Только одержимые – творят. 1 глава

Равнодушие – это могила».

(Там же. С. 402. Всё выделено мною – Ф.Б.).

Так что же дальше? Поставим перед собой этот вопрос и мы. Ответ может быть только один – Борьба! Как определил этот ответ И.Базоркин. Только борьба! И ничего более. Всякие там договора, соглашения о сотрудничестве в области культуры, искусства и прочее – всё это блеф. Всё это может означать и означает не что иное, как уступки агрессору. Уступки, начало которым положил ещё первый Президент Республики, ставя свои подписи под всякими там Кисловодскими, Железноводскими, Нальчикскими и прочими соглашениями. Всякие там договора, соглашения подписываются между равными во всех отношениях партнёрами. Равными и в своей ответственности, за выполнение взятых на себя обязательств. А что это за соглашения, в которых если не напрямую высказывается, то уж наверняка за ними кроется требование о пересмотре Конституции Республики, требование об отказе от борьбы историческую Родину и т.д., и т.п. Всякие договора и соглашения могут стать реальными и выполнимыми лишь после того, как Пригородный район перейдёт под юрисдикцию Республики Ингушетия. А до того времени – борьба. НО!

Борьба эта ни в коем случае не должна подразумевать собой реванш за поражение осенью 1992 года. Знаю, убеждён в том, что идея реванша не присуща менталитету ингушского народа. Она не будет поддержана народом, кто бы с нею ни выступил. Особо подчёркиваю это лишь для того, чтобы теоретики и идеологи осетинского национал-шовинизма А.Цуциев, А.Дзадзиев и другие и его апологеты типа А.Здравомыслова не ухватились за это слово – Борьба и не извратили его смысл, который в него в данном случае вкладывается. А смысл этот состоит в следующем.

Борьба ингушского народа за свою историческую Родину ни в коем случае не будет связана с огнестрельным оружием, с оружием массового уничтожения: установками «Град», «Алазань» и прочими, что были применены российским воинством в угоду галазовскому руководству Северной Осетии-Алании против мирного ингушского населения осенью 1992 года. Эти злодеяния с полным основанием можно вписать ныне в одну строку со злодеяниями фашистов во время Второй мировой войны в деревне Лидице в Чехословакии, в деревне Хатынь в Белоруссии, в деревне Сонгми во Вьетнаме во время его борьбы за независимость против американских агрессоров. Под Борьбой, завещанной ингушскому народу И.Базоркиным, Д. Мальсаговым и многими другими представителями старшего поколения, нами понимается Борьба Разума, Логики, Правды, Неопровержимых фактов против фальсификации этих фактов, преднамеренной лжи, фарисейства, необузданной клеветы против ингушского народа, чем сверх всяких мер полны ныне писания учёных и не учёных представителей интеллигенции Северной Осетии-Алании.

Нельзя при этом не отметить, что борьба эта уже идёт. И одним из самых примечательных, может быть, эпизодов этой борьбы является отповедь, которую дали Б.А.Акиев, Э.Д.Мужухоева, Р.З.Сагов «независимому» А.Г.Здравомыслову. А их «ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ» вполне достойно стать «Наставлением» представителям молодого поколения, вступающим в борьбу за землю предков, за историческую Родину.

Одним словом, сентенция господина А.Здравомыслова о том, что ингушский народ и его лидеры в период восстановления республики, да и вообще когда бы то ни было, довольствовались тем, что им дают, мягко говоря, не выдерживает ни малейшей критики. Она может свидетельствовать, и довольно убедительно, лишь об одном: о недобросовестности академика-аналитика. А разве не об этом и, кстати, не о его ли редакторских способностях, говорит следующая его сентенция, преподнесённая им читателю буквально в одном и том же абзаце. Продолжая мысль о том, что вот тогда ингушские лидеры вынуждены были довольствоваться тем, что им дали, А.Здравомыслов витийствует: «Лишь в условиях демократизации и гласности, опираясь на движение репрессированных народов и на поддержку значительного круга общероссийских демократических политиков – от Галины Старовойтовой до Рамазана Абдулатипова, - ингушская сторона в конфликте жёстко определилась в этом вопросе». (Выделено мною –Ф.Б.). Ну, каково? А?

Вот ведь до чего коварная эта ингушская сторона! Ранее, когда у неё не оказалось никакого другого выхода, она согласилась с тем, что ей бросили нечто вроде обглоданной кости, а теперь вот, опираясь на движение репрессированных народов, жёстко определилась в этом вопросе.

Следует в очередной раз отметить, что если бы академик А.Здравомыслов с должной ответственностью относился к тому, что он говорит, к своим заявлениям, к своим выводам, то он, изучая и анализируя избранную проблему, вовремя увидел бы, что ингушская сторона в вопросе восстановления своей автономии в должной мере определилась ещё в 20-е годы, когда встал вопрос о лишении его столицы во Владикавказе, а окончательно, но отнюдь не жёстко, как это формулирует господин А.Здравомыслов, она определилась, наверное, во время пребывания народа в Казахстане, в Киргизии. Масса писем оттуда в адрес партийных и государственных органов, с достаточной убедительностью свидетельствует об этом. Обо всём этом в данном случае говорится лишь потому, что А.Здравомыслов неоднократно касается Второго съезда ингушского народа, и мы тоже намеревались коснуться его работы. По возможности кратко.

Отметим, что чуть ли не все авторы, рассматривающие события октября-ноября 1992 года, от А.Цуциева до В.Шнерельмана, в той или иной мере касаются работы этого съезда. А отсюда можно полагать, что Второй съезд ингушского народа уже занял достойное место в его истории. В связи с этим не могу с величайшим удовлетворением не отметить, что мне, автору этих строк, довелось быть делегатом этого съезда, участником его работы, и быть избранным в состав Оргкомитета по восстановлению автономии ингушского народа. А поэтому о работе съезда, его решениях могу судить не понаслышке, как это делает уважаемый оппонент.

«Второй съезд ингушского народа проходил в городе Грозном 9-10-го сентября 1989 года. Основной вопрос, обсуждавшийся на съезде – воссоздание ингушской государственности. С докладом «О социально-политическом положении ингушского народа» выступил Беслан Костоев». Так о работе съезда оповещает читателя А.Здравомыслов. (Сс. 45-46.). Всё правильно. Далее он излагает некоторые положения доклада, и завершает это изложение так: «Эти положения были положены в основу Резолюции съезда, который тем самым обозначил «притязания ингушского народа». Речь шла не просто о восстановлении государственности и переделе границ между Северной Осетией и Ингушетией, но и о включении правобережной части Орджоникидзе в состав Ингушетии в качестве её столицы». (Выделено мною – Ф.Б.). Вот это, наверное, и есть то, о чём говорят: «В огороде бузина, а в Киеве дядька». А может быть точнее: это же абракадабра какая-то. О «притязаниях ингушского народа» говорить не будем. О них уже достаточно, наверное, сказано. Речь, видите ли, шла не просто о восстановлении государственности. А как можно говорить просто о восстановлении государственности вообще, и в данном конкретном случае в особенности. Ещё и ещё раз, речь идёт не о переделе границ, речь идёт о ликвидации последствий сталинщины, о возвращении народу его исторической Родины. А именно это и находится за пределами понимания академиком А.Здравомысловвм. А что это именно так, довольно красноречиво и убедительно говорит концовка его рассуждений о работе Второго съезда ингушского народа. Так он пишет: «Выступление Т.Т.Худалова – старшего научного сотрудника Северо-Осетинского НИИ истории, филологии и экономики, присутствовавшего на съезде в качестве гостя и попытавшегося отделить вопрос об образовании автономии от территориальных притязаний (выделено мною – Ф.Б.), не встретило поддержки и понимания среди делегатов». (С. 48.).

Так о какой поддержке пытается говорить академик-аналитик? Что, Съезд ингушского народа нужно было созывать для того, чтобы поддержать выступление Т.Т.Худалова? Это же абсурд! А вот что касается сути выступления Т.Т.Худалова и понимания этой сути, то, как делегат съезда, могу утверждать, что суть эта была понята всеми делегатами без исключения. В том числе и мною, не ингушом. А чтобы увидеть подлинную суть этого выступления, приведём несколько выдержек из этого выступления с некоторыми комментариями.

«Уважаемые товарищи! С неподдельным интересом и вниманием слушали члены нашей делегации выступления на сегодняшней встрече представителей ингушского народа. – Так начал своё выступление Т.Т.Худалов. – События, которые стали поводом для созыва вашей встречи, имеют историческое значение для всех народов нашей страны. – Продолжил он. - Впервые за 70 лет Советской власти заложен такой глубоко продуманный политический фундамент для создания механизма, способного решать политические вопросы развития наций в стране и межнациональных отношений, направленный на соблюдение на деле, а не на словах, равных прав народов и каждого трудящегося, независимо от его национальной принадлежности». (39). Господам цуциевым и здравомысловым можно ответить: могли ли делегаты съезда не понять, не принять или как-то криво истолковать такое вступление представителя осетинского народа, народа-соседа. Или ещё.

«Неслыханный произвол и беззаконие, - продолжил затем Т.Т.Худалов, - были применены в отношении ингушского народа, чеченцев и других, которые подверглись массовым репрессиям и переселению. Лишение их национальной государственности представляло собой грубое нарушение социалистической законности и ленинских принципов национальной политики КПСС». А против этого, мог ли хоть что-то подумать хотя бы один делегат. И уже буквально после этого следует нечто иное.

«Самого искреннего сострадания (выделено мною – Ф.Б.) заслуживает каждый из народов, попавших под жернова страшного принципа коллективной ответственности. (Выделено мною – Ф.Б. Там же. С. 100.). Именно с таким сочувствием и пониманием относятся к ингушскому народу осетины, другие народы Северного Кавказа. И мы, пользуясь случаем, ещё раз выражаем вам от имени всех своих соотечественников самые искренние чувства сострадания». (Выделено мною – Ф.Б.).

Вот здесь уже необходимо кое-что высказать. Здесь уже достаточно прозрачно просматривается лицемерие представителя осетинского народа. Прежде всего, он не имел никаких оснований выражать ингушскому народу вообще какие-либо чувства от имени всех своих соотечественников. И об этом он тут же сам заявил, и мы это сейчас отметим. Тем более чувства сострадания. Во-первых, вряд ли ингушский народ когда-либо нуждался и нуждается ныне, в чьих угодно состраданиях, а тем более в состраданиях своего исторического соседа. Во-вторых, ведь у всех присутствующих в зале делегатов на памяти были массовые в Северной Осетии торжества по случаю выселения ингушей. Для Т.Т.Худалова и делегировавших его на съезд ингушского народа, было бы величайшей честью признать здесь, на съезде, историческую ошибку своего народа, оказавшегося соучастником этого неслыханного произвола и беззакония, как квалифицировал это преступление сам Т.Т.Худалов. Это, во-первых. И, во-вторых. Если бы академик А.Здравомыслов удосужился ознакомиться с текстом этого выступления, то он не смог бы, наверное, не обратить внимание на то, что Т.Т.Худалов принцип коллективной ответственности называет страшным. И это, наверное, справедливо. Ибо под жернова этого принципа были брошены репрессированные сталинским режимом народы. Всё дело, однако, в том, что А.Цуциев и А.Здравомыслов ничего страшного в этом принципе не видят. Более того, они считают, что никакой иной принцип к репрессированным народам был неприменим. Вернёмся, однако, к выступлению Т.Т.Худалова.

«Верные дружбе осетины, - поёт он далее, - сегодня делают всё, чтобы ингушские дети изучали в школе родной язык, чтобы выпускники школ поступали в вузы республики, чтобы представители ингушского народа были представлены во всех партийных, советских и хозяйственных органах Северной Осетии». (Там же. С. 101.).

Некоторые комментарии. Относительно верности осетинской дружбы. Ещё в довоенные времена Сталин принял корреспондента одной из западноевропейских газет, а он их этим, как известно, не баловал. Так вот когда этот корреспондент начал распространяться о своих дружественных чувствах к СССР, Сталин прервал его репликой: «Избави нас, Боже, от этаких друзей, а от врагов мы и сами избавимся». Это, так сказать, к слову. Главное же в данном заявлении Т.Т.Худалова состоит, очевидно, в следующем. Он даже не подозревает того, что демонстрирует перед съездом ингушского народа не только лично свою, но и своего народа национал-шовинистическую сущность. В самом деле, на вопрос: кто делает всё для того, чтобы ингушские дети изучали родной язык, а выпускники школ поступали в ВУЗы республики? Т.Т.Худалов совершенно недвусмысленно отвечает: осетины. Вот ведь какие они благодетели – осетины. Они выражают сострадание ингушскому народу, они делают всё для обеспечения благополучия ингушей и т. д., и т.п. А когда ингушский народ добился, наконец, законодательной основы для того, чтобы показать, что он не нуждается ни в чьих состраданиях, ни в чьих облагодетельствованиях, что он сам вполне в состоянии устраивать свою жизнь – произошло то, что произошло осенью 1992 года. И это ещё не всё. Когда в январе 1973 года автор этих строк посещал митинг ингушей в Грозном, то неоднократно слышал сетования родителей-ингушей по поводу того, что их детей в начальной школе заставляют изучать осетинский язык. А то, что в состав партийных и советских органов вводили представителей ингушского народа, то это делалось, опять-таки, руководством Северной Осетии. Делалось для того, чтобы, насколько это возможно, завуалировать свою шовинистическую сущность. И ещё – от Т.Т.Худалова.

«Сегодня, - продолжает он, - подавляющая часть трудящихся Северной Осетии считает, что если для дальнейшего экономического и национально-культурного развития ингушского народа возникла необходимость в образовании самостоятельной ингушской автономии, то поддержать эту просьбу братского народа. Мы уверены, что эта законная просьба ингушского народа ничего общего не имеет с территориальными притязаниями экстримистски настроенных лиц, которые пытаются пристроиться к вашему народному движению и выдать себя за истинных выразителей интересов народа». (Там же. С. 101. Всё выделено мною. Ф.Б.). Некоторые комментарии к сказанному.

Чуточку ранее, выражая чувства сострадания ингушскому народу Т.Т.Худалов, как нами было отмечено, пытался выразить их от имени всех своих соотечественников, а тут вдруг повёл речь о подавляющей части трудящихся. С чего бы это? Но тут возникает и ещё один вопрос: а не та ли это подавляющая часть трудящихся, которая на трёх тысячах подвод с нетерпением ожидала начала депортации ингушского народа. Это, во-первых. Во-вторых. Если возникла необходимость в образовании самостоятельной ингушской автономии… с наивностью несмышлёныша обращается к делегатам народного съезда научный сотрудник научно-исследовательского института. Как будто речь идёт всего лишь о только что взошедшей картошке, которую облепили колорадские жуки и, в связи с этим, возникла необходимость обработать её соответствующими ядохимикатами. Научный сотрудник Северо-Осетинского НИИ Т.Т.Худалов, как и любой другой его научный сотрудник юлит. Он прекрасно знает, что эта необходимость не возникла вдруг, что эта необходимость – вопрос жизни или исчезновения ингушского народа, как этноса. Он прекрасно об этом знает, а потому и юлит. Он, видите ли, готов поддержать эту просьбу ингушского народа, дипломатично не указав при этом, к кому ингушский народ должен обратиться с этой просьбой. Ведь только что этот же самый Т.Т.Худалов говорил о том, что автономия ингушского народа была ликвидирована в результате сталинско-бериевского произвола, а теперь вот для того, чтобы эту автономию восстановить, ингушский народ должен у кого-то эту автономию выпрашивать. При этом господин (тогда ещё товарищ) совершенно недвусмысленно намекает на то, что если ингушский народ обратится с просьбой (не известно к кому), то братский осетинский народ готов поддержать эту просьбу, но при определённых условиях, которые уважаемый гость тут же и предъявляет съезду. Условия, которые нельзя не повторить. «Мы уверены, - заявляет гость с высоты своего осетинского величия, - что эта законная просьба ингушского народа ничего общего не имеет с территориальными притязаниями экстримистски настроенных лиц, которые пытаются пристроиться к вашему народному движению и выдать себя за истинных выразителей интересов народа». При этом ведь совершенно очевидно, что Т.Т.Худалову не дано понять, что речь идёт не о притязаниях, а о требовании возвращения незаконно присвоенного его подлинному хозяину. И с требованием этим выступают отнюдь не экстримистски настроенные лица, выступает весь ингушский народ в лице делегатов данного съезда. Впрочем, Т.Т.Худалов всё это прекрасно понимал, но вёл себя так, как ведут себя в подобных ситуациях осетинские политики, учёные и прочие деятели, представляющие те самые 73%.

Некоторые комментарии. Вот ведь в чём всё дело. Совершенно ничем не прикрытый ультиматум: братский осетинский народ готов будет поддержать законную просьбу ингушского народа при непременном условии – если он откажется от территориальных притязаний. Здесь обходимо отметить, что выступление Т.Т.Худалова прошло при полной тишине зала. Достойный же ответ на его поползновения на национальное достоинство ингушского народа в лице делегатов съезда был дан делегатом от города Малгобека М.Акмурзиевым, который, в частности, заявил: «Требования ингушского народа о восстановлении социальной справедливости и попранных прав звучали задолго до начала процесса перестройки (это специально для здравомысловых – Ф.Б.), однако административно-бюрократическая система квалифицировала эти требования как националистические проявления… Не могу умолчать, - продолжил он далее, - о вчерашнем выступлении представителя Северной Осетии. Как слышали, он не против, дать нам автономию, но без изменения границ. Нам не нужна такая автономия, созданная по вашему рецепту!..

Мы требуем, - заявил он, -

1.Восстановления государственно-территориального устройства всех репрессированных народов.

2. Полной реабилитации репрессированных народов с возмещением им причинённого ущерба.

3. Объективной оценки событий 1973 года и других проблем, которые с такой остротой обсуждаются на данном форуме». («Второй съезд ингушского народа». С. 200).

Что следует из всего только что сказанного? В выступлении Т.Т.Худалова довольно явственно звучат нотки высокомерно-поучительного, в известной мере, шовинистического требования к ингушскому народу: не выходить за рамки, устанавливаемые для него политиками, учёными, общественными организациями Северной Осетии. Явного проявления требований фашистского характера пока нет. Нет явного проявления и подчёркивания национальной принадлежности между людьми на бытовом уровне. Это – 1989 год.

Очень кстати здесь будет привести следующий факт. Ровно через год после Второго съезда ингушского народа, группа представителей ингушского народа была официально приглашена на заседание сессии Верховного Сонета СОССР от 14 сентября 1990 года. С.М.Бекову – тогдашнему председателю Сонета министров ЧИР, Я.Ю.Куштову – члену Оргкомитета по восстановлениюа втономии Ингушетии и председателю этого же Оргкомитета Б.М.Сейнароеву была даже любезно предоставлена возможность выступить на этой соссии. Но их выступления были встречены таким «дружелюбием», что председательствующий на этом заседании А.Галазов вынужден был напоминать избранникам осетинського народа о том, что они всё же горцы, одним из незыблемых обычаев которых, является почитание гостя, тем болем что эти гости были приглашены.

Все эти выступления были по-ингушски выдержанными вдухе компромисса. Но они были в тожев ремя и принципиальными. Иначе и не могло бать. Б.М.Сейнароев, например, закончил своё выступление следующими словами: «Ни один ингуш не говорит проживающим там (в сёлах Пригородного района – Ф.Б.) людям любой национальности, чтобы они покинули это место. Речь идёт только о том, чтобы то, что принадлежало ингушам, отдали им. Мы понимаем эту проблему только так, другого понимания этой проблемы у нас нет. Если кто-то думает, что можно громко накричать и ингушская проблема решится, он ошибается. Ингуши требуют только то, что принадлежит им по праву, и ничего другого. Ни один ингуш не будет требовать ничего чужого».

Более чёткого и более компромиссного подхода к решению проблемы вряд ли можно себе представить. Чем ответило галазовское руководство Северной Осетии на это? Ответило геноцидом, этнической чисткой Пригородного района.

Группа же ингушских учёных, которых А.Здравомыслов с лёгкостью необыкновенной возводит в ранг политиков, от имени всего ингушского народа так же заявляют: никаких претензий у ингушского народа к осетинскому народу нет, есть лишь требование к властям предержащим возвратить им их историческую Родину. Это – 1996 год. Это через четыре года после того, что было совершено с ингушским народом. Хотя бы это должен был увидеть и по достоинству оценить академик-гуманитарий. И, тем не менее, и А.Цуциев, и А.Здравомыслов с неподражаемым усердием выпячивают этническое начало. При этом академик А.Здравомыслов определяет себе в союзники ещё и академика В.А.Тишкова. Так, представляя читателю свою точку зрения на «Проект политической и правовой оценки осетино-ингушского конфликта…» подготовленный С.Шахраем, он, в частности, пишет: «Вместе с тем, проект, представленный группой С.М.Шахрая, игнорирует этнические аспекты конфликта, которые в последующем будут подчёркнуты в публикации В.А.Тишкова». (С. 97. Выделено мною – Ф.Б.). Именно это единодушие этих академиков нам и представляется интересным. Об этом единодушии речь впереди.

Одним, может быть, из наиболее показательных моментов в этом плане, следует выделить следующую сентенцию академика А.Здравомыслова: «Понятия «мы-осетины» и «мы-ингуши» на протяжении 1989-1992 годов всё в большей и большей мере наполнялись конфронтационным смыслом вплоть до того момента, когда каждая из сторон стала воспринимать другую лишь сквозь призму «образа врага». Нагнетание соответствующей психологической атмосферы было результатом высказываний этнонациональных лидеров с той и другой стороны, стремившихся приобрести и увеличить свой политический капитал с помощью этнической мобилизации». (С.101. Выделено мною – Ф.Б.).

Так вот. Не будучи никаким лидером и не принадлежа этнически ни к той, ни к другой стороне, оставаясь этнически русским, с 1989 по октябрь 1994 года являясь членом Оргкомитета, а затем Народного Совета Ингушетии, сегодня на исходе 2007 года, прекрасно понимая, какую ответственность (нравственную, конечно) беру на себя, со всей определённостью могу заявить: академик А.Здравомыслов лжёт. Никакой этнической мобилизации лидеры Народного Совета Ингушетии, сыгравшего решающую роль в подготовке и принятии Закона «О реабилитации репрессированных народов» и Закона «Об образовании Ингушской Республики в составе Российской Федерации» не вели. Не вели не из каких-то там тактических соображений. Не вели именно потому, что хотя бы малейшее выпячивание своей этнической принадлежности чуждо всему их нравственно-этическому существу, как, впрочем, и всему ингушскому народу. По истечении почти полутора десятка лет могу со спокойной совестью заявить, что это было главным (хотя, конечно, негласным) условием моего участия в движении ингушского народа за Республику. Этим и отличается ингушский народ от осетинского (тех самых 73%) народа. Этого-то и не мог (не хотел, конечно) увидеть академик А.Здравомыслов (как, впрочем, и академик В.Тишков, об этом речь впереди), попытавшийся взобраться на возвышенность, встать «над», и перстом указующим определять, какому народу какие уступки надо сделать. Даже не помышлявший о том, чтобы встать «над», тем более кому-то на что-то указывать, являвшийся рядовым членом Народного Совета, со всей ответственностью могу утверждать, что этнические притязания были и остаются поныне лишь с одной стороны.

Высказав лично свою точку зрения на проблему «этнической мобилизации», счёл вот необходимым отметить, что это не только лично моя точка зрения. Так В.Шнирельман в своём капитальном исследовании, в частности пишет: «Тогда пять авторитетных представителей ингушской интеллигенции – председатель Сунженского райисполкома С.Х.Плиев, зам. начальника управления по использованию трудовых ресурсов при Совете министров ЧИ АССР А.М.Гадзиев, писатель И.М.Базоркин, а также Дж.Картоев и А.Куштов – подготовили обстоятельное письмо (в черновом варианте оно называлось «О судьбе ингушского народа») с требованием о возвращении Пригородного района ингушам. В письме предлагалась альтернатива – либо восстановить самостоятельную Ингушскую АССР, либо, чтобы не нарушать территориальную целостность Северной Осетии, создать Осетино-Ингушскую АССР». Под этим письмом авторы собрали 4500 подписей. (40). (Подчёркнуто и выделено мною – Ф.Б.).

А вот строки из этого письма: «Мы согласны, - писали его авторы от имени всего народа, - на любые возможные варианты решения Ингушского вопроса, которые дадут возможность восстановить территориальную целостность и национальную государственность Ингушетии. На наш взгляд, наиболее целесообразны следующие два варианта:

1. Ингушская АССР. Для развития собственной автономии Ингушетия располагает всеми необходимыми условиями.

2. Осетино-Ингушская АССР. Этот вариант мы предлагаем в целях сохранения исторически сложившейся территориальной целостности…

Из предложенных двух вариантов решения Ингушского вопроса с учётом экономических, культурных и исторических особенностей предпочтение мы отдаём первому варианту. Но независимо от этого вопрос о возвращении в Пригородный район и Кескемские хутора их коренных жителей необходимо решить как можно быстрее, ибо – это вопрос жизни и смерти ингушского народа, вопрос дружбы между ингшуским и осетинским народами». (41)

И вот после всего этого осетинские адэпты галазовско-фашистской идеологии и великорусские шовинисты апологеты-академики раздувают кадило ингушской «этнической мобилизации».

Подобные, совершенно беспочвенные, а поэтому и совершенно безответственные заявления А.Здравомыслова об этнических притязаниях со стороны ингушского народа и его лидеров, со стороны ингушских учёных можно было бы ещё продолжать и продолжать. Однако и этого, наверное, достаточно, чтобы сделать некоторые выводы. Обратимся для этого опять-таки к опыту европейских стран, и, прежде всего, к «опыту» германского фашизма. Так, если поставить вопрос: для чего гитлеровцам понадобилось выпячивать своё арийское превосходство над всеми другими народами, для начала над евреями и цыганами, а затем и славянами и так далее. Ответ может быть лишь один: истребив для начала евреев и цыган, не имевших своих национальных территорий, и накопив определённый опыт, приступить затем к славянам и другим народам с тем, чтобы овладеть их территориями – завоевать мировое господство. У руководства Северной Осетии-Алании цели пока поскромнее – создать Великую Аланию. Это – пока. А не об этом ли с вполне достаточной убедительностью свидетельствует заявление А.Галазова: «… Альтернативы объединению Северной и Южной Осетии нет. И мы, как никогда, близки к осуществлению этой сокровенной мечты большинства нашего народа. (Выделено мною. – Ф.Б.) Пусть меня правильно поймут, я не призываю идти к цели напролом, добиваясь её огнём и мечом (а Пригородный район как? – Ф.Б.), чем тоньше и искуснее методы, тем больше шансов достичь своего. Хотя обстановка не располагает к благодушию. Кинжал должен быть наготове и порох должен быть сухим». (42).

Тот факт, что эта часть работы обозначена «Апологеты» во множественном числе, обязывает, чтобы вслед за академиком А.Здравомысловым был бы назван ещё хотя бы один апологет, пусть он даже не академик. Но мы ещё раз обратимся именно к академику - академику В.А.Тишкову. При этом, сразу же оговоримся, что это фигура иного масштаба. Напоминать ему о роли Киева или Севастополя в истории России, становлении её государственности было бы оскорбительным для него и непозволительным для нас. И, тем не менее, позволим себе причислить и его к апологетам аннексионистской политики руководства СО-Алании, ибо в его публикациях сплошь и рядом, хотя и в утончённой манере, иногда даже с неким изяществом, проводится та же линия, что и академиком А.Здравомысловым.

Начнём хотя бы с того, что в № 34 «Сердало» за 1966 год В.Тишков, в частности, пишет: «В условиях политической экзальтации и социального кризиса (после выделения Чечни в ингушских районах была парализована финансовая и экономическая деятельность) в Ингушетии устанавливается фактическая анархия. Местная газета «Единство» так оценивала положение: «Общественно-политическая ситуация в Ингушетии накалена до предела. Резко усилилась социальная напряжённость». Всё это было, к сожалению, действительно так. Но вот тут же далее читаем: «Социальный контроль отчасти пытались наладить традиционные структуры в лице старейшин и лидеров фамильных кланов – тейпов. Наиболее сложную проблему представляло распространение обычая кровной мести в условиях, когда столь же традиционные институты миротворчества, замирения кровников были забыты». (Выделено мною – Ф.Б.).

Вот тут уже и довольно чётко обозначена позиция академика В.Тишкова. В самом деле. С каких это пор и почему в осетино-ингушских отношениях обычай кровной мести был наиболее сложной проблемой? А что, более сложной, чем эта, в этих отношениях не было? Ведь известно, что и у осетин этот обычай тоже существует, хотя проявляется он иначе, чем у ингушей и других жителей Кавказа. У осетин он проявляется, если можно так выразиться, по-язычески. Это, во-первых. Во-вторых, и главным образом, с каких это пор проблема кровной мести в осетино-ингушских отношениях стала наиболее сложной по сравнению с проблемой Пригородного района, исторической Родиной ингушского народа? Но и это ещё не всё. Прямо тут же далее читаем: «Подобная позиция и действия ингушской стороны не могли быть не известны в Северной Осетии. Ответом на них была избрана стратегия отторжения каких-либо компромиссов и наращивания силовых позиций, сопровождающаяся антиингушской пропагандой». (Всё выделено мною – Ф.Б.). Некоторые комментарии.

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: