Институт без проницательности. Учение – это вопрос поведения. Поведение, в данной ситуации, не означает конформизма. Знание и действие взаимосвязаны

ИНСТИТУТ БЕЗ ПРОНИЦАТЕЛЬНОСТИ

«Залы и классы, ученые беседы, портики и арки, – говорит Хафиз, – что проку от них, когда нет мудрого сердца и ви­дящего ока? » Чтобы реально ощутить опыт, информация также должна быть.

Учение – это вопрос поведения

В: Могут ли люди следовать суфийской форме учебы без того, чтобы их тренировали и постоянно стимулировали, как это делается во всех системах, которые я исследовал?

О: Следующее знаменитое высказывание нашей традиции заслу­живает самого пристального внимания: «Учение – это вопрос поведения».

Действуя определенным образом, человек может быть спо­собен создать впечатление, что он просвещен, усерден, достоин, ценен, или делать много чего другого впечатляющего. Все учения, на своих низших ступенях, стремятся научить людей усваивать подходящие манеры и поведение.

ПОВЕДЕНИЕ, В ДАННОЙ СИТУАЦИИ, НЕ ОЗНАЧАЕТ КОНФОРМИЗМА

Из-за этого акцента на поведение, очень легко возникает непра­вильное понимание. Люди начинают воображать, что если они выглядят подчиняющимися, то они подходят или прогрессируют.

В действительности, конечно, конформизм является частью воспитания людей. Если люди подчиняются правилам окружа­ющей их культуры, то это позволяет легче общаться большему числу людей. Разногласия обычно ослабевают. Общение между людьми становится возможным, когда, например, все говорят не одновременно.

Бывает необходимо следовать определенным типам ожидае­мого поведения для того, чтобы учиться чему-то. Но когда этот конформизм становится единственной или главной характерной чертой людей, учение перестает воздействовать. Вместо обучения мы имеем практику: практику конформизма.

Вред от конформизма может быть двояким: (1) люди примут конформизм за 'высшее' поведение; (2) люди будут верить, что все, что им следует делать – это выглядеть подчиняющимися и, вследствие этого, они обретут 'место на Небесах'.

Мы все знакомы с человеческими системами, в которых один или оба этих порока очевидны. Они, действительно, столь живучи, что конформизм может быть принят как внешний при­знак организации. Но это не только необязательно: конформизм может быть безусловно опасен для потенциальной функции группы. Тогда почему же мы говорим «Учение – это вопрос поведе­ния»?

ЗНАНИЕ И ДЕЙСТВИЕ ВЗАИМОСВЯЗАНЫ

Во-первых, потому, что когда форма поведения заложена в Уче­нии, будь то выполнение задания, учеба или упражнение, существует особая связь между ментальной 'установкой' и физи­ческим действием. Она помогает упражнению или учебе воздей­ствовать правильно.

Во-вторых, потому что, когда человеку дают выполнять что-то в качестве порученной или предполагаемой деятельно­сти, – то, как он выполняет ее, выполняет ли вообще, степень компетентности или активности без постоянного побуждения: все это характеризует человека. Можно сказать, и индивидуум должен быть способен сказать сам при помощи самоизуче­ния, прогрессирует ли он или ведет себя автоматически. Если он обнаруживает, что нуждается в постоянном стимулирующем воздействии угрозы или обещания, то он не настраивает себя правильным образом. Если он желает вести себя определен­ным образом только при условии, что получит определенное количество внимания, то он ставит требование внимания выше учебы.

Имеются две основные причины того, что Учение на про­тяжении поколений принимало множество различных внешних форм.

Первая: то, что в соответствии с временем и культурой, Учение должно быть спроецировано заново.

Вторая и более подходящая сейчас к нашей теме: 'новые' формы принимаются отчасти для того, чтобы не допустить автоматического конформизма.

В реальной обучающей ситуации индивидуум проверяется, и может проверить себя сам по степени активности, которую он способен поддерживать без внушения, повторения, постоянных призывов, и которая ведет к личной воле.

Чтобы показать, что их не «тренируют и постоянно стиму­лируют», как вы называете это, и чтобы показать, что поведение имеет как внешнее, так и внутреннее значение, суфии исполь­зуют метод поведения Маламати (заслуживающий порицания). Суфий может преднамеренно навлекать на себя поношение не из мазохизма или для возбуждения внимания, но чтобы по­казать другим, как охотно они отзываются на внешние сигналы, которые, возможно, вовсе не имеют смысла.

Подобно этому, некоторые люди, работающие на дервишском пути, были названы Бешара (без закона), ' потому что на протяжении веков они избирали практику тайной подготовки и предпочитали избегать общественных стимулов, указывая, что внешность может означать только поверхностность.

РАССКАЗ О МУХЕ

Саади описывает один довольно характерный пример поведения-обучения из жизни Хатима аль-Асамма – 'Diyxoco'. Некоторые дидактики, рассказывает он, считают, что Хатим из Балха был глухим: не верьте этому. Однажды он увидел муху, попавшую в паутину, и обратился к ней в назидание присутствующим, сказав, что она была обманута чем-то привлекательным и со­блазнительным, но сумела лишь попасться.

Однако эта аналогия с состоянием человека приобрела осо­бую остроту, когда аудитория осознала, что внимание Хатима привлекло жужжание мухи, которое другие люди едва могли услышать: и все же именно его считали глухим.

Хатим объяснил, что он вовсе не глух. Он делал вид, что не может слышать, потому что, в таком случае, от него не ждут, что он будет выслушивать похвалу или порицание, предназна­ченные повлиять на него. Посчитав его глухим, окружающие могли бы высказать, что они о нем думают на самом деле.

Интересное различие между суфиями и остальными состоит в том, что подобно социологам и другим ученым, проводящим испытания, суфии могут притворяться – обманывать, как всегда утверждают некоторые, – хотя принято, что человеку никогда не следует притворяться тем, кем он не является, в данном случае, конечно, глухим. Но суфии всегда подчеркивает, что в то время, как он может притворяться с целью указать на некоторый акт, обычный человек притворяется потому, что хочет призна­ния и уважения людей. Поэтому его притворство гораздо хуже, гораздо менее продуктивно, и ничего не дает кроме обмана и самообмана.

Курс занятий, составленный в суфизме учителем для своего ученика, может выродиться в конформизм и автоматизм в раз­личных подражательных сообществах и мнимых 'школах', но их легко распознать. Метод учебы у суфия – это руководство, осу­ществляемое учителем, какую бы форму оно ни принимало и как бы ни противоречило предположениям других людей о том, чем оно является или чем ему следует быть.

Роль учителя в том, чтобы сделать себя лишним для ученика, помогая ему избегать тенет низших идей и поверхностного ума. Но пока не наступит этот момент, за учителем, как за проводником на пути, невидимом для учащегося, следуют с абсолютным доверием.

Великий суфий Абдул-Кадир из Гилана подчеркивает в сем­надцатом обращении в Futuh al-Ghaib, что это подобно роли кормилицы, которой надо прекратить кормить грудью ребенка, когда тот сможет есть твердую пищу. Когда вторичные и низшие привязанности исчезают, искатель устанавливает связь с объек­тивной Реальностью. Вот тогда, продолжает шейх, нет больше необходимости в ученичестве.

 

⇐ Предыдущая22232425262728293031Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: