написан трояко: последовательно от а до птицы, затем обратно от птицы до а, затем вразбивку. После этого следовали дву- и трехсложные слоги на все буквы азбуки (например, ба, ва, бе, ве, бла, вла и т. д.). Далее дается азбука с названием букв (аз, буки, веди и т.д.), затем числа (буквы, соответствующие числам), знаки подстрочные и надстрочные. Для первого чтения служат глаголы, спрягаемые в различных временах, на все буквы алфавита, например, а – алчю, алчеши, алчет и т. д.; б – буду, будети и т. д.; в – вразумляю и т. д. Потом учащийся должен приступить к изучению толковой азбуки, на каждую букву алфавита дана религиозная сентенция, например, следующего типа:

Т – тернов венец возложили на мя;

Ф – фарисее же возопиша: возьми, возьми, распни его» [6, с. 25].

Характер древнерусской методики обучения грамоте был таков, что нельзя было выучиться читать, не выучив вместе с тем наизусть и всего содержания азбуки; этому способствовало непрестанное повторение, без которого нельзя было и заглянуть в новую страницу. Ученье происходило обыкновенно вслух и нараспев, как следовало читать во время церковной службы. Тот же характер учения с твердым заучиванием наизусть переходит с азбуки на Часослов и Псалтырь. Дети обыкновенно так выучивали эти книги, что могли свободно читать их наизусть. Учителям рекомендовалось обучать детей грамоте «неспешно, чисто и прямо по существу».

По подобной же методике обучались и царские дети. В учителя им выбирали людей скромных и религиозно-нравственных. Царевен обучали учительницы-мастерицы, которые состояли в дворовом штате и получали «жалованья в год восемь рублей и кормовых по шесть денег в день».

Первой печатной азбукой является букварь Василия Бурцова, вышедший в 1634 г. в Москве. Он был очень быстро реализован и в 1637 г. вышло его второе издание. В нем, как в «Домострое» и «Златоусте», проводилась мысль о необходимости и неизбежности наказания в процессе обучения.

Азбука Бурцова открывалась изображением училища, где один из учащихся стоит на коленях перед учителем, готовым наказать его розгой. Эта книга пользовалась успехом и в XVIII в.

В 1679 г. в Дворцовой типографии была напечатана азбука, в которой поместили довольно разнообразный материал для чтения. Некоторые историки педагогики считали, что в XVII в. было издано свыше 10 печатных букварей. Особенно выделяется букварь «Славяно-российских письмен» Кариона Истомина 1694 г. Его отличало то, что сверх уставных и скорописных славянских букв приведены греческий, латинский и польский алфавиты. Букварь Истомина представлял собой наглядную азбуку, поскольку для облегчения усвоения букв он ввел картинки. Это было новым словом в отечественных педагогических и методических исканиях данной эпохи. «Под всяким письмом, – писал Истомин, – ради любезного созерцания отрочам учащимся предложены виды во удобное на складе, да что видит сие и назовет». Эта книга явилась прообразом будущих русских букварей с картинками.

Азбуки XVII в. ориентировали учителей на использование звукового метода обучения грамоте. Кроме того, достижением педагогической практики явилось сочетание обучения чтению с обучением письму.

В XVII в. издавались также потешные учебные книги, которые не сохранились до нашего времени. Существует лишь описание подобной книги 1664 г., подготовленной для одиннадцатилетнего сына царя Алексея Михайловича Алексея Алексеевича. По этой книге ребенок мог познакомиться с рисунками, изображающими битвы, вооружение, охоту, различные виды труда, торговли, производства и т.д. Он видел и реальные, но необычные картинки, например, «арапленин на верблюде, арапленин на слоне, верблюд с вьюком» и т. д.

Естественно, что подобные книги были редки и доступны для детей социальной верхушки. Однако сам факт их появления следует считать определенным педагогическим прогрессом.

Наряду с букварями в XVII в. появляются азбуковники – книги научного содержания, как своеобразный вариант энциклопедии. В них публиковались правила для учащихся и учителей, образцы написания писем к высшим лицам и благодетелям, сведения из грамматики и т. д. Важной частью содержания азбуковников были указания на способ обучения юношества, школьную дисциплину, на школьные порядки, на правила поведения учащихся дома, в школе, в церкви и на улице. «Егда учитель отпустит вас в подобное время, со всяким смирением до дому своему идите; шуток и кощунств, пханиа же друг друга и биения и резвого бегания, и каменовержения и всяких неподобных детских глумлений да не водворится в вас: творят бо таковая несть от овец моих, но от непотребных и смрадных козлищ, любящих стропотное хождение от них же им бывает падение и сокрушение». Правила поведения, имеющиеся в азбуковниках, свидетельствуют, что школьная дисциплина была тесно связана с учением о вере, хождение в церковь вменялось в непременную обязанность учащимся: «се бо есть ваше детское в школе учащихся дело, паче же совершенных в возрасте» [15*, с. 16]. Приходя в школу, учащиеся отвечали свой урок учителю и принимались за изучение нового до самого вечернего песнопения с тем, чтобы на другой день знать выученное и ответить его учителю. После общей молитвы ученики занимали назначенные им места, причем, как видно из азбуковников, садились по успехам и своему поведению, т. е. каждый занимал место по заслугам и с разрешения учителя (М. И. Демков). Азбуковники рекомендовали учащимся аккуратно обращаться с книгами, не класть руки на книги, соблюдать тишину и порядок в школе, не воровать, вежливо обращаться с одноклассниками. Азбуковники не обходили вопрос и о наказании нерадивых и ленивых учеников. В числе наказаний, кроме розг и лозы, есть упоминание о лишении ленивого обеда.

Азбуковник обозначил и положение учителя в XVII в. В материальном положении он зависел от родителей учащихся. Учителя испытывали нужду в самом необходимом, ученики обязаны были кормить их. В азбуковниках было написано так: «Честь достойную учителю воздайте и от домов своих брашна и пития ему приносите».

Как показывает анализ азбуковников, учитель подбирал в качестве помощников лучших учеников, которых называли старостами. Главная их функция заключалась в наблюдении за поведением товарищей при отсутствии учителя, а в случае беспорядков старосты имели право наказывать виноватых по своему усмотрению.

Выучив школьные правила, дети переходили к освоению других сведений, имеющихся в азбуковнике. Там были статьи как по философии, истории, так и по грамматике, арифметике, риторике, астрономии, естествознанию, диалектике. В них отражались как фантастические сведения, так и имевшиеся тогда научные данные. Так, например, в азбуковнике можно было прочесть следующее: «Земля. Земля не четвероугольна, не треугольна и не кругла, а устроена наподобие яйца... Гром и молния. Гром бывает сперва, а молния после; мы же сперва видим молнию, а потом слышим гром, - это потому, что зрение наше более быстро и человек видит то, что хочет, без всякого промедления, поэтому глаз сейчас же видит молнию. Слух же воспринимает медленно и не сразу слышит звук грома и слышит его после молнии. То же можно заметить, когда рубят дрова. Если рубящий далеко от нас, то мы видим как топор ударяет по дереву, стука же не слышим, а спустя некоторое время слышим и стук...».

Азбуковники, содержащие естественно-научные сведения, рассматриваются историками педагогики не только как книги для чтения, справочники, но и как учебники, имеющие новые знания, отличающиеся от традиционного мировоззрения. Азбуковники оказали значительное влияние на развитие содержания образования.

Особо выделяются учебные книги XVII в. по грамматике. В 1618 г. в Вильно издается грамматика Мелетия Смотрицкого. В Москве она была опубликована в 1648 г. В ней грамматика определялась как «известное художество благо глаголити и писать учащее». Грамматика подразделялась на части: орфография («учит прямо писати и в речениях прямо ударяти»); этимология («учит речения своя им части точно возносити»); синтаксис («учит слова сложне сочиняти»); просодия («учит метром или мерою количества стихи слагати»).

В этой грамматике впервые устанавливались правила употребления прописных букв в собственных именах, в начале стихов, в титулах, для обозначения «художеств» (например, Грамматика, Логика и т. п.), частей речи; определились понятия сложения и спряжения; регламентировалось употребление знаков препинания.

Грамматика Мелетия Смотрицкого была замечательным учебником, в течение двух веков определявшим содержание обучения русскому языку.

В XVII в. в методическом плане менее всего было оснащено преподавание арифметики: счет редко входил в круг обучения в начальных школах. Первые книги, как рукописные, так и печатные, были рассчитаны на взрослых, которые испытывали потребность в математических знаниях. Об этом свидетельствует название руководства, изданного в Москве в 1682 г.: «Считание удобное, которым всякий человек купующий или продающий зело удобно изыскати может число всякия вещи».

XVII век ознаменован появлением общественного интереса к проблемам образования и воспитания. Подтверждением этого служит деятельность Кариона Истомина, братьев Лихудов, Епифания Славинецкого, Симеона Полоцкого, Сильвестра Медведева и др.

Карион Истомин (1650–1717) (Биографические данные составлены Е. Н. Дзюба). Видный деятель просвещения, составитель первого в России иллюстрированного букваря, поэт, переводчик. Окончил Славяно-греко-латинскую академию. Преподавал греческий язык в Типографской школе при Московском печатном дворе. Карион Истомин был близок с Симеоном Полоцким, Сильвестром Медведевым, поддерживал их идеи о реорганизации школьного дела, о введении в содержание образования так называемых свободных наук – грамматики, диалектики, риторики, арифметики, геометрии, астрономии и музыки. Он явился автором рукописной грамматики, сочинения морально-дидактического характера «Домострой» (1696) о правилах поведения детей в семье, в школе, а также «Книги вразумления» (1683) нравственно-религиозного характера. Карион Истомин поддерживал идею создания высшей школы по типу Славяно-греко-латинской академии. После 1701 г. жил в Новгороде, преподавал в школе греческий и латинский языки.

Василий Федорович Бурцов-Протопопов (гг. рождения и смерти неизвестны). Он был автором и издателем первых в Русском государстве книг светского содержания [3*, с. 258 – 259]. В 1634 г. на Московском печатном дворе издана его «Азбука». В 1637 г. она переиздана. Бурцов выпустил 17 книг, которые имели огромный для того времени тираж – около 3 тысяч. Среди них следует выделить «Апостол» (1635), «Псалтырь» (1636), «Часослов» (1637). Работы Бурцова светского плана были направлены на развитие просвещения в стране.

Епифаний Славинецкий (год рождения неизвестен – 1675) [3*, с. 314]. Он окончил Киевскую братскую школу, продолжил обучение за границей (возможно, в Краковском университете). С 1642 по 1649 г. работал в Киевской братской школе преподавателем греческого и латинского языков. В 1649 г. Е. Славинецкий приглашается в Москву «для научения детей славяно-российского народа еллинской науке». Занимаясь педагогической деятельностью, он обращал особое внимание на разработку теоретических проблем воспитания. Он напечатал «Краткий латино-славянский словарь», «Лексикон греко-славяно-латинский», «Рассуждения об учении греческому языку». Одним из самых популярных сочинений его является «Гражданство обычаев детских», где он сформулировал 164 правила поведения детей в семье, школе, на улице и т. д. На русский язык он перевел курс анатомии А. Везалия «Зерцало всей вселенной», где защищал гелиоцентрическую систему Николая Коперника. Современники считали его «известным испытателем и искуснейшим рассудителем не токмо грамматики и риторики, но и философии и самые филологии».

Симеон Полоцкий (1629–1680) (Самуил Емельянович Петровский-Ситнианович) [3*, с. 330 – 331]. Крупнейший общественный деятель и просветитель XVII в. Родился в Полоцке. В 1651 г. окончил Киевскую братскую коллегию, в которой учился 14 лет. В 1656 г. принял монашество и несколько лет проработал учителем в Полоцкой братской школе. В 1664 г. он приехал в Москву, где в Заиконоспасском монастыре обучал подьячих из тайного приказа латинскому языку. Вокруг него сплотились такие образованные люди, как Сильвестр Медведев, Василий Репский, Семен и Илья Казанцевы и др. С 1667 г. Полоцкий становится учителем детей царя Алексея Михайловича – Алексея, Федора и Софьи, а с 1679 г. наблюдал за воспитанием Петра I. Он призывал к расширению просвещения через организацию школ при монастырях, церквах, где можно было обучать детей славянскому, греческому и латинскому языкам. Полоцкий был сторонником создания в Москве высшего учебного заведения, составил примерный учебный план, в котором были представлены не только языки, но и философия, богословие и другие науки. Полоцкий написал свыше 200 проповедей, которые были напечатаны в сборниках «Вечеря душевная» и «Обед душевный». В 1687 г. он составил «Вертоград многоцветный», многие стихи которого посвящались вопросам воспитания и обучения. Полоцкий – автор «Букваря языка словенска» (1679). Он скончался 25 августа 1680 г. После смерти его произведения были подвергнуты критике и даже преданы анафеме из-за того, что он опирался на «еретическое» учение шотландского философа Дунса Скотта. Историки педагогики оценивают Полоцкого как страстного просветителя, педагога, инициатора развития школьного образования, в наследии которого много интересного и поучительного.

Сильвестр Медведев (Семен Агафонович) (1641 – 1691), поэт, ученый, яркий представитель просвещения XVII в. Он учился в школе при Заиконоспасском монастыре, работал с 1678 г. справщиком печатного двора. Медведев был сторонником широкого использования светской культуры эпохи античности, Западной Европы, изучения латыни, которая позволяла овладеть наукой и культурой. Он отличался «великим умом и остротой ученой». Замешанный в деле царевны Софьи, он был казнен.

Иоаникий (1639–1717) и Софроний (1652–1730) Лихуды [3*, с. 348 – 349]. Выпускники Падуанского университета. С 1685 г. преподавали в школе при Богоявленском монастыре греческий и латинский языки, грамматику и риторику. Они стали ведущими преподавателями открывшейся в 1687 г. в Москве Славяно-греко-латинской академии. Братья Лихуды подготовили несколько учебников, содержащих методические рекомендации о преподавании разных предметов. Однако методы и содержание преподавания, прежде всего физики и философии, были оценены церковью как вредные. Братья были обвинены в излишних латинских симпатиях. В 1694 г. их отстранили от руководства академией. В 1698 г. обвинили в политической неблагонадежности и заточили в Новоспасском монастыре. В 1706 г. Лихуды были освобождены и переехали в Новгород, где открыли две школы – эллино-славянскую и славянскую. В 1708 г. переводятся в Москву, где руководят греческой школой. Иоаникий и Софроний издали «Краткую греческую грамматику, составленную по грамматике Константина Ласкаря», латинскую грамматику в трех частях, а также физику, психологию, логику, пиитику, риторику.

Традиции братьев Лихудов продолжали их ученики – Федор Поликарпов и Петр Постников – первый русский доктор наук. После Московской академии Постников был направлен в Падуанский университет, по окончании которого он в 1694 г. получил степень доктора философии и медицины.

Выдающиеся просветители XVII в. внесли достойный вклад в развитие отечественной педагогической мысли. Этот процесс шел параллельно с распространением естественно-научных, технических знаний. Усиливающиеся связи с заграницей способствовали не только распространению языков, иностранных словарей, увеличению числа учителей-иностранцев, но и знакомству с достижениями западноевропейской педагогики. «Во второй половине XVII в. определились четыре основные подхода к воспитанию и обучению: 1) латинофильский (Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев); 2) византийско-русский (Епифаний Славинецкий, Федор Ртищев, Карион Истомин); 3) славяно-греко-латинский (Иоаникий и Софроний Лихуды); старообрядческо-начетнический (протопоп Аввакум). По сути, эти подходы были порождены двумя взглядами на будущее России, и в дальнейшем (XIX в.) развились в два противоположных направления общественно-политической мысли – западников и славянофилов» [2, с. 159–160].

XVII век обратил просвещенных людей государства к проблемам человека, особенностью рассмотрения которых был подход к ним с позиций православия. Это нашло отражение в требованиях к нравственности, поведению людей в обществе. «Кодекс сведений, чувств, навыков, какие считались необходимыми для усвоения этих правил, составлял науку о "христианском жительстве", о том, как подобает жить христианам. Этот кодекс состоял из трех наук, или строений: то были строение душевное – учение о долге душевном, или дело спасения души, строение мирское -наука о гражданском общежитии и строение домовое – наука о хозяйственном домоводстве. Усвоение этих трех дисциплин и составляло задачу общего образования в Древней Руси. Школой душевного спасения для мирян была приходская церковь с ее священником, духовным отцом своих прихожан. Его преподавательские средства – богослужение, исповедь, поучение, пример собственной жизни. В состав его курса входили три части: богословие – како веровати, политика – како царя чтити, нравоучение – како чтити духовной чин и учение его слушать, аки от Божиих уст» [5, с. 9]. «Домохозяин обучал жену, детей и домочадцев закону Божию и благонравию, или "божеству и вежеству и всякому благочестию", как тогда выражали составные части этого курса применительно к трем общеобразовательным строениям. Прежде всего он, как педагогический помощник священника, должен был преподать своему дому начатки того строения душевного, которое он сам усвоил у своего руководителя, пополняя под его руководством уроки, полученные еще до женитьбы в родительском доме. Затем следовало мирское строение, "как жити православным христианам в миру с женами и с детьми и с домочадцами и их учити". Доселе хозяин вел дело воспитания с женой, своею старшею ученицей и сотрудницей. Далее в домовом строении их педагогический труд разделялся как бы на параллельные отделения: когда дети подрастали, родители обучали их "промыслу и рукоделию", отец -сыновей, мать – дочерей, каков кому дал Бог смысл, "просуг". Выбор и порядок изучения этих рукоделий или ремесел соотносились с возрастом и с пониманием детей, как и с общественным положением родителей. Главное внимание уделялось житейским правилам, которые составляют науку о "Христианском жительстве", о том, как жить христианам» [5, с. 11].

На решение педагогических проблем в этот период наложили отпечаток народные традиции. Так, Епифаний Славинецкий в книге «Гражданство обычаев детских» (полагают, что Е. Славинецкий творчески использовал перевод работы Эразма Роттердамского) рекомендовал родителям следовать определенным народным идеалам в воспитании ребенка: как он должен вести себя в церкви, в школе во время

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: