Екатеринбургская гекатомба 1 глава

Ты не пой соловей...

Как считают ученые -этологи, мелодичная для человеческого слуха трель соловья имеет совсем не то значение любовного призывания (в духе испанского романса), которым весенней порой сидящий на ветке самец приглашает порхающую неподалеку самочку составить ему семейную пару. Кажущийся таковым человеку, романтизирующему окружающую природу, соловьиный щекот является на самом деле угрожающим сигналом маленькой птички, предупреждающей возможных конкурентов от попыток захвата занимаемой ею территории. И уже в последнюю очередь воспринимается как брачное приглашение особями противоположного пола.
Подобной двойной направленностью отличаются и некоторые произведения литературного творчества. Например, мессиджи прокурора-криминалиста В.Соловьева, известного «авторитета» по делу об убийстве Царской Семьи, умудрившегося, как кажется, за пятнадцать лет работы в качестве следователя по возбужденному генпрокуратурой делу о «царских останках», превратившемуся в грандиозную международную аферу, изучить все возможные архивные материалы и публикации и не допросить ни одного свидетеля.
По-видимому, авторитет прокуратуры призван придать видимость законности абсолютно незаконным с уголовно-процессуальной точки зрения манипуляциям с человеческими останками, произвольно атрибутированными как екатеринбургские (найденные в Поросенковом логу на бывшей Коптяковской дороге под Екатеринбургом) и впоследствии юридически необоснованно объявленными «царскими». Ибо ни выемка останков, ни их исследование (антропологическое, генетическое и т.д.) не производились в установленном законом порядке (то есть, без составления протокола выемки или изъятия в присутствии понятых уполномоченным лицом) и лицами, не имевшими уголовно-процессуального статуса экспертов (например, в случае генетического исследования, производившегося иностранными гражданами) или имевшими таковой в нарушение норм уголовно-процессуального законодательства.
Не говоря уже об истории с находкой «царского» черепа в 80-е годы (любопытно, что и убийство Царя и находка его черепа были сделаны евреями, но об этом не принято говорить), литературных вариантов которой существует не меньше, чем версий о месте рождения Шекспира, ситуация с раскопками в 2007 году ясно показала, что Генпрокуратура в деле о «царских останках» является только ширмой.
«К сожалению, органы прокуратуры о раскопках своевременно проинформированы не были и данные об обнаружении останков поступили в Генеральную прокуратуру Российской Федерации из посторонних источников лишь спустя десять дней после окончания раскопок. Узнав о находках, я срочно вылетел в Екатеринбург для организации полноценных экспертных исследований» (Вл. Соловьев, Тайны старой Коптяковской дороги, М., «Достоинство», с.57).
А вот что пишет «соловей Генеральной прокуратуры» о причастности к проделкам первооткрывателя «царских останков» КГБ: «Надеюсь, что не обижу Гелия Рябова, если скажу, что никогда он (…) в КГБ не работал. Заданий от КГБ по созданию ложного захоронения тоже не получал. Все это проверено в ходе следствия (…). Как видно из документов оперативных служб, «подхода» к Авдонину и Рябову у них не было, и сотрудники КГБ в 1989-1990-х годах так и не смогли установить место захоронения» (с. 35-36). Настоящая соловьиная трель, если учесть, что сведения о методах и задачах агентурно-оперативной работы спецслужб составляют государственную тайну и прокурорской проверке не подлежат.
Подобные квазиюридические действия с целью сокрытия правды о судьбе подлинных Царских останков уже имели место в истории, когда под председательством Свердлова, главного организатора и куратора цареубийства, был инсценирован судебный процесс (или его информационная фикция) над мнимыми цареубийцами, назначенными на эту роль из числа левых эсеров. Очевидно, что и нынешнее дело о «царских останках» (любопытно, что его расследование было поручено также человеку с фамилией цареубийцы - Александр Соловьев стрелял в Александра II), построенное «на доверии», когда одна «рука правосудия» отмывает деяния другой, не может иметь юридического значения, а призвано произвести очередную «зачистку» признаков преступления, потребность в которой, возникшая еще в период сноса «дома Ипатьева», носившего все признаки уничтожения улик и ставившего бывшего президента РФ Б.Н. Ельцина и руководимую им «похоронную» команду в число главных подозреваемых по делу, связана с совершенствованием методов научно-технического исследования, применяемых в криминалистике, чтобы успокоить «своих» и предупредить «чужих».
При проведении экспертных исследований для доказательства подлинности старинных произведений искусства в особо сложных случаях разрабатываются неизвестные ранее методы, направленные на опережение научно-технических достижений, которые могли бы быть использованы при изготовлении подделки. Из истории знаменитых фальшивок известны случаи, когда подделка была обнаружена только благодаря новооткрытому методу, неизвестному изготовителям фальсификата.
Не случайно не следователю, а именно прокурору-криминалисту было поручено возглавить работу на опережение независимого общественного расследования, в результате которой, согласно его собственному признанию, «останки неизвестных людей из болотистого лога на окраине Екатеринбурга обрели свое настоящее (то есть, исходя из двузначности слова «настоящее», не подлинное, истинное, а нынешнее, сегодняшнее, присвоенное в настоящем –прим.) имя» (с.3).
Сегодня, по словам Соловьева, специально разработанные для идентификации «царских останков» научные методы, применяются во всем мире, в частности, для идентификации жертв «знаменитого нападения боевиков Бен Ладена на башни-близнецы в Нью-Йорке, когда нужно было опознать сотни погибших, сгоревших» (с.5). Упоминание «боевиков Бен Ладена» в сборнике вопросов-ответов прокурора-криминалиста в диалоге с «предвзятым собеседником», по всей видимости, хорошо знакомым с реальными, а не официально-пропагандистскими обстоятельствами событий 11 сентября, к которым эти самые «боевики» имеют такое же отношение как захороненные в Петропавловском соборе «останки неизвестных людей» к подлинным останкам убиенной в Ипатьевском подвале Царской Семьи и их слуг, явно рассчитано на то, чтобы создать «весеннее настроение» у «своего» читателя и в то же время дает понять, что никаким конспирологическим теориям в голове следователя, занятого идентификацией «царских останков», не может быть места.
Вполне в антиконспирологическом духе о внезапной смерти в Сальбри под Парижем не старого еще следователя Н.А. Соколова, окруженного шпионами и убийцами, пережившего налет на собственную квартиру и похищение наиболее ценных документов следственного дела, получавшего постоянные угрозы и предупреждения, прокурор-криминалист говорит: «Умер, изнуренный непосильным трудом» (с.8). Вы видели акт вскрытия, г-н прокурор?
Основной задачей соловьевского труда является опровержение выводов колчаковского следствия о сожжении тел Царственных Мучеников в районе Ганиной Ямы, где были найдены фрагменты обгорелых костей (носивших следы ожога и рассыпавшихся в руках следователя) и смешанные с землей сальные массы, а также остатки принадлежавших Царской Семье вещей со следами порубки, свидетельствовавшие о том, что царственные тела расчленялись перед сожжением. И криминалист – «пожарник» заливает: «Соколов не располагал данными о процессах сжигания трупов на открытой местности. Сейчас процессы горения тщательно изучены судебными медиками. По работе мне нередко приходится выезжать на большие пожары, и знаю я о горении тел гораздо больше, чем Дитерихс и Соколов. Даже при интенсивном горении тел в условиях крематория остается не менее 3-5 кг обгоревших костей, то есть Дитерихс и Соколов должны были обнаружить не несколько обгоревших косточек, а костную массу весом не менее 30-50 кг. Если отвлечься от условий крематория, то полностью сжечь 11 тел в лесу за то время, которое было отведено большевикам (Дитерихс указывает максимальную цифру – около 40 часов), даже при условии применения неограниченного количества бензина, керосина и серной кислоты невозможно» (с.24).
Вот удивились бы устроители древних гекатомб, сжигавшие на кострах на открытом воздухе по сотне бычьих туш разом (гекатомба – сто быков), или служители Соломонова храма, на алтаре которого совершалась ежедневная жертва всесожжения, попадись им на глаза откровение «настоящего» криминалиста. Впрочем, настоящая научно-криминалистическая отсебятина не поколебала бы и деревенских мужиков, побывавших первыми в районе Ганиной Ямы и нашедших следы сожжения царственных тел, которые без сомнения основательнее современных криминалистов разбирались в том, что и как горит на открытом воздухе, и после осмотра местности вынесших твердое убеждение: «Государя тут жгли» (Н.Росс, Гибель Царской Семьи, Материалы следствия по делу об убийстве Царской семьи, Франкфурт на Майне, 1984, с. 381).
А вот что пишет современный специалист-химик о том способе, «которым палачи-изуверы разрешили проблему полного уничтожения скелетов. Действительно кости серной кислотой разрушаются медленно, и чтобы их разрушить потребовались бы ванны с серной кислотой, куда бы загрузили кости на несколько часов. На Ганиной яме никаких ванн обнаружено не было. Однако, если кости предварительно пережечь, то реакция их с серной кислотой будет почти мгновенной. Достаточно кости просто поливать серной кислотой. Дело в том, что кость млекопитающих по своему составу и структуре можно назвать современным термином «композитный материал». Одним компонентом композита является фосфат кальция, а другим, определенным образом ориентированные волокна коллагена (соединительный белок, из которого состоят волосы, например). Количества компонентов приблизительно равны между собой. При воздействии высокой температуры белок выгорает и остается высокодисперсный пористый кристаллический агрегат фосфата кальция. Пористость этого агрегата составляет примерно 50%, поэтому при воздействии серной кислоты происходит быстрая реакция (получается так же как с «быстрорастворимым сахаром», в отличие от сахара куском). Результатом реакции фосфата с серной кислотой является смесь двух солей – сульфата кальция (обычный гипс) и дигидрофосфата кальция. Эта смесь носит коммерческое название, известное селянам всего мира: суперфосфат. Реакция протекает в твердой фазе, поэтому исходная форма кости сохраняется, но из-за того, что объемный вес, получившегося продукта иной, то микрокристаллы, из которых она состоит, превращаются в слабосвязанный агрегат. Поэтому и рассыпалась кость в руках у следователя.
В отличие от Соколова, имевшего юридическое (гуманитарное) образование, а также следователей Сергеева и Наметкина, Пинхус Вайнер – фармацевт, химию знал, знал и вышеописанную реакцию, поскольку она приведена во всех учебниках и справочниках по химии. Он и организовал доставку кислоты на Ганину яму, причем в два приема – кончилась, он еще привез. Те обломки костей, которые найдены следствием, лишь небольшая часть остатков костей. Очевидно, большую часть костей, превращенных в белый порошок, чекисты вывезли в город. Землю, обожженную кислотой, побросали в шахту, заполненную водой. Потом, во время следствия, ее подняли на поверхность в 1919 году, но никаких следов воздействия кислоты уже не было видно. Так же как, кстати, Соколовым не приведено никакого объяснения, зачем ее туда сбрасывали. Бочку с белым порошком, напоминающим известку, чекисты могли поставить, к примеру, на самое видное место в городе, и никому бы в голову не пришло, что это все, что осталось от честных тел свв. Царственных мучеников» (А.Верховский, Доклад Епископу Екатеринбургскому и Верхотурскому Никону).
Для того, чтобы окончательно дезавуировать выводы колчаковского следствия, Соловьев ссылается на результаты археологической экспедиции Авдонина, главного гробокопателя и «охотника за царскими черепами», якобы обнаружившего и раскопавшего (опять-таки без протокола и понятых) в 1998-2000 гг. глиняную площадку в районе Ганиной Ямы, на которой сжигались царские тела.
«После тщательной промывки найдены были предметы, несомненно, принадлежащие членам Царской Семьи и лицам из свиты – части драгоценностей, бусы, детали мужской и женской одежды. Там же нашли пули, гильзы и разрубленные части костей. Подобные объекты обнаружили здесь в 1918-1919 годах. Костные фрагменты подверглись тщательному исследованию. Оказалось, что все они принадлежали животным и были выварены. Двух мнений быть не может, это остатки пищи большевиков, находившихся возле шахты 17-18 июля 1918 года». Вот так: вещи –царские, а фрагменты костей –животных. Как в анекдоте. И опять представлены «находчивым» Авдониным.
Относительно «остатков пищи большевиков» из материалов колчаковского следствия известно, что это была найденная следователем Соколовым на т.н. «поляне врачей» возле старого пня скорлупа от припасенных заранее Юровским вареных яиц, которые, как и положено настоящим иудеям, были съедены «настоящими» большевиками в день Плача по Иерусалиму, пришедшийся как раз на 18 июля 1918 года (9 ава 5678 года по иудейскому летоисчислению) за ритуальной трапезой, состоящей обыкновенно из одного блюда, то есть этих же яиц, посыпаемых по иудейскому религиозному обычаю пеплом (согласно монаху Неофиту), может быть от сожженной на костре царской крови (пепла, сожженных простыней, в которые были при выносе из Ипатьевского дома, согласно показаниям свидетелей, завернуты тела Царственных мучеников). Празднование 9 ава сопровождается строгим постом. Любопытно сопоставить эти данные о «пище большевиков» с материалами колчаковского следствия. Крестьяне Карлуковы 19 июля предложили поесть хлеба и молока, красноармейцу, находившемуся в оцеплении, который «с радостью принял это», сказав, что «два дня ничего не ел, морят голодом, приказано им двигаться по 20 шагов в час и что ночью уедут» (Н. Росс, с.347).
Еще проще расправляется прокурор-криминалист Соловьев с версией колчаковского следствия об отчленении головы Императора и увозе ее Голощекиным в Москву. «Проверили - не ездил Голощекин в Москву, а долгое время оставался в Перми» (с.35). Наконец-то допросили свидетелей, г-н прокурор?
Забавно выглядит и «опровержение ритуального характера убийства» Царской Семьи прокурором-криминалистом Соловьевым. «Единственный признак «ритуального» убийства в «расстрельной» комнате – это некие изображения небольшой величины на подоконнике, похожие на «пробу» пера. Никто никогда не смог доказать, что это осмысленная надпись. Все попытки найти аналоги в мировой истории не увенчались успехом. Следствие пришло к выводу, что убийство не было «ритуальным» (с.71).
Позиционирующий себя настоящим православным прокурор-криминалист, сфотографированный и рядом с патриархом Алексием, и возле старца Оптиной пустыни Илия, в своих попытках найти аналоги ритуальной надписи на стене Ипатьевского подвала в мировой истории умудрился пройти мимо главного свидетельства существующей у иудеев тысячелетней практике надписания вины осужденного на месте казни: «И возложиша верху Главы Его вину Его написану: Сей есть Иисус, Царь Иудейский» (Мф. 27, 37). А также подмеченной еще генералом Дитерихсом библейской аллюзии из книги пророка Даниила о чудесном надписании загадочных слов на стене пиршественной залы халдейского царя Валтасара, предвещавших, согласно истолкованию пророка Даниила, конец халдейского царства: «Мани, текел, фарес» (Дан. 5, 27-28).
Но главное – той исторической аналогии, на которую неоднократно должен был указывать невнимательному прокурору-криминалисту его «предвзятый собеседник». По сообщению журнала «Лехаим»: «В Тель-Авиве в результате столкновения между враждующими еврейскими группировками 12 февраля 1942 года был убит глава группы «Лехи» Абрам Штерн по кличке «Яир». На месте его убийства была оставлена надпись, которая в еврейском источнике прочитывается, как «Некама»,- что означает «месть». Любопытно, что если учесть разницу в почерках, то три из четырех знаков разительно похожи на знаки Екатеринбургского граффити» (Л. Болотин, Царское дело, М., 1996, с. 67).
Вот надпись из Ипатьевского подвала.

И ее аналог в мировой истории.

Читая откровения прокурора-криминалиста В. Соловьева, можно порой действительно подумать, вот какой наивный прокурор-криминалист! «Честно говоря, для меня непонятны разговоры о «фальсификации» захоронения в 1919 или в 1946 годах. Для кого и для чего советская власть могла «фальсифицировать» тела? Для того, чтобы торжественно захоронить Царскую Семью в Петропавловском соборе? Понятно, что при коммунистическом режиме даже мысли об этом не могло возникнуть. Сейчас говорят, сфальсифицировали для того, чтобы создать «ложные мощи», смутить православных и обманом принудить их поклоняться «злой силе» (с.39).
Рассуждая о возможности фальсификация захоронения в Поросенковом логу в 1919-1946 годах, прокурор-криминалист Соловьев отводит внимание читателя от того грандиозного юридического подлога, участником которого на протяжении пятнадцати лет является он сам, как представитель закона, на основании которого в соответствии с процессуальными нормами в рамках возглавляемого им уголовного расследования должна была быть создана доказательная база для судебного установления юридического факта обнаружения останков Царской Семьи. Для понимания юридического значения дела о «царских останках» нужно иметь в виду одну простую юридическую истину, а именно, что следственная власть вправе прекратить уголовное расследование за отсутствием улик или признаков состава преступления, но не в ее компетенции делать оценку имеющихся доказательств.
15 января 2009 года подписав постановление о прекращении уголовного дела, не доведя его до суда, прокурор-криминалист Соловьев, несмотря на прямо противоположные широковещательные утверждения для СМИ, признал тем самым юридическую ничтожность всех попыток идентификации неизвестно кем, когда, где и при каких обстоятельствах найденных неизвестных останков как принадлежащих убиенной 17 июля 1918 года в Екатеринбурге семье последнего Российского Императора и их слуг.
Для чего же в действительности на протяжении многих лет с беспрецедентной для мировой криминалистической практики затратой материальных и интеллектуальных ресурсов осуществляется этот грандиозный дезинформационный проект? Как и подделка произведения искусства «под старину» имеет целью не одну материальную наживу, но ищет выгоду в придании выражаемым в нем идеям авторитета всеобщности и древности, так точно генетическая фальсификация «царских останков» и созданный для ее воплощения агентурно-оперативный, научно-исследовательский и информационно-пропагандистский аппарат призваны сыграть свою роль в решении династической проблемы возведения грядущего еврейского царя на престол всемирной монархии путем извращения подлинного духовного и оккультно-магического смысла события Екатеринбургского злодеяния, к раскрытию которого очень близко подошло колчаковское следствие несмотря на противодействие со стороны внутренней антимонархической агентуры влияния большевиков. Ликвидация важнейших свидетелей цареубийства (Медведева, Якимова, Летемина) в колчаковской тюрьме, следователей Наметкина и Сергеева под большевиками и Соколова в Париже, исчезновение вещественных доказательств, документов следственного дела и частиц останков Царской Семьи (в числе которых были найденный на дне шахты отрубленный палец и кусочек человеческой кожи) по пути следования в Европу и из мест их последующего хранения, а также снос «дома Ипатьева» и уничтожение исторических следов совершенного в районе Ганиной Ямы под Екатеринбургом во утверждение новой царствующей династии «сионской» крови ритуального жертвоприношения Царской Семьи, представляют собой обратную сторону дела об обретении «царских останков» на рубеже XXI века в России.
Николай Козлов

Охота на Царя

Какие бы политические мотивы не стояли за убийствами венценосцев во все времена, цареубийство всегда совершалось как религиозная мистерия. При исследовании убийства Царской Семьи и обстоятельств, приведших к нему, следует иметь в виду, что в Новое время, в основании всякой революции, всякого антимонархического переворота находится не декларируемая необходимость политического переустройства, а кровавый тайный заговор с целью цареубийства.
Прот. С. Н. Булгаков вскоре после февральских событий писал: «У меня была смерть на душе (...). А между тем кругом все сходило с ума от радости (...), брехня Керенского еще не успела опостылеть, вызывала восхищение (а я еще за много лет по отчетам Думы возненавидел этого ничтожного болтуна)... Я (...) знал сердцем, как там, в центре революции ненавидели именно Царя, как там хотели не конституции, а именно свержения Царя, какие жиды там давали направление. Все это я знал вперед и всего боялся — до цареубийства включительно — с первого же дня революции, ибо эта великая подлость не может быть ничем по существу, как цареубийством, которое есть настоящая черная месса революции» (Христианский социализм, Новосибирск, Наука, 1991,с.313).
В книге И.П. Якобия «Император Николай II и революция» приводятся два эпизода, подтверждающих в первую очередь цареубийственную направленность революционных масонских лож. А.В. Амфитеатров в статье «Мое масонство» описывает момент принятия в ложу. «Когда его посвящали в ложу в Париже, - пишет Якобий, - и он стоял с завязанными глазами, его «после нескольких незначительных французских вопросов, кто-то спросил по-русски, с легким еврейским акцентом: «Как Вы относитесь к убийству Плеве? Одобряете ли его и находите ли нужным дальнейшее развитие террора?» Что Амфитеатров мог ответить на этот вопрос, нетрудно догадаться после его славословия террора, и он был в ложу принят".
Другой случай, рассказанный С. Мельгуновым в его книге «На путях к дворцовому перевороту», относится к приему в ложу командира Л.-Гв. Финляндского полка генерала Теплова. «Один из братьев задал ему вопрос о Царе. Теплов ответил: «Убью, если велено будет» (И.П. Якобий, М., 2005, с.359).
Исследователи указывают в качестве первоисточника, «цареубийственного архетипа» обстоятельств убийства Царской Семьи на тот «известный образец, который Троцкий (как и Ленин – прим.), конечно же, тщательно изучил, - на Французскую революцию. Новый календарь, культ Верховного Существа, изменение имен, новая иконография - все это хотя происходило по-другому, но очень похоже в плане целеполагания, и легко проецировалось на режим, осознававший себя продолжателем дела Французской революции. И в этом отношении можно говорить о tyranny of Paris over Petrograd (тирании Парижа над Петроградом)» (М. Хильдермайер, Символика русской революции и первых лет советской власти, в кн.: Образы власти на Западе, в Византии и на Руси, М., 2008, с.298).
Петр Мультатули в статье «Король Людовик ХVI и Николай II» http://samoderjavie.ru/content/petr-multatuli-lyudovik-xvi-i-nikolay-ii проводит несколько многозначительных параллелей между революционными событиями Французской и Российской истории, за которыми очевидна масонская рука, действующая против монархов. «С момента казни Жака де Моле (магистра ордена тамплиеров, казненного по приказу короля – прим.) начинается долгая война тайного ордена против французской монархии. По странному совпадению (впрочем, по совпадению ли?) самые крупные антимонархические организации, как во Франции, так и в некоторых других странах, носят имя Якова, начиная с Жакерии и заканчивая якобитами в Англии и якобинцами во Франции (В России с именем Якова связаны имена главных цареубийц Якова Юровского, Якова Свердлова и Якова Шиффа – прим.). Каждое собрание этой ложи «Рыцарей Кадош», которые называли себя также и якобинцами, начиналось с того, что кукле короля отрубалась голова со словами: «Великий учитель будет отомщен!» (мотив отмщения прослеживается в переименовании Вознесенской площади в Екатеринбурге, на которой стоял дом Ипатьева, в площадь «Народной мести» - прим.). Примечательно, что в день бракосочетания Луи-Августа и Марии-Антуанетты молодую чету приветствовала масса народа. Давка была столь страшной, что были задавлены сотни людей (Нельзя не вспомнить Московскую «ходынку» - прим). На Луи-Августа и Марию-Антуанетту картина этой давки произвела жуткое впечатление. На следующий день молодые сочли своим долгом из личных сбережений выделить деньги пострадавшим (Так же по чьему-то совету поступили и Царственные Молодожены – прим.). «Останки Людовика были погребены на кладбище Магдалины. Это место было связано с печальными событиями, ознаменовавшими его бракосочетание. 23 года тому назад (любопытное совпадение с 23 годами царствования Николая II – прим.), во время пышных празднеств, происходивших по этому случаю, более тысячи граждан благодаря небрежности администрации были раздавлены в толпе и растоптаны под копытами лошадей; они были похоронены на кладбище Магдалины» (Корона и эшафот, М., 1991, с.230-231). Первым делом революционеры по-другому стали именовать Людовика XVI. Теперь его называли «Луи Капет» Возникает вопрос: почему «Капет», если Людовик XVI был из династии Бурбонов? Ответ на этот вопрос прост: тайные силы мстили не лично Людовику XVI и даже не Бурбонам, а их родоначальникам Капетингам, представитель одной из ветвей которых, Филипп IV, покончил с тамплиерами и их магистром Жаком де Моле («Капет» значит по-гречески, конец, могила. На еврейском – капорес, заместительная жертва, само жертвоприношение. По-видимому, в прозвании Людовика XVI Капетом следует подразумевать именно этот ритуальный смысл. Государю Николаю Александровичу был присвоен эпитет «Кровавый» - прим.).

В Тампле королевская семья была разделена, видеться Король с Королевой могли только во время обеда и ужина (Государь с Государыней точно так же были разделены в Александровском Дворце по приказу Керенского в первое время ареста –прим.). С королевской семьей последовали в Тампль несколько верных аристократов и слуг. Большинство из них будет вскоре увезено якобинцами из Тампля и убито (Так же поступили большевики и с верными царскими слугами –прим). Голову придворной дамы маркизы де Ламбаль толпа на пике принесет к окнам Тампля, крича угрозы в адрес Марии-Антуанетты (параллелью может служить заключение Вырубовой, этой русской «маркизы Ламбаль» в Петропавловской крепости –прим). Эшафот, на котором казнили короля Франции, был сооружен на площади Людовика XV, переименованной в площадь Согласия.
Событию ритуального преступления предшествовала многолетняя (как до, так и после «отречения») травля Царской Семьи, то, что террористы-народовольцы называли «охотой на коронованного зверя», производившаяся соответственно степеням жидовского отлучения – «херем».
Прот. А. Ковальницкий в книге «Нравственное богословие евреев-талмудистов» сообщает следующие сведения о практике наложения проклятия в современной синагоге: «Проклятие имеет три степени (…). Мы опишем первые два способа, которые называются Ниддуи и Херем. Самая меньшая степень проклятия Ниддуи сопровождается тем, что проклятый должен быть обособлен от других за исключением жены и детей, также домашних, должен находиться на 4 локтя от каждого другого и что во время проклятия не имеет права ни стричь себя, ни умываться. Херем воспрещает ему всякое сношение с посторонними. Находящийся под проклятием не может жить с другими, или учить их, воспрещено ему разделять с кем бы то ни было пищу и питие, никому не дозволяется у него служить или принимать от него услуги; дозволяется продать ему несколько пищи, чтобы только он не умер» (СПб., 1898, с.34-36).
В книге воспоминаний баронессы Софьи Буксгевден «Венценосная мученица», содержатся многочисленные свидетельства проявлений режима отлучения (херем), который был установлен для Царской Семьи сначала в Александровском дворце, затем в Тобольске и, наконец, в доме Ипатьева и, безусловно, был призван служить средством (оккультного) психологического давления на Царственных Узников.
В первое время после ареста по приказу Керенского Государь и Государыня были разделены друг с другом так, что могли видеться только за столом в присутствии дежурного офицера. Оставшиеся добровольно в Александровском дворце слуги, также должны были находиться на положении арестованных, то есть разделить степень ритуального посвящения (проклятия, херема) с Царской Семьей. Характером и степенью участия в жизни Царской Семьи определялась и дальнейшая судьба всех контактировавших с нею лиц от самых близких к ней людей, включая прислугу, до солдат охраны и случайных прохожих. Те, кто проявлял к страждущей Царской Семье внимание или делал знаки участия, рисковал подвергнуться одинаковой с ними участи и, наоборот, хамское, уничижительное обращение с заключенными приветствовалось «смотрящими за режимом».
«Поначалу ни Император, ни Императрица не имели никаких контактов с людьми вне стен дворца. Никто не отваживался писать им (…). Те немногие письма, которые она получала от своих друзей, были для императрицы подлинными лучами света(…). Разумеется, что корреспонденты должны были с особой тщательностью подбирать слова, и многие действительно не решались писать из страха причинить еще больше неприятностей Их Величествам (…)» (Софья Буксгевден, Венценосная мученица, М., 2006, с.449).
О характере ритуальной депривации, которой подвергалась Царская Семья, красноречиво свидетельствует атмосфера пасхального разговенья, устроенного в Царском Селе. «Императрица едва заставила себя обменяться парой слов с графом Бенкендорфом, который сидел возле нее. Другим ее соседом оказался отец Беляев, но к нему она не решалась обращаться из страха скомпрометировать его» (Буксгевден, с.456).
А вот как проходили Страстные дни в Царском Селе 1917 года: «Каждый день мимо наших ворот проходили отряды солдат, которые останавливались прямо перед дворцом, чтобы сыграть «Марсельезу» или какой-нибудь особо мрачный траурный марш. В Великий Четверг торжественное богослужение в церкви было отменено в связи с тем, что в этот день в Царском Селе проходили похороны жертв революции (…). Тысячи рабочих и солдат пришли на похороны со знаменами и плакатами, на которых были написаны социалистические и коммунистические лозунги. Стоя пред гробами, обитыми красной материей, ораторы произносили пламенные речи, а оркестры играли соответствующую музыку, время от времени вплетая в нее траурные марши (…). Постепенно речи начали звучать все громче и яростней, так что комендант и офицеры дворцовой охраны не на шутку встревожились. Они видели растущую враждебность толпы и опасались возможного нападения на дворец. Но в эту тревожную минуту в дело вмешались стихии – очевидно спасшие жизнь членам Императорской Семьи. Внезапно поднялся ветер, за какие-нибудь полчаса превратившийся в настоящий ураган. Небо затянулось темными облаками, и в скором времени на землю обрушилась настоящая снежная буря. Красные флаги отчаянно трепетали на ветру, а старые деревья в парке раскачивались и громко скрипели. Порывы ветра со снегом слепили ораторам глаза, вынуждая их хвататься за кепки и шарфы, так что постепенно ход их речи замедлился, а затем совсем сошел на нет. Колонны солдат и рабочих одна за другой покидали парк, пока он совсем не опустел. Лишь несколько красных флагов трепетали на ветру возле «гражданских могил» (Буксгевден, с.455).
О впечатлении, производимом этими демонстрациями на Царственных узников, сообщает Государь в письме к Ксении Александровне из Тобольска: «В Марте и Апреле по праздникам на улицах проходили процессии (демонстрации) с музыкой, игравшею Марсельезу и всегда один и тот же похоронный марш Шопена. Шествия эти неизменно кончались в нашем парке у могилы «Жертв Революции», кот. вырыли на аллее против круглого балкона. Из-за этих церемоний нас выпускали гулять позже обыкновенного, пока они не покидали парк. Этот несносный Похор.Марш преследовал нас потом долго и невольно все мы посвистывали и попевали его до полного одурения. Солдаты говорили нам, что и им сильно надоели эти демонстрации, кончавшиеся обыкновенно скверной погодой и снегом» (Письма Царской Семьи из заточения, Джорданвилль, 1974, с.144-145).
Революционные похороны являлись явной отсылкой к призраку могилы Великого магистра тамплиеров Якова де Молэ, масонская символика которой не могла быть не понятна Царственным узникам.
Травля Царской Семьи, судя по множеству многозначительных деталей, производилась по всем правилам царской ритуальной охоты. Некоторые ситуации, вызывавшие азарт преследователей, по-видимому, не могли не вызвать охотничьих ассоциаций и у самих Царственных узников. В письме к Ксении Александровне из Тобольска Государь замечал: «Для того, чтобы попасть в нашу церковь, нам нужно пройти городской сад и пересечь улицу - всего 500 шагов от дома. Стрелки стоят редкой цепью справа и слева и когда мы возвращаемся домой, они постепенно сходит с мест и идут сзади, а другие вдали сбоку, и все это напоминает нам конец загона, так, что мы каждый раз со смехом входим в нашу калитку» (Письма Царской Семьи из заточения, Джорданвилль, 1974, с.143).
Запрет на контакты с внешним миром поддерживался более или менее строго и в Тобольске (свидетельством чему может служить дело об аресте и высылке М. Хитрово, подруги великих княжон, привезшей письма из Петербурга в Тобольск) и в особенности в последний период пребывания в доме Ипатьева. «В ночь после приезда (в Екатеринбург –прим.) Алексей Николаевич во сне упал с кровати и разбил себе колено. Послали за доктором Деревенко, но комиссар Авдеев разрешил ему войти в дом не раньше, чем взял с него обещание говорить с Императорской семьей только на медицинские темы. В противном случае комиссар угрожал вообще не пустить его к пациенту. Доктора всегда находились на привилегированном положении, даже при новой власти, поэтому доктор Деревенко жил на свободе в городе. Разумеется, он сдержал свое обещание и по этой причине страшно напугал Императрицу. Ее Величество ничего не знала о том условии, которое было выдвинуто комиссаром, и с тревогой поинтересовалась у доктора о судьбе придворных дам. В ответ доктор Деревенко с сожалением развел руками. Императрица восприняла этот жест как знак того, что все были расстреляны большевиками, и разрыдалась горькими слезами» (Буксгевден, с.515-516).
Все члены Царской Семьи постоянно пребывали в ощущении нарастающей опасности и чувствовали приближение конца, о чем постоянно им давалось понять «остроумными» тюремщиками. Находясь в доме Ипатьева, «великая княжна Анастасия просила, чтобы ей разрешили взять из коробки на чердаке вторую пару обуви, на что ей было заявлено, что ей вполне хватит до конца ее жизни тех туфель, которые сейчас на ней» (Буксгевден, с.517).
Третья степень жидовского проклятья – карет, соединяет в себе смертную казнь и проклятие.
В отношение гоев жидами-каббалистами применяются ритуальные практики, магическим архетипом для которых является проклятие и убиение Амана, персидского министра при дворе Артаксеркса (кн. Эсфирь), составляющее содержание праздника Пурим, ритуально-обрядовая сторона которого состоит в коллективном проклятии и избиении евреями символического Амана.
Рассказывая об обычае празднования Пурима у евреев в Царской России, газета «Менора», 1990 г., №2, подробно с поразительной в наши дни откровенностью описывает один из обрядов ритуальной магии, практикуемой хасидами, - ритуальное воздействие на Русского Государя. Среди хасидов избирался один, которого наряжали в костюм царя. Остальные одевались министрами и царедворцами. Потом все напивались, как полагается каждому еврею в Пурим, и шли к цадику. Здесь начинался собственно магический обряд. Цадик принимал гостей «с большим почтением и вел себя, как подобает в присутствии императорской особы». Хасид, переодетый царем, «пучил глаза, раскрывал рот часто, а слово сказать мог редко. Министры поддерживали его за погоны и аксельбанты. Но, несмотря на э