Поведенческие проявления детей с различным типом привязанности

(по Хухлаевой О. и Бубновой Г., 2006)

Уверенная привязанность	Тревожно-требующая привязанность	Тревожно- избегающая привязанность
1. Поведение детей в ответ на предложение
взаимодействия со стороны взрослого
Проявляет доверие к взрос-лым и чувство защищенности в их присутствии. Первым идет на контакт. Способен взаимодействовать с детьми в присутствии взрослого. Редко плачет. Понимает справедливость распределения внимания взрослого между всеми детьми	Стремится к взрослому, но не может насытиться телесным контактом, боится потерять контакт. С восхищением, страстью воспринимает щекотку, объятия, кувырка-ния. Обижается на невнимание, ревнует к другим детям. В присутствии взрослого с другими детьми не взаимо­действует, сам от взрослого не уходит	Избегает тактильного контакта со взрослым и контакта глаз. В случае активности взрослого сжимается в комочек или легонько отталкивает руки, выкручивается

 

 

Уверенная привязанность	Тревожно-требующая привязанность	Тревожно-избегающая привязанность
2. Поведение детей с целью избегания разлуки со значимым взрослым
Получив ласку, дает возможность уде­лить внимание другому, не ревнует к другим	Отказывается прекращать кон­такт, обижается, цепляется, плачет	Не обращает внима­ния на приход и уход взрослого, остается как бы в стороне
3. Поведение детей с другим человеком: а) взрослым на занятиях; б) детьми в свободное время
а) способен к учеб­ному взаимодейст­вию с педагогом. На занятиях споко­ен, внимателен, слушает взрослого; б) спокойно играет с детьми без конф­ликтов	а) не всегда способен к учебному взаимо­действию. Иногда проявляют невнима­ние, неусидчивость; б) во взаимодейст­вии с детьми скло­нен к конфликтам. Может ни с того ни с сего толкнуть другого, обижается и плачет, если ему отвечают тем же	а) на занятиях отвлекается, выкри­кивает, привлекает внимание; сидит тихо, невнимателен, не всегда выполняет задания, все делает медленно; б) с другими детьми играет шумно, с конфликтами, без слез; в одиночку конфликтов избегает, иногда плачет

 

Экспериментальные исследования М. Эйнсворт показали, что характер ранних отношений с матерью далеко не всегда имеет фатальные последствия для дальнейше­го развития и психического здоровья. Имеется целый ряд других факторов, также оказывающих свое влияние: врожденные особенности нервной системы ребенка (то, что фатально для одного, — переносимо для другого), степень травматизации, нали­чие компенсирующих воздей­ствий в виде других объектов привязанности. Все это говорит о возможности компенсации нарушения привязанности при создании соответствующих условий. Наличие опыта пози­тивных и стабильных межличностных отношений, пусть даже на более поздних эта­пах развития, является важ­ным условием последующей способности человека строить конструктивные отноше­ния с другими людьми, с партнером по жизни и в соб­ственной семье.

От того, каким будет общение между родителем (вос­питателем) и ребенком, зависит их взаимная привязан­ность. Теплое человеческое общение, включающее в себя улыбки, беседы, игры, возможность поделиться чувства­ми, является очень важным. Исследования показали, что для возникновения привязанности оно более значимо, нежели удовлетворение физических потребностей ребен­ка. Общение помогает ребенку почувствовать себя доро­гим и любимым, увеличивает его самоуважение, что так­же является очень важным для интеллектуального Развития (Е. О. Смирнова, 1995).

У всех детей, испытавших или переживших отсут­ствие заботы, обнаруживаются проблемы привязанности, что приводит к появлению трудностей в поведении. Это особенно важно знать в тех случаях, когда необходимо научить ребенка выполнять правила, быть дисциплинированным. Дисциплинарные меры, которые весьма успешно применяются для большинства детей, могут совершенно не действовать на ребенка с проблемами привязанности.

Это происходит потому, что резко меняется соци­альная ситуация развития ребенка. Дети, привязанные к своим родителям, хотят сохранить эмоциональную близость с ними и учатся делать это, доставляя удоволь­ствие родителям своим положительным поведением, послушанием и т. д. Способы управления поведением де­тей в таких ситуациях довольно понятны и легко­применимы родителями и взрослыми. Взрослые создают физическую или эмоциональную дистанцию при на­рушении норм и правил, невыполнении их требований (послали в другую комнату, высказали неодобрение, на­градили за хороший поступок, лишили удовольствия), и они очень хорошо действуют на детей с нормальными привязанностями и самооценкой (Е. О. Смирнова, 1995).

Дети, у которых есть проблемы привязанности, име­ют другую систему ценностей. Ребенок, переживший разлуку с родителями или их утрату, изъятие из семьи, многочисленные переезды из одного учреждения в дру­гое, от одних родственников к другим, приравнивает раз­луку к близости. Чтобы защитить себя от боли, которую ребенок испытывает при взаимодействии со взрослыми, он старается преодолеть эту боль, создавая барьер меж­ду собой и воспитателем и любым взрослым. В таком слу­чае, если по отношению к ребенку взрослые принимают обычные дисциплинарные меры (например, отстранение, невнимание, лишение похвалы и т. д.), то они добиваются того, что хочет ребенок — возможности избежать эмо­циональной близости, что не в интересах развития ребенка и его психического состояния.

Дети в ожидании, что их обязательно отвергнут, спе­циально провоцируют взрослых своим поведением на такие поступки, что зачастую так и происходит: убеж­дая ребенка в том, что ошибся, взрослый обязательно отвергнет его за плохое поведение (Н. В. Искольдский, 1985).

Многие дети, перенесшие эмоциональные травмы, связанные с разлукой, отвержением их близкими, счи­тают, что не заслуживают того, чтобы им кто-то уделял внимание, интересовался их делами. Появление комп­лекса неполноценности, связанного с помещением ребен­ка в учреждения социальной и психолого-педагогичес­кой помощи и поддержки, укрепляет в них уверенность в том, что они ничего не достойны, даже награда за хоро­шее поведение не радует их (Е. О. Смирнова, 1995).

В таких случаях эффективным становится постоянное физическое присутствие рядом с ребенком, которое способ­ствует появлению у него уверенности в том, что какой бы проступок он ни совершил, взрослый всегда будет рядом и позаботится о нем. Для всех взрослых, которые оказыва­ют помощь и поддержку воспитанникам таких учрежде­нии, очень важно концентрировать внимание не на плохом поведении, а на положительных ожиданиях, которые воз­лагаются на ребенка. Они проявляются, например, в таких высказываниях взрослых: «Я верю, что ты можешь нахо­дить общее дело с детьми», «Я знаю, как хорошо у тебя может получиться эта работа», «Я уверена, что ты можешь Успешно учиться» т. д. (Л. Я. Олиференко и др., 2002).

Таким образом, дети, потребности которых в привязанности к близким взрослым не удовлетворялись, нуж­даются в убеждении, что внимание и заботу взрослых она могут получить, не «зарабатывая». При проявлении у ребенка желания что-то делать гораздо важнее его под­держать, чем использовать запрет в качестве наказания. Построение взрослыми добрых отношений с ребенком позволит сформировать новые привязанности. Простые обращения к ребенку с вопросами о том, как он провел день, какие игры ему понравились, что читал, объятия перед сном и другие способствуют формированию добрых отношений и развивают эмоциональную близость. Взрос­лый должен общаться с ребенком, невзирая на то, что он ведет себя плохо. Для этого самому надо начинать об­щаться с ребенком, не ожидая инициативы от него.

2.4. МАТЕРИНСКАЯ ПРИВЯЗАННОСТЬ И ЕЕ НАРУШЕНИЕ

Известно, что первое чувство, которое проявляется в жизни живого существа, — любовь к матери, и полно­ценное развитие ребенка может осуществляться только в контакте с матерью.

В первые месяцы жизни младенца между ним и мате­рью существует особое состояние взаимности и неразделенности, которое называется нормальной симбиотической связью, то есть особой эмоциональной связью в диаде «мать—ребенок». Эту связь также обозначают термином «кинестетическая эмпатия», который описывает возникающую между матерью и младенцем общность чувств, а также глубинные ощущения и восприятия на эмоциональном уровне физиологического единства, существовавшего во время беременности.

Возникновение симбиотической связи биологически детерминировано, и она, видимо, носит защитный характер, что обеспечивает восприимчивость матери к по­требностям своего ребенка, она воспринимает его чувства как свои собственные. Хорошая мать почти всегда зна­ет что именно хочет сказать ее ребенок, когда плачет, и здесь не нужно вербальное или другое конкретное зна­ковое выражение коммуникативного послания.

Способность матери адекватно реагировать на потреб­ности младенца благодаря симбиотической связи, мож­но обозначить словом отзывчивость. Отзывчивость ха­рактеризуется межличностной чувствительностью, эмпатическим осознанием, предсказуемостью, неназой­ливостью, эмоциональной доступностью, способностью быстро и гибко эмоционально реагировать.

У большинства детей со стойкой привязанностью к матери отмечаются теплые и нежные взаимоотношения. Такие дети более любознательны, социально независи­мы и компетентны, чем их ровесники в возрасте 2-5 лет.

Следовательно, ребенок отвечает на истинную любовь и заботу матери ответной любовью. При этом дети, кото­рых любят, лучше развиваются.

Определенный глубинный стиль отношения матери к Ребенку, если он был в периоде младенчества, никуда не исчезает и в младшем, среднем и старшем дошкольном возрасте. Вероятно, тот же стиль навязывания своего ибо отсутствие отзывчивости к нуждам ребенка продел­ает существовать в отношениях матери и ребенка и после младенчества — в дошкольном, младшем школьном подростковом возрасте и в юности, меняются лишь его внешние проявления.

Привязанность к матери и зависимость от нее — раз­ные вещи. Слово «зависимость» обозначает функцио­нальную связь, а «привязанность» — форму поведения. В то время как зависимость ребенка от матери при рож­дении максимальна и уменьшается по мере наступления зрелости, привязанность при рождении отсутствует и выявляется позднее, становясь все более сильной.

Поведение привязанности не исчезает по мере взрос­ления, а сохраняется на протяжении всей жизни. Оста­ются прежние или появляются новые люди, в отноше­ниях с которыми имеется близость и общение. И если результаты такого поведения в основном те же самые, то средства их достижения постепенно становятся все бо­лее многообразными.

Согласно теории привязанности, у детей с наличием надежной уверенной привязанности хорошо развиты со­циальные навыки, они доверяют другим людям. Для «ненадежно привязанных детей» характерна несговор­чивость, сопротивление контролю, импульсивность, эмо­циональная вспыльчивость и проявление физической агрессии, следовательно, разрушение эмоциональной привязанности между родителями и детьми ведет к раз­витию агрессивности у детей. Отцы часто сами демонст­рируют модели агрессивного поведения. Матери агрес­сивных детей не требовательные к своим детям, часто равнодушны к их социальной успешности. Создается впечатление, что, прибегая к агрессивному поведению, дети борются за свое выживание, а, вырастая, своим девиантным поведением мстят этому миру, и в первую очередь своим родителям, за то, что их не принимали, не любили, не заботились об их внутреннем мире, поскольку в своей жизни они больше встречали осуждение, чем понимание и участие.

В качестве примера можно привести наблюдение Я Боулби (2003), который в процессе детального изуче­ния 44 детей с нарушением поведения и склонностью к воровству описал так называемый безэмоциональный ха­рактер и установил, что по разным причинам большин­ство из этих детей потеряли мать в самом раннем детстве и не имели никакой постоянной замещающей привязан­ности.

Необходимость проявления эмоциональной теплоты, как ни странно, признается далеко не всеми. Часто даже любящие матери полагают, что детей надо держать в строгости, чтобы они не избаловались, росли самостоя­тельными. Такие матери стараются не брать младенцев на руки, кормить строго по часам, не подходить, когда они плачут. Последствия подобного воспитания печаль­ны: когда детям исполняется 7-8 лет, они часто оказы­ваются клиентами психологических и медицинских кон­сультаций с жалобами на эмоциональное расстройство. А все дело в том, что на первом году жизни ребенок нуж­дается не в принципиальном отношении матери, не в соб­ственной самостоятельности, а в постоянном, неуклон­ном, безусловном проявлении материнского тепла, любви, ласки (Р. К. Мухамедрахимов, 1999).

Обобщенный портрет личности, формирующийся у Ребенка, с рождения оказывающегося в условиях материнской депривации, можно представить таким образом: интеллектуальное отставание, неумение вступать в зна­чимые отношения с другими людьми, вялость эмоцио­нальных реакций, агрессивность, неуверенность в себе. По мнению ряда исследователей, этот тип личности отличается от типа личности человека, лишенного мате­ринской заботы не с рождения, а позже, когда тесная эмоциональная связь уже возникла. В таких случаях разрыв с матерью начинается с тяжелейшего эмоцио­нального переживания ребенка (Л. М. Шипицына и др., 1997).

Уже полугодовалый младенец в первые месяцы раз­луки плачет, требуя мать, ищет кого-нибудь, кто мог бы ее заменить. Второй месяц разлуки характеризуется воз­никновением реакции избегания: если кто-нибудь под­ходит к ребенку, он начинает кричать. Третий месяц зна­менуется тем, что ребенок начинает избегать всяких контактов с миром, у него развивается апатия и аутизм (замкнутость в себе). Так ведут себя дети, не только от­данные в детский дом, но и оказавшиеся в больницах, санаториях, других подобных учреждениях. Обычно пос­ле возвращения в семью последствия депривации посте­пенно проходят, однако в ряде специальных исследова­ний было установлено, что в случае разлуки с матерью длительностью свыше 5-6 месяцев изменения оказыва­ются необратимыми (Р. К. Мухамедрахимов, 1999).

В отличие от ребенка, с рождения оказавшегося без материнской заботы, развитие личности ребенка, имев­шего мать, но в какой-то момент лишившегося ее, идет по так называемому невротическому типу, когда на пе­редний план выступают разного рода защитные механиз­мы. Дети, разлученные с матерью, приспосабливаются новым условиям жизни, часто как бы забывают мать и же начинают относиться к ней негативно: не хотят уз­навать, ломают полученные от нее игрушки (И. В. Дуб­ровина, 1999).

Подобные невротические реакции ярко проявляются в рисунках покинутых детей. Литовский психолог Г. Т. Хоментаускас (1989), анализирующий рисунки семилет­них детей, живших в семьях, а потом отданных в интер­нат, считает, что первое, с чем должен справиться ребе­нок в подобной ситуации разлуки, это назойливые мысли, что он обманут, что он никому не нужен, нелю­бим, что он оставлен всеми — совсем один в этом мире. Такие мысли провоцируют реакции протеста и последу­ющее, практически полностью подавленное, настроение. В этот период ребенок высказывает либо недоумение, либо сильное недоверие ко взрослым: «Все они такие. Они могут обмануть и оставить в любой момент». Дети замыкаются в себе, не делятся своими переживаниями со взрослыми — они как бы переваривают обиду в себе. Если в этот момент попросить ребенка сделать рису­нок семьи, то он всякими способами будет отказывать­ся, неосознанно пытаясь избежать травмирующего пере­живания. Ребенок придумывает самые разнообразные защитные вопросы: «А зачем?», «А что такое семья?» или просто отговаривается: «Я не умею рисовать людей». Даже тогда, когда он приступает к выполнению задания, то долго сидит молча, смотрит по сторонам и, в отличие от ребенка с хорошими эмоциональными отношениями в семье, начинает изображать неодушевленные предме­ты. Для детей в такой ситуации характерно достаточно типичное детальное изображение дома, солнца, туч и отсутствие членов семьи. На первый взгляд кажется па­радоксальным, что в рисунках детей, оторванных от се­мьи, отсутствуют ее члены. Их нет не потому, что ребе­нок о них не помнит или они для него незначимы. Члены семьи, точнее воспоминания о них, связаны с негатив­ными эмоциональными переживаниями — чувствами «покинутости», «нелюбимости», и ребенок избегает та­кой темы. Наряду с этим дети утрачивают доверие к са­мым близким ранее людям, да и к другим взрослым тоже. Они не чувствуют себя в безопасности, им неуютно в ок­ружающем мире.

Г. Т. Хоментаускас (1989) рассматривает возможные пути преодоления ребенком сложившейся ситуации, ее внутренней переработки. Он видит два таких пути. Ре­бенок расценивает отделение от семьи как наказание за то, что он плохой, в результате он теряет самоуважение, начинает испытывать постоянное чувство вины, что и становится основной характеристикой его личности. Это первый путь. Второй — признание того, что во всем ви­новата семья, родители. Внутреннее состояние такого ребенка — это смесь злости, обиды и любви к родителям, что ведет к субъективному разрыву с семьей, повыше­нию агрессивности ребенка.

Согласно А. Адлеру, в идеале мать проявляет истин­ную любовь к своему ребенку — любовь, сосредоточен­ную на его благополучии, а не на собственном материнс­ком тщеславии. Эта здоровая любовь проистекает из настоящей заботы о людях и дает возможность матери воспитывать у своего ребенка социальный интерес. Ее нежность к мужу, к другим детям и людям в целом служит ролевой моделью для ребенка, который усваивается благодаря этому образцу понимание, что в мире существуют и другие значимые люди, а не только члены семьи. Если же она предпочитает исключительно своего мужа, избегает детей и общества, ее дети будут чувствовать себя нежеланными и обманутыми, и потенциальные возможности проявления их социального интереса оста­нутся нереализованными. Любое поведение, укрепляю­щее в детях чувство, что ими пренебрегают и не любят, приводит их к потере самостоятельности и неспособнос­ти к сотрудничеству.

Следовательно, с одной стороны, научные исследова­ния подтверждают устойчивость многих психических черт и свойств личности, формирующихся в раннем дет­стве, под влиянием отношений ребенка с родителями, особенно с матерью. С другой стороны, доказано, что это влияние нельзя считать фатальным, что личность раз­вивается и меняется на протяжении всей жизни, под воз­действием множества разных людей и обстоятельств. Люди, воспитанные в патриархальном духе и убежден­ные в том, что формирование личности осуществляется в основном и даже исключительно в первые пять лет жизни, обычно не сомневаются во всемогуществе роди­телей, приписывая все трудности и недостатки воспита­ния, главным образом, некомпетентности или небреж­ности родителей. Однако дело обстоит гораздо сложнее. Как утверждает И. С. Кон (1989), во-первых, родитель­ское отношение к детям органически связано с общими ориентациями культуры и собственным прошлым опытом родителей; ни то ни другое нельзя изменить «по мановению волшебной палочки»; во-вторых, при всей их значимости, родители никогда не были и не будут единственными и всемогущими вершителями судеб своих детей. На детей оказывает влияние множество других, на первый взгляд, посторонних факторов.

Ребенок, лишенный родительской любви, имеет мень­ше шансов на высокое самоуважение, теплые и дружеские отношения с другими людьми, устойчивый положитель­ный образ «Я» (И. С. Кон, 1989). Недоброжелательность или невнимание со стороны родителей вызывают враждеб­ность у детей. Эта враждебность может проявляться как явно, по отношению к самим родителям, так и скрытно.

Даже ежедневные коррекционные занятия с детьми в раннем возрасте не способствуют установлению близких эмоциональных отношений и формированию у ребенка привязанности (Р. Ж. Мухамедрахимов, 1999). Попыт­ки улучшения развития детей за счет кратковременных педагогических воздействий не проявились положитель­но в их социально-эмоциональной сфере, что подчеркивает невозможность реализации возможностей детей вне постоянного непрерывающегося общения с отзывчивым и эмоционально доступным близким человеком.

2.5. ОТЦОВСКАЯ ПРИВЯЗАННОСТЬ И ЕЕ НАРУШЕНИЕ

Один из признаков нашего времени — большое число детей, растущих без отца, только с матерью. Статистик показывает, как много внебрачных детей, сколько случаев распада семей, разводов и смерти и какое развитие получили эти показатели в последнее время. Картина, которую нам рисуют цифры, совсем не утешительна. Но ведь статистика ничего не мо­жет рассказать о тех случаях, когда семья формально сохра­няется, но практически не су­ществует, и воспитательный вклад отца настолько незаме­тен, что его можно не прини­мать во внимание.

Проблема отцовства является относительно новой и фрагмен­тарно изученной отечественной психологией. Большинство ра­бот, затрагивающих процесс формирования личности ре­бенка, посвящено или роли матери, или роли родителей, и не раскрывают специфику влияния отца на развитие ребенка, тем более роли отцовской привязанности.

Первые психологические и социологические исследова­ния, убедительно показавшие значение отца как воспита­тельного фактора, были посвящены не столько отцовству, сколько эффекту безотцовщины. Сравнивая детей, вырос­ших с отцами и без оных, исследователи обнаружили, что «невидимый», «некомпетентный» и часто невнимательный родитель на самом деле очень важен. Во всяком случае, его отсутствие весьма отрицательно сказывается на детях.

Отец является одной из ключевых фигур в жизни ре­бенка. Он вносит большой вклад в воспитание ребенка, в развитие его способностей, приобретение им различных навыков. Отец, в силу значимости своей роли, не может быть заменен никем другим без ущерба для ребенка. Не случайно даже дети, приписывающие своим отцам негативные характеристики, воспринимающие их отношение как враждебное, отчужденное, все равно говорят, что отец это тот человек, в котором они сильно нуждаются которого они любят и ненавидят одновременно.

Одним из важнейших условий, обеспечивающих вли­яние отца на ребенка, на их будущую взаимную привя­занность, является как можно более раннее начало их общения. Решающими могут быть первые 2-3 дня (или даже первые часы) после рождения, когда в мозгу ново­рожденного запечатлеваются первые следы внешних со­бытий (Б. И. Кочубей, 1990). Между тем в зарубежных работах установлено, что за исключением кормления грудью, отцы способны обеспечить полный уход за ре­бенком. Они могут купать, пеленать, кормить и качать так же умело, как мать. Отцы способны улавливать сиг­налы ребенка столь же чутко, как матери, и младенцы могут привязаться к отцам не меньше, чем к матерям. У отцов, которые посвящают много времени заботам о груд­ном ребенке, устанавливаются с ним прочные отношения привязанности, и детям это приносит большую пользу.

Доказано влияние отцов на раннее развитие ребенка. Данные многих исследований говорят о том, что отцы, державшие ребенка на руках сразу после рождения, и в дальнейшем продолжали больше играть со своими подра­стающими детьми и заботиться о них. Эта новая роль за­ботливого отца благоприятно сказывается на развитии семьи. По результатам одного из исследований, младен­цы, чьи отцы активно участвовали в их воспитании, по­казали более высокие оценки по тестам моторного и умственного развития. При этом такие младенцы вырастают более отзывчивыми в социальном плане.

Г. Крайг (2002) замечает, что отцы, у которых устано­вись сильные эмоциональные связи с грудными детьми оказываются более чуткими к изменяющимся потребностям и интересам своих детей и когда они взрослеют. Такие отцы имеют большее влияние на своих детей, дети чаще прислушиваются к ним и хотят походить на них, благодаря установившимся между ними тесным разнооб­разными отношениям (Г. Крайг, 2001).

Некоторые американские исследователи отмечают даже, что у отцов, которые недосягаемы для маленьких детей, могут возникнуть трудности в налаживании с ними прочных эмоциональных связей в дальнейшем. Однако даже наличие явной корреляционной зависимо­сти между заботой отцов о новорожденных детях и их взаимоотношениями в более позднем возрасте ребенка (например, в подростковом) еще не говорит об их при­чинно-следственной связи. Скорее всего, более глубоким фактором является общее отношение мужчины к близ­ким, к семье (и к ребенку) и к самому себе (А. И. Коче­тов, 1989).

По мнению американских ученых, косвенное влияние отца на младенца и на семью имеет весьма большое зна­чение. Многочисленные исследования показывают, что поддержка отцом матери во время ее беременности и ран­него младенчества очень важна для начала установления позитивных отношений. Отсутствие отца в периоде мла­денчества создает немалые трудности для функциониро­вания семейной системы.

Предполагается, что чем раньше отец приобщается к уходу за младенцем и чем более увлеченно он это делает, тем сильнее становится его родительская любовь. Во многих родильных домах за рубежом, а в последние годы и в нашей стране, отцы даже присутствуют при родах. Сказывается не только привычка, но и ответный эмоциональный отклик ребенка, к которому мужчины весьма чувствительны.

Социологические исследования показали, что функция отца в последние десятилетия изменилась гораздо значи­тельнее, чем матери. И изменилась к лучшему. Эти пере­мены вытекают из большей вовлеченности отцов в заботу о детях. Сегодня отцы несравненно больше проводят вре­мени с детьми. Они глубже переживают интимность се­мейной жизни, чем их деды. Раньше основная роль отца заключалась в том, что он обеспечивал семью пропитани­ем, силой и ловкостью защищал от внешней опасности. Сегодня его обязанности гораздо более направлены внутрь семьи, чем вовне. Внешняя опасность потеряла свое зна­чение, и ее место заняла внутренняя. Семье давно уже не грозит нападение зверей или враждебного племени, ей грозят недоразумения, недостаток любви и внимания друг к другу (А. И. Кочетов, 1989; Т. В. Андреева, 2004).

Доказано, что у детей развивается привязанность не только к матери, но и к отцу. Особенно заметное влия­ние на ее развитие оказывает игра с отцом. Отцы прово­дят в игре с детьми в 4-5 раз больше времени, чем в про­цессе ухода за ним. Привязанность к отцу особенно важна для формирования у ребенка сексуальной иден­тичности своего «Я». Привязанность отца к ребенку разъединяет диаду «мать—ребенок», давая ребенку аль­тернативный объект любви (Д. Боулби, 2003).

В ходе наблюдений за взаимодействием матерей и от­цов с грудными детьми установлено, что, даже играя с ребенком мать старается, прежде всего, успокоить, унять его; материнская игра — своего рода продолжение и форма ухода за ребенком. Напротив, отец, и вообще мужчина, предпочитает силовые игры и действия, развивающие собственную активность ребенка, роль отца в воспитании ребенка, утверждают педагоги, психологи, важна необычайно. Как выразился Ари­стотель в свое время: «отец учит, мать растит», безуслов­но отдав важнейшую роль в формировании личности ребенка мужчине. С тех пор в жизни слишком многое изменилось, но отец по-прежнему остается для своих де­тей первым и главным источником представлений о муж­чинах. А отцовское отношение к матери — модель для изучения и чаще всего повторения. Именно подража­ние — самый характерный способ познания действий для ребенка. Так, холостяк чаще всего выращивает в сыне свое подобие. А мальчик, растущий в неполной семье, с одной только матерью, особенно легко воспринимает женские качества и женский стиль поведения.

Отечественные педагоги и психологи также постоян­но подчеркивали значение отца в семейной социализа­ции. Отмечалось, например, что в воспитании сына отцу принадлежит особая роль. Значимость личности отца, прежде всего, в том, что для сына он представляет эта­лон мужчины (Т. В. Андреева, 2004). Образцы поведе­ния отца, копируемые ребенком, формируют нравствен­ный облик, способы поведения мальчика. От отца он перенимает мужественные черты, учится мужскому до­стоинству, рыцарству (Л. Ф. Островская, 1990).

Ребенок обучается своей будущей роли, мысленно отождествляя себя с родителем того же пола. Особая от ветственность возлагается на отца за воспитание свое­го сына, так как большое значение имеет опыт обще­ния с отцом, и более того — опыт наблюдения за поведе­нием отца по отношению к матери.

Нормальное развитие мужских интересов, мужс­кого самосознания у детей тесно связано с участием отца в их воспитании. Тра­диционная точка зрения при­писывает отцу, в первую оче­редь, дисциплинирующее влияние. Многие считают, что в основе развития нравственности ребенка лежит страх отцов­ского наказания, но наиболее мужественные сыновья вырастают отнюдь не у отцов, которые являются сторон­никами спартанской суровости, а у нежных и заботли­вых. Данные научных исследований, равно как и повсед­невных наблюдений, собранные в разных странах Европы, и Америки, говорят об отсутствии связи между строгос­тью отца, его склонностью к наказаниям, с одной сторо­ны, и уровнем развития нравственных качеств сына — с другой. Если же такую связь и находят, она скорее носит противоположный характер: у чрезмерно суровых отцов сыновья порой лишены способности к сочувствию и со страданию, агрессивны, а иногда и асоциальны.

Сыновья добрых, мягких отцов очень рано начинают, предпочитать мужские (технические) игрушки и отвергать женские (куклы), тогда как сыновья суровых отцов долго не могут выбрать игрушку «своего пола». Мальчики, отцы которых занимают по отношению к ним холодную и отвергающую позицию, могут противиться подражанию мужскому стилю поведения. Сердечные, эмоциональные отношения отца с сыном облегчают воспитание ребенка, создают возможности для руководства его поведением, так как ребенок не захочет потерять дорогие ему чувства отца или встретить с его стороны даже мягко высказан­ное неодобрение (Б. И. Кочубей, 1990).

Зачастую мы сталкиваемся с глубокими различиями между понятиями лидерства отца в семье, с одной сторо­ны, и жестокой авторитарностью — с другой. Авторитар­ность отца, его тяга к строгому порядку в семье мешают развитию мужского самосознания сына. А главенство в решении наиболее важных и ответственных вопросов семейной жизни является важным положительным мо­ментом. Отец, пассивный в принятии решений, вытес­няемый из воспитательного процесса энергичной мате­рью и (или) бабушкой ребенка, создает ситуацию, в которой развитие подлинных мужских черт у сына зат­руднено и искажено.

Маленький мальчик пользуется отцовской моделью поведения. Если отец выражает свое недовольство агрес­сивно, его сын будет пытаться поступать подобным же образом. Если отец скрывает свое раздражение под мас­кой молчания, сын будет считать это нормой мужского поведения. Общие игры, секреты, симпатии и привязан­ности между отцом и сыном будут для сына гораздо лучшей моделью мужского поведения, чем прямые жесткие попытки воспитать «настоящего мужчину». Мудрое, щедрое на ласку отцовское воспитание способствует формированию более мужественных мальчиков и женствен­ных девочек (Д. Виткин, 1996).

Роль отца в усвоении ребенком половой роли может быть особо значимой. Отцы даже в большей степени, чем матери, приучают детей к половым ролям, подкрепляя развитие женственности у своих дочерей и мужествен­ности — у сыновей. Одно время считалось, что влияние отцов сказывается только на обучении сыновей маску­линным моделям поведения, и это утверждение верно для детей дошкольного периода.

Мальчик, отец которого покинул семью до того, как ему исполнилось пять лет, впоследствии оказывается более зависимым от своих ровесников и менее уверенным в себе, чем мальчик из полной семьи. Если мальчик ве­дет себя, опираясь на готовую модель отцовского пове­дения, то в результате его поведение и психика становят­ся более стабильными (Д. Виткин, 1996).

Дети, выросшие без отцов, часто имеют пониженный уровень притязаний. У них, особенно у мальчиков, выше уровень тревожности и чаще встречаются невротические симптомы. Мальчики из неполных семей труднее нала­живают контакты со сверстниками. Отсутствие отца от­рицательно сказывается на учебной успеваемости и са­моуважении детей, опять же особенно мальчиков. Таким мальчикам труднее дается усвоение мужских половых ролей и соответствующего стиля поведения, поэтому они чаще других гипертрофируют свою маскулинность, про­являя агрессивность, грубость, драчливость.

А. И. Захаров (2000) указывает на факт снижения эмоциональной чувствительности у мальчиков при наличии отца злоупотребляющего алкоголем (по сравнению с мальчиками, у которых отцы не пьют). Отец и дочь дополняют друг друга. Отец часто находит в дочери то, что он искал, но не мог найти в жене. Явление, названное Фрейдом «комплекс Электры», — тяготение дочери к отцу — бессознательно провоцирует­ся отцом, неудовлетворенным и разочарованным обще­нием с женой. Такой отец воспитывает в дочери то, что он хотел бы видеть в жене и в этом воспитании отдает ей себя.

Однако если между дочерью и отцом есть отчуждение, то оно может стать абсолютным. Оно превращается в не­способность общения — в стену, разделяющую мужчи­ну и женщину, между которыми не должно быть сексу­альных отношений.

Почему девочке необходим отец? Потому что ей очень важно усвоить способы поведения матери по отношению к отцу. А если отца в семье нет, то у девочки может по­явиться бессознательная установка, что отец не нужен, а это повлияет на ее семейные ожидания, формирование представлений о семье как главной ценности жизни.

На девочках отсутствие отца сказывается, в первую очередь, в подростковый период. Хорошие отцы способ­ны помочь своим дочерям научиться взаимодействовать с представителями противоположного пола адекватно ситуации.

Говорят: «Мать учит ребенка жить в доме, отец помо­гает ему выйти в мир», другими словами, мать ответ­ственна за эмоциональные привязанности, а отец — за эмоциональную независимость. Если же в семье происходят постоянные конфликты или же один из родителей отсутствует (физически или эмоционально), ребенок не получает необходимого воспитания (Д. Виткин, 1996).

Отец должен готовить детей, особенно сыновей, к се­мейной жизни, причем готовить их с первых сознатель­ных шагов. Никто, кроме отца, не научит сына, как надо относиться к женщине, никто, кроме него, не приучит к чисто мужским делам: заботиться о семье, ремонтиро­вать квартиру, владеть простейшими инструментами, бытовой техникой, делить с супругой бремя хозяйствен­ных дел. Своим примером он учит, как надо создавать дружную семью, разрешать конфликты, выполнять от­цовские обязанности. Нельзя забывать: полноценная подготовка к семейной жизни осуществляется лишь в полноценной семье.

Девочки, выросшие без отцов, могут стать хорошими работниками, неплохими товарищами, но лишь после немалых трудностей — хорошими женами. Мальчики, выросшие без отцов, могут стать настоящими людьми, но так трудно им устроить семейную жизнь: перед ними не было живого примера мужского поведения. Особенно наглядны в этом плане примеры наблюдений за детьми, чьи отцы находились на фронте (во время Второй миро­вой войны) или воевали в Афганистане, Чечне и других «горячих точках» (в современный период).

Так, наблюдения за детьми, отцы которых во время Второй мировой войны находились на фронте, показа­ли, что эти дети в сравнении с теми, кто в ранний период жизни воспитывался обоими родителями, проявляли больше нарушений в повед

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: