Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

О выживаемости демократии в незападном мире




Один из важных вопросов, возникающих относительно перспектив новых демократий, - это вопрос об их управляемости, выживаемости и сохранности. Изложенное со всей очевидностью показывает, что западные образцы государственности по-настоящему, т.е. в первозданном евроцентристском варианте, не могут институционализироваться в странах, где господствуют так называемые органические социокультурные, политико-культурные, религиозные и другие традиции и формы ментальности. Вто же время последние не могут служить непреодолимым препятствием на пути экономической и политической модернизации Востока, утверждения здесь институтов, ценностей и норм рынка и политической демократии.

Поэтому в свете происходящих там процессов можно утверждать, что Восток не просто пассивный объект вестернизации/модернизации, а активный актор формирования всепланетарного человеческого сообщества - цивилизации. И было бы явным упрощением и преувеличением говорить о замене характерологических установок японской или южнокорейской социокультурной общности характерологическими установками евроцентристской техногенной цивилизации.

Именно сохранение (в той или иной модифицированной форме) традиционных ценностей и ориентаций позволило Японии, Южной Корее и другим странам АТР освоить достижения техногенной цивилизации, модернизироваться экономически, сохранив многие черты своей традиционной культуры, идти не просто по пути вестернизации, а модернизироваться, сохраняя свою идентичность. И нет никаких данных, говорящих, что множество других незападных стран и народов не могут пойти и не пойдут примерно по такому же пути. Вместе с тем нельзя не учитывать и то, что целый ряд стран и народов продемонстрировали свою неготовность к принятию демократии и ее ценностей во всех их формах и проявлениях. Об этом свидетельствует опыт некоторых стран третьего мира, где механическое заимствование западных образцов государственности оборачивалось неудачей и приводило к непредсказуемым негативным последствиям.

Зримым проявлением негативных последствий попыток ускоренной модернизации на западный лад является дуга нестабильности, протягивающаяся на огромные пространства мусульманского мира от Инда до Средиземноморья и стран Магриба1. Объясняется это прежде всего тем, что заимствовались и насаждались элементарные административные и управленческие механизмы, без учета их органического интегрирования в национальные традиционные структуры. Первый такой опыт провалился в Иране, где шахский режим под патронажем США пытался постепенно пересадить на иранскую почву западные политические институты и экономические отношения.

Очевидно, что на поставленный выше вопрос о том, движется ли весь мир в сторону демократии, ответ неоднозначный: «да», если речь идет об определенной группе стран, каждая из которых исходит из собственного понимания демократии, но с учетом западного опыта; «нет», если имеется в виду однозначная вестернизация или модернизация на западный лад всех незападных стран и народов. Крах и поражение чего-либо одного не обязательно приводит к победе и утверждению чего-либо другого.

Может быть и так, что в игре теряют все вовлеченные в нее стороны или же во всяком случае одна из сторон может потерять, но остальные тоже ничего не выиграют. Наглядным подтверждением этого тезиса является то, что вопреки наивным ожиданиям, возникшим после окончания холодной войны, крах тоталитарных и авторитарных режимов не всегда приводил к утверждению демократии. Целый ряд стран - Эфиопия, Сомали, Таджикистан, Грузия и другие - очутились в пучине глубочайшего кризиса, хаоса и дезинтеграции. Многие страны стали ареной реполитизации и ренационализации этнических групп, что сопровождается оспариванием существовавших до того государственных границ.

Начало 90-х годов ознаменовалось резкой сменой курса демократического развития в странах Латинской Америки. Сначала хрупкая демократия в Гаити пала в результате военного переворота и смещения законно избранного президента Аристида, затем демократия в Венесуэле, считавшаяся традиционной и крепкой, в результате двух попыток государственного переворота в феврале и ноябре 1992 г. оказалась в кризисе. В том же году нечто вроде переворота совершил президент Перу Фудзимора. Затем в результате острой внутриполитической борьбы со своих постов были смещены президенты Бразилии и Венесуэлы.

Не лучше обстоит дело в исламском мире. Об этом свидетельствует развитие событий в Алжире, где не были признаны результаты всеобщих выборов и введено чрезвычайное положение. Витоге активизировалась деятельность исламских фундаменталистов и резко дестабилизировалась обстановка в стране. Из-за роста фундаментализма были вынуждены прибегнуть к репрессивным мерам власти Туниса и Египта.

В Африке весьма хрупкие демократии, установленные в 1991-1992 гг., не выдержали груза экономических и политических неурядиц. В то же время во многих странах этого континента вопросы, связанные с переходом к демократии, отходят на второй план из-за необходимости решения более радикальных вопросов, связанных с искусственным характером государственных границ и трудностями совместного существования различных этнических групп. Взрывы насилия в Сомали, Эфиопии, Анголе, Руанде, Либерии и т.д. свидетельствуют о том, с какими трудностями сталкиваются африканские народы.

При этом нельзя забывать тот немаловажный факт, что бедность в указанных странах в значительной мере является результатом неспособности их населения воспринимать перемены, идущие извне, конкурировать или действовать по правилам, диктуемым мировым сообществом, в котором первую скрипку играют индустриально развитые страны. Демократия - это средство, позволяющее гарантировать права и свободы человека. Но она не гарантирует от коррупции, неэффективности, несправедливости и некомпетентного принятия решений. Демократия и рынок дают шанс, но не гарантии решения стоящих перед той или иной страной проблем.

Каков же выход из этого в некотором роде замкнутого круга нищеты и насилия? Приведу мнение человека, неплохо знающего ситуацию на африканском континенте, - кенийского историка и западного журналиста. Увидев бесперспективность демократических экспериментов в Африке, А.Мазурик предложил восстановить старую систему опеки Лиги наций, при которой ООН назначала бы группу стран (Совет крупных африканских стран) для управления нестабильными странами.

По-видимому, так называемый «демократический проект» в большинстве африканских стран южнее Сахары, а возможно и не только в них, ожидает такая же невеселая перспектива, как и провалившийся там недавно социалистический проект.

При оценке перспектив демократий в ряде регионов нельзя забывать, что в некоторых странах Африки и Латинской Америки сравнительно легкой победе так называемых демократических оппозиций над авторитарными или однопартийными режимами способствовало изменение внешних условий. С исчезновением социалистического лагеря и распадом Советского Союза левые авторитарные режимы лишились мощной материальной, идеологической и моральной поддержки. Нужно учитывать и то, что в их глазах Советский Союз стал отождествляться с поражением самой системы, а Запад с победой в холодной войне. Это в свою очередь освободило Запад от необходимости однозначной поддержки правых авторитарных режимов, которые раньше использовались в качестве заслона на пути проникновения советского влияния.

Более того, некоторые из этих стран встали на путь перехода к демократии, по сути дела, под давлением западных стран-доноров экономической помощи. Сразу после окончания холодной войны правительства стран-доноров начали открыто связывать предоставление помощи с установлением в развивающихся странах демократических политических режимов и переходом к неолиберальной политике экономического развития. Такой курс был принят, в частности, ЕЭС в ноябре 1991 г. Он отражал ориентацию всех западных правительств. Составной частью в него входили требования о принятии политического плюрализма, уважении закона и соблюдении прав человека, сокращении военных расходов и реализации программ перестройки экономики и т.д.

Важно также отказаться от соблазна оценивать демократию в развивающихся странах по западным меркам. Здесь нельзя не учитывать одно обстоятельство. По справедливому замечанию бразильского политолога Ф.Веффорта, «новые демократии» представляют собой смешанные режимы. Смешение или совмещение институтов и норм вполне обычное явление, поскольку многие режимы, в том числе и традиционно демократические, носят смешанный характер. Так, некоторые современные представительные демократии включают элементы прямой демократии и корпоративизма, т.е. представляют собой некий институциональный гибрид.

Даже в тех странах, где более или менее устойчивые демократические режимы формировались одновременно с завоеванием независимости (Индия, Малайзия, Шри-Ланка и др.), демократические структуры обладают большей спецификой по сравнению с классическими евроамериканскими образцами. Для них характерны политическая нестабильность, этнический и профессиональный корпоративизм, высокая степень персонализации в политике, установки на авторитаризм и клиентелизм, большая роль традиционных ценностей в политической культуре. Нередко они основываются на доминантной партии, которая неизменно находится у власти, постоянно добиваясь превосходства на выборах. Такая система обеспечивает в переходных обществах бульшую политическую стабильность, чем многопартийная система. Все это свидетельствует, во-первых, о том, что для большинства развитых стран и стран, обладающих потенциальными возможностями для вхождения в их число, рыночная экономика и политическая демократия являются или становятся главной формой самоорганизации общества. Но это отнюдь не есть признак какой-то унификации или упрощения жизнеустройства в масштабах континентов, регионов или всего земного шара. Дело в том, что каждая страна, каждый народ выбирает и реализует собственный национальный тип демократии, учитывающий собственные национально-исторические традиции, обычаи, политико-культурные корни и т.д.

В данном контексте необходимо учесть и следующий момент. По-видимому, одновременно с повсеместным распространением принципов либеральной экономики и индивидуализма мы приближаемся к той точке, с которой придется вести отсчет кризиса этих принципов, причем кризиса необратимого. Приложение этих принципов предполагает не просто конкуренцию в экономической сфере, а изменения в образе жизни и жизненных стандартах, причем не в пределах какой-либо одной страны или региона, а в масштабах всей планеты. Как уже указывалось, распространение существующих на Западе жизненных стандартов хотя бы на большую часть планеты чревато такой громадной перегрузкой ее экологии и ресурсного потенциала, что они могут просто не выдержать.

Многие моральные принципы уже сейчас вступают в конфликт друг с другом, например защита прав человека с соображениями распространения принципов свободной торговли. Идеал индивидуальных прав и свобод не может не прийти в столкновение с демократическим принципом обеспечения групповых прав социальных, этнонациональных, конфессиональных и иных меньшинств. Очевидно также то, что либеральные и демократические принципы во всяком случае не всегда будут совпадать с национальными интересами тех или иных стран, если не в сугубо политической и идеологической сферах, то в экономической области. Важно учитывать и то, что рынок и демократия даже при повсеместном их торжестве не могут сами по себе элиминировать конфликты между различными странами, в основе которых лежат национальные интересы. Тем более, как выше указывалось, целый ряд стран Африки и Азии (да и просвещенной Европы) уже продемонстрировали свою неготовность к принятию демократических ценностей.

Следует отметить, что при всех господствующих ныне тенденциях и процессах интернационализации и глобализации утверждение демократических форм политической организации в некоторых регионах и странах сталкивается, на первый взгляд, с аномальным явлением, особенно отчетливо заявившем о себе в последние годы, - возрождением религии и национализма.

С этой точки зрения после второй мировой войны переход целого ряда стран (Германии, Италии, Японии) к демократии происходил в рамках двухполюсного миропорядка, в котором идеологический, системный фактор играл одну из ключевых ролей. Поэтому включение этих стран в рамки западного блока и орбиту американского влияния автоматически предполагало их ориентацию на рынок и демократию. Религиозное и национальное начала, по сути дела, занимали подчиненное положение по отношению к идеологическому и системному началам.

В рамках двух полюсов имела место своего рода «денационализация» политики, которая в свою очередь способствовала в той или иной степени ограничению суверенитета. В наши дни переход осуществляется в контексте фрагментации и ренационализации. В Восточной Европе, Средней Азии и на Кавказе территориальный вопрос стал ключевым. Во многих случаях, особенно на постсоветском пространстве, речь идет о восстановлении суверенитета или независимости. Однако зачастую все это ведет не столько к укреплению безопасности, сколько к значительному ее сокращению. С этой точки зрения еще более неприглядна ситуация на африканском континенте, значительные регионы которого стали ареной почти перманентной гражданской войны, то затухающей, то вновь неожиданно вспыхивающей.

В рассматриваемом контексте следует упомянуть еще об одном факте. Согласно оценкам организации «Фридом Хаус», численность населения «свободных» стран возросла на 300 млн человек, а «несвободных» - на 531 млн человек. Ныне в «свободных» странах проживает в общей сложности 19% населения мира. Другими словами, ареал «несвободного мира» не сократился, а наоборот, даже несколько расширился (по крайней мере по численности населения).

Какова бы ни была судьба процесса демократизации, оказывается, что несравнимо легче импортировать институциональные формы либеральной демократии, чем культурные и эпистемологические значения либерализма и демократии. По-видимому, ряд стран, в том числе обладающих большим весом и влиянием на международной арене, во всяком случае в обозримой перспективе сохранят полудемократические или даже откровенно авторитарные формы. Этот момент нельзя сбрасывать со счетов, если учитывать необходимость ужесточения правовых и репрессивных мер перед лицом роста терроризма, наркобизнеса и других форм преступности. Поэтому интернационализация и глобализация важнейших сфер общественной жизни не могут означать, при всех возможных здесь оговорках, политическую унификацию в масштабах всего мирового сообщества.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...