 |
Глава 3. Во всем виноват сон?
|
|
|
|
Франк Яна.
Муза и чудовище:как организовать творческий труд
Яна Франк. – М.: Манн, Иванов иФербер, 2010. – 272 с. ISBN 978–5–91657–052–6
Людям творческим трудноиспользовать традиционные приемы тайм–менеджмента, но без порядка в делах и имне обойтись. Эта книга предназначена именно для того, чтобы они моглиорганизовать свой труд самым эффективным и притом не скучным образом. В книгеможно писать, рисовать, вырезать и клеить. Здесь можно хранить идеи исокровенные мысли, шутить и гадать на разворотах в поисках идей. Здесь можносразу пробовать на практике все описанные автором рецепты", а по прочтении книги – начатьновую ЖИЗНЬ. В то время как другие художники пытаются не забывать дома тетрадь дляважных записей, читателей этой книги будет волновать только один вопрос: какжить дальше, когда все странички будут исписаны? Эта книга в первую очередь длялюдей, живущих творчеством дома и на работе, а также для фрилансеровмногих профессий и для тех, кому просто нужно навести порядок в делах.
Оглавление.
Предисловие АртемuяЛебедева. Первая страница новой жизни —Муза и чудовище
Вступление
Глава 1 Что получилось у меня?
Глава 2. Во всем виноват порядок?
Глава 3. Во всем виноват сон?
Глава 4. Во всем виноват отдых?
Глава 5. Найти потерянное время
Глава 6. Список рутин
Глава 7. Как не забыть домаголову?
Глава 8. Полюбить ненавистное
Глава 9. Предупреждение дляэкстравертов
Глава 10 Список важных мелочей
Глава 11 Список больших планов
Глава 12 Долго ли, коротко ли?45/15
Глава 13. Конкретный пример
Глава 14. Стратегический план
Глава 15. Если план не лезет ни вкакие ворота
Глава 16. Как проработать 45минут?
Глава 17. Еще раз об итогах
|
|
|
Глава 18 Что считать победой, ачто – поражением?
Предисловие Артемuя Лебедева.
Первая страница новой жизни — Муза и чудовище
Толстяки любят книги о диетах.Неуверенные в себе любят книги по психологии. Плохие дизайнеры любятразглядывать книги с образцами хорошего дизайна. Всем этим людям ничто непоможет. Книга Яны Франк «Муза и чудовище: как организовать творческий труд»посвящена организации собственного времени. Конечно, ее читателями станут те ктоникогда ничего не успевает, плохо планирует дела, не справляется с ВЫПОЛНИМЫМИзадачами. Поможет ли им книга? Научиться все успевать и распределять время вмиллион раз проще, чем накачать плоский живот или стать любимым боссом.Проведем простой эксперимент. Откроем страницу 94 этой книжки. Начнем читать собычной для нас скоростью. Засечем время (в телефоне есть секундомер. подойдути обычные часы). Допустим. у нас получится 43 секунды. Мы округлим значение доминуты, потому что скорее всего нам нравится перечитывать абзацы по несколькораз. В книге 110 страниц чистого текста, значит, прочесть книгу целиком можноза два часа. Тем, кто в состоянии узнать, сколько минут тратится на прочтениестраницы текста, эта книга окажется очень полезной. Остальным не поможетничего.
Артемий Лебедев.
Вступление
Представители творческихпрофессий часто воспитываются в художественной среде, где курсируютразнообразные мифы и легенды, связанные с беспорядком и отсутствиеморганизации. Многих учат, что настоящее творчество живет бок о бок с хаосом, ашедевры являются результатом приступов вдохновения, сметающих все на своемпути. Если гений не бросает еду, сон и семью в процессе создания великого творения,творение не признается великим.
В детстве нмного слышала о том, что художник – безумный, беспорядочный человек. Такова егоприрода: он спит днем, работает ночью, гробит свое здоровье, сгорая радиВеликого. Его привлекают исключительно духовные ценности, интересоваться такимимещанскими глупостями, как чистота, порядок и деньги – ниже его достоинства. Онприносит удобство в жертву порыву. Устроиться поудобнее означает умереть душой,преодоление трудностей – путь к настоящему Духовному Росту. Тяги к порядку,желания уйти спать пораньше или променять лишний вечер в веселой компании наполезную рутину было принято стыдиться.
|
|
|
При этом было не совсем понятно,как должно возвысить Дух ежедневное использование чашки тридцатидневнойнесвежести или ежемесячное замачивание всей посуды в ванне со стиральнымпорошком. Большинство великих творцов рано или поздно устраивались на какую–тоработу, потому что каждому человеку нужны еда, одежда, крыша над головой и, вконце концов, материалы для работы. И все это стоит денег. Многие были не всостоянии попрощаться с хаосом, опаздывали на службу, пока их не увольняли,меняли работы, пока не уходила жена, и переживали кучу драм, прежде чем прийтик выводу, что дальше так жить нельзя.
Иные, боясь крупныхнеприятностей, все же брали себя в руки и начинали нормально работать.Талантливые и настойчивые делали карьеру, параллельно обзаводясь детьми,квартирами, дачами и хозяйствами, требующими ухода. Большинство из них всюжизнь жаловались на конфликт между музой и порядком.
Абсолютное большинство творческихличностей в моем окружении всю жизнь ничего не успевали и жили в окружениихаоса. Они лишь делились на тех, кто жалуется на подобное положение вещей, итех, кто считает его нормальным или даже гордится своей свободой. Про многих из них после 15–20 лет такой жизниговорили «у него был большой потенциал,он мог бы достичь большего».
Иных со временем скрутили супругии обстоятельcтва. Они вынужденно начали отдавать силыи время быту, но нехотя и из–под палки. Постоянное противостояние отбило у нихбольшую часть вдохновения, нелюбимые дела тянулись и превращались внепреодолимые горы, и со временем они во всем этом погрязли, став малоактивнымии несчастными людьми. Только единицы сумели организовать свой быт и труд. нашлиспособ успеть все что нужно и не потерять вдохновение. В студенческие годы ихобычно дразнили или презирали за чрезмерную правильность, позже восхищались изавидовали. Трагедию настоящего художника я знаю наизусть со школьного возраста:начальство и семья постоянно наступают на горло песне, не давал развернуться.Творческий человек не может творить по часам, выдавать гениальные идеи позаказу, ежедневно быть в одинаково продуктивном настроении и гореть равномернымогнем восемь часов в сутки, от звонка и до звонка. Приступы вдохновения частонаступают, иногда нужно укладывать спать детей или мыть посуду, а на работе,после скучного собрания и кучи бессмысленных разговоров, заставляют себя ждать.Любая работа за деньги включает в себя большое количество утомительной рутины,собственные идеи нужно подгонять под вкусы и пожелания клиентов, чтобы компенсироватьвсе это, хочется сделать что–то свое, проект только для себя, но на это годамине хватает времени и сил. Разочарований становится больше, чем успехов. Гении тонутв рутине и тоске.
|
|
|
Некоторые художники в моемокружении вырвались из этого замкнутого круга. Восхищаясь результатами ихтруда, коллеги не забывали кольнуть их, заметив, что они, вероятно, продалидушу дьяволу, чтобы заработать денег. Променяли порывы души на покой, а творческуюобстановку – на обои в цветочек. Многие шептались: «Вот увидите, в скором времениих работы станут "мертвенькими",произведения – бездушными, они будут штамповать и тиражировать то, что у них хорошополучается".
Когда спустя несколько леторганизованной и продуктивной работы такие люди предъявляли публике многосильных работ, законченные проекты крупного масштаба параллельно с ухоженнымидетьми, уютным домом и хорошим настроением, все спрашивали «Как они это сделали? Во всех случаях затакими подвигами стоит организация труда, какая–то форма порядка и контроляресурсов. Человек не может свернуть гору просто схватившись за нее, и бегание скриками у подножия тоже не принесет никаких результатов. Только просчитав своивозможности, рассчитав время и силы и составив план, он сможет что–то сдвинуть.
|
|
|
Когда я наконец пошла учиться вхудожественное училище, в моей жизни наступило счастливое время – я была занятасвоим делом! Первые четыре года я не была обременена ничем, кроме учебы ислучайных заказов, чтобы быстро продвигаться в интересующих меня делах, былодостаточно регулярно работать. Разумеется, это получалось не всегда: молодыехудожники тратили много времени на пьянки, гулянки. И посиделки. Зато хваталоздоровья на приступы активности перед сессиями и бессонные ночи. Мы беспечножили семестр, неделями просыпая первую пару, но собирались с силами перед выставкойи за десять дней наверстывали упущенное. После сдачи экзаменов можно былонесколько недель ничего не делать, восстанавливая силы и здоровье, потом всеначиналось сначала. Однокурсники состязались в пересказывании друг другучудесных историй о том, что в нашей жизни произошло безумного. На пике богемнойжизни с балконов сбрасывалась вся посуда, имевшаяся в хозяйстве, а иногда и еехозяева, и все весело обсуждали, как потом очнулись этажом ниже и месяцами жилибез единой чашки. Это казалось романтичным. Люди, переживавшие подобныеистории, чувствовали себя свободными и смелыми.
Отказаться от навязанногообществом порядка, наплевать на мнение окружающих и жить как хочется – база,необходимая настоящему поэту, художнику или композитору для настоящеготворческого полета! Моя мама полжизни рисовала картинки маленького формата,потому что очень хотелось заниматься любимым делом, но большую часть суток былонекуда деться от десятков гостей, непрерывно сидевших у нас за круглым столом.Она так хотела работать, что приспособилась рисовать прямо в компании, необращая внимания на зрителей и болтовню вокруг. Иногда случалось несчастье: кто–тоиз гостей нечаянно ставил чашку на рисунок. Художники шутили, что пятно,поставленное на шедевр, или разводы от пролитого на рисунок вина облагораживаютего. Только позже, оставшись наедине с мамой, мы иногда вздыхали «Без кляксы онбыл лучше, жаль, что хорошую картинку испортили».
И только годы спустя осозналиудобство рабочего стола, на котором можно оставить до завтра разложенныеинструменты и за которым не пьет чай дюжина гостей. перемешивая карандаши икисточки с конфетами и печеньем.
Через некоторое время я началауставать от бесконечного праздника и испытала желание поработать спокойно.Оказалось, что для более серьезных проектов мало кратковременного творческогоприступа. Нужно подумать над работой, организовать себе удобное рабочее место.
Друзья были недовольны, но, пожавплечами, отправлялись праздновать в другое место. Однажды, устав от вида моейкомнаты, в которой все горизонтальные плоскости были покрыты полуметровымкультурным слоем, моя бабушка заставила меня навести порядок. Она сама принялаактивное участие в проекте, вынесла вместе со мной на помойку несколько мешковс использованными палитрами и тряпками для вытирания кистей, разобрала все драгоценныебумажки рисунки и разложила все по тремкоробкам из–под телевизоров и близлежащим стеллажам. В моей комнате неожиданноприбавилось несколько квадратных метров. Однокурсники, увидев результат,посмеялись: «Что случилось? Родители совершили нападение на твои владения иубили всю творческую обстановку?» Но позже перебрались работать ко мне – удобно,когда много свободного места. После окончания «художки»я вышла замуж и переехала в свою квартиру. Оказавшись счастливойобладательницей собственной территории, в первое время я крайне редкоприглашала в дом гостей, наслаждаясь возможностью спокойно заниматься своимиделами. Моя продуктивность росла по мере того, как я организовывала свой быт иработу, но через пару лет все начало стремительно выходить из–под контроля. Родилсяребенок, изменив все мое расписание. Дом заполнился игрушками и кастрюльками, вмоей жизни появился миллион новых обязанностей и мелких забот. Едваразобравшись с пеленками и горшками, я решила, что пора получать образование.Через год перешла на заочное отделение, но пошла работать.
|
|
|
После окончания учебы вроде вседолжно было стать лучше и легче – одной большой заботой меньше! Но легче нестало. Я переходила из одной фирмы в другую. занимала все более ответственныепозиции. Хотела делать карьеру и брала на себя все больше обязанностей. Уходитьс работы удавалось все позже, на меня сваливали горы заданий, и, наконец, ввозрасте 23 лет я впервые пережила то, что называется словом burnout. Полное выгорание. Несколько месяцев я пролежала впостели больная. Болезни переходили одна в другую, все более тяжелые диагнозысменяли друг друга. Врачи говорили, что подорвана иммунная система и яизрасходовала все запасы сил. Мне стало ясно, что так продолжаться не может. Завремя отсутствия в фирме меня уволили, после выздоровления нужно было искать новую работу и начинать всесначала. И я поняла, что нужно что–то менять.
Примерно в это время в моей жизнимелькнула книга Гранина «Эта странная жизнь». В нейрассказывалось об Александре Любищеве, ученом, записывавшем все, что он делал,с точностью до 15 минут на протяжении 56 лет. Книгу принесли гости и унесли втот же вечер. Я пообщалась с ней всего пару часов, прочла несколько отрывков.Среди прочего на меня произвел неизгладимое впечатление вывод самого Любищева.В преклонном возрасте он сказал, что прожил всю жизнь с ощущением, будто у негодостаточно времени. При этом он сделал во много раз больше, чем многие коллеги,достиг больших высот в науке, но также чаще других отдыхал, общался с друзьямии семьей, ходил в театр и путешествовал. Записывание всех своих действий к томумоменту казалось мне безумием, но слова Любищева не давали покоя. Кто из моихколлег мог похвастаться таким? Bceгдa достаточновремени!
Времени, как и денег, ресурсов,сна и отдыха, всегда было мало! Всегда и всем! «У каждой вещи должно быть своеместо!» – говорили нам мамы, пытаясь приучить к порядку. «Да, но где это местовзять?!» – отвечали мы. Стоит завести новый шкаф, как место в нем кончается.Стоит освободиться лишнему часу, как он уже потрачен неизвестно на что. И мыстрадаем всю жизнь, потому что нам все время всего не хватает. Книгу Гранина я нашла и прочла много раз, но только десять лет спустя.К моменту моего отъезда в Германию она давно была библиографической редкостью,и только после появления интернета стало возможным найти ее переиздание.
За это время я перечиталамножество книг по организации труда и времени, изучила несколько трудовизвестных менеджеров, спрашивала совета у супервизоров и психологов. Я изучаласистемы, призванные решать проблемы домохозяек, не справляющихся с ежедневнымибытовыми обязанностями (я тоже относилась к ним!), и пособия для начинающихруководителей (я впервые оказалась на должности арт–директора).
Все это не удавалось применить кработе творческих людей. с которыми я ежедневно имела дело. С одной стороны, ихработа действительно в большой степени привязана к эмоциям, душевным состояниями вдохновениям. Всем известно, что лучший способ угробить творческий проект –объявить его регулярным, пообещать публике продолжение. Каким бы ни былназначенный ритм – раз в неделю, день или месяц, – аккурат к последнему моменту,когда надо садиться и производить на свет очередной шедевр, у настоящегоХудожника наступит творческий кризис.
Системы, предлагавшие отводитьровно полчаса на занятия определенным делом, оказались бесполезными- усевшисьпоудобнее в назначенное время перед белым листом, большинство гениев не смогли придумать,что на этом листе нарисовать или написать. Как только время истекло и насталмомент переходить к следующему делу, голова заполняется потрясающими идеями.
С другой стороны, оказалось, чтобольшинство представителей творческих профессий ощущает себя «противной»стороной менеджеров и прочих «организаторов процесса». Они гордились тем, чтоработают с музой, что их труд невозможно расписать по табличкам, раз делить нарабочие часы и четко оценить, как на какой–нибудь «скучныйтовар». Я очень часто слышала фразы: «Это менеджеры могут работать четко почасам, записывать каждый шаг в тетрадку и отчитываться о каждом телодвижении.Творческий процесс – это полет и свобода, а не ограничения и рамки». По мереприбавления забот полетов становилось все меньше, но дизайнеры и иллюстраторыотказывались пользоваться вспомогательными инструментами менеджеров. Они уже признавались,что не справляются ни с чем, устали не спать месяцами и просыпаться по утрамразбитыми и усталыми, но так же настаивали на том, что не родилась еще на светсистема, способная как–то ограничить хаос без серьезных потерь для творчества.
Много лет я анализировалааргументы, приводимые Творцами в пользу хаоса. Пыталась выявить, обо чторазбиваются их проекты, на каком этапе умирают планы, с чего начинаютсясерьезные проблемы. Я попыталась выделить из творческой работы все, что насамом деле является рутиной и может быть приведено в порядок без потерь.Уберечь от превращения в тоскливые повторения то, что обязано остаться живым иподвижным. Оставить за собой свободу выбора вида деятельности – в зависимостиот настроения и вдохновения. При этом как–то ограничив вечное стремлениебросить все и заниматься только работой, интересной на данный момент.
Целый ряд мифов и легенд,связанных с творческим трудом, оказался совершенно неправдивым. Местами у менядаже складывалось впечатление, что особо хитрые персонажи поддерживают веру коллегво всякие глупости, чтобы они не разгонялись сверх меры, создавая им лишнююконкуренцию. Со временем я нашла свой способ упорядочить работу, не создаваяпри этом фашистского режима. По мере возникновения новых идей я делилась ими сколлегами. Многие не смогли воспользоваться моими рецептами в точности, нобыстро построили на их основе подходящий для себя вариант. Получилась гибкаясистема с четкой основой, но очень большим количеством возможностей.Большинство попробовавших ее сначала выполнили все по пунктам, получив на короткоевремя идеальный порядок в делах и полную стратегическую ясность.
Только двое продолжили работать втом же режиме многие годы. Остальные со временем ослабили режим, самостоятельнорешив, сколько дисциплины и порядка им нужно, чтобы спокойно справляться совсеми желанными делами, но в напряженные времена планируют дела более четко исворачивают горы.
Оказалось, что возможноупорядочить в творческой работе многое, при этом сохранив за собой большуюсвободу. Почти всегда, принимаясь за дело, я могу выбрать, чем заниматься. Я немогу сказать, что всегда делаю что хочу, но это удается мне все чаще. В первойполовине этой книги описывается основа, на которой держится весь порядок. Когдая начинаю рассказывать о своих методах организации труда и времени, большинствослушателей хватаются за голову и кричат: «Heт, я этоне смогу, это невозможно выполнить! Как я буду творить с такими строгимиограничениями». Позже, услышав вторую половину и обнаружив, что я никому непредлагаю «парить и летать» четко по секундомеру (и сама ничем подобным незанимаюсь), успокаиваются. Создав для себя четкий порядок, можно разрушать ирасшатывать его сколько захочется в поисках золотой середины. Главное, чтобыбыло что ломать и на чем строить.
Глава 1 Что получилось у меня?
За первые десять летсамостоятельной жизни мне удалось вырастить ребенка, получить образование,устроиться на работу и сделать карьеру. Первые четыре из них я постоянно бороласьс хаосом и жила с ощущением, что я ничего не успеваю и ни с чем не справляюсь.Я интересовалась разными системами организации всего на свете, но не предпринималарешительных действий, оправдываясь тем, что на это у меня и подавно нетсвободных ресурсов. Только оказавшись на самом дне, я поняла, что нужно что–томенять, потому что на все не хватает сил и здоровья. Отказываться от карьеры яне хотела, каким-нибудь образом отвертеться от обязанностей, связанных сребенком и домашним хозяйством, не было возможности. Ни одна из системорганизации труда не подошла мне в чистом виде. Я собирала полезные советы ирецепты из разных книг, дополняла их своими идеями, подгоняла под свои нужды и вкакой–то момент оказалась счастливой обладательницей собственной системы, спомощью которой вскоре привела все свои дела в порядок. Последние годы надолжности арт-директора я провела достаточно беззаботно. Я хорошо справляласьсо своей работой за шесть–восемь рабочих часов, при этом успевая поболтать совсеми дизайнерами о проблемах, обсудить творческие планы и посмотреть, что ониделают. Я регулярно находила время, чтобы писать статьи о своей профессии,впоследствии ставшие книгой. Между делом я много рукодельничала, шила ирисовала в тетрадках и три–четыре раза в неделю ходила в спортзал. Временитакже хватало на экспериментальные дизайнерские проекты, домашнее хозяйство иребенка. Я готовила семье обеды каждый день и приглашала гостей на ужин минимумраз в неделю.
В 2003 году моя жизнь встала сног на голову, потому что я неожиданно заболела раком. Все дела и творческиепроекты на несколько лет сменились операциями и химиотерапиями. Когда насталовремя возвращаться к работе, я оказалась перед целым рядом новых проблем. Многое,что раньше не составляло никакого труда, стало едва выполнимым. В первое времяпри попытках порисовать мне приходилось через каждые десять минут откладыватькисть в сторону, потому что не хватало сил водить ею по бумаге. Я совершенно незнала, как обращаться с таким полным отсутствием сил. Все попытки сделатькакой-то рывок приводили к тому, что я оказывалась прикована к постели намногие дни. О каком-либо втором дыхании не было и речи. Все мои ресурсы оказалиськак на ладони, и их было невероятно мало. Мне стало ясно, что 80–процентнуюинвалидность мне дали вполне заслуженно.
Я начала изучать свои новыевозможности и отмечать, что уносит сколько ресурсов. Теперь это было легко:совершив лишнее движение, я моментально должна была отправляться спать. И только«наспав» себе новых сил, я могла приниматься за что–нибудьновое. Я четко увидела, сколько сил уходит на десять минут рыданий или на то,чтобы переставить кастрюлю из холодильника на плиту. Со столь ограниченными возможностямибыло трудно что–то делать, но мне очень хотелось, чтобы в моей жизни сновапоявилось кое–что помимо походов к врачам и лежания в постели. Во время отдыхая все время обдумывала свои планы, перекладывала их, меняла местами ирасставалась с теми, которые объективно нельзя было осилить. В моихисследованиях появился новый параметр – физические возможности. Я поняла, чтодля некоторых видов деятельности нужны не только время, вдохновение и идеи –нужен минимальный запас энергии и здоровья. Я впервые поняла, что нужноотказываться от одних проектов в пользу других, что я не могу позволить себесделать все, а должна выбрать. С некоторыми увлечениями и затеями пришлосьрасстаться на долгое время или навсегда. Другие теперь продвигались в разымедленнее: то, что раньше делалось за несколько вечеров, теперь занимало тримесяца. Трудно сохранять оптимизм и вдохновение в течение столь долгоговремени, тем не менее я что–то смогла.
Через два года после началаболезни я перенесла четвертую операцию и принялась за работу. За последующийгод я переработала три десятка своих статей и сделала из них книгу, дополнив ее250 цветными иллюстрациями и 80 черно–белыми рисунками. Параллельно с этим яснова начала заниматься иллюстрацией и нарисовала несколько десятков новыхкартин. Получила возможность работать со студентами и начала два раза в год ездитьк ним с воркшопом на неделю, чтобы у них получилосьсделать что–то хорошее за четыре рабочих дня, я готовилась к нашим встречам иприезжала с большим количеством заготовок, примеров и с коллекциейизобразительных материалов. Вернулась к занятиям спортом и снова стала ходить вспортзал два раза в неделю.
Книга вышла в конце года, послечего начался новый виток работы. Весной я съездила на три презентации своейкниги, после чего получила множество писем от читателей. Они показывали мнесвои произведения, просили комментариев и задавали вопросы. Из общения с нимимне стало ясно, о чем я хочу написать следующую книгу, и я принялась за дело. Сперерывами на недельный отпуск и два воркшопа состудентами написала следующую книгу и проиллюстрировала ее 400 новымикартинками. Между делом нарисовала и сдала в печать детскую книгу, придуманнуюв прошлом году. Начала регулярно писать картины на холстах и снова рисовать втетрадках–дневниках.
Я не могу похвастаться стерильнымдомом, но мое жилище, сильно «одичавшее» за время болезни, снова обрелочеловеческий вид. В доме чисто, ничего не теряется, и генеральная уборказанимает не более 40 минут (то есть мне удается успешно вести хозяйство, незапуская ничего). Из-за сложной диеты я ежедневно готовлю сама, стараясь сделатьчто–нибудь вдохновительное и вкусное из того, что мнене вредит. В поисках новых идей я увлеклась чтением поваренных книг и экспериментамина кухне. У меня хватает времени на фотографию, ставшую очередным хобби,регулярное ведение дневника в интернете, обширную переписку, прогулки, походы вгости, на выставки и в кино.
Все это происходит на фоне частыхприступов болезни, посещений врачей и больниц, бесчисленных обследований илечений. В хорошие времена я все еще провожу в больницах пятую часть своегосвободного времени, а в промежутках мне периодически доводится лежать в постелицелые дни и недели с настолько плохим самочувствием, что делать что–либоневозможно. К сожалению, я пребываю в рабочем состоянии слишком мало времени,но мне кажется, что я сумела извлечь из того, что есть, максимальную пользу. То,что я успеваю делать, кажется мне хорошим результатом. По крайней мере я ужеочень часто с удовлетворением замечаю, что у меня на все достаточно времени!
Глава 2. Во всем виноват порядок?
Меня с детства преследуетфотография известного американского иллюстратора. Он сидит в собственномкабинете. занимающем около 40 квадратных метров. Фотография сделана с высокой точкии охватывает почти все помещение. В одном из углов в большом кресле сидит маэстрои счастливо улыбается в камеру, скрестив ноги на столе. Вокруг видны разныетумбочки, этажерки и стеллажи, и все они, так же как и весь пол, покрытыжурналами, газетами, папками и рисунками. Через все это протоптана небольшаятропинка, До половины вещей явно невозможно добраться, не наступив на десятокважных бумаг. Видно, что многие части этого нагромождения когда–то были ровной стопочкой, но приподнимались за край, либо небрежно отодвигались, когда нужно было найти что–то под ними. При этом они развалилисьи разлетелись, чтобы никогда больше не вернуться в первоначальное состояние.Глядя на эту фотографию, все знакомые художники говорили: «Вот это здорово! Это – творческаяобстановка! Завидую!»
Также помню книгу о художнике Каи Хигашияме. На последней странице– фотография его в рабочем кабинете. Кабинет пуст. На совершенно пустом полу, покрытом аккуратными циновками–татами,стоит большой и красивый стол. На столе – стаканчик с кисточками, тушечница и белый лист. Все. И эта фотография вызывалаоднозначные реакции у творческой публики. Все хором восклицали: «Да как же он так работает? Вроде такиекрасивые картины рисует, а рабочее место у него такое пустое и аккуратное!».
Складывалось ощущение, чтонастоящие художники считают порядок врагом вдохновения, а хаос – его источником.Приведенное в порядок рабочее место вызывает сочувствие, в лучшем случаеизумление (как же так жить?). Почему же считается, что порядок убивает музу?При первых же опросах выяснилось, что дело не в чудодейственном влиянии бардакана творческую мысль, а в нежелании тратить время на наведение порядка.Большинство опрошенных попросту пожаловались, что им некогда тратитьдрагоценные минуты на мытье посуды, когда ждут великие дела. Настоящий гений,одержимый идеями, приходит на рабочее место и начинает творить. Он открываеткнигу, листает ее, находит нужную информацию и отбрасывает книгу в сторону.Встать и отнести ее на полку в такой ответственный момент невозможно, ведь, еслинайдена правильная мысль, нужно записать ее, пока не забылась! По окончанииработы то же невозможно отнести книгу на место, ведь настоящий маньяк встает из–застола не раньше, чем кончатся все СИЛЫ. Измученный процессом, он может только доползтидо постели и упасть в нее, с тем, чтобы на следующий день проделать всё то жесамое. Чем более запущено хозяйство, тем больше сил и времени требуется для генеральнойуборки – это известно всем. Рабочие материалы, остатки от прежних проектов,вдохновительные образцы и отходы производства быстро скапливаются в горы хлама.Попытки разобрать их моментально портят настроение и вызывают ощущение отчаянияи тоски. Один из моих коллег так и сказал: «Kaкпосмотрю на все это, как подумаю, что пора делать уборку, сразу начинаетсядепрессия!»
Оказалось, что не порядок убиваетвдохновение, а попытки навести его в безнадежно запущенном помещении! Философзаметил, что подметание пустого двора может быть медитативным занятием. Человекнаконец отрывается от работы, начинает делать что–то несложное и при этом полезноеи созидательное, спокойно раздумывая о делах, но где взять этот пустой двор,если все вокруг вечно завалено горами стройматериалов? Работа в захламленномпомещении со временем повергает человека в тоску. Все больше нужных вещейпропадает без вести, на поиски начинает уходить много времени. Имея некоторыеполезные и нужные материалы, люди их не трогают, потому что они погребены подстопками и кучами чего–то другого, чтобы добраться до них, нужно пробираться сквозьджунгли и перекладывать с места на место бесчисленные предметы либо тянутьжеланную вещь за угол, рискуя обрушить очередную башню.
Я услышала от дизайнеров ииллюстраторов невероятные истории о стратегичеснихпланах, связанных исключительно с огибанием рифов измусора в собственном кабинете. Определенные этапы работы откладываются на болеепоздний срок, потому что раньше невозможно откопать что–то нужное для работы.
—У меня есть открытки, нужные дляработы, но я не могу их достать – они зарыты где–то на этом столе, –рассказывал однажды автор большого проекта. – Поэтому я должен сначалазакрасить все лежащие сверху картонки, потом я смогу выбросить бумажки, нужныедля прокладывания между слоями картона во время высыхания. Когда все высохнет.я смогу приклеить вырезки из журналов и газет, лежащие на столе следующимслоем, и тогда всплывут открытки».
Описанный процесс занял несколькомесяцев. Каким образом открытки попали на нижний слой этого стола, вспомнитьбыло трудно. следующими этапами работы стол оброс неожиданно и быстро. Врезультате проект стал неактуальным, когда открытки наконец стали доступными.Все попытки извлечь подобные залежи на поверхность раньше времени тоже приводятк увеличению беспорядка.
Если подсчитать время,затраченное на борьбу со всем этим кошмаром, легко наберется несколькочасов в день, но никто в это не верит.
Когда я работала в большойкомпьютерной фирме, мне довелось стать свидетельницей интересного спонтанногоэксперимента: в комнате, где работал десяток дизайнеров, установили камерынаблюдения. Однажды вечером в фирме произошла кража, и мы начали пересматриватьвидеозаписи, чтобы узнать, кто когда покинул помещение. Мы прокручивали фильм в ускоренном режиме и наблюдали, как дизайнерыодин за другим уходили домой. Наконец в помещении осталось несколько человек,задержавшихся на работе допоздна. Глядя на экран, мы начали задаваться вопросом:«Что они делают?».
Дизайнеры по очереди вставали иначинали ходить по комнате. Сейчас он соберется и уйдет, – говорили мы, но никтоне уходил. Покрутившись некоторое время возле полок и горок из бумаг и книг, ребятасадились на место. Снова погружались в компьютер. Через некоторое времярастерянно осматривались, снова подходили к полкам, что–то доставали,выкладывали, перебирали, складывали обратно, садились на место. Они что–тоискали!
На следующий день мы обсудилифильм с главными героями. Они признались, что для работы им постоянно былонужно что–то, чего найти так и не удалось. Мы просмотрели видеозапись снова и подсчитали,сколько времени ребята проходили по комнате в безнадежных поисках. У насполучилось 50 минут из пяти рабочих часов, почти пятая часть рабочего дня! Еслибы поиски принесли плоды, этого времени было бы не жаль, но ведь практическиничего не нашлось! Осталось вообразить, как выглядел бы тот же кабинет, если быкаждый из сотрудников один раз в те же пять часов посвящал десять минутнаведению порядка. Без сомнения, через месяц в нем находилось бы все, причем засекунду!
К сожалению, все это касается нетолько вещей. Если не пытаться навести порядок в делах и заданиях, черезнекоторое время полдня начинает уходить на перекладывание заданий. Однизабываются и всплывают только в последнюю минуту, другие бесконечнооткладываются, хотя давно потеряли актуальность. Планов, которые нельзя терятьиз виду, становится слишком много, и они сливаются в бессмысленную массу.
Очередной эксперимент показал,что люди помнят одновременно не более пяти дел. У меня часто не получается дажеэто: если я стараюсь удержать в голове список из пяти пунктов, я их постоянноперебираю и все время обнаруживаю, что не могу вспомнить один из них. Например,это происходит всегда, если я отправляюсь в магазин без списка, думая, что радипяти продуктов его не стоит писать. На самом деле все это никому не нужно.Перекладывание ворохов бумаг – такая же пустая трата времени, как раздумья оперечне покупок. Помучившись несколько раз, мы кладём блокнот возле холодильника иначинаем записывать, что нужно купить в магазине. Когда же речь заходит осписке дел, в котором проставляются галочки по мере выполнения заданий, художники бунтуют. Они видят в этомпритеснение, покушение на свободу выбора и – снова – опасность для вдохновения.Совсем забывая, что порядок в делах нужен не для того, чтобы как раб выполнятьвсе пункты списка подряд в минимально благоприятных условиях, а для того, чтобыбольше о них не думать. Ведь верно говорят, что записанное на бумаге можновыбросить из головы. Стратегический план можно изменять по мере выполнения; главное,чтобы он был.
Подумав обо всем, я пришла квыводу, что хаос не содержит в себе ничего удобного и вдохновительного и неимеет никакого отношения к свободе. Поиски потерянных вещей в горах хламазанимают слишком много времени. Не сделанные вовремя дела превращаются изрутинных в срочные, мелкие проблемы перерастают в крупные. Все это снижает продуктивностьи занимает время. Ктому же беспорядок и спешка нагоняют на человека тоску и отчаяние. Выполнениесрочных дел в последнюю минуту связано с большим стрессом. Уставший, измотанный проблемами человеквообще ничего творческого сделать не может, чтобы наведение порядка незанимало слишком много сил и времени, существуют приемы, окоторых я напишу подробнее в следующих главах, но сначала я хотела бы вернутьсяк мифам и легендам о том, что якобы мешает творческому процессу.
Глава 3. Во всем виноват сон?
Каждый раз, когда кто–нибудь вспоминает о техниках лишения человека сна, утворческих личностей загораются глаза. Более всего будоражит воображение финал:известно, что большинство из попробовавших сократить время сна до четырех часовв сутки бросили эксперимент через один–два года, потому что им стало нечегоделать в освободившиеся часы. Человек, бодрствующий в неурочное время, должен бытьзанят. Приступая к экспериментам со сном, многие преследуют довольно скромныецели: закончить наконец ремонт в квартире, заняться зарядкой по утрам. Однакопосле двух лет ежедневных попыток провести с пользой лишние пять–шесть часоввсе шкафчики и краны в доме починены, самоучитель английского языка прочитан, амногострадальный ремонт доведен до конца.
Возникает вопрос, что делать дальше.И большинство экспериментаторов спокойно укладывается спать, оставив себе изчасов, отвоеванных у сна, только лишние 15 минут н
|
|
|
