1.2 Возникновение националистического движения. Его идеология и эволюция

Диктатура Франциско Франко установила традиционно католическую, Кастильскоориентированную национальную идентичность и репрессировала не кастильские языки и культуры Испании. Начиная с конца 1950-х годов правительство Испании открыло границы для международного сообщества и экономической модернизации, отказавшись в какой-то степени от чрезвычайно жестких репрессий, характерных для послевоенных лет. Как следствие, в Стране Басков и Каталонии начался рассвет подпольной культурной и политической деятельности, направленной на прекращение диктатуры и восстановление не-Кастильских национальных идентичностей.

29 мая 1937 года можно рассматривать как день, когда на государственном уровне было запрещено использование баскского языка во всех сферах жизни Euskal Herria (Страна Басков). Особенно сильно это было заметно в первые годы франкизма.

29 мая в Сан-Себастьяне был выпущен циркуляр, подписанный главой города, сформулированный следующим образом: «Любой, кто нарушает положение говорить на языках и диалектах, отличных от кастильского, будет осужден…Гражданской гвардии поручено следить за точным соблюдением предписанного положения»[7].

Однако, было бы опрометчиво утверждать, что всех, кто говорил на баскском языке, преследовали и забивали камнями, но репрессии, проводимые правительством, были достаточно настойчивыми, чтобы использование баскского языка значительно сократилось во время диктатуры из-за страха противоречить франкистским властям и, следовательно, быть осужденными за это.

Тем не менее, Ф. Франко не брал во внимание тот факт, что баскский язык во многих регионах Страны Басков был языком большинства жителей независимо от их идеологии, поскольку во многих случаях доходило до того, что баски едва могли сказать несколько слов на языке Сервантеса. Более того, карлисты, социалисты и аполитичные люди выражались на баскском языке как на родном, не только в Наварре, но и в провинциях Страны Басков. Исходя из вышеперечисленного можно предположить, что в последующие годы преследование использования баскского языка на разговорном уровне и в повседневной жизни совершалось нерегулярно, особенно в отдаленных сельских населенных пунктах Страны Басков. Тем не менее, иногда дело доходило до того, что просили заменить надписи на надгробиях с баскского языка на кастильский[8].

Несомненно, под запрет также попало Общество Баскских Исследований культурного характера, основанное в 1918 году, с целью подавления использования баскского языка и культуры.

Однако, академия баскского языка Eskaltzaindia не была распущена, хотя ее деятельность, особенно в начале режима претерпела значительный спад. Издание книг на баскском языке также не было полностью запрещено во время франкизма.

 Как уже отмечалось выше преследования словесного использования баскского языка было довольно умеренным, в качестве краткого изложения можно установить два различных параметра языковых репрессий баскского языка во время диктатуры Франко. Во-первых, главным образом использование баскского языка в повседневной жизни, которое было запрещено и наиболее жестоко преследовалось в начале режима, а именно через экономические штрафы, физические наказания в школах, угрозы и выговоры. Во-вторых, баскская литература и культура в целом была в значительной степени под цензурой и прекратила публикацию газет на баскском языке, однако смена поколений, недовольная режимом, в некоторой степени возродили баскскую культуру и язык, разрешая его использовать. К сожалению, историография скудна документами и исследований на тему восстановления баскского языка и культуры.

Еще одним аспектом, который следует отметить это политические последствия, которые произошли в результате запрета баскской культуры. Одним из самых непосредственных последствий стала демобилизация политических и профсоюзных сил, выступавших против военного восстания. Хотя репрессии в Стране Басков затронули практически все организации, которые оставались верными республиканской законности, включая националистические, они особенно тяжело сказались на политических партиях, связанных с левыми, и на классовых профсоюзных организациях. Многие из ее самых выдающихся лидеров и боевиков были вынуждены иммигрировать. Многие другие были арестованы, преданы суду, а в некоторых случаях казнены. Как и в остальной Испании, помещения партий и союзов были захвачены новыми властями, а их органы выражения мнений ликвидированы. Таким образом, любая форма оппозиции режиму Франко была практически ликвидирована. Как отметил историк Педро Баррузо, «хотя некоторые действия сопротивления удалось осуществить, практически до конца Второй мировой войны оппозиция режиму Франко была стерта с карты»[9].

Находясь за границей, и особенно во Франции, куда баскское правительство перешло в конце войны, оппозиции пришлось столкнуться с превратностями немецкой оккупации, и внутри нее главная цель была сосредоточена на простом выживании[10]. Только после освобождения соседней страны оппозиция начала проявлять некоторые признаки активности.

Также в глубине Страны Басков члены организаций укрывались в компаниях и семейном окружении, имитировали себя социальным ландшафтом, управляемым страхом и репрессиями, и пытались выжить. Только всеобщая забастовка, объявленная 1 мая 1947 года Советом делегатов сопротивления, позволила снять состояние атонии оппозиции против диктатуры. Неделю спустя правительство Басков в заявлении Lehendakari Agirre, взяло на себя ответственность за забастовку[11]. Этот конфликт затронул прежде всего компании в Риа-де-Бильбао и других промышленных районах Гипускоа, таких как Эйбар и Эльгойбар, где рабочее движение, несмотря на страх, сохранило ядро активистов и память о мобилизациях и конфликтах прошлых лет. Но эта акция привела лишь к ужесточению репрессий, которые выражались в арестах и увольнениях сотен рабочих.

В то время мир труда был одним из немногих опорных пунктов, где, несмотря на репрессии и социальный контроль, установленные с первых лет диктатуры, были соблюдены обстоятельства, необходимые для организации и развитии протеста.

В интерьере оппозиционных организаций так называемое «баскское сопротивление» провело несколько более-менее удачные действия в 1940-х годах, но на протяжении 1950-х годов его активность снизилась. Руководство БНП (Баскская националистическая партия) перешла к реорганизации партии. С этой целью она восстановил Хуана Ахуриагерру, временно отстраненного от руководства БНП. Однако, внезапная смерть Хосе Антонио Агирре в марте 1960 года явно ознаменовала конец этапа баскского национализма.

В июле 1959 года сформировалась группа из молодых людей под названием EKIN, которая поддерживала некоторые контакты с БНП в середине пятидесятых годов, она опубликовала политический манифест, в котором выступала за защиту отличительных черт и прав Страны Басков[12]. Это была Euskadi Ta Askatasuna («Страна Басков и свобода»), ЭТА. Ее вторжение в политическую панораму выявило возможность замены поколений в баскском национализме, которая ответила, как организация на то, что они считали, пассивностью и неэффективностью БНП и баскского правительства против режима Франко[13].

Конечно, появление феномена ЭТА вызвало огромные потрясения в националистическом мире и новые проблемы для БНП. Но несмотря на то, что репрессии способствовали сплочению в течение первых нескольких лет между теми, кто имел один и тот же код личности и входил в одно и то же сообщество, разногласия переросли в столкновения. В дополнение к марксистскому вдохновению, которое источала новая организация, на ближайшем горизонте возникла конфронтация между двумя совершенно разными стратегиями. С одной стороны, национальный фронт, защищаемый ЭТА, а с другой стороны, Баскский союз, состоящий из националистов, республиканцев и социалистов, за которых выступала БНП. Но, прежде всего, выявили ли различия между двумя проектами открытую борьбу за политическое лидерство баскского национализма[14].