 |
Не скрывают), почему именно она объявляется краеугольным камнем нового — якобы бесконфликтного — мира?
|
|
|
|
Потому что (а) что-то делать с миром, как ни крути, надо.
Но (б) сделать с ним что-либо позитивное, отчего-то признано невозможным. (Наверное, признать невозможность было легче, чем двигаться в позитивную сторону).
А значит, (в) следует хотя бы повысить его управляемость ввиду опасности непредсказуемых выходок этого самого, населяющего мир человечества. Примерно такова логика устроителей.
Но не станем домысливать за них. Под- черкнем лишь, что, как бы ни было, гармонизировать человеческие сообщества с опорой на позитивный, пусть и по-разному сформу- лированный, религиозный либо этический идеал — на идеал добра и справедливости — уже отказались. Мы же видим, что отказались? И пусть исповедующие те или иные религии еще держатся за свой символ веры… пусть у части модернизированного населения остается пока (в основном, по умолчанию и как рудимент) представление о необхо- димости «чего-то там» гуманистического придерживаться… всё же… всё же истощение высших смыслов налицо. Показательная расправа с коммунизмом не прошла даром. И налицо же настойчивое закрепление в общественном сознании смыслов низших — как должного. То есть это не какой-то естественный процесс, мы видим процесс управляемый и направляемый.
Про потребительский «идеал» и про потребителя как идеального представителя вида прямоходящих говорить не будем — тут всё очевидно и много раз проговорено. Но ведь недостаточно просто погрузить человечество в жвачное состояние. Творцы нового миропорядка хотят гарантий, что созданное ими человеческое стадо однажды не взбунтуется. А оно ведь может! И тут спасительной палочкой появляется эта «толерантность». Что-то вроде пресловутого брома в добав- ление к солдатской пище.
|
|
|
Но кто сказал, спросите вы, что идея толерантности так уж значительна, что она «тянет» на идеологию? Подумаешь, дескать, понатыкал Сорос новую после себя ка- ких-то центров… ну диссертации пишут, методики педагогические… ну книжечки детям подкидывают для расширения кругозора… И то ведь, не за железным занавесом этим детям жить! Такое отношение есть? Оно в чем-то правомерно? Наверное. И каждая семья решает сама, как воспитывать чадо, и докуда она готова сдвигать границу его
«информированности».
Вот я книжечку о разнообразной пище народов мира ещё не прочла, но заранее интересуюсь, там про каннибализм будет? Или творческий потенциал соавторов «детского проекта Людмилы Улицкой» достиг своей промежуточной «вершины» в теме инцеста и далее развиваться не стал? Согласитесь, лю- бопытство не праздное. Потому что под лозунгом «толерантности» речь-то явно пошла о снятии табу. Основных табу! Ведь и инцест, и каннибализм — это оно самое — накрепко табуированные прежде «особенности поведения». Да, собственно, и содомия недавно еще была в данном запретном списке. Однако вот же ж!..
А то, что это новая глобальная идеология, даже не сомневайтесь. Но об этом лучше скажут сами ее апологеты и движители. На- пример А. Асмолов, всячески заслуженный психолог, академик Российской академии образования и т. д., иначе ее и не оценивает. Вот просто наберите в «Яндексе» запрос
«Асмолов толерантность идеология» — и сразу посыплются ожидаемые откровения. Тут вам и «Идеология толерантности: школа жизни с непохожими людьми», и «Идеология толерантности — не призыв, а вопль сердца», и, конечно, «Толерантность как идеология гражданского общества». Последнее вообще большой проект, который ведет А. Амсмолов. Почему-то совершенно не стесняясь отверг- нутого и чуть ли не запрещенного на госу- дарственном уровне понятия «идеология». Отчего вдруг такая смелость, удивитесь вы? Да это же не государственная идеология, а сверхгосударственная, глобалистическая, что вы, право! Что не позволено быку... В об- щем, толерантность всячески поощряется именно как новая идеология. Читаем пре- зентационную страницу портала.
|
|
|
Узнаем, что сие есть «социальный проект, направленный на формирование исторической мотивации личности, больших и малых социальных групп к толерантному поведению как ведущей мотивации гражданского открытого общества, обеспечивающей устойчивое развитие человека и социальных групп в мире разнообразия и способствующий становлению идеологии толерантности в поликультурном обществе.
Миссия проекта — приобщение людей различных взглядов, мировоззрений, конфессий, национальных культур к идеологии толерантности как системе ценностных установок общества, реализую- щих право каждого человека «быть иным» и уменьшающих вероятность различных
конфликтов на почве человекофобии, ксенофобии, этнофобии, мигрантофобии, фанатизма, национализма и расизма, угрожающих существованию человека и челове- чества в современном мире».
То есть цели заявлены очень хорошие, которые нельзя не приветствовать — ведь кто ж хочет конфликтов? Никто их не хочет. Особенно угрожающих существованию человечества!
Далее сообщается, что «толерантность понимается как универсальная норма поддержки разнообразия в эволюции различных сложных систем, является потенциалом развития многочисленных форм симбиоза, сосуществования, социального и политического взаимодействия, кооперации, взаимопомощи и консолидации различных видов, рас, народов, национальностей, государств, религий и мировоззрений». И много еще хорошего про право «быть Иным», про поддержку «разнообразия и устойчивости», а также — про «баланс и гармонизацию интересов противоборствующих сторон в идеологии, политике, экономике, а так же в любых других формах межличностного, социального и политического взаимодействия отдельных личностей, больших и малых социальных групп»
Александр Асмолов — гуру толерантности
Стоп! Вот тут стоп и первый вопрос «на понимание». А как именно окажутся достигнуты эти баланс и гармонизация? Нет, вопрос даже не про конкретную достижимость гармонизации интересов противоборствующих (заметим, противоборствующих, а не мирно сосуществующих где-то там сами по себе) сторон. Хотя это вопрос интересный. Но скажите как это в принципе — чисто философски или, если хотите, политэкономически — это как возможно?
|
|
|
Как эксплуататор станет извлекать избыточную прибыль, гармонизируя свои интересы с интересами эксплуатируемых? При капитализме-то? Ведь не о комму- низме же идет речь! (Там бы и вовсе этот вопрос не стоял — про толерантность). А я вам скажу, как. В эксплуатируемом станут давить протест, и вообще всё, что способно подвигнуть его на борьбу за свои права. Уничтожить в нем — индивиде! — то, что называлось когда-то пролетарской солидарностью трудящихся. Поработать как следует с его самооценкой и оценкой капиталиста-эксплуататора (уж простите мне эту устаревшую терминологию) — чтоб понимал, что это природа так распорядилась, что все разные. И, главное, чтоб никакой классовой идентификации! Нет никого, кроме тебя, не слишком успешного, но знающего свое ме- сто, и хозяина — иначе успешного. Но это же не повод злоумышлять против класса хозяев! (Тьфу ты, опять эти классы! Нету их, сгинь, сгинь!). В общем, не будет угнетенный смотреть волком на угнетателя. А будет — применят иные методы.
Но это, конечно, всё мои инсинуации. Потому что «будит мысль», как говорил герой перестройки Михаил Сергеевич Горбачев.
Да, кстати, вот там сказано про толерантность в политике. А куда борьба за власть или хотя бы за право иметь в ней свою долю денется? Если вы замените слова «борьба» словом «интерес» (это сейчас так принято), то ведь будет только более кокетливо и не слишком по существу, согла- ситесь. А существо-то останется прежним! Боролись, борются и будут бороться. Иногда даже «неконвенциональными» методами. В том числе на мировой арене. Или что, речь о внешней политкорректности (еще один излюбленный современный термин)? Да нет, не об этом.
Далее нам разъясняют, о чем. О «возможности диалога, переговоров, накопления потенциала солидарности, согласия и доверия различных мировоззрений, религий и культур». Понятно. Это — понятно! — воскликнете вы, — межкультурный диалог… народная дипломатия… «Чегетский форум»
|
|
|
и всё прочее, хорошо известное нам по ран- ним годам перестройки!
О да, вы-то воскликнете, а вас спросят в ответ: «Ну и как? И много ли сделали все эти форумы?» Я, между прочим, тоже присоединюсь к вопросу. И впрямь, много ли? Ин- теллектуалы собирались для прекраснодушных разговоров о лучшем общечеловеческом будущем, условно говоря, в одном — скажем, Чегетском — ущелье, и это должно было знаменовать конец холодной войны, а в соседнем ущелье уже тренировались отряды боевиков. Что означало, что война просто переходит (переведена кем-то) в иную фазу. Увы, бо- лее горячую. Разве не так было? И разве не потому, что основное противоречие, лежащее в самом устройстве сегодняшнего мира, никто всерьёз не пытался преодолеть? А лишь заговаривали пустыми словами про «плюрализм» и «новое м ы шление». И никто уже не двигался, пусть конфликтно, в направлении развития человека и человеческих сообществ.
Так что же нам подсовывают сейчас, говоря «толерантность» и обещая всеобщее взаимоприятие и терпимость всех ко всем? Представьте, почти ничего нового — тот же «плюрализм». И главное — вот в этом, пожалуй, есть скверная новизна — стирание всяческих границ между должным и недолжным. Ну нет различений! Нет идеального, нет безусловных ценностей, всё текуче, относительно и равновелико друг другу.
Причем если вы внимательно вчитаетесь в многочисленные тексты апологетов «спасительной» новомодной теории, вы увидите там знаменитое «Ни убий!» или «Опыт веротерпимости» Дж.Локка разве лишь мимолетной отсылкой к непререкаемым авторитетам во Введении. А далее будет очень много про то, что «всё равно хорошо» и «все равно хороши». При чем тут веротерпимость?! Вера предполагает весьма жесткий нравственный каркас, пусть и не мешающий принимать иную веру, у которой свой каркас, тоже нравственный, но уж никак не проповедь безнравственности и вседозволенности! И никак не всеядность. Для христианина, как известно, неспособность к «различению» несет с собой Антихрист. Но ведь и не только религий это всё касается.
«Уважение свободы другого», провозглашенное Резолюцией Генеральной Конференции ЮНЕСКО в 1995 г., оно — хотелось бы поставить все точки над «i» — предполагает ли уважение свободы, ну, скажем, фашистов? Нет? Для них исключение? Ой ли! Ведь сказано про «свободу другого, его образа мыслей, поведения, политических и религиозных взглядов».
|
|
|
И как же предполагают господа с такими благородными толерантными лицами из таких замечательных толерантных центров делать исключения для нехороших «мыслей, поведения, политических и религиозных взглядов», как будет ограничиваться их «свобода»? Оставим религиозные взгляды за скобкой (хотя ведь, скажем, сатанизм, как пить дать, легко отнести именно к этой категории). Что касается «поведения» — мы уже видели, дозволено как бы всё (с погрома- ми неясность — эту тему мягко затирают, а зря). Но что там с идеями и политическими взглядами? КАК высокоумные господа собираются решать эти проблемы, если нет основного — критерия добра и зла? Если они ими же отменены!
Темна вода в тихом омуте толерантности. Темна, непрозрачна. Попробуем, занырнув глубже, понять более подробно, что нам готовят новые глобальные идеологи.
Мария Мамиконян
Право не иметь этого высшего — по сути, право на оскотинивание — очень воинственно блюдут. Попробуйте только задумать побег! Вас мгновенно оттолерантят
«Новый наряд короля», или
О специфической пользе размытости
понятия «толерантность»
|
Телепередачи, где мы, вопреки какой-либо логике и политической предопределенности, почему-то оказались на одной стороне. То есть защищали одну и ту же «сторону», потерпевшую от беспредела органов опеки. Конкретный случай тут неважен — не о нем речь. То, что мы с этой известной дамой, феминисткой и жуткой «западницей», оказались по одну сторону баррикад — более интересно, но тоже не столь важно. Видимо, она, не очень разобравшись, что речь о пришествии к нам западной ювенальной юстиции, просто искренне возмутилась, что у беззащитного бедного человека — молодой матери — отняли ребенка. В роддоме. Фактически похитили и в приемную семью отдали. Так сейчас бывает.
Ну, в общем, этот возмутительный случай по-человечески возмутил известную феминистку, мы выступили заедино. А потом разговорились. И как-то разговор коснулся ЛГБТ. То есть «святого». И я, увы мне, на святое мимоходом грубо посягнула. Феменистка, только было увидевшая во мне интеллигентного человека, страшно расстроилась: «Как? Вы — против голубых?? Но почему???» Дабы не увязать в этой безнадежной теме, а от- делаться побыстрее, я сказала, что-то, тип «так ведь содомия же». Но именно это было ошибкой. Дама сначала не на шутку растерялась: «Так это когда было? Это где сказано — в Библии?!», — и тут же схватилась за «спасительную» догадку: «А… Вы православная, да?». Чем поставила в тупик уже меня — ведь совершенно не обязательно быть воцерковленным человеком, чтоб понимать смысл и силу религиозного запрета, давно являющегося общекультурным, да и возникшего задолго до православия. Сообщив мне, что сама исповедует буддизм, активистка борьбы за женские права и вообще общечеловече- ские (в данном контексте «обще» не должно смущать, речь идет только о «меньшинских» правах, ибо — если вы не в курсе — только меньшинство является носителем «человеческого»), она попыталась объяснить мне, по- чему так важно поддерживать меньшинства. Но не преуспела. Как, собственно, и я. Я то- же не смогла объяснить, почему это в корне не так. Ну, а уж вскользь брошенные слова насчет неомальтузианской подоплеки всех этих продвижений ЛГБТ как высокой моды и новой нормы — вообще повергли даму в шок. «Это конспирология!» — воскликнула она, и мы обе, поняв, что всяко останемся при своих, оставили «радужную» тематику.
Как ни странно, мимолетный разговор с представительницей иных воззрений оказался для меня познавательным. Стало понятно, что именно принципиально разделяет «продвинутых» носителей новых убеждений с «консервативной» частью человечества. Наиболее показательным было презрительное и очень искреннее восклицание про Библию. И дело не в специфически понятом на Западе «буддизме». Дело в том, что постмодернистская субкультура, кокетливо цепляющаяся за буддизм в духе Нью Эйдж или любое другое нью-эйдж, вообще не имеет — принципи- ально не признает — «вертикали». Никакой вертикали, иерархии. Нет вертикали смыслов, авторитетов, нет сакральных иерархий! Ничего, что являло бы собой «верх», могущий собрать и держать многообразие форм и видов, расположившихся на плоскости. Все происходящее происходит на ней, на плоско- сти. Например, ничто не объединяет народы, рассыпанные по территории. Ни государственная конструкция (о, эта ужасная вертикаль власти!), ни идеология (прочь, прочь кошмар ночей!), ни целеполагание (какие еще цели, однова живем!), ни даже нравственные
запреты (все вправе иметь свой «нравственный закон»). И что тогда должно удержать этот зоопарк от взаимного поедания? Да-да, правильно, толерантность в ее медицинском (и очень верном) толковании — как отсутствие реакции на инородное. А чем может быть вызвано такое отсутствие? Только раз- мытостью собственной идентичности.
И в этом — принципиальная новизна нынешнего мира. Согласитесь, прежде мир держался иным способом. На иной основе. Он держался сильным собирающим началом. Различия всех родов, видов (а также индивидов), слагающих общность, преодолевались, и как продукт возникал новый синтез — на- род, государство, религией определяемая «цивилизация» и т. д. Возникало новое целое более высокого порядка. Высокого! Это более высокое могло задавать нормы и правила слагающим его элементам. А также вести диалог с иными «высокими целостностями».
То же, что мы теперь видим, что нам упорно «втюхивают» — это... А ведь знаете, не такое уж оно и новое! Это, пожалуй, то самое «новое», которое «хорошо забытое старое». Помните, «если Бога нет, то всё позволено»? Давно ведь было сказано. Ну, вот его теперь нет, и не только в прямом религиозном смысле. Высшего начала, разделяющего
«хорошо» и «плохо», для человека XXI века быть, оказывается, не должно, его отменили как бы в приказном порядке. (Кстати, очень симптоматично, что в приказном). Право не иметь этого высшего — по сути, право на оскотинивание — очень воинственно блюдут. Попробуйте только задумать побег! Вас мгновенно оттолерантят. Чисто тоталитарным манером. Хотя и с поправкой на новейшие «интеллектуальные технологии». О степени управляемости современного человека и современного общества вряд ли будем спорить? Тогда как вопрос о внутренней свободе советского человека при так называемом брежневском «совке» или, не побоюсь этого слова, «сталинщине» — это вопрос чрезвычайно интересный. Возможно, тезис, что та свобода была принципиально иной и большей, нежели в среднем у сегодняшнего российского гражданина, требует доказательств и подробного разбора, но это уже отдельная тема.
То же, чем именно оказалась вдруг подменена в «информационном обществе» потребность человека в познании вообще и в частности потребность в знании законов развития (столь важная для эпохи Модерна) — это вопрос, напрямую смыкающийся с разбираемой темой толерантности. Под- черкнем, что пафос научного знания, определявший во многом эпоху Модерна, органично продолжил заданную еще основным библейским мифом проблему ПОЗНАНИЯ как удела изгнанного из рая человечества. Зафиксировав это, оставим материи высокие и вернемся к конкретике. К «злобе толерантного дня».
Один из немногих авторов, не эксплуатирующих модную ныне тему толерантности, а серьезно исследующий ее и научные спекуляции, вокруг нее множащиеся, это доктор культурологии Л. В. Никифорова. Она пишет в статье «Толерантность — императив современной культуры?», в частности, следующее.
«Необходимо понимать, как раскрываются в современной культуре содержание привычных понятий «знание» и «информация». Знание в современной культуре — это знание, переживающее этап «разоблачение модерна», в ходе которого было поставлено под сомнение существование универсальных законов развития природы, общества. В эпоху модернизма знание понималось как процесс поступательного движения к более точному, более верному пониманию уни- версальных закономерностей. В культуре постмодернизма истина утратила статус абсолюта и стала мнением, подверженным сотне разных причин. На смену поиску
универсальных законов пришли процедуры интерпретации и сомнения. Этот тезис воспроизведен в «Декларации принципов толерантности» (п.1.3.): «Толерантность — это понятие, означающее отказ от догматизма, от абсолютизации истины и утверждающее нормы, установленные в международных правовых актах в области прав человека».
Подчеркнув, что в качестве альтернативы утраченной истине предложено международное право (согласимся и мы, что это странная замена — как говорил герой О’Генри, «песок плохая замена овсу»), Никифорова далее замечает, что ныне понятия «информация» и «знание» перестали быть практически си- нонимами, как прежде. Что знание стало обладать личностной характеристикой, тогда как информация отчуждаема от человека. И что знание в современном обществе действительно становится «силой», причем не в зависимости от его, знания, уровня или глубины, а от способности относиться к знанию как к ресурсу и капиталу: «Обладателю особо- го качества знания не нужно прямое или «жесткое» насилие, не нужны деньги. Точнее он получит доступ и к тому, и к другому, пуская в ход т. н. «мягкую силу» интеллектуальных технологий». При этом цитирует Джозефа Ная, пишущего о «культуре мира» и способствующей ее становлению «мягкой силе» как о — внимание! — власти над миром: «Когда ты можешь побудить других возжелать того же, что хочешь сам, тебе дешевле обходятся кнуты и пряники, необходимые, чтобы двинуть людей в нужном направлении. Соблазн всегда эффективнее принуждения».
Вот такое мы видим вполне циничное признание одного из ныне ведущих американских политологов, прежде занимавшего высокие государственные посты. Что ж, успешность стратегии «мягкой силы» наше общество смогло оценить на себе — впав в перестроечный соблазн и фактически так и не выйдя из него до сих пор, то есть продолжая находиться под магией слов, важнейшее из которых сегодня — «толерантность».
Лариса Никифорова
Л. Никифорова обращает внимание на многие (и неслучайные, как мы можем догадываться) несуразности, содержащиеся в Декларации 1995 г. «Декларация ЮНЕСКО» (п. 1.4.)призывает проявлять терпимость к убеждениям, внешнему виду, положению, (статусу? — Л.Н.), речи (языку, манере говорить, или к смыслу речи? — Л.Н.), поведению и ценностям. Что стоит за перечислением через запятую таких разных понятий? Незавершенная в силу своей неисчерпаемости инвентаризация качеств личности или недопустимое с научной точки зрения смешение уровней? Странным выглядит призыв проявлять толерантность, обращенный (через запятую) и к отдельным личностям, и к государствам (п. 1.2), будто государство способно уважать или ненавидеть.
Просвещенческий концепт государства как «коллективного тела» и романтический концепт нации как «коллектив- ной личности», давно перешедшие в разряд метафор, применяются здесь буквально».
Фиксируя эти и другие особенности языка Декларации, а также стремительное завоевание (не без помощи грантов и правительственных программ) нашего научного и культурного пространства понятием «толерантность», культуролог подчеркивает, что это слово «легитимировано и рутинизировано без прояснения содержания». Это отсутствие пояснения содержания, согласимся и мы, есть наиопаснейшая вещь. Потому что человече- ство, что называется, «играют в темную». Словами «толерантность» и «интолерантность» («нетолерантность») весьма опасным образом подменяют некогда богатую палитру возможных реакций на те или иные проявле- ния. Наших реакций, между прочим.
Ведь навязанное и принятое внутрь слово-симулякр не мелочь. Оно определяет восприятие. Вот сказал человек про кого-то «нетолерантный» и — снял множество прежних толкований поведения Другого. Приглушив тем самым для себя значимые его характеристики (очень, может быть, даже симпатичные), новый «толерантный» человек испытает, скорее всего, неприязнь к этому Другому. Ведь нежелание различать, вглядываться — чревато именно отторжением, не так ли? И что будет, кроме пресловутого «чи-из»? Что будет, на- пример, с межнациональными проблемами? Скажете, они наладятся в результате притупления реакций? Ой ли! Повторять это успо- каивающее заклинание за субъектом, влдеющим тем «знанием», которое есть «мягкая сила», могут только очень-очень ангажированные люди. Тамбур-мажоры толерантности. К сожалению, таких ангажированных, упоен- но повторяющих модное «легитимированное и рутинизированное» слово, — весьма много.
Есть еще одно обстоятельство, касающееся слова «интолерантность». «Интолерантность», как считает Л. Никифорова, стремительно принимает негативное звучание, хотя вообще-то научные понятия не носят, не должны носить эмоционального оттенка.
«Но зато эмоциональность может восполнить недостающий смысл. Не исключено, что вскоре интолерантность будет квалифицирована в юридических терминах, и тогда слова с расплывчатым содержанием повлекут за собой вполне конкретную уголовную или административную ответ- ственность. «Мягкая» власть, как правило, идет рука об руку с «жесткими» мерами».
Вот это и есть то главное, что зримо маячит за нынешним «дранг нах Остен» идеи толерантности. Как легко слова с расплывчатым содержанием, вводимые всякими Де- кларациями и Конвенциями, оборачиваются уголовной ответственностью для тех, на кого проводники «мягкой силы» их направляют, мы уже знаем. Участившиеся случаи примене- ния ювенальной юстиции весьма красноречиво это показывают. Ведь право, не зря же ювенальные лоббисты не торопятся определить, что имеется в виду под «трудной жизненной ситуацией» или под «жестоким обращением». Определения нет, как нет. Все размыто, специально невнятно и специфически спутано. Но… именно это помогает борцам за «права ребенка» требовать абсурднейших подчас вещей. Например, уголовной ответственности по статье «истязания» (а это 8 лет!) для матери, применявшей такую меру наказания к провинившемуся чаду, как… шлепки. «Весело», да? Но об этом в следующий раз.
Мария Мамиконян
Пора пройти по Белокаменной с настоящим «Маршем толерантности», господа!
Воры имеют право красть, без страха быть осужденными! Взяточники — брать взятки!
Хватить жить украдкой! Растление малолетних должно стать, наконец, нормой!
«Долой УК!», или Если пьянку нельзя предотвратить, ее следует возглавить
|
воспринимали чуждое нам как чужое и враждебное (это на вывеске так), то есть относились к нему спокойно-благожелательно. в принципе, предложение приемлемое, понятное для жителей России, веками существующих в довольно пестрой семье этносов и народностей, где у каждого свое культурное лицо. Особенно для русских, веками же стягивавших эти этносы и народности в единый имперский народ. Ну, не было с этим у русских особо проблем («Другие? Очень интересно!»). можно без преувеличения сказать, что тут накоплен огромный опыт бесконфликтного в целом сосуществования «разных». и если бы мир хотел понять, как это делается, он бы стал изучать именно опыт России, а не экспериментировать с мультикультуральностью.
Но нет! К мультикультуральности выдумана еще пугающая абстракция, названная толерантностью, и всех насильственно в нее гонят. Во что именно — мы уже разбирали. В безоговорочное принятие того, что было веками запрещено культурой и традицией. При- чем именно директивно гонят. И именно в то, что ранее считалось грехом, преступлением перед нравственностью. То есть осуществляется жесткая ломка укорененных представлений о добре и зле и размывание имеющихся идентичностей во имя некоей «общечеловеческой» идентичности (на поверку более напо- минающую звериную). Ну что такое снятие запрета на инцест, о котором вовсю уже говорят? Да и навязывание гомосексуализма как предпочтительной формы отношений? И псевдонаучная теория «гендера», тут же перешедшая в обязательную для европейских стран практику?
Так вот. Знакомясь всё подробнее с теорией и практикой новой «священной коровы» — толерантности, ужаснувшись нашему положению дел, мне захотелось уже не порассуждать, а буквально возопить. Потому что я увидела серьезные недоработки авторов идеи. А также слишком поверхностное понимание ее гражданами. И — воплю. (Не-не, я не шучу! То есть и шучу, конечно, тоже, но, поверьте, через слезы).
Господа! Вы заметили, насколько мы отстали от жизни?
Ну, то есть вы, конечно, заметили, как тут не заметить! Нас ведь всё учат и учат приезжие с Запада, и мы как раз всё больше и больше замечаем в себе гадких черт, совершенно
несовместимых с жизнью в цивилизованных странах. Замечаем, томимся стыдом... Исправляемся, кстати. Но — как? Как исправляемся? В час ведь по чайной ложке! Нас тычут и тычут в несовершенство наших законов, в пагубность привычек — а мы?.. Мы что на это отвечаем? Мы — я про общество в целом, вы не подумайте — в продвинутой своей части (более близкой к западной по ментальности) негодуем и стремимся туда, в цивилизацию, в дикой же (части общества) — проявляем мракобесие. Не спорьте, именно мракобесие. И вы сами (которые более дикие) об этом знаете! И даже почти готовы согласиться вслух. Ну вот чуточку еще поупираетесь — и будете полностью готовы! А в глубине-то души уже и сейчас, поди?
И то сказать! Невозможное это дело — видеть, как мир широкой поступью прет в светлое посткапиталистическое будущее с его трансгуманизмом, его трансвеститами, его трансгендером, и не впасть форменно в транс. Не задуматься в трансе, а к чему все эти упирания рогом (это я про здешних диких — с продвинутыми так вообще вопроса нет)? Если паровоз, а точнее, «Сапсан» современности мчит по скоростной трассе и остановка только в Бологом, и то на две минуты — скинуть этих диких провинциалов-бологовцев — то черта ли держаться за старое? Незачем, ответит вам любой здравомыслящий человек! Ответит и поспешит на станцию. Подсаживаться в быстро уходящий состав. И он будет прав. Потому что зачем ему «Бо- логое»? Если этот здравомыслящий человек не вполне маргинал? И особенно, если вполне НЕ маргинал? Мы этот процесс вскакивания на подножку уже наблюдаем. Так сказать, онлайн. Он пошел, господа и товарищи!
И он очень напоминает, не побоюсь сравнения, то, что было метафорически описано Эженом Ионеско в пьесе «Носороги». А именно — процесс превращения людей в носорогов. Постепенный переход смотрящих на повальное «оносороживание» горожан из состояния ужаса и отвращения — к приятию и восторгу («Ах, какая у них замечательная толстая кожа! И какие они энергичные!»). С дальнейшим, естественно, вырастанием рога. Ионеско дал жуткую аллегорическую картину фашизации европейского человека.
Но приглядитесь, почитайте сегодняшние стенограммы разных мероприятий: конференций, форумов и мелких семинаров, где идет перековка социальных и прочих государственных работников. Вы убедитесь, что процесс смены человеческой идентичности (назовем это так) — пошел.
Эти люди еще вчера трудились на своем поприще, хоть бы вот в опеке или соцобеспечении, помогали неимущим. Большинство очень даже по-человечески этим занималось, с душой и по многу лет. Сейчас они в растерянности. Слушают заезжих финнов и американцев, примериваются к новым веяниям.
Очевидно, что когда мы боремся с ювенальными случаями, то практически всегда сталкиваемся с «обновленными» опекой или ПДН, с готовностью прессингующими семьи, с теми, кто уже едет в головном вагоне западных технологий. И мы на них ополчаемся. Но это же не значит, что все работники опеки таковы или были таковы! А вот теперь — будут. Дело-то ставят на поток. А с потоком... с потоком особо не поспоришь. Тут «или — или». И сопротивляться потоку — удел совсем немногих. Что же касается других, многих — им просто ничего не останется, как измениться. Им шанса на выбор не предоставляют. Потому как обаяние силы, знаете ли, той самой «энергичности»... И того, что Достоевский называл «всемством». То есть, когда все вместе, и потому никакой индивидуальной вины. Куда ж лучше-то! Вина... ответственность... как-то это, согласитесь, старомодно. Не влечет.
А что влечет, спросите? Куда влечет? У-у-у... там такие горизонты открываются, такие!..
Вот смотрите, всё продвигается под лозунгом «толерантности». Дескать, будем доброжелательны к каждой группе с ее, нам чуждыми, привычками. И всем проявлениям людских прихотей дадим зеленый свет. Объявив их не прихотями (или там похотями), а «правом быть другими». Хорошо.
Согласились. Отбросили тысячелетние запреты, наплевали на традицию и культуру (кто не помнит, «культура — это система запретов») и объявили допустимость самых разных, не допускаемых прежде, вещей. Каких? Да всех, про которые можно сказать, что это норма, просто долгое время ее нехорошие (нетолерантные) люди выдавали за патологию. Обманывали нас почем зря. Внушали комплексы и зажимали нашу свободу. А вот теперь она наступила! Она нас захватила и несет на своих крыльях. И мы наконец-то провозглашаем наше право на...
А вот и не угадали! Потому что робко летаете, низенько-низенько. И плаваете — мелковато. Прежде всего — наше право на насилие. Да-да, и на убийство! Ведь если можно, скажем, развращать детей с младенчества (сверьтесь с нынешними рекомендациями ВОЗ — половое просвещение с трех лет! про- двинутые исследователи так вообще требуют развивать сексуальность детей с рождения), то почему нельзя убивать? ПОЧЕМУ? Что там у вас? «Не убий»? Ну это, знаете ли, даже не смешно.
Еще скажите «не укради»! Ага. Щаззз! Вы, может, того — клерикал? Мракобес и гонитель великих «пусь»? Крали, крадем и красть будем! Только теперь будем это делать ПО ПРАВУ. А не абы как. Потому что мы — отдельная группа со своими ценностями и нормами существования, вот! И, пожалуй- ста, не надо нам про УК. Добром просим! Проявите толерантность и отзыньте. А то ведь мы всяко можем, не залежится. (Это я за них договариваю, вы понимаете).
Ладно, отзынули от этих. Пошли дальше. Кого мы видим? Взяточника мы видим! И не одного. О-о-очень большая заслуженная социальная общность. В чем-то даже квази- религиозная. У нее, чтоб вы знали, свои групповые устои, свой стиль общения, свой язык, свои ярко выраженные интересы. Вы хотите пренебречь ею, проявить к ней нетолерантность?! Может, снова УК вспомните некстати? С присущей вам старомодной бестактностью, а? Так мы вам не дадим этого сделать, потому что в мире, где рулит толерантность — ТОЛЕРАНТНОСТЬ! — взяточник — такой же достойный член общества, как и честный человек. Неужели еще не понятно? Или вы хотите, чтобы он, этот трудяга на ниве элитных коммуникаций, был вечным парией? Ну пусть не по жизни — жизнь давно всё по местам рас- ставила — по закону? Чтоб он таился и боялся? Испытывал стрессы, выполняя особо крупные просьбы клиентов? Зарабатывал себе язву и инфаркт? Ну уж нет! «Берущий» чиновник должен быть огражден законом и общественным мнением от отсталых нетолерантных типов. А если вам — да-да, вот именно вам, в дальнем углу — это не по нраву, так вы идите и исправляйте свой нрав! Пора бы уж.
Для начала проведите аутотренинг. Спросите себя, почему вас раздражает взяточничество? Сходите на групповой сеанс, попробуйте себя в ролях взяткодателя и взяткобрателя. Обсудите проблему с инструктором и коллегами
по группе. Глубинное психологическое зондирование поможет вам вытащить из подсознания такой, например, исторический факт, как обсуждение идеи твердого тарифа на «услуги» чиновников — с целью упорядочения процесса и объема чиновной взятки. То было воистину пионерское предложение Гавриила Попова, обогнавшее свою эпоху на два десятка лет! И вот теперь приходит время воплотить смелый замы- сел! Надо, наконец, признать за мощнейшей когортой российских чиновников ПРАВО НА ВЗЯТКУ. Признать прогрессивный характер особенностей их труда и раз и навсегда покончить с обращенной на них с ненавистью миллионов. Нетолерантных, заметим, миллио- нов! Миллионов, которые давно пора к ногтю, если честно. С их дикими варварскими замашками, с их завистью к чужому успеху.
То есть вы видите, какие у нас впереди перспективы в части освоения идеи толерантности? Вы почувствовали глубину и размах? Главное, вы осознали, что именно стоит на пути продвижения этой идеи?
«Уголовный кодекс» стоит там и грустно мотает головой. Прямо как ослик Иа-Иа, смотрящий в лужу и изрекающий свое: «Душераздирающее зрелище». А разве не душе- раздирающее? Как мы вообще жили до сих пор, руководствуясь этим томиком в мягкой обложке?! А вот так и жили, ровно как всё в том же ГУЛАГе! Всякую неординарность норовили упечь за решетку. Еще и возмущались, что много их на свободе гуляет. Тех, которым давно бы надо угомонить в соответствии с УК их разнузданные привычки. И засадить, засадить... туды их! С глаз наших долой этих преступников, от детей наших подальше этих педофилов! И гомиков,
|
|
|
