Выставление ММГ в кишлаке Чакав.

Потом мы ещё два раза ходили в этот район, вытесняя душманов в Иран, уничтожили остатки базы в Шаршари, на дороге и в русле сухой речки сняли около 20 мин. Настоящие минные поля. Местные банды не испытывали недостатка в оружии и боеприпасах. Для более эффективного контроля за данным районом Командование КСАПО приняло решение, о выставлении ещё одной ММГ в кишлаке Чакав. И не мудрствуя долго, нашу группу, прибывшую для ввода Забайкальской ММГ, Руководство ОГ округа решило направить в к. Чакав, пообещав со временем сменить. 20 декабря 1984 года сборная группа из 6 боевых машин от ММГ Калайи-Нау, 6 от ММГ Карабаг и 5 от Карези-Ильяса с 3-мя миномётами вышла в Чакав. При подходе к ущелью перед Чакавом группа остановилась, вертолёты обработали район высадки ДШМГ. После высадки десантников и закрепления их на господствующих высотах, пошла объединённая группа, тщательно проверяя дорогу на предмет минирования. И когда мы уже выходили из ущелья, подорвался БТР-806. Хорошо, что мина оказалась не большой мощности, не более 3-х кг, оторвало только колесо, и никто серьёзно не пострадал.

Расположились мы, на месте, где до нас была база душманов. Потихонечку стали закапываться в землю.

26 декабря 1984 года район проведения операции облетал Начальник ПВ КГБ СССР генерал армии Матросов. Посетил он и наше расположение. Как мы выглядели, описать трудно. Прошёл месяц, как вышли из Калайи-Нау, в грязном и частично рваном обмундировании мы выглядели живописно. Бороду, которая отросла за месяц, пришлось сбрить. На фоне Матросова мы вероятно выглядели не блестяще, если проще, как чучела. Осмотрев окружающую местность и кивнув в сторону мазанок, доставшихся нам от душманов, он сказал: «…хорошо устроились, Вам только девочек не хватает…». Вероятно, так он хотел пошутить. Нам было заявлено, что находиться в Чакаве мы будем до прихода афганского батальона, но конкретной даты не назвал. Всем объявил благодарность за ликвидацию двух баз душманов. В заключение спросил; «Есть ли вопросы?». Мы промолчали. И тут прозвучала потрясающая фраза: «Правильно, всё равно ответов на них нет». После короткого прощания он улетел. Его визит длился не более 30 минут.

Руководству операции не давало покоя наличие базы душманов у к. Шаршари на границе с Ираном. Было принято решение провести очередной рейд к Шаршари. К нам в Чакав перебросили часть Керкинской ДШМГ. Рано утром 28 декабря, ещё затемно, группы от ДШМГ пешком ушли в сторону Шаршари. Они должны были подойти к базе как можно ближе и ждать выдвижения основной группы ММГ на бронетехнике. Полковник Минин из ОГ округа долго не давал разрешения на выход основной группы. А в это время душманы вероятно обнаружили присутствие ребят из ДШМГ, начали покидать базу и убегать в сторону Ирана. Десантники не стали дожидаться выхода основной группы и начали действовать самостоятельно. Начали преследовать душманов и открыли огонь. Было уничтожено больше 10 душманов, захвачено оружие и боеприпасы, включая РПГ. К сожалению, были потери и у десантников. Один десантник был убит, а другой ранен. Только к обеду начала движение основная группа. Двигались очень осторожно. Сапёры прочёсывали все подозрительные места. До подорванного БТРа прошли спокойно, по дороге сняли 2 мины. Но когда начали выдвигаться навстречу группе с раненным, подорвался на мине новый БТР. Его пригнали к нам только 4 дня назад. В результате подрыва 1 ранен, 2-е контужены. Остальным повезло, шли пешком. Всех раненных и контуженных вертолётами эвакуировали в госпиталь, в Кушку. Дошли до Шаршари, заминировали и подорвали оставшиеся строения, отошли на 1,5 км от базы и остались ночевать. Всю ночь вели беспокоящий огонь по расположению базы.

29 декабря из Чакава к Нам пешком пришли около 70 афганских пограничников. После миномётного обстрела базы присланных сорбозов пустили на прочёску местности. Они прошли примерно 500-700 метров, сели на землю и дальше не пошли. Через некоторое время пришли обратно и доложили, что ничего не нашли. Заставлять афганцев идти снова, не было смысла. Руководство операцией, не довольное отсутствием результатов, снова оставило нас ночевать у Шаршари. Ночью душманы начали обстреливать наше расположение из миномётов. Мы ответили из своих миномётов. Утром 30 декабря получили команду сниматься и возвращаться в Чакав. До Нового 1985 года нас больше не трогали, в связи осложнением обстановки в районе Карези-Ильяс.

С 5 января начинают перебрасывать ещё заставу ДШМГ, завозят дополнительно боеприпасы. Принято решение о проведении ещё одной операции в районе Шаршари. Задача, заминировать дороги в районе Шаршари, чтоб на этом направлении не могли свободно перемещаться бандитские формирования. Душманы как будто почувствовали что-то или произошла утечка информации. 7 января, с наступлением сумерек, с сопок из-за речки начался обстрел нашего лагеря. По примерным подсчётам в обстреле лагеря были задействованы минимум 3 миномёта, безоткатное орудие, РПГ и 2 ДШК. Огонь был плотным. Мы ответили всеми имеющимися у нас средствами. Бой шёл примерно 3 часа. Потерь у нас не было. Но ощущение было неприятное, когда мины и гранаты рвались в лагере.

На 8 января запланирован выход. Но утром прилетел полковник Минин и дал указание о переносе выхода на завтра, и улетел. Утром 9 января всё было готово к выходу. Но п-к Минин в своём репертуаре долго не давал разрешение на выход. Ждали с 7 до 13 часов. В обед, наконец, пришло разрешение на выход. Офицеров у нас в группе было мало, поэтому старшим ГПЗ, пошёл я. Шли медленно, проверяли дорогу на наличие мин. Где можно было, обходили. В 15 часов были в 1-м км от бывшей базы у Шаршари. К 16 часам подошла основная группа во главе с м-ром Бавыкиным. Заняли позиции и стали ждать армейских сапёров. Но сапёры задержались, их вертолётами перебросили в Чакав только к вечеру. С сапёрами прилетел начальник полевой ОГ м-р Пухлов. Утром 10 января, м-р Пухлов с армейскими сапёрами на БТР, приехал к нам из Чакава. Они привезли с собой мины. Началось минирование всех возможных путей движения транспорта душманов. После окончания минирования группа вернулась в Чакав.

Нам придали роту афганских пограничников, численностью 50-60 человек. В перспективе в кишлаке Чакав должен быть выставлен афганский пост. Но пока все наши попытки, при проведении боевых операций и зачисток близлежащих кишлаков задействовать приданных афганских пограничников, были безрезультатны. Они под любым предлогом отказываются идти на прочёску местности. Так и работаем. Отвоёвываем территорию у бандитов, передаём афганским пограничникам, а они и не думают, самостоятельно её охранять. У афганских пограничников, приданных нам, были и свои проблемы. В частности со снабжением всем необходимым и прежде всего продовольствием. В какой-то момент продовольствие у них кончилось, командир роты обратился к нам с просьбой помочь. Мы поделились, чем могли, выделили немного консервов и сухарей. Оказалось, афганцы не привыкли к такой еде. Но другого не было. Через день прибегают к нам командир роты и его заместитель, оба в кровоподтёках. Оказалось, что их избили подчинённые. Спрашиваем, за что. С их слов, у сорбозов закончилась жевательная смесь, которую афганцы почти постоянно жуют. Эта «жвачка» помогает легко переносить все трудности, они могут простить отсутствие даже продовольствия, но не этой смеси. Как я понимаю, это какой-то лёгкий наркотик. Доложили о сложившейся ситуации в Карези-Ильяс. Через некоторое время афганцам, вертолётами перебросили продукты и свёртки с этой смесью, и всё у них успокоилось.

Наш быт упрощён до предела. Нет ничего, чтобы хоть немного напоминало нормальные условия. Но главной проблемой стало отсутствие пресной воды. Её вообще не было в районе к. Чакав. Берём солёную воду из маленькой речушки, протекающей в 1 км от расположения нашего лагеря. Она кристально чистая, но очень солёная. Если её вскипятить, то на вкус эта вода становится сладковатой. А когда остывает, то становится горько-солёной. У большинства личного состава, начались проблемы с пищеварением. В бане не мылись с момента выхода из Калайи-Нау, а это более трёх недель. На улице декабрь 1984 года. Правда, на улице пока плюсовая температура, в пределах +10. Решил показать пример в соблюдении личной гигиены. Пошёл мыться на речку. На ближайшей сопке находился дежурный пулемётный расчёт и я спокойно спустился в русло речушки. Когда стал раздеваться, была мысль постирать грязное бельё, но оно не снималось, расползалось и рвалось. Пришлось выкинуть. Начал мыться водой из речки, мыло в солёной и холодной воде не мылилось. Кое-как помылся, если это можно было назвать мытьём. Но не рискнул призывать личный состав, следовать моему примеру. Просто стал активнее требовать с начальства принять хоть какие-нибудь меры для соблюдения норм гигиены.

С средины января 1985 года нас постепенно начали отправлять в Калайи-Нау, личный состав срочной службы нужно было увольнять, а у большинства офицеров ММГ, истекали два года пребывания в ДРА. Начали прибывать офицеры и прапорщики нам на смену. После возвращения в Калайи-Нау после Чакава и Шаршари нам показалось, что мы попали в райский тихий уголок. Обстрелы города и лагеря, проводимые местные операции, были какими-то мелкими по сравнению с пережитым на границе с Ираном.

Из воспоминаний Алексеева Усмана Николаевича, в 1984-85 г. нач. ММГ Карези-Ильяз:

Хотя прошло столько времени от описываемых событий, воспоминания спокойно не читаются. Особенно о втором рейде, о событиях 16 декабря. Как вспомню тот день, мне плохо становится. Мог я тогда потерять по своей дурости целое отделение народу, и вряд ли в той суматохе спохватились бы за нас.

...что мне рассказать о том дне? Задним числом мы все умные, поэтому об организации боевого действия того дня говорить не буду. Единственное что скажу, так я в том бою участвовал как командир отделения. Моя задача изначально была в качестве наблюдателя следовать в хвосте колонны и во что не вмешиваться, смотреть и учиться у «бывалых». Помимо отделения, у меня в БТР был замполит 2-й ПЗ ст. лейтенант Игорь Христофоров. До Чакава доехали спокойно, не торопясь. По дороге впереди едущие посредством автоматных очередей и ручных гранат проверяли все строения, жгли стога из верблюжьей колючки, кидали гранаты в колодцы. Под одним стогом оказались патроны с десяток штук, во время его горения патроны взрывались и летели в разные стороны. В Чакаве «держали совет» о дальнейших действиях. Мне опять досталось место на хвосте колонны. Я не успел отъехать и километра от строений Чакава, как впереди разгорелся бой. Судя по разговорам в эфире, голова колонны заехала на минное поле и попала под засаду. Творилось что-то страшное. Описывать не буду, своими глазами не видел, но в эфире, судя по радиообменам между экипажами, была целая трагедия...

Стоять без действия, когда впереди гибли люди, было невозможно, но хвост колонны стоял. Вдруг рядом мы заметили накатанную дорогу, поднимающуюся налево в гору. Сейчас не скажу, чья идея была повернуть на эту дорогу. Я спросил по радиостанции разрешения подняться по дороге на гору и постараться прикрыть вывод колонны с минного поля и отход. В ответ я услышал: "Давай действуй или нам здесь конец".

На свой страх и риск поехали по этой дороге, поднялись на гору, очутились на оборудованном месте боевого охранения какой-то базы. Попали под сильный ружейно-пулеметный и минометный обстрел. Впереди был тупик. Воевали как могли. Снайпер мой одного душмана (быстрее всего командира какого-то - сильно руками-ногами махал, изображал «крутого») по моей команде на моих глазах уничтожил. Бой был настолько интенсивным, публика не успевала магазины заряжать. Тогда из водителя БТР сделали снаряжающего магазины. Народ пустые магазины кидал в его окоп, который находился в центре. Он снаряжал магазины и кидал обратно. Колонну от нас не было видно. Когда выходил на связь, тот же голос, который разрешил мне подняться на гору, поблагодарил меня и сказал, что колонну уже вытаскивают с минного поля.

Появились вертолеты. Попросил огневой поддержки. Они просили указать цели. Из ракетницы сделал выстрел в ту сторону, откуда по нам вели плотный огонь. Вертолетчики сказали, что это Иран, а под нами Герирут. Тогда я указал вторую цель, откуда тоже по нам вели огонь. Эта цель была предположительно между нами и колонной. После первого залпа вертолетчиков мы от этой затеи отказались, слишком было рискованно. Выходил на связь с колонной, она мне ответила, что находится на безопасном месте и мне дали разрешение вернуться и присоединиться к ней. Обратно летели сквозь пули противника и благополучно догнали колонну. Я благодарю Всевышнего и судьбу за благополучный исход боя. А ведь могли нас там захлопнуть. И попробуй оттуда выкарабкаться. Вот почему мне сейчас страшно об этом бое вспоминать. Давление зашкаливает, спокойно писать не могу...

Выход отделения на одном БТР в тыл засады и занятие базы душманов - это тогда был чистой случайностью и моим головотяпством. О том, что так быстро доехали до границы (до Герирута), если бы не вертолетчики, я бы не знал. Если честно, и сейчас сомневаюсь, поскольку саму реку не видел и карты не было. В тот район я больше не возвращался. От нас дальше метрах в 200 в сторону Ирана на гребне горы было строение, похожее быстрее всего на скрытый пост наблюдения. То ли Игорь Христофоров, то ли кто-то один из моих солдат внёс идею подойти туда и закидать строение гранатами. Слава богу, тогда у меня ума хватило остановиться. Под сильным огнём противника с двух сторон эта идея была чреватой. Уясняя идею я понял, что в случае ранения или смерти моего храбреца я его просто не смогу без дополнительных потерь вытащить оттуда (если вытащим). Участок был открытый как поверхность стола, кругом рвались мины, огонь стрелкового оружия был прицельный.

Вот отрывок из воспоминания старшего лейтенанта (ныне полковника) Игоря Христофорова: "...Как сейчас перед глазами один из эпизодов, когда Вы дали команду нам оставаться на местах, а сами в полный рост пошли на гребень сопки. А за сопочкой душманьё. И как по вам не прикрытому они лупили из стрелкового и пули ложились вокруг Вас пощёлкивая о камни и всех их отвёл Господь. Про это я никому не говорил - либо не поверят, либо не воспримут, а что б это понять и прочувствовать - нужно там быть. Да, кстати до сего дня я вертолётчикам, побывавшим там, напоминаю про их героизмы стрельбы по своим. И тогда Господь помог чтобы ни один нурс нас не достал и все легли неподалёку и даже тот, невзорвавшийся который я хотел предъявить летунам и тот не взорвался в руках. Правда приказ Ваш до конца не выполнил - не сжёг бандитскую землянку - звыняйте. Что то не пускало, хотя в тот момент я ни о чём не думал. Но когда вы дали команду отставить, как будто, что-то отпустило".

Тогда чувства страха у меня не было, работал как учили в военном училище. Когда остановились на ночлег, всем отделением угомониться не могли: друг-другу о чём-то говорили, но никто никого не слышал, часто хохотали беспричинно. Короче, все были в стрессовом состоянии. Меня тоже трясло капитально, и... не мог утолить жажду. Как говорят алкаши "Самовар горел". Была бы возможность, глотал бы эту воду вёдрами.

Вот сейчас, через десятки лет, осмысливая те события, прихожу к чувству ужаса. Вроде бы ничего страшного тогда не случилось, но мысль... мысль того, какие последствия могли быть по твоей вине - приводит к чувству неприятного беспокойства. Греха нет, но предпосылки были...