Второе мучение. Геена огненная

Далее святитель приказал меня отчитывать, что поручено было высокопреосвященным Антонием духовнику его собственному отцу Варлааму. Но прежде всего мне велено было отслужить молебен с водоосвящением святому Михаилу Архистратигу, и когда я отслужил молебен в Архангельском соборе чрез очередного служителя церкви, то бес так стал жечь меня, что с кожи моей явственно стала по нескольку раз в день сходить сажа. Я принужден был неоднократно сменять белье почерневшее, как будто вынутое из трубы, потому что вместе с тем и пот выходил из меня, по нескольку раз умываться в день, иначе лицо мое было подобно лицу эфиопа от сажи, выходившей извнутрь и покрывавшей его чернотою.

Невозможно никаким словом описать, никаким умом без этого ужаснейшего опыта придумать, как неизъяснимо страшны, тяжки и, когда бы свыше Бог ни посылал силы, не удобопереносимы эти вечные муки, продолжавшиеся со мною около трех суток сряду без самомалейшего хотя бы на миг времени послабления, так что я и спать в эти трои сутки не мог, а если что и пил, и ел я по немощи плоти человеческой, не могущей жить без пищи, то все это мигом исчезало внутри меня, как будто бы вовсе не пил и не ел.

* * *

Продолжая рассказ о бедствиях моих, скажу, что к концу третьих суток огонь гееннский, жегший и не сжигавший до смерти, а только неимоверно и неизобразимо мучивший меня, до того усилился, что кости мои в ногах затрещали ощутительно и явственно для меня от пламени, пожиравшего их. И я в неизъяснимо ужасном страхе прибежал к высокопреосвященному Антонию и сказал: «Я погибну вечно, если Вы не дадите мне отрады, у меня ум исступает, я боюсь, чтобы в безпамятстве моем от болезней этих внутренних я не посягнул на самоубийство, но если не поможете, то здесь же и умру у ног Ваших, потому что кости мои трещат от пламени гееннского, пожирающего всю внутренность мою». Он взглянул на меня своим добропроницательным взором и сказал: «То-то вот грешить-то мы мастера, а каяться и нет охоты, ведь покаяние-то – не простая лишь только исповедь грехов есть, но и совершенное и полное за них по истине удовлетворение, даже до последнего кодранта, как Спаситель сказал».

Я впал в отчаяние, ноги подкосились, я зашатался и упал бы тут у ног его, если бы он сам, бросившись ко мне, не поддержал меня. «Что же делать, – сказал он мне, – если тяжки Ваши страдания, то уже хотя не отчаивайтесь по крайней мере и надейтесь на непреоборимую помощь Божией Матери и Ее за Вас заступления, вспоминайте все Её милости, неужели же и после стольких Ею сделанных для Вас вспомоществований Она Вас бросит теперь без отрады; нет, Господь милостив ко всем кающимся грешникам и чрез Нее умоляющим Его о всепрощении грехов своих», – и потом вынес мне большой стакан виноградного вина какого-то, сказав: «Вот это Вам от святителя Митрофана», дал мне выпить, и, казалось бы, воспаление – если бы то было действительно естественное внутреннее телесное воспаление – могло усилиться, но, напротив того, сладкая прохлада, ослабление и успокоение, проливаясь мало-помалу, стали расходиться по жилам моим. Я чувствовал, как пламень утишался мало-помалу и болезни мои стали быть менее чувствительны мне, и высокопреосвященный Антоний сказал мне: «Идите к отцу Варлааму теперь, исповедайтесь ему во всех грехах Ваших и причаститесь завтра Животворящих Тайн Господних». И когда я исповедался, то все кости мои как бы распались во мне или рассыпались, и мне казалось, что руки и ноги отпадают у меня, и я принужден был поддерживать руками живот свой на ходьбе, ибо не только казалось, но и чувствовалось, что он вываливается.

Вот ведь каковы будут-то муки огня гееннского и того не светимого и негасимого пламени, в коем грешники будут вечно гореть не сгораючи и в коем богатый, мучимый нестерпимою и ничем не утолимою жаждою, просил у Лазаря, убогого в жизни сей, но богатого в жизни будущего века – и на лоне Авраамовом упокоеваемого, хоть каплю воды для утоления жажды своей, и не получил, потому что не попекся об исполнении заповедей Господних и хранении Закона Божиего в здешней временной жизни, а потому лишился отрады в жизни будущего века. Ибо здесь, на земле, есть время спеяния и добра, и зла, а там – время жатвы и мздовоздаяний комуждо по делом его, и что Бог это мне, кончившему полный курс наук в университете, дает испытывать и вполне чувственно осязать на себе для того, чтобы я все и ученой собратии моей, а в особенности духовнообразующимся и готовящимся в саны священнические, архимандритские и разных степеней иерархические засвидетельствовал некогда, что мука гееннского огня вечного будет именно такова же и не одною совестию или сожалением о прежних грехах или стыдом и укоризною будут мучиться грешники в аде в начале и потом в геенне, но истинными физическими болями. Ибо по воскресении из мертвых все мы восприимем ту же самую теперешнюю нашу плоть, которую из утроб матерей наших и от семеней мужеских отцев наших получили. Что же говорит апостол о храмине новой, то относится не до плоти нашей, которая будет одинакова такова же и на нас, какова на Господе нашем Иисусе Христе с язвами и прободением в ребра, на Кресте полученными, и доселе пребывающая, в каковой и являлся святым Своим апостолам, уверяя их ядением и питием, что Он не дух или привидение, но имать и кости, и плоть ядущую и пиющую, каковая и на Царице Небесной, в третьи сутки воскресшей преславно, была. С каковыми именно плотями, а не иными живут Они доселе на небесех, посещая в них и являясь очевидно и осязательно всем верным и явлений сих достойным рабам Своим. И что лгут новые богословы, что того не будет, чтобы сии же самые наши плоти воскресли некогда, и тем погубляют души, малоутвержденные в вере. И что если они, новые богословы сии, и сами не покаются, и других, соблазненных ими, не привлекут своим всенародным покаянием к вере в истины Божии, мною тогда и на себе самом испытыванные, то есть что муки вечные, проповедуемые Евангелием, будут не привидением, но истиною, таковы, как писано и как я отчасти и на себе самом испытал, – то и они сами на себе самих действительно испытают то же, если не тягчайшее жжение от огня гееннского, которым я тогда горел не сгорая, но видимо для всех по воле Божией покрываясь сажею в уверение всех того, что муки жжения внутреннего во мне не есть иллюзия или обман чувств; но истинно фактическим событием в глазах свидетелей посторонних оправдываемая Богом, во спасение многих любящих Бога и в справедливый укор ненавидящих свидения Его.