2. Субъект. Личность. Индивидуальность

Этот выход есть вопрос о цели и смысле. Понять свою самость в истинном, полном значении этого слова - значит не просто констатировать ее фактическое наличие (" Я есмь такой-то и такой-то" ) и не просто волевым напором утвердить ее в мире людей и вещей (" Я сам! " ), а прежде всего усмотреть ее идеальную, самоценную, очевидно осмысленную необходимость бытия. Трансцендирование к этому смыс­лу, его откровение нам и есть то, что мы переживаем как " дух" или " духовную реальность", и без чего, по существу, не может обойтись наше субъективное непосредственное самобытие, наша самость.

Самость (субъективность) человека стоит, таким образом, всегда на пороге между душевным и духовным бытием, есть место, где духовное (значимое в самом себе бытие) проникает в душу. На этом основана таинственная способность человека (столь отличающая его от животного) соблюдать дистанцию в отношении самого себя, привле­кать свою непосредственную самость на суд высшей инстанции, оценивать и судить ее и все ее цели (см. [4]).

На этой способности конституируется та реальность, которую можно назвать в точном смысле этого слова личностью. " Личность есть самость, как она стоит перед лицом высших, духовных, объек­тивно-значимых сил и вместе с тем проникнута ими и их пред­ставляет, — начало сверхприродного, сверхъестественного бытия, как оно обнаруживается в самом непосредственном самобытии" [4. С. 409] (курс. - Авт. ).

Эту высшую инстанцию самости (все еще самости! ) - личность -имеет каждый человек и во всяком своем духовном состоянии. На этой ступени духовного развития формулой бытия для самого человека (а главное - для Другого) становится: " Я - лично! ", ибо личность есть прежде всего персонализированная, самоопределившаяся самость среди других, для других и тем самым для себя. Именно личность есть то, что составляет подлинное единство нашей душевной жизни, ее субстан­циональную и вполне определенную форму.

Центральным в христианской антропологии является учение об образе Божием в человеке (подробнее см. в гл. " Основания хрис­тианской антропологии" ). Это есть главная правда, главное откровение о человеке с позиции христианского сознания. Именно в раскрытии этой правды на первый план и выдвигается начало " личности" как основное выражение образа Божия в нас. " Личность в человеке ограничена его включенностью в природу, но в самом человеке все личностно. Начало личности проникает собой все существо человека, а не находится как-то рядом с ним" [3. С. 45]. В человеке все потому и личностно, что все соотнесено с духовным началом, что потенциально человек всегда и во всем духовен. Духовность в человеке не есть какая-то отдельная сфера, не есть особая надпсихофизическая жизнь, а есть сама основная жизнь в человеке, проводником которой вовне и являются психическая и телесная сферы. Потому в человеке все и личностно, что все целостно и в своей целостности неповторимо и абсолютно единично. Но именно эта целостность, " эта нерасторжимо единичная связность духовной стороны с психофизической жизнью осмысливается до конца лишь в понятии " личность" взятом не в своих социологических измере­ниях, а в своем духовном бытии.

Тайна человека как личности, делающая его потенциально беско­нечно богатым и в то же время актуально незавершенным, заклю­чается в главной способности подлинной личности рефлектировать саму себя, возвышаться над собой, быть по ту сторону самой себя, по ту сторону всякого фактического своего состояния, даже своей факти­ческой общей природы. Работа, культивирование этой способности и поднимает, вводит человека на следующую ступень духовного бытия -ступень индивидуальности.

Человек как индивидуальность раскрывается в самобытном автор­ском " прочтении" социальных норм жизни, в выработке собственного, сугубо индивидуального (уникального и неповторимого) способа жизни, своего мировоззрения, собственного (" необщего" ) лица, в следовании голосу собственной совести. К сожалению, в традиционной психологии понятие " индивидуальность" производно от понятия " индивид", где индивидуальность есть бесконечное множество единичных особеннос­тей и специфических черт отдельности, вплоть до капризной самости и " ндрава" (Ф. М. Достоевский). В то время как, с духовной точки зрения, " индивидуальность" есть становящееся (возрастающее) качество ду­шевной жизни в процессе ее индивидуации, приводящей человека в целом к его уникальности и неповторимости.

Индивидуализация душевной жизни есть кардинальная и глубо­чайшая инверсия (обращение) персонального духа, пристрастное и неус­танное " рассекречивание" собственной самости, которая зачастую скла­дывалась не по воле и ведению самого человека.

Индивидуализация бытия человека, трансцендирование человечес­кой самости вовнутрь, в глубины субъективности, и высвечивание ее, есть условие встречи с бесконечностью духовного царства, с беско­нечностью Универсума, в котором впервые конституируется подлинное " Я", формируется действительно полное, свободное " бытие-у-самого-себя". Здесь речь уже идет не о свободе чистой непосредственности, фактически известной и животным (которая на самом деле оккупирует нашу самость), и не о свободе самоопределения (которое всегда предполагает борьбу и преодоление в личности, а значит - и несво­боду), а об истинном, окончательном освобождении, где даже пре­дельная индивидуальность жертвует своею уникальной единичностью " за други своя" и потому становится причастной бесконечному уни­версальному Бытию. Именно здесь впервые открывается потенциаль­ная эквивалентность человека Миру, вся полнота человеческой реаль­ности как духовного микрокосма.

Самое существенное и глубинное в духовной жизни человека как раз и заключается в его искании Бесконечного и Абсолютного. Это искание " есть неистощимый и неистребимый источник вечной жизни, присущий духу, который не затихает и не замирает и у тех, кто в своем сознании отвергает все Абсолютное и Бесконечное [3. С. 50]. Тайна духовности человека (как личности и индивидуальности), таким обра­зом, окончательно раскрывается в его универсальности. Ибо вселен­ское и бесконечное с максимальной адекватностью получают свое выражение в определенной точке с ее единственностью и абсолютным своеобразием; и наоборот: лишь то, что может быть признано истинно личным " бытием-для-себя", может воспринять и выразить бесконечное.

" Сущность всеединства как духа, как реальности самоценного и самозначимого бытия обретает последнюю определенность лишь в конкретной индивидуальности... Подлинно конкретная всеобщность совпадает с подлинной конкретностью индивидуального, подлинная общая правда совпадает с жизнью" [4. С. 414].

Все сказанное выше - лишь самые общие представления о реаль­ности духовного бытия; те представления, сквозь которые просвечи­вает интуитивная уверенность в возможности психологического взгляда на явление и явленность " в миру" духовной ипостаси человека. " Учение о примате духовного начала в человеке ставит вопрос о феноменологии духа в смысле ступеней его раскрытия в эмпирической жизни человека, т. е. ставит вопрос о ступенях и формах духовной жизни у ребенка, у отрока и юноши" [3. С. 103]. (А также, добавим, взрослого и старика. )

Ведь кардинальные перемены происходят не только у молодого человека: не менее драматичны и остры коллизии зрелого и пожилого возрастов.

В свете понятий христианской антропологии ребенок с самого начала - уже человек, несущий в себе образ Божий, а значит, и духовное начало, и его воплощение - начало личности, укорененное в Боге. Тема детства — это исходные условия развития личности, рас­крытия ее духовных сил - разума и свободы, творчества и само­данности, радости и ответственности. Духовная сфера и личность неразрывно связаны и представляют подлинную целостность. И хотя духовное бытие не производно (т. е. не рождается в эмпирических процессах души и тела), оно все-таки нуждается для своего воплощения в эмпирическом материале. Эта тема чрезвычайно важна для всей психологии и педагогики развития человека. Как эмпирическое разви­тие одушевляется и направляется духовным началом, так и духовное становление нуждается в эмпирии, которой оно опосредствуется в своем выражении. Принципиально важно: духовность не рождается из эмпирического развития, не созидается им, а только - опосредствуется; и в этом смысле эмпирия жизни имеет прежде всего инструментальное значение в духовном становлении человека.