IICpCCIilCr ЧЛИГ1.СН, Oil llCpCCrilCr XOlCll,, ll.llll ЖС ПЛПЧСГ lilK, буДЮ Oil IICC'lilClCH II J111111UII

нллючни, или нпчннасг биться голоноп об сюпку, подушку, об пол, или сотворяет со своим телом что-то другое. То что ребенок пытается узнать все проявления своей ярости, является здоровым желанием. Конечно, он не ощущает себя безобидным, когда злиться. Вам известно, как он выглядит. Он визжит и дерется, и, если он уже достаточно большой, встает и трясет бортики кровати. Он кусается и царапается, он может плеваться и его может тошнить, он может навести полный беспорядок. Если он действительно полон решимости, он может задержать дыхание так, что его лицо начнет синеть, у него даже может быть обморок или судороги.

В течении нескольких минут он действительно намеривается разрушить, или по крайне мере испортить все и всех вокруг, и ему нет никакого дела до того, что в этом процессе он разрушает и себя. Естественно, вы делаете все, чтобы вывести ребенка из этого состояния. Тем не менее можно сказать, что, если ребенок плачет в состоянии ярости и чувствует, что разрушает всех и вся вокруг, а окружающие остаются спокойными и невредимыми, такой опыт усиливает способность ребенка видеть что то, что он чувствует - не обязательно реально, и что фантазия и факт отличаются друг от друга.

Некоторые люди живут, боясь потерять контроль над собой, боясь того, что могло бы произойти, если бы они пережили все проявления ярости, когда были детьми. По тем или иным причинам это нвозможно по-настоящему выяснить. Может быть, их мамы были напуганы. Сформировав доверительные отношения, они вместе с тем могли запутать представления ребенка, ведя себя так, будто озлобленный младенец действитеьно представляет опасность. I'll II ИСКИ I II 11>1 ll Mil 111.1111 IICCOMIICIIIIO.11114 HOI.'11>. < •II III.H'I. 'ICI 0 ХОЧСЧ, ОН 11111СГ, hllh ОН МОЖГ1 '•10 11011 V411TI., II Oil Olh!l 11.11Ч1С 101 ОГ1!11»,11»111. 1111ДОКДУ. ltllC|)IU.IC Oil 110 I lilC ЮЯЩСМУ H111CI, 410 у IICIO СП I. ОруЖНС, I loini'lllliy ОН СДШ1 1111 Н01111М11С1, 410 llll 11р011Ч11ТСЛЫ11>1С KplIKH нснрнятны..1 Гк-СНОрНДОК 11)1111100111

occiioKoiiciHO окружающим. Но, но нрошссгннн нескольких мссяцен, он начинает ощущать себя опасным н чуистнуст, что может навредить тому, кому хочет навредить; и, рано или поздно, из его собственных переживаний боли, он начнет понимать, что другие могут страдать от боли и уставать. Вы можете извлечь много интересного, наблюдая, как у вашего ребенка возникают первые признаки понимания, что он хочет обидеть вас, и намеривается это сделать. Теперь я хочу перейти к четвертому пункту в перечислении причин плача - переживанию горя. Я не намерен описывать, что такое грусть, как не должен был бы писать о цветах для тех, кто не страдает дальтонизмом. Однако, для меня не достаточно только лишь упомянуть грусть и на этом остановиться. Одна из причин в том, что чувства младенца всегда очень интенсивны и направлены. Мы, взрослые, хотя и ценим эти сильные чувства нашего младенчества, и иногда хотели бы их вернуть, научились себя защищать от непереносимых переживаний, которым былм подвержены, будучи детьми. Если, теряя глубоко любимого нами человека, мы не можем избежать горя и боли, то переживаем период траура, скорби, с которым наши друзья примиряются и понимают нас. Ожидается, что, пройдя через это, мы, рано или поздно, придем в себя. Мы никогда не открываем себя острому горю в любой момент дня и ночи, как это делает младенец. По сути, множество людей защищают себя от болезненных переживаний так хорошо, что уже не могут воспринимать что-либо настолько серьезно, как бы им этого хотелось; они не могут испытывать губоких чувств, хоть и желают этого, потому что они боятся всего реального. Им кажется, что они не способны перенести риск, сопутствующий любви к определенному человеку. Люди любят грустные фильмы, заставляющие их плакать, это значит что они, по крайне мере, не потеряли ощущения искусства! думою. 410 llilM ПСЛСГКО буДСГ ItCIIOMIIllll. ТНЖСЛЫС ПСрОМЖПНИЯ 111 Ш111И.ЧО СО(К'ТСНС1111010 МЛ!1ДС1Р1СС1'Н11, 11 IIO'nOMV IIOlU'pHTh И

rope iiiiinci о MilJii.iiini чсрс i прямое сочунстнис - сложнпн

Ч1Д!1Ч!1,

Даже младенцы могут рачнинпть мощные чшцты прогни болечненноП грусти. Но я пытюсь описать илпч младенца от грусти, который ni,i, конечно, cjii.iiii.uiii. >1 хотел бы помочь ним увидеть его место, его значение и ценное! ь, чтобы вы могли чпать, как на него реагировать.

Когда малыш показывает, что может плакать от грусти, мы подразумеваем, что он проделал большой путь в развитии чувств; как и в случае с гневом, вы ничего не выиграете, пытаясь искусственно вызвать грустный плач. Вы не сможете сделать его грустным, так же как и злым. Но есть разница между гневом и горем. Тогда как гнев является более или менее направленной реакцией на фрустрацию, горе заключает в себе сложный комплекс происходящего в сознании младенца, что я попробую описать,

Но сначала несколько слов о звуках грустного плача, который, я думаю вы согласитесь, музыкален. Некоторые люди считают, что печальный плач является одним из главных источников наиболее привлекательной музыки. Грустны плачем младенец до определенной степени занимает себя. Он легко может поэксперементировать с разными тонами голоса, когда хочет спать и заглушить свои печали. Слезы в большей степени относятся к печальному плачу, чем к озлобленному, и неспособность печально плакать - это сухие глаза и сухой нос (в который текут слезы, когда они не льются по лицу). Так что слезы - это хорошо как психологически, так и физически.

Чтобы объяснить вам ценность грусти, приведу пример из жизни восемнадцатимесячного ребенка, т.к. проще поверить в то, что происходит в этом возрасте, чем в те же самые вещи, произошедшие раньше. Эта малышка была усыновлена в 4 месяца и имела очень неблагополучный опыт до усыновления, по причине чего была особенно зависима от матери. Кто-то может считать, что она не была способна выстроить в своем сознании, как способны делать боле удачливые дети, идею о существовании хороших матерей, поэтому она цеплялась за реальную фигуру своей новой мамы, которая прекрасно заботилась о девочке. Потребность в присутствии усыновившей матери была столь велика, что женщина понимала, что не должна оставлять ребенка.

Когда девочке исполнилось семь месяцев, женщина однажды оставила ее в хороших руках на пол­дня, но результат был плачевным. Теперь, когда девочке было 18 месяцев, мама решила отдохнуть 2 недели и оставила девочку с людьми, которых хорошо знала. Девочка провела большую часть времени у двери в спальню матери, слишком тревожная, чтобы играть, не слишком принимающая факт материнского отсутствия. Она была чересчур напугана, чтобы грустить. Когда, наконец, мама вернулась, девочка немного подождала, чтобы убедиться в реальности того увиденного, а затем сцепила руки вокруг маминой шеи и растворилась в рыданиях и глубокой грусти, после чего вернулась в нормальное состояние. Вы видите, что грусть присутствовала и до возвращения матери, если смотреть на это с нашей точки зрения, со стороны. Но с точки зрения маленькой девочки никакой грусти не было до тех пор, пока она не смогла быть грустной вместе с мамой, которая рядом, так что слезы текли бы на мамину шею. Почему это должно быть так? Что ж, я думаю, что этой маленькой девочке пришлось справляться с чем-то очень пугающим, то есть сказать - с ненавистью к матери, которую она испытала, когда мать оставила ее. Я выбрал этот пример из-за факта зависимости ребенка от усыновившей матери, что делает проще задачу увидеть, какую опасность испытывает ребенок, чувствуя ненависть к своей матери. Так что девочка ждала до тех пор, когда мама вернется. Но что она сделала, когда мама вернулась? Она могла бы убежать от нее, или покусать ее. Я не удивлюсь,если кто-то из вас имел подобный опыт. Но этот ребенок обнял маму и зарыдал.

Что мама должна была под этим подразумевать? Если бы она попыталась выразить словами, чего, я рад сообщить, она нее сделала, она сказала бы: «Я твоя хорошая мама. Ты испугалась своей ненависти ко мне за то, что я уехала. Ты сожалеешь, что ненавидела меня. Ты так же думаешь, я уехала из-за того, что ты ненавидела меня еще до отъезда. Тебе казалось, что ты являешься причиной моего отъезда, и что я уехала навсегда. Я вернулась, ты обняла меня за шею, и поняла, что желание отослать меня было и тебе. даже когда я еще была с тобой. Своей печалью ты заслужила право обнять меня за шею, ведь ты показала, что то, что ты испытывала, когда я, уехав, сделала тебе больно, было твоей виной. На самом же деле, ты чувствуешь себя виноватой, как будто являешься причиной всего плохого на свете, тогда как в реальности ты была лишь очень маленькой частью причины моего отъезда. Малыши доставляют беспокойство, но мамы ждут их, хотят их. Будучи сильно зависимой от меня, ты можешь утомлять меня; но я решила усыновить тебя, и я никогда не испытываю возмущения, когда ты утомляешь меня.» Она могла бы сказать все это, но, слава Богу, не сказала;

эти мысли даже не возникли в ее сознании. Она была слишком занята - она обнимала свою маленькую девочку. Почему я так много говорил о рыданиях маленькой девочки? Я уверен, не найдется двух людей, одинаково описавших, что происходит, когда ребенок грустит, и я осмелюсь сказать, что кое-что не совсем верно изложил.

Надеюсь, я сумел показать, что грустный плач является чем-то очень сложным, и он означает, что ваш ребенок уже занял свое место в мире. Он уже начал брать на себя ответственность за окружение. Вместо простого реагирования на обстоятельства, он пришел к ощущению ответсвенности за обстоятельства. Проблема в том, что он начинает с чувства полной ответственности за все, что с ним происходит, и за внешние факторы в его жизни. Лишь отчасти он может отделить то, за что он ответственен от того, за что он чувствует себя ответственным.

Теперь давайте попробуем сравнить печальный плач с другими видами плача. Вы знаете, что плач от боли и голода начинается с рождения. Гнев появляется позже, а страх, указывающий на ожидание боли, означает, что младенец развивает представления. Горе есть показатель движения вперед, и если бы мамы понимали, какие ценные вещи лежат в основании печали, они не пропускали бы важного. Позже, когда ребенок говорит «спасибо» или «извините», люди чувствуют себя легче, но ранние проявления этого содержаться в грустном плаче младенца, что гораздо ценнее, чем то, что выучено для выражения благодарности.

Вы заметите из моего описания маленькой девочки, как это было необычайно логично для нее быть грустной на маминой шее. Едва ли от малыша ожидаются проявления злости, когда его взаимоотношения с мамой удовлетворительны. Если он сидит у мамы на коленях, злость может выплеснуться, если ребенок испугается потерять ее, или мама может захотеть, чтобы ребенок ушел. Но расстроенного малыша можно подхватить и обнять, т.к. из-за того, что он берет на себя ответственность за причинение боли, он присваивает себе право поддерживать хорошее отношение к людям. На самом

деле, грустный малыш может нуждаться и вас, демонстрирующих ему

свою любовь. Что ему не нужно, так это щекотка, и другие попытки увести его от переживания его грусти. Давайте скажем, что он страдает, и ему нужно время, чтобы освободиться от этого. Ему просто нужно

знать, что вы продолжаете любить его, и иногда лучшее, что можно придумать - оставить его

поплакать одного. Помните, что нет лучших чувств во младенчестве, чем те, что принадлежат

истинному спонтанному восстановлению после грусти или чувства вины.

Я описал различные виды плача. Очень многое можно было бы добавить, но, я думаю, вы получили некоторую помощь, благодаря моей попытке отделить один плач от другого. Чего я еще не сделал - я не описал плач безнадежности и отчаяния, плач, который подавляет все остальные виды плача, если в сознании ребенка не осталось надежды. Вы никогда не услышите подобный плач дома. Только в социальных институтах, приютах мы сталкиваемся с безнадежностью, дезинтеграцией, когда обстоятельства лишают ребенка возможности иметь свою маму. Тот факт, что вы посвятили себя заботе о своем ребенке означает, что ему повезло; Когда же что-либо нарушает ваш обычный ритм жизни, малыш будет способен пойти вперед, давая вам знать, когда он злится на вас, а когда любит, когда он хочет быть от вас подальше, и когда он тревожится, а когда ему просто хочется, чтобы вы понимали, как ему грустно.