Глава 3. Основные направления государственной политики РФ в области противодействия коррупции 8 глава

В. Иванов отмечает, что действия правоохранительных органов не должны преследовать цель возбуждения решимости у разрабатываемых лиц совершить преступление либо организации совершения преступления. Поэтому проведение оперативного эксперимента, направленного на изобличение взяточника, возможно лишь в случаях, когда сотрудникам оперативных аппаратов стало известно о подготовке, либо уже о начале совершения преступления. При этом у разрабатываемых лиц должна оставаться свобода выбора между противоправным и законопослушным поведением,
а также возможность добровольного отказа от начатой преступной деятельности. В связи с этим проведение инициативных действий со стороны сотрудников оперативных аппаратов, а также сотрудничающих с ними граждан не допускается. Оперативный эксперимент является правомерным только в тех случаях, когда имеются законные основания для его проведения, а его подготовка и результаты оформлены надлежащим образом[68].

А. Арутюнов убежден, что провокация преступления должна быть запрещена, потому что она безнравственна и, кроме того, может привести к непредвиденным результатам, если обстановка выйдет из-под контроля правоохранительных органов[69].

Авторитетный российский ученый-юрист Б.В. Волженкин отмечал, провокация не может быть разрешена в качестве метода борьбы с коррупцией: «что бы ни говорили сторонники использования метода провокации в выявлении склонных к подкупу должностных лиц. Федеральный закон от 5 июля 1995 г. «Об оперативно-розыскной деятельности» достаточно определенно исключает провокацию в работе оперативных подразделений. Оперативно-розыскная деятельность (далее – ОРД) основывается на принципах законности, уважения и соблюдения прав и свобод человека и гражданина (ст. 3). Ее задачами являются, в частности, выявление, предупреждение, пресечение
и раскрытие преступлений, а также выявление и установление лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших (ст. 2). Достижению этих целей служит и проведение так называемого оперативного эксперимента (ст. 8), под признаки которого пытаются подвести провокацию сторонники использования этого метода в ОРД. Однако в соответствии с п. 2 ст. 7 закона «Об оперативно-розыскной деятельности» основанием для проведения оперативного эксперимента, как и других оперативно-розыскных мероприятий, являются ставшие известными органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, сведения о «признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела»[70].

Ю.П. Гармаев и А.А. Обухов считают, что опасения по поводу возможных провокаций со стороны правоохранительных органов при выявлении и расследовании преступлений вполне объяснимы: «оперативные подразделения большинства регионов России с пугающей регулярностью допускают провокационные действия и не только
в рамках оперативного эксперимента»[71]. Указанные ученые убеждены, что при проведении оперативно-розыскных мероприятий инициатива в передаче взятки должностному лицу со стороны оперативных работников и содействующих им лиц недопустима. В противном случае эти оперативные работники выступают в роли провокаторов.

Попытаемся разобраться с понятием «провокатор». Согласно Большому юридическому словарю, провокаторы (лат. provocator) – тайные агенты полиции в ряде зарубежных государств, вступающие в контакт с преступными элементами (потенциальными нарушителями уголовного закона) с целью побудить их к совершению определенных противоправных действий для облегчения последующего изобличения и ареста[72]. Резонно возникает вопрос: как обстоят дела с использованием метода провокации преступлений за рубежом, тем более, что авторы идеи легализации провокации в качестве аргумента, ссылаются на зарубежную практику.

Действительно, за рубежом, как и в России, расследование дел о коррупции в государственных учреждениях вызывает множество трудностей и также порождает соблазн прибегнуть к методам провокации, дающим быстрый позитивный результат в привлечении подозреваемых к ответственности. Но в последние годы адвокаты все чаще добиваются снятия обвинения, мотивируя свое требование тем, что правоприменительные органы путем обмана или принуждения побудили ни в чем не повинного гражданина к согласию на совершение преступления, которое он не совершил в отсутствие подобных обманных действий.

В американском законодательстве существует так называемая. защита ссылкой на провокацию преступления (вовлечение
в ловушку), причем положение о такой защите не принималось конгрессом, оно существует лишь в виде прецедентной нормы. Так же существует и норма об исключении доказательств, цель которой – не допустить применения полицейскими и обвинителями методов для «провоцирования» преступного поведения. Норма о провокации преступления, излагаемая в типовом напутствии судьи присяжным, гласит, что присяжные должны оправдать любого обвиняемого, которого нечестным путем склонили или подтолкнули к совершению преступления или к согласию на совершение преступления, к совершению которого он не был предрасположен до того, как тайный агент полиции подал ему соответствующую идею. Однако далее,
в этом же напутствии, говорится: «Иногда в ходе следствия сотруднику государственного органа приходится выдавать себя за преступника и предлагать принять участие в совершении преступления. Подобные действия могут быть предприняты непосредственно самим сотрудником, либо сотрудник может действовать через осведомителя или подставное лицо. Такие действия допустимы и в отсутствие каких-либо дополнительных действий не являются провокацией преступления. Главный вопрос при рассмотрении дел о провокации преступления – действительно ли представитель государственного органа убедил совершить преступление подсудимого, который до этого не был готов к совершению преступления[73]». В США на практике доводы о провокации преступления приносят успех главным образом благодаря тщательному надзору со стороны квалифицированных обвинителей.

Сотрудники правоприменительных органов и лица, сотрудничающие с правоохранительными органами на конфиденциальной основе, совершают провокацию преступления, когда, пытаясь собрать доказательства совершения преступления, они убеждают, склоняют или поощряют к совершению преступления с помощью методов, которые создают риск того, что такое преступление будет совершено лицом, не готовым к его совершению. Намерение, в этом случае, совершить преступление порождено изобретательными действиями правоохранительных органов, а не обвиняемого.

Если же правоохранительные органы всего лишь предоставляют обвиняемому возможность совершить преступление в контролируемых условиях, то такие действия в США не являются провокацией. Так, по мнению представителей американской судебной и правоохранительной системы, если секретный сотрудник предлагает деньги правительственному чиновнику в обмен на услуги или особое обращение, он предоставляет последнему только лишь возможность совершить преступление. Если чиновник берет деньги, это свидетельствует о его предрасположенности к получению взятки. Это провокацией не считается. Если чиновник отказывается брать деньги, а секретный сотрудник продолжает реализовывать другие, более настойчивые методы убеждения и принуждения, чтобы заставить чиновника принять деньги, то такое поведение следствия может считаться вовлечением в ловушку. Вопрос будет состоять в том, были ли методы следствия и убеждения такими настойчивыми, что, когда чиновник брал деньги, действовал ли он исходя из своих собственных соображений или же намерение совершить преступление было инициировано изобретательными действиями секретного сотрудника[74].

Для того чтобы на судебном заседании была доказана провокация, необходимо приведение со стороны обвиняемого веских доказательств следующих обстоятельств:

- преступный умысел был инициирован правоохранительными органами;

- обвиняемый не был предрасположен к совершению преступления.

Для того чтобы избежать провокации в деятельности правоохранительных органов, в США существуют инструкции, которые должны соблюдаться всеми сотрудниками спецслужб.

Так, Министерством юстиции США принят ряд внутриведомственных инструкций по проведению секретных операций, в которых содержатся следующие правила, снижающие риск перехода операции в провокацию:

1. Руководители должны не только быть уверены, что обвинение по делу вызовет максимальную положительную реакцию присяжных, но и принимать все необходимые меры для минимизации любого возможного впечатления, что государство перестаралось.

2. Необходимо выбирать такой объект разработки, который был бы предрасположен к совершению преступления.

3. Для того, чтобы устранить возможность каких-либо обвинений в адрес государства по поводу того, что оно спровоцировало разрабатываемого на совершение преступления, объекту должна быть дана возможность самому принять критическое решение относительно преступного предприятия – включиться в преступную деятельность или отказаться от нее.

Таким образом, диапазон правомочий сотрудника (агента) правоохранительного органа в противозаконной деятельности существенно суживается, а ряд действий подлежит безусловному запрету. В частности, сотрудник правоохранительного органа не вправе инициировать замысел совершения преступления, подстрекать подозреваемого к его реализации. Но при этом в Инструкции указывается, что сотрудник (агент) правоохранительного органа может участвовать в противоправной деятельности, при условии, что эта деятельность заблаговременно официально санкционирована.

Создается впечатление, что положения Инструкции противоречат друг другу, так как с одной стороны, провокационные действия запрещены, а с другой провокационные методы допустимы при официальном санкционировании. На практике подобная организация правоохранительной деятельности создает условия для наступательной работы правоохранительных органов при одновременном контроле судебных органов и общественности за возможным переходом грани между оперативно-розыскными действиями и провокацией.

Определенная практика использования сотрудников правоохранительных органов (агентов) в качестве провокаторов имеется
в Германии. В основном она касается операций в сфере незаконного оборота наркотических средств, мошенничества, торговли оружием, фальшивомонетчества[75]. Уголовного закона, регламентирующего порядок привлечения провокаторов к уголовной ответственности, в Германии сегодня нет, а право привлечения их к уголовной ответственности за провокационные действия либо освобождения от нее возлагается на суды. Согласно судебной практике провокация преступления наказуема лишь в тех случаях, когда она имеет признаки подстрекательства, когда агент-провокатор «путем многократных, длительных уговоров, интенсивного, упорного влияния так сильно воздействовал на объекта, что па фоне этого провоцирующего поведения агента собственный вклад преступника в дело отходит на задний план[76]. Доказать «многократное, длительное, интенсивное воздействие» на практике весьма сложно, так как нет четких критериев определения степени этого воздействия. Причем, даже в случае доказанного провокационного воздействия агента-провокатора на преступника, действия будут считаться незаконными только лишь в том случае, когда преступно-подстрекательское поведение данного агента дискредитирует государство и его институты.

Даже в случае доказанности наличия провокации судебная практика Федерального верховного суда Германии оценивает провокацию преступления со стороны правоохранительных органов как преступление, совершенное при смягчающих обстоятельствах. Обоснованием для смягчения служит то, что спровоцированное преступление представляет лишь незначительную опасность, поскольку совершается под контролем полиции. При этом допустимыми, не расходящимися с нормами правового государства провокациями считаются те, которые имеют своей целью уличить уже подозреваемых в совершении преступления лиц, т. е. когда имеются обоснованные предположения, что преступник и без провокации совершит противоправное действие. Целью провокации в данном случае является лишь направление протекания преступления в контролируемое русло[77].

Федеральный Конституционный суд Германии считает возможным, хотя и в исключительных случаях, прекращение судебного разбирательства по делам о провокации преступлений, «принимая во внимание достоинство человека и принципы правового государства». Федеральный верховный суд, непосредственно влияющий на судебную практику по уголовным делам, придерживается мнения, что провокация должна в каждом конкретном случае расцениваться лишь как «веское, независящее от вины основание для определения размера наказания», что при определенных предпосылках (например, при особенно сильном воздействии агента-провокатора на исполнителя преступления и незначительной тяжести преступления) может даже привести к прекращению судебного разбирательства в связи малозначительностью преступления[78]. Изложенное свидетельствует, что позиции высших судебных инстанций Германии по данному вопросу в определенной мере не совпадают.

Европейский суд по правам человека исключает провокацию в случае, если объект специального расследования был готов и согласен совершить преступление и без вмешательства негласных агентов[79].

Вернемся к упомянутой выше работе Б.В. Волженкина, изданной в период одного из обострений активности сторонников идеи декриминализации метода провокации: «В течение почти восьми десятилетий отечественная теория уголовного права и судебная практика признавали склонение должностного лица к получению взятки с целью последующего его изобличения неправомерным
и, более того, преступным поведением. Какие же ныне появились основания утверждать, что подобное провокационное поведение не только должно быть декриминализировано, но и является социально полезным?[80]»

По мнению правозащитника, руководителя движения «За права человека» Л. Пономарева, метод провокации это, «скорее, имитация борьбы с коррупцией»[81].

В Федеральной палате адвокатов оценивают предложение
о легализации провокации как не правовое и противозаконное. По мнению специалистов ФПА, термин «милицейская провокация» на сегодняшний день является не легальным, а скорее доктринальным понятием. Статья 5 федерального закона «Об оперативно-розыск­ной деятельности» достаточно определенно исключает провокацию
в работе оперативных подразделений: органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, прямо запрещается подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий (провокация).

Первый вице-президент ФПА Ю. Пилипенко отметил, что «многовековые традиции и опыт чиновничества и правоприменителей свидетельствуют о том, что представителям власти непозволительно использовать приемы, в которых хотя бы угадывается намек на сомнительность».

По мнению президента ФПА Е. Семеняко, «странно, что такие инициативы исходят из ведомства, призванного бороться с коррупцией. Идея использовать вместо законных методов оперативной работы приемы сомнительного свойства, оправданные «целесообразностью усиления борьбы», напоминают о тех временах, когда «врагов народа» штамповали списками. Не получится ли так, что
в департаменте генерала Драгунцова тоже начнут готовить списки. И не важно, что по тем спискам арестовывали, а по этим людей будут лишать работы. Суть остается одна – нормы права подменяются усмотрением отдельных лиц. Это очень опасная тенденция»[82].

Никто не спорит, что взяточничество в России существует, Как не раз отмечал в своих выступлениях Президент РФ, оно поразило деятельность всех государственных и коммерческих структур. Необходимость усиления борьбы со взяточничеством, как и с преступностью в целом, не вызывает сегодня сомнений ни у представителей власти, ни у населения. Но борьбу с преступностью следует вести, как когда-то любили говорить милицейские начальники «чистыми руками», т.е. законными способами. Лицам, призванным бороться
с преступностью, нельзя забывать, что конечной целью их деятельности являются не ведомственные показатели, а человек, его права и свободы, признание, соблюдение и защита которых является высшей обязанностью государства.

Вопросы для самоконтроля

1. Раскройте понятие термина «провокатор».

2. В чем заключается метод провокации человека на совершение преступления?

3. В чем отличие оперативно-розыскного мерориятия «оперативный эксперимент» от провокации взятки?

4. Какие нормы законодательства запрещают провокацию и устанавливают ответственность за нее?

5. Какие существуют проблемы толкования провокации взятки или коммерческого подкупа?

6. Раскройте оценки возможного использования метода провокации преступлений за рубежом.

7. Изложите Ваш взгляд на возможность использования метода провокации в борьбе с коррупцией.

Глава 10. О защите конституционных прав и свобод человека и гражданина при информировании
правоохранительными органами общественности
о результатах противодействия коррупции

Конституция Российской Федерации провозглашает, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина является одной из важнейших обязанностей государства, практическая реализация которой возложена на правоохранительные органы.

Правоохранительные органы в процессе своей деятельности, регулярно информируют население об имевших место преступлениях; о лицах, задержанных по подозрению в совершении преступлений; о ходе расследования уголовных дел и приговорах, вынесенных судом; об обстоятельствах, способствовавших совершению преступлений (далее подобная информация будет обозначаться термином «результаты правоохранительной деятельности»).

Правовым основанием для данной работы является статья 29 Конституции РФ, которая гарантирует свободу мысли и слова, свободу массовой информации и отсутствие цензуры. Аналогичные положения содержатся в статье 10 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подписанной государствами – членами Совета Европы в Риме 4 ноября 1950 г. и вступившей в силу 3 сентября 1953 г.

Организацию и порядок информирования общественности
о результатах противодействия преступности регламентируют также УПК РФ, Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности, другие федеральные законы[83], а также ведомственные приказы и положения, определяющие использование подобной информации.

Конституция РФ гарантирует право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, не только сотрудникам правоохранительных органов, но и лицам, не связанным напрямую с правоохранительной сферой деятельности. Поэтому субъектами информирования населения о результатах противодействия преступности могут выступать помимо руководителей правоохранительных органов и официальных представителей их пресс-служб следующие лица:

- ведущие информационных блоков радио и теле программ центральных и местных электронных средств массовой информации (далее – СМИ);

- теле- и радиокорреспонденты (обозреватели), подготавли­вающие специальные выпуски и фильмы, отражающие актуальные аспекты борьбы с преступностью;

- журналисты центральных и местных печатных изданий, ведущие криминальную хронику и готовящие аналитические обзоры по данной проблематике;

- государственные и муниципальные должностные лица, использующие в выступлениях и документах материалы, подготовленные для них правоохранительными органами;

- представители науки и образования, исследующие криминальные феномены и пути их локализации;

- функционеры различных общественных организаций, антикриминальной, религиозной и правозащитной направленности, выступающие публично по рассматриваемой тематике;

- пользователи сети Интернет, ставшие свидетелями (участниками) какого-либо правонарушения, или анализирующие конкретные проблемы, которыми богата современная криминальная обстановка.

Свобода слова, в отличие от свободы мысли, не может быть абсолютной. Это аксиома. Поэтому статья 55 Конституции РФ устанавливает, что права и свободы человека и гражданина, в том числе и право на свободу слова и свободу массовой информации, могут быть ограничены федеральным законом в той мере, в какой это необходимо для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Конституция РФ содержит ряд норм (в частности, статьи 23, 24, 25) устанавливающих пределы свободы слова, которые не должны переступать ни частные лица, ни общественные организации, ни государственные органы. Нарушение этих норм, вторжение в частную жизнь граждан без их на то согласия, влечет соответствующую юридическую ответственность.

К нормативным актам, регулирующим защиту права на неприкосновенность частной жизни, относятся Федеральный закон РФ
«О персональных данных», Гражданский кодекс, а также ряд международных договоров, прежде всего Всеобщая декларация прав человека, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, Международный пакт о гражданских и политических правах. Неприкосновенность частной жизни защищена статьей 137 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Современное российское законодательство соответствует статье 12 Всеобщей декларации прав человека, принятой 10 декабря 1948 года, о невмешательстве в личную и семейную жизнь и другим международным нормам.

Следует отметить, что информирование населения о результатах противодействия преступности осуществляется не ради запугивания граждан уголовной угрозой или удовлетворения любопытства части населения, интересующейся криминальной хроникой. Данная работа преследует ряд социально и политически значимых целей. Так, оперативное доведение обществу информации о выявлении системной коррупции, раскрытии убийств, террористических актов, преступлений экстремистского характера и др., убеждает граждан в способности власти защитить личность, общество и государство от криминальных вызовов, обеспечить приемлемый уровень безопасности и правопорядка, реализовать принципы неотвратимости и адекватности наказания правонарушителей. Это способствует повышению уровня доверия населения к власти, сужает среду, на которую могут опираться преступные элементы, содействует укреплению конституционного строя. Грамотно организованная деятельность пресс-служб правоохранительных органов обеспечивает общую профилактику преступной деятельности, воспитывает нетерпимость к коррупционному поведению, благоприятствует отходу от преступного образа жизни правонарушителей, у которых еще не сформировалась стойкая криминальная идеология, побуждает добропорядочных граждан оказывать помощь правоохранительным органам в противодействии преступности, привлекает на службу полицию, прокуратуру, следственный комитет способную молодежь.

В тоже время существует точка зрения, что «вброс» в публичную информационную сферу сведений в отношении лиц, подозреваемых или обвиняемых в противоправной деятельности до суда над этими лицами и вступления приговора в законную силу, нарушает конституционные права данных лиц. В качестве основного аргумента используется ссылка на статью 48 Конституции РФ, в соответствии с которой каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана
в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.

Действительно, вовремя вброшенный «компромат» о причастности какого-либо лица к коррупционной или иной противоправной деятельности способен нанести фигуранту этой информации серьезный материальный и моральный вред, даже, если в последующем преступная деятельность не будет доказана в судебном порядке. Человек уже никогда не «отмоется» от этого «клейма», ибо «на чужой роток не накинешь платок» и всегда найдутся те, кто многозначительно отметят: откупился.

Учитывая данное обстоятельство, рассмотрим правовой механизм информирования общественности о противоправной деятельности лиц до суда над этими лицами и вступления приговора в законную силу, применительно к источникам, из которых подобная информация поступает в публичную сферу.

Основной объем данной информации поступает в публичное информационное пространство на досудебных стадиях уголовного процесса, во-первых, от сотрудников оперативно-розыскных органов, во-вторых, от сотрудников органов предварительного расследования.

1. Оценим возможность информирования общественности
о лицах, подозреваемых в противоправной деятельности с позиций органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность.

Как известно, деятельность оперативно-розыскных органов осуществляется на основе Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»[84]. Понятие – «результаты ОРД» раскрывается в п. 36.1 УПК РФ как сведения, полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного преступления, лицах, подготавливающих, совершающих или совершивших преступление и скрывшихся от органов дознания, следствия или суда.

Направления использование результатов ОРД приведены
в статье 11 Федерального закона об ОРД. Так, полученные материалы могут быть использованы для подготовки и осуществления следственных и судебных действий, проведения оперативно-розыскных мероприятий по выявлению, предупреждению, пресечению и раскрытию преступлений, выявлению и установлению лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших, а также для розыска лиц, скрывшихся от органов дознания, следствия и суда, уклоняющихся от исполнения наказания и без вести пропавших, имущества, подлежащего конфискации, для принятия решений
о достоверности представленных государственным или муниципальным служащим либо гражданином, претендующим на должность судьи, предусмотренных федеральными законами сведений. Результаты ОРД могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, представляться в орган дознания, следователю или в суд, в производстве которого находится уголовное дело, а также использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями УПК РФ, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств.

В статье 5 рассматриваемого федерального закона содержится запрет должностным лицам оперативно-розыскных органов разглашать сведения, которые затрагивают неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя граждан
и которые стали известными в процессе проведения оперативно-розыскных мероприятий, без согласия граждан, за исключением случаев, предусмотренных федеральными законами. При нарушении прав и законных интересов физических и юридических лиц вышестоящий орган, прокурор либо судья в соответствии с законодательством РФ обязаны принять меры по восстановлению этих прав и законных интересов, возмещению причиненного вреда.

Передача в СМИ результатов ОРД исключено в силу того, что в соответствии со статьей 12 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» данные сведения составляют государственную тайну и подлежат рассекречиванию только на основании постановления руководителя органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность.

Таким образом, Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» не содержит норм, допускающих информирование оперативно-розыскными органами общественности о результатах ОРД либо передачу данной информации в СМИ. Осуществление данной работы на основе ведомственных нормативных актов недопустимо, так как в соответствии со статьей 4 указанного закона, органам, осуществляющим ОРД, разрешено издание в пределах своих полномочий в соответствии с законодательством Российской Федерации нормативных актов, регламентирующие организацию и тактику проведения оперативно-розыскных мероприятий, но не использование результатов ОРД.

2. Возможности информирования общественности о лицах, подозреваемых в противоправной деятельности сотрудниками органов, осуществляющих предварительное расследование, также ограничены ч.1 ст. 161 УПК РФ, согласно которой данные предварительного расследования не подлежат разглашению. При этом, в ч. 3 указанной статьи содержится исключение из приведенной нормы, согласно которому данные предварительного расследования могут быть преданы гласности лишь с разрешения следователя, дознавателя и только в том объеме, в каком ими будет признано это допустимым, если разглашение не противоречит интересам предварительного расследования и не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства. Разглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства без их согласия не допускается.

В ч. 2 рассматриваемой статьи указывается, что следователь или дознаватель предупреждает участников уголовного судопроизводства о недопустимости разглашения без соответствующего разрешения ставших им известными данных предварительного расследования, о чем у них берется подписка с предупреждением об ответственности в соответствии со статьей 310 УК РФ.

Таким образом, принять решение о предании гласности данных предварительного расследования могут дознаватель или следователь, в том объеме, в каком ими будет признано это допустимым.

Потерпевший п.3 ч.5.ст. 42 УПК РФ), гражданский истец (ч. 6 ст. 44 УПК РФ), защитник (ч. 3 ст.53 УПК РФ), гражданский ответчик (п. 2 ч. 3 ст. 54 УПК РФ), свидетель (п. 3 ч.6 ст. 56 УПК РФ), эксперт (п.5 ч. 4 ст. 57 УПК РФ), специалист (ч. 4 ст. 58 УПК РФ), переводчик (п. 2 ч. 4 ст. 59 УПК РФ) и понятой (ч. 4 ст. 60 УПК РФ) не вправе разглашать данные предварительного расследования только в том случае, если они были предупреждены об этом заранее. Если участники уголовного процесса не давали письменного обещания соблюдать тайну предварительного расследования, то они вправе использовать данную информацию по своему усмотрению и не могут быть привлечены к уголовной ответственности по ст. 310 УК РФ за разглашение данных предварительного расследования.

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: