Зависимость от контекста как основание типологии

 

На таком основании выстраивается шкала, на од­ном полюсе которой высокая, а на другом низкая кон­текстуальная зависимость. Высокая степень зависи­мости характеризует культуры, субкультуры, ситуа­ции, в которых большая часть информации, которую используют люди, содержится в предметно-физичес­ких и интраиндивидуальных (внутриличностных) фор­мах. И совсем небольшая её часть представлена в виде закодированных, эксплицитных (явно сформулиро­ванных), транслируемых сообщений[204]. Низкая степень зависимости характеризует культуры и культурные ситуации, в которых основная часть информации представлена в кодифицированном виде. «В высоко­контекстуальных культурах проводится более жесткое различие между «своими» и «чужими», чем в низ­коконтекстуальных. В первых люди склонны больше ожидать друг от друга, чем во вторых. При разговоре на волнующую тему представитель высококонтексту­альной культуры ожидает от собеседника полного по­нимания и поэтому считает ненужными разъяснения и детали. В результате он «ходит кругами», нагромож­дая детали, но не называя основного предмета разго­вора. Определение этого ключевого элемента относится к роли его собеседника»[205]. Низкоконтекстуальный тип культуры или коммуникативной ситуации оставля­ет весьма незначительное место для культивации нео­пределенности и предполагает четкие и прямые выс­казывания. Для него характерны требования «пояснить, что имеется в виду», «не ходить вокруг да около», «при­ступать прямо к делу»[206].

При таком подходе исследовательский акцент по­мещается на формах и качестве информационного обмена между людьми. Появляется возможность опре­делить культурно ценные источники сведений об ок­ружении, способы их использования, структурные и содержательные аспекты коммуникативных процессов.

Следующие измерения предложены Дж. Хофстедом[207].

 

1 Толерантность к неопределенности ________________

По сравнению с культурами с высокой толерант­ностью к неопределенности, культуры с низким соот­ветствующим показателем характеризуются нетерпи­мостью к двусмысленности, подтекстам, намекам, что проявляется в повышенной тревожности и активности в ответ на них, большей приверженности правилам и абсолютной истине[208]. Здесь люди предпочитают избе­гать агрессивных проявлений и конфликтов, хотя пра­вомерность такого поведения признается. Важное ме­сто в таких культурах принадлежит консенсусу, и со­ответственно отклоняющееся поведение считается недопустимым. В культурах с высокой толерантностью к неопределенности уровни стресса и действенности «суперэго» (идеологических норм) ниже, а терпимость к расхождению во мнениях и стремление к риску выше, чем в культурах другого типа. Эмоциональные прояв­ления более характерны для вторых, чем для первых. Рассмотрение культурных единиц с этой точки зрения позволяет проследить наиболее распространен­ные здесь точки психических напряжений и культур­но установленных их регуляторов. Становятся доступ­ными для анализа основные побудительные мотивы поведения в ситуациях принятия решения и риска, направление и характер ожидаемой активности.

 

Дистанция власти ______________________________

 

Эта переменная определяется «степенью, в какой наименее могущественные члены институтов и орга­низаций считают, что власть распределена несправед­ливо»[209]. В культурах с большой дистанцией власти пос­ледняя рассматривается как фундаментальная, прину­дительная и референтная составляющая общества, тогда как в другом типе культур власть признается только в легитимизированной форме и используется в её экспертной функции. В первом типе культур конфор­мность и авторитарность представляют большую цен­ность, чем во втором. В первом типе культур основой свободы считается уважение к индивиду и равенство; во втором — такт, услужливость и богатство. В первом типе культур с идеей богатства ассоциируются счас­тье, благополучие, любовь. Во втором — источниками богатства считаются наследство, хитрость, воровство.

Изучение культурной единицы в терминах этой пе­ременной наиболее отвечает задачам, связанным с поли­тической жизнью людей. В этом случае проясняются культурные аспекты формирования «политий» (единиц политической активности) и направления их деятельно­сти. Становятся доступными для наблюдения и интер­претации опасения и поведение политических элит. Бо­лее понятными оказываются структуры массовой поли­тической активности и стоящие за ними побуждения.

Мужественность- женственность _______________

 

Высокая степень мужественности в культуре пред­полагает приоритетную ценность вещей, власти, уверен­ности, тогда как с женственностью ассоциируются цен­ности человечности, качества жизни, заботливости. В первом типе культур подчеркивается дифференциа­ция тендерных ролей, представительность, амбиции, независимости. Во втором — различия в тендерных ролях размыты, ценятся услуги и взаимозависимость.

При таком основании культурной типологии выяв­ляется потенциал активности культурной единицы по отношению к окружению. Оценивается мера экспан­сионистских устремлений её лидеров и вероятность того, что они будут поддержаны большинством. Появ­ляется также возможность определить выраженность ориентации на поиски и создание нового в культуре, а также на те её области, где такие поиски могут быть наиболее интенсивными.

Разумеется, представленные выше основания для типологии культур, культурных единиц, не являются исчерпывающими. Возможны и другие. В данном слу­чае хотелось показать взаимосвязь между типом реша­емой исследовательской задачи и основными пара­метрами, выбираемыми для характеристики объекта. Совершенно очевидно, что в исследовании социокуль­турных процессов можно использовать не один, а не­сколько наборов типологических оснований. Это, безус­ловно, будет способствовать углублению формулируе-, мых гипотез и уточнению интерпретаций полученных данных. В то же время добавление каждого нового па­раметра делает исследование более громоздким, по­скольку любой из них состоит не из одного, но из совокупности показателей, которые не так-то просто от­следить, особенно, если помнить, что речь идет о ди­намических, то есть имеющих временное измерение наблюдениях. В заключение следует еще раз подчерк­нуть, что ни одна из предложенных и широко исполь­зуемых в мировой научной практике типологий культур не является ни абсолютной, ни характеризующей культуру «в целом». Речь идет об относительных, отдельных, хотя и важных устойчивых наборах культур­ных черт, значимость которых для динамики социо­культурной жизни может быть выявлена и оценена в сопоставлении с другими культурными единицами.

 

Новые акценты в изучении

социокультурной динамики____________

Представленные выше ориентиры в познании со­циокультурных процессов не следует рассматривать как сложившиеся исследовательские направления, по­добные структурализму, структурному функционализ­му, эволюционизму и т. п. Это не более чем показатель­ные примеры возможных подходов к изучению не­структурированных, подвижных, неопределенных областей социокультурной реальности. Пока не зафик­сированы даже концептуальные «места» таких облас­тей. Например, идея децентрированного пространства представлена здесь метафорой номадической его де-территориализованности и ризомной динамики. Эти концепции обращены к тем областям исследования, которые можно считать находящимися между устано­вившимися культурными порядками, либо между ос­военным и неосвоенным людьми. Представление о ве­роятностной природе моральных норм является иллю­страцией существования зон неопределенности внутри культурных порядков, в данном случае нормативных. Важность темы такого рода особенно велика в связи с традиционным отношением к устойчивым культурным образованиям как к инвариантам.

Из всего сказанного в этой главе следует, что на самом деле в среде исследователей культуры уже сло­жились некоторые общие представления о характере реальности, с которой им приходится иметь дело. Прав­да, пока такие представления носят более «импресси­онистский», нежели теоретический характер. Они яв­ляются скорее отображением внутриличностных пе­реживаний, а не продуктом интерсубъективной рационализованной рефлексии. Именно поэтому здесь метафора, образ радикально преобладают над концептом и теоретической моделью. Именно поэтому здесь очень четко обозначено авторство и язык изложения индивидуализирован. Иными словами, существует не­которое общее для ряда ученых ощущение новой по­знавательной области, но пока не сложился общий язык для её описания и не выработана конвенция относи­тельно её границ и внутренней формы.

И все же за многообразием выразительных средств, предлагаемых различными авторами, проглядывают некоторые общие очертания этой области и намечают­ся основные подходы к её изучению. Показать такую общность и было целью данной главы.

Познавательные задачи, формирующиеся в пред­ставленных поисковых рамках, были сформулированы при изложении материала. Следует подчеркнуть, что подходы к их решению только складываются, причем пока лишь на описательном образном уровне. Тем не менее следует еще раз обозначить эти задачи.

Во-первых, исследователей, отказавшихся от идей классического монизма, интересует, как возможно «нормальное» существование плюрального, не систем­ного, не целостного человеческого мира. Совершенно очевидно, что для этого нужны новые исходные допу­щения о природе социокультурной реальности, часть которых будет сочетаться с прежними по принципу до­полнительности (например, относительность понятий «структура» и «процесс»), а часть вытеснит некоторые из предшествующих (например, представление о то­тальной системности социокультурной жизни). Необ­ходима также разработка нового терминологического языка, описывающего представления, для которых в предыдущей парадигме не было места. Примерами такой необходимости могут служить заимствование термина «ризома» для обозначения динамических про­цессов вероятностного, многомерного, неоднонаправ­ленного характера; или же концепция маргинального социокультурного пространства, существующего меж­ду определенными культурными порядками, на грани­цах освоенного и неосвоенного. Следует также ожи­дать широкого заимствования терминологии из других научных дисциплин и их интерпретации применительно к культурно-антропологическим задачам. Примера­ми могут служить понятие маргинальной полезности, заимствованное из экономики, или социокультурных сетей, перенесенное из области технических наук.

Во-вторых, возникла настоятельная необходимость построения моделей многомерного анализа социокуль­турных процессов. Как было показано на примере символических объектов, каждый из них не может рассматриваться как «единое целое», если поместить его в пространство социокультурной коммуникации. Символ оказывается в этом случае многослойным объектом, и каждый слой выполняет свою специфич­ную функцию. При более детальном рассмотрении практически любой культурный объект, социокультур­ный порядок, любое социальное взаимодействие начи­нают представляться как неоднородные. Формируется также представление о разноплановости человеческой личности, поскольку её концепция как единой целост­ности утратила свою эвристическую ценность. Соот­ветственно перед исследователями, принадлежащими к нетрадиционному направлению социально- и куль­турно-антропологических исследований, стоит задача построения теоретических моделей поведения много­мерных подвижных единиц (личность, группа, область культуры) в многомерном подвижном окружении.

В-третьих, особую важность сегодня приобретает детальное изучение микроизменений, происходящих в обществе и культуре, а также нестационарных объектов. Долгое время в исследованиях такого рода доминировал интерес к истории человеческого рода и выявлению в нем «традиционных процессов и выдающихся событий». При этом динамика повседневной жизни оставалась за пределами специального внимания исследователей, ко­торые так же мало интересовались нестационарными, неустойчивыми социокультурными феноменами. Тем не менее постепенно в социальной и культурной антропо­логии начало формироваться представление о том, что изучение микродинамики культуры позволяет увидеть процессы порождения и распада различного рода соци­окультурных единиц. Более того, подобное знание позво­ляет более достоверно судить о природе социокультурных изменений, чем спекулятивные исторические рекон­струкции. Иными словами, сейчас меняется временная шкала в исследовании динамики общества и культуры и историческая перспектива дополняется изучением изме­нений в тех пределах, которые до сих пор относятся к области «синхронных» событий, то есть измеряемых го­дами и десятилетиями.

Обобщая сказанное выше, следует еще раз подчер­кнуть, что примерно с середины 60-х гг. XX в. проис­ходит поворот в изучении общества и культуры, харак­теризующийся иными по сравнению с классической парадигмой измерениями в изучении социокультурной реальности.

 

Выводы

 

1. Смена познавательных парадигм в социальных на­уках предполагает изменение взгляда на построение типологии культур. Отказ от идеи изоморфизма при трактовке отношений между теорией и реальностью меняет точку зрения на основания типологии куль­тур. Их различия оцениваются с точки зрения со­держания проблемы, для решения которой строится типология. Далее, признание значимости «позиции наблюдателя» в отношении выбора предмета и объек­та исследования снимает вопрос о классификации культур «самих по себе», каковыми они являются «на самом деле». Исследователь всегда выбирает осно­вания для сравнения сходств и различий, и таких оснований может быть несколько. Наконец, преодо­ление реификации категории «культура» рассеяло _t иллюзию о возможности представить культуру «как целое». Типологии всегда осуществляются по набо­ру показателей, соответствующих предпочтению ис­следователя. Далее выделяются общие принципы вы­деления оснований, наиболее часто встречающиеся сегодня при классификациях культур.

2. Типология по антролого-философским основаниям предполагает выявление универсальных проблем, с которыми сталкиваются люди, и их трактовок в различных социокультурных группах и субкультуpax. Соответственно, эти данные характеризуют ценностные основания морального кодекса срав­ниваемых сообществ, способы оправдания их чле­нами своих привычек и поступков.

3. Типология по основанию социального действия связана с принципами организации взаимодей­ствия и коммуникации в сообществах. При таком подходе их сравнение выявляет экономическую ориентированность этих процессов и типы техно­логий, используемых при их осуществлении.

4. Типология по основанию форм построения сужде­ний связана с их расположением и сравнением в системе координат, образуемой осями «абстракт­ность — ассоциативность» и «универсальность — партикуляризм». Такая типология используется для сравнения принципов определения ситуации, от­бора информации и её организации в случаях принятия решений в различных обществах.

5. Типология по шкале «индивидуализм — коллекти­визм» используется при сравнении оснований по­строения социальных отношений в сообществе и имеет целью определение характерных для разных сообществ источников напряжений и конфликтов.

6. Зависимость от контекста принимается в качестве основания для типологии в случаях, когда речь идет о степени определенности информации в типич­ных коммуникативных ситуациях. В этом случае сообщества сравниваются по предпочитаемым источникам сведений об окружении, способам их использования, структурным и содержательным аспектам коммуникативных процессов.

2. Толерантность к неопределенности становится ти­пологическим основанием при сравнении культур­ных единиц с целью выявления побудительных мо­тивов поведения в ситуациях принятия решений и риска.

3. Типология по основанию «дистанция власти» ос­новывается на сравнении обществ с точки зрения политической культуры: меры участия членов об­щества в принятии социально значимых решений и влияния государства на социокультурные процессы. Соответственно, становятся доступными для наблюдения структуры поведения представителей политических элит и массовых политических дви­жений и стоящих за ними побуждений.

4. Измерение «мужественность — женственность» позволяет типологизировать определенные куль­турные единицы с точки зрения форм и интенсив­ности их активности по отношению к окружению. При этом появляется возможность определить вы­раженность ориентации на инновационность и на те области культуры, где она проявляется наибо­лее интенсивно.

5. Культурные единицы могут быть типологизированы по этим или иным основаниям, по каждому в отдель­ности или по всем вместе — в зависимости от харак­тера исследовательской задачи. Однако следует под­черкнуть, что ни одна из типологий не является ни абсолютной, ни характеризующей культуру «в целом».

 

Контрольные вопросы

 

1. Что обусловило изменения познавательных ориента­ции в исследовании человека, общества и культуры?

2. Как изменилась концепция общества и культуры?

3. Каков образ человека в социокультурном окруже­нии в идеологии постмодерна?

4. Что в познавательном отношении дает концепция расщепленной личности в децентрализованном пространстве?

5. Какие познавательные возможности открываются при изучении динамики устойчивых социокультур­ных образований?

6. Какие новые объекты, остававшиеся за пределами классической социально-научной парадигмы, вош­ли в круг интересов сторонников постмодерна, и какие познавательные возможности при этом от­крываются?

7. Каковы основные направления изучения динами­ки общества и культуры с позиций постмодерна?

8. Попробуйте с позиций постмодерна рассмотреть любую классическую задачу.

 

Заключение

 

Эта книга не случайно завершается краткой гла­вой, касающейся типологии культур. Не случайно так­же глава помещена в разделе, целиком посвященном постмодерну как особому стилю познания. Приведен­ные материалы свидетельствуют о том, что в настоя­щее время подход к типологии культур существенным образом отличается от того, что господствовал в рам­ках предшествующей познавательной парадигмы. В этом отношении хотелось бы отметить два основных момента.

Во-первых, беглое, достаточно поверхностное пе­речисление оснований для типологий культур и суб­культур свидетельствует о том, что здесь полностью отсутствуют классические претензии на представленность единиц классификации в их целостности и онто-логичности. Краткие пояснения к совокупностям типо­логических оснований указывают, для решения каких исследовательских задач выбирается каждая из них. Приведенные в тексте концептуальные порядки в принципе неоценочны. Это не только не «дикость — варварство — цивилизация» классического эволюцио­низма, но даже и не «традиционализм — модернизо-ванность» структурного функционализма и неоэволю­ционизма 1960-х гг. Каждый из наборов оснований представляет характерную для определенного типа культуры совокупность черт, совершенно осознанно относимую к выделенному аспекту её рассмотрения без всякой претензии на то, чтобы представить её как «единое целое».

Более того, каждая из изучаемых культур, как вид­но из сказанного, может классифицироваться не по од­ному, а по нескольким наборам оснований. И если речь идет о сравнении культур, то возможно, что в зависи­мости от оснований они могут попадать и в разные, и в один и тот же класс. Такой подход освобождает ис­следователя от необходимости оценивать культуры в целом по шкале «лучше — хуже», «выше — ниже», «бо­лее развитая — менее развитая». Шкалируется пред-ставленность определенных черт, которые нередуци-руемы друг к другу и являются независимыми измере­ниями. Поэтому в соответствии с решаемой задачей можно составлять большие или меньшие наборы па­раметров и представлять культуры с разной степенью подробности. А поскольку цель представить культуру «как целое» и «как она есть» в данном случае не ставит­ся, критерием оценки качества исследования является не полнота её представленности, но точное соответствие выбранного классификационного основания и эмпири­ческих показателей характеру решаемой задачи.

Во-вторых, этот подход к типологии культур пред­полагает обращение не к одной, но к нескольким тео­риям. Так, типология по антрополого-философским ос­нованиям содержит в себе функционалистские начала. Зависимость от контекста определяется совокупностью социобиологических, психоантропологических и функ-ционалистских идей. То же можно сказать о любом из приведенных измерений.

Совершенно очевидно, что в данном случае доми­нирует проблемная ориентация (о ней уже говорилось ранее), при которой в качестве познавательного инст­румента принимается не какая-то одна теоретическая ориентация, но набор оснований, заимствованных сра­зу из нескольких. Такая исследовательская позиция иногда называется «программным эклектизмом», и в со­временной познавательной ситуации она имеет боль­шой смысл.

Когда теоретические средства применяются к ре­шению какой-либо социокультурной проблемы (напри­мер, почему во всем мире уменьшается популяция, почему рост преступности приобрел глобальные масштабы, почему межкультурные контакты в одних ситуа­циях ведут к увеличению степени взаимной толерант­ности, а в других— взаимной неприязни и т. п.), её нельзя решить в рамках какой-то отдельной теории. Постановка и формулирование такого рода проблем всегда многоаспектны, поскольку при описании каж­дой из них необходимо выделить: внешние условия её возникновения, то есть дать её историко-культурное оп­ределение; внутреннее распределение функций учас­тников ситуации и структуры их взаимодействия, то есть описать её в структурно-функциональных терми­нах; определение ситуации её участниками и внешни­ми влиятельными агентами, то есть определить её се­мантику и т. п. Соответственно, чтобы описать проблем­ную ситуацию, необходимо представить её с различных теоретических позиций, отражающих основные, важ­ные для исследования измерения.

Многомерным является не только описание, но и анализ соответствующих процессов. Как известно, социально значимые проблемные ситуации представ­ляют собой локусы наибольшей вероятности измене­ний в обществе и культуре. Это могут быть изменения на символическом уровне, когда старые культурные формы обозначаются по-новому или новые — по-ста­рому, когда переоцениваются ценности или вводится в оборот новая лексика и т. п. Речь может идти о фун­кциональных изменениях, когда в рамках относитель­но устойчивой структуры происходит либо формиро­вание функций, дополнительных к уже существующим, либо их вариативное расширение, либо сворачивание тех, что по каким-то причинам утрачивают свою «жиз­неспособность». Наконец, возможны структурные из­менения, которые могут привести к смене состояний, к кризису и даже к деконструкции социокультурной системы.

Совершенно очевидно, что каждый из уровней из­менений предполагает соответствующую аналитичес­кую модель. Так, в первом случае набор исходных тео­ретических представлений может быть составлен из психоантропологических (когнитивистских), структура­листских и теоретико-коммуникативных компонент. Во втором случае наиболее полезными становятся струк-турно-функционалистские модели (особенно модель социального действия), а также коммуникационные построения (в частности, модель социального обмена). Наконец, третий случай предполагает обращение к эво­люционистским концепциям масштабного социокуль­турного изменения, структурно-функциональным иде­ям социокультурной дифференциации и описанию структур обмена информацией с позиций теории со­циальной коммуникации. Разумеется, речь идет всего лишь о схемах подходов к решению выделенных клас­сов проблем. По ходу самих решений набор исследо­вательских теоретических инструментов может расши­ряться. Просто хотелось подчеркнуть, что сегодня вряд ли возможно решение какой-либо социально- или куль­турно-антропологической проблемы в рамках единого теоретического подхода. Соответственно исследователь должен владеть всеми, дабы комбинировать их в цело­стные модели, отвечающие содержанию решаемой проблемы.

В связи с этим встает важный вопрос методологи­ческого характера. Каждому из представленных здесь социально- и культурно-антропологических направле­ний, как следует из всего сказанного выше, присущ не только свой ракурс рассмотрения общества и культу­ры, но и специфичный терминологический язык. Речь идет отнюдь не о том, что одни и те же вещи называ­ются по-разному. Совершенно очевидно, что в рамках каждого из них находит отражение особый уровень социально-культурной реальности. Так, структуралис­тские и психоантропологические когнитивистские модели описывают процессы порождения артефактов. Структурный функционализм и теория коммуникации предназначены для описания того, что происходит с ними в ходе социальных обменов между членами об­щества, институтами, социальными классами и други­ми культурными единицами. Наконец, теории культур­ной эволюции и волнообразных социокультурных из­менений описывают интегральные изменения целых классов артефактов в обществе и культуре, а то и в глобальных масштабах, исторического характера.

Если речь идет о полном динамическом исследова­нии, где необходимо проследить весь путь изменения или весь ход процесса с момента зарождения до како­го-то определенного другого момента времени, иссле­дователю необходимо рассмотреть изучаемые феноме­ны на всех трех уровнях: зарождение — взаимодействие с окружением; распространение — коммуникативные сети; динамика — механизмы традиции и структурной трансформации (при определенной форме процесса). Необходимо четко отрефлексировать точки перехода от одного уровня анализа к другому и обозначить происхо­дящую в них смену исследовательского объекта и соот­ветствующего ему концептуального «языка» (включая терминологию). В противном случае задача окажется не­разрешимой или её решение будет ложным, поскольку, как показывает исследовательский опыт, закономерно­сти, полученные на одном уровне рассмотрения социо­культурных процессов (например, структуралистская концепция порождения знаков и символов), не могут быть прямо перенесены на другой (обмен этими знака­ми и символами в коммуникативных процессах). Следо­вательно, адекватное исследование социокультурной динамики предполагает владение навыками разноуров­невого анализа и перехода от одной теоретической модели к другой.

Современное изучение социокультурных процес­сов — это новая, интересная и перспективная область научного познания. Она только складывается и потому человек, стремящийся к новому, необычному взгляду на мир, человек с пытливым умом и обостренной чув­ствительностью к изменчивому, человек, желающий сам участвовать в преобразованиях искусственного мира, найдет в этой области обширное поле для при­менения своих усилий.

 

Глоссарий

 

Автономия функциональная — мера независимости компо­ненты социальной системы от нормативно предписанных функций; в отношении индивида обусловлена его принад­лежностью к различным социокультурным группам с неодинаковыми нормами, с одной стороны, и зонами сво­бодного выбора, остающимися в рамках любого норма­тивного установления, — с другой.

Агрессивность — тип поведения, обычно проявляющийся в си­туациях конкуренции, который связан с возможным нане­сением повреждений сопернику, а также с установлением определенного иерархического статуса, превосходства, получением доступа или права в отношении определенной территории. Может принимать форму насилия.

Адаптация социокультурная —активный способ взаимодей­ствия человека с окружением, в ходе которого человек как приспосабливается к нему, так и приспосабливает его элементы к своим нуждам; в результате формируется жизненная среда, характеризующаяся относительно вы­сокой степенью устойчивости и предсказуемости.

Актор — обозначение активных сторон взаимодействия; че­ловек, совершающий действия в процессе взаимодей­ствия.

Альтруизм — тип поведения, не столько удовлетворяющий ин­тересы особи, сколько способствующий поддержанию це­лостности группы. Оно не приносит пользы своему облада­телю и даже может быть ему во вред. Альтруистическое поведение приводит к росту приспособленности другого индивида или группы за счет того, кто его проявляет.

Антропология культурная (социальная), этнология — об­ласть социальнонаучного познания, связанная сизучени­ем содержания совместной жизни людей сточки зрения обусловленности их взаимодействия и коммуникаций, порождения артефактов и обмена ими в этих процессах. Первоначально относилась к бесписьменным обществам и макроисторическим реконструкциям; в настоящее вре­мя используется при изучении современной социокуль­турной жизни, и в этом контексте происходит её сближе­ние с социологией.

Антропология психологическая — область антропологии, в рамках которой изучается, каким образом индивидуум приобретает культурные навыки, культурную компетен­тность, и как происходит обмен культурной информацией в процессах социального взаимодействия. Поскольку психологическая антропология связана с исследованием специфики именно человеческих взаимодействия и ком­муникации, она объединяет элементы биологии, психоло­гии, психиатрии, социологии, лингвистики, а также этоло­гии. На этой базе осуществляется как отбор, так и интерпретация данных.

Антропология экологическая — направление постэволюцио­низма, для которого характерно комплексное, системное изучение механизмов, структур, результатов и послед­ствий взаимодействий людей с их природным и искусст­венным окружением, закономерных связей между физи­ческими и социокультурными переменными. Основное внимание в исследованиях уделяется адаптационным ме­ханизмам в отношениях людей с окружением; энергети­ческому обмену между обществом и средой; сравнитель­но-культурному анализу эволюционных универсалий.

Артефакт (искусственный объект) — искусственные едини­цы, создаваемые людьми в процессах взаимодействия и коммуникации для целей социокультурной адаптации (удовлетворения потребностей, интересов, запросов; ус­тановления и поддержания отношений с окружением; формирования и изменения жизненной среды). Артефак­ты можно разделить на следующие категории: вещи, идеи и образы, технологии, нормативные образования, ценност­ные критерии.

Вариация культурная — тип изменчивости культурных фе­номенов, не затрагивающий основных принятых в обще­стве принципов формообразования, предусматриваемых такими организационными началами, как художествен­ный стиль, познавательная парадигма.

Взаимность (взаимодополнительность) — отношения между сторонами взаимодействия, при которой права одной из них составляют обязанности другой.

Взаимодействие социальное — объединение усилий, обмен действиями, специально организованные для изменений в физическом или социальном окружении.

Волны (циклы) социокультурные — представления о волно­образных (повторяющихся или обратимых) процессах в исследованиях общества и культуры можно разделить на два типа. Во-первых, гуманитарные, где под циклом подра­зумевается констатация того, что определенные крупно­масштабные социокультурные единицы имеют фиксиро­ванную последовательность стадий или состояний без указания на время или обязательность их повторения. Во-вторых, социально-научные, где волнообразная форма применяется для описания смены общих подъемов и спа­дов, ускорений и замедлений, упрощений и усложнений значений определенных переменных, составляющих со­циальную систему.

Действие — элементарная единица активности, представлен­ная через цели, средства и условия. В рамках функциона­лизма её целесообразно рассматривать в качестве произ­водной типичных ситуаций социального взаимодействия.

Деконструкция — процедура разъятия на части того, что представлялось как единая целостность; рефлексия к па­радигматическим основаниям с целью проверить их на взаимную совместимость.

Децентрирование — представление о множественности куль­турных порядков в обществе, не имеющих иерархической соподчиненности, рассматриваемых как равнозначные.

Деятельность — систематическим образом организованная активность, направленная на выполнение определенной функции, получение заранее известного результата. Про­цесс, составляемый из соединения последовательных дей­ствий.

Динамика социокультурная — категория, обозначающая со­вокупность разнородных изменений и процессов, проис­ходящих в обществе и культуре с выделением их тенден­ций и движущих сил.

Дистанция межличностная — в процессах взаимодействия и коммуникации мера интенсивности контактов участни­ков. Определяется взаимосвязью измерений индивидуаль­ности / коллективности и доступности / недоступности. Она контролируется механизмами регулирования при­ватности, межличностного пространства и тактильных контактов.

Дифференциация социокультурная — понятие, которое в статическом смысле означает внутреннюю расчлененность социальной системы, а в динамическом — процесс формирования в рамках системы новых структурных и функциональных единиц.

Диффузия культурная — распространение культурных черт от одной культуры к другой путем добровольного заим­ствования или принуждения.

Дополнительность — отношения между сторонами взаимодей­ствия, при которых каждая имеет свои права и обязанности.

Знак — конвенционально принятый артефакт, используе­мый в качестве заместителя реального объекта, модель, обозначающая его функциональные характеристики, репрезентирующая этот объект и задающая программу действий и поведения его истолкованию. Согласно Ч. Моррису, знак следует рассматривать в трех аспек­тах: прагматика (отношение знака к интерпретатору), семантика (отношение знака к обозначаемому), синтактика (формальные отношения знаков между собой).

Значение — социально кодифицированная, социально функ­циональная связь между обозначаемым и обозначающим, знаком и референтом, устанавливающаяся в процессах коммуникации и сохраняющаяся относительно постоян­ной в сходных социокультурных ситуациях. Ч. Моррис выделяет атрибутивные свойства значения знака: делигнативное (указывающее на предмет, несущее чисто инфор­мативную нагрузку), оценочное (указывающее на рейтинг обозначаемого среди других, ему подобных), прескриптивное (предписывающее направление действий в ситуа­ции). По функциональным характеристикам значения принято относить к одной из следующих категорий: сигни­фикативные (отношение знака к сигнификатам, или «со­держанию понятий»), денотативные (отношение знака к обозначаемой вещи, референту); ситуативные (относящи­еся к интерпретации информации в зависимости от кон­текста употребления знака).

Игра — в социобиологическом смысле особая форма поведе­ния, включающая в себя движения, значимые для других форм поведения (агрессия, перемещения, секс и т. д.), но не вызывающая у наблюдателя впечатления, что действия совершаются «всерьез» и для действительной реализации соответствующих базовых функций.

Идентичность — представление индивида о себ

⇐ Предыдущая31323334353637383940Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: