Образованность, интеллигентность, культурность

Об интеллигентности речь пошла потому, что ее, как и цивилизованность, нередко отождествляют с культурностью. А интеллигентными как раз считаются те люди, которые образованы, учены, обладают знаниями разного рода. Интеллигенция по определению – это разумная, образованная, умственно развития часть жителей (В. Даль), общественный слой людей, профессионально занимающихся умственным, преимущественно сложным, творческим трудом.[152] И поскольку таким образом в разряд интеллигенции попадают ученые, учителя, врачи, инженеры, люди искусства и т. д., – постольку кажется, что это – духовно ведущий слой народа, который создает, развивает и распространяет культуру, сохраняет и творит ее ценности. И что поэтому сама интеллигентность (и ее носитель интеллигенция) – неоспоримая ценность культуры.

Но ведь те, кого называют интеллигентами, могут находиться на разных уровнях культуры. Так, если у человека (или группы) доминируют потребности материально-вещного комфорта, собственного благополучия, удобства, выгоды, и т. д., то для него естественен низший уровень культуры. Значит важнее, чем облагороженность бытия, оказывается собственная выгода, своекорыстный интерес. И разум, и образование, и умственный труд становятся значимыми прежде всего в этом плане, плане практического использования, выгоды. И хотя, скажем образование, создает богатые возможности для развития культуры, оно само по себе не обеспечивает высокой культурности человека. Как, впрочем, и настоящей интеллигентности. Есть разница не только между образованными и культурными людьми, но и между, так сказать «образовенцией» и интеллигенцией. Ни диплом о высшем образовании, ни самая громкая академическая степень, ни занятия сложной умственной, интеллектуальной деятельностью, не свидетельствуют ни о культурности, ни об интеллигентности. Хотя если хорошее образование действительно получено, то оно может свидетельствовать о высокой степени цивилизованности. Образование, имеющее непосредственное отношение к культуре (как одно из средств ее развития), все же является плодом цивилизации и может оставаться в ее поле, в поле полезности, будучи «инструментом» умственного прогресса но, при этом, не обязательно прогресса духовного. Руссо был прав в том, что сами по себе наука, просвещение, искусство не обеспечивают развития, например, нравственности. Кто-то из великих сказал, что просто хорошо образованный человек – самое скучное существо на свете. Добро бы только скучное! Но ведь образование, даже гуманитарное, не предполагает в человеке ни совести, ни тактичности, ни милосердия. Оно разве что дает знание об этом, и подобном этому, об истинной интеллигентности, о подлинной культуре.

То, что называют интеллигентностью, включает в себя образованность, но ее мало. Интеллигент – всегда образован, но образованный человек – не всегда интеллигентен. И далеко не всегда культурен. Образование создает возможность выхода человека на довольно высокий уровень культуры – «специализированный», для которого характерно доминирование интереса к той или иной деятельности, становящейся, в известной мере, самоценной. Образованные люди могут увлекаться познанием, наукой, научно-техническим творчеством настолько, что комфортность, удобства бытия, личная выгода отступают на задний план. Кажется, что в их жизни дух торжествует над грубой пользой, и что эти-то люди действительно в высшей степени интеллигентны и культурны. Такое заблуждение понятно. Ведь это – ученые, изобретатели, учителя, врачи. Они создают и передают духовные ценности, во многом действительно обогащают культуру, живут поисками истины.

Но почему тогда говорится о заблуждении? Потому что, как это ни парадоксально, не только те, кого называют интеллигентами, но и те, кто на самом деле таковы – вовсе не обязательно люди высокой культуры. Даже специализированный уровень ее ограничивается, во-первых, самой специализацией. Незабвенный К. Прутков заметил, что специалист подобен флюсу: тот и другой односторонни. Ч.-П. Сноу открыл для всех наличие в культуре якобы «двух культур», т.е. очевидную для ХХ века поляризацию духовного мира (где два полюса олицетворили художественная интеллигенция и ученые: физики, математики, биологи, а также инженеры).[153] Многие английские ученые, например, смущенно говорили ему, что «пробовали» читать Диккенса (и вообще не читали серьезной художественной литературы), а гуманитарии и художники не понимали ни языков науки, ни значения научно-технической революции. Эти проявления цивилизационной неполноты, частичности, проистекали из профессиональной узости сферы деятельности, а отсюда следовала общая духовная ограниченность, неспособность адекватно воспринимать и оценивать те явления и цивилизации и культуры, которые не укладывались в полосу жизненных пристрастий. Однобокость развития человека оказалась в ХХ веке цивилизационно неизбежной, в связи с разделением труда, в том числе и умственного (и творческого).

Во-вторых, что гораздо важнее, чем то, что сказано о цивилизации и о чем говорил еще Демокрит: ученость еще никого не сделала хорошим человеком. И не только ученость, но и талантливость и мастерство в любой из сфер деятельности. Это немаловажно, т.к. у человека высокой, полноценной культуры высшего ее уровня, доминирующая потребность – потребность в жизни другого человека, главная ценность – другой, и не абстрактный, а конкретный человек. Конечно, нельзя сказать, что всякий хороший человек – культурен, но полноценная культура предполагает-таки оформленное выявление именно человечности в человеке. Культура на этом уровне выступает прежде всего в таких реализуемых ценностях как совесть, порядочность, милосердие, терпимость, деликатность, вкус, желание и умение понять и «принять» другого человека, другой этнос, другую культуру. Блез Паскаль, писавший о том, что все мироздание не стоит и самого посредственного разума, «... ибо он способен познать и все плотское и самого себя...», недаром дальше заявил: «Все плотское, вместе взятое, и все разумное, вместе взятое, и все, что они порождают, не стоит самомалейшего порыва милосердия».[154] Полноценная культура проявляется в этом и проверяется этим. Не одним порывом и не только порывом, правда, но и умением явить, к примеру милосердие по-человечески оформив его. Важно ведь и то, насколько человек внутренне культурен, и то, насколько органично выражает он свою культуру вовне, в отношении к другим людям, иным культурам.

Ни наука, ни образование, ни профессиональные занятия умственным, и вообще творческим, трудом, интеллектуальной духовной деятельностью, – не обеспечивают сами по себе такого уровня культуры, то есть действительной культуры, которая только и есть культура в полном смысле слова.

Значит, или тот слой, который обычно называют интеллигенцией, вовсе не обязательно – духовно ведущий слой народа, высококультурный слой населения. Или понятие «интеллигенция» надо понимать, вводя в него дополнительные смыслы и учитывая то, что постоянно путаются «интеллигентность» и «образованность», «культурность» и «цивилизованность».

У многих представителей российской интеллигенции есть претензии на то, что они не столько цивилизованы, сколько олицетворяют высший уровень культуры, и призваны учить «как обустроить Россию», духовно возвышать других, и в России и за ее пределами, и, таким образом, служить нуждам народа, содействовать народному счастью, счастью человечества. Большой части этого слоя свойственно то, что С. Булгаков называл: «крайности народопоклонничества и духовного аристократизма».[155]

С другой стороны, у русской интеллигенции (хотя не только у нее) заметен и налет утилитаризма. С. Франк считал, что: «русскому интеллигенту чуждо и отчасти враждебно понятие культуры в строгом смысле слова».[156] Потому что, говоря о культуре, у нас постоянно имеют ввиду необходимость ее практического применения, использования. Культура важна, если она служит чему-то, если она – средство, скажем развития политического механизма, народного образования, воспитания, упорядочения общественной жизни. Отвечая этому, Франк справедливо писал о том, что культура не средство, а цель человеческой деятельности, что она не служит совершенствованию человеческой природы, а сама и есть это совершенствование.

Представляется, что интеллигентность и культурность в высших проявлениях того и другого – во многом совпадают по реальному содержанию этих понятий. И уж во всяким случае в том отношении, что интеллигентность – тоже не средство для чего-то: это состояние, к которому следует стремиться, стремиться быть (а не казаться) интеллигентным. И это так же самоценно, как и культурность человека.

А вот познание, знание, образование, просвещение – могут быть и бывают средствами для постижения, сохранения, распространения и развития культуры. И истина, которая есть соответствие знания о действительности – самой действительности, истина (или точнее истины) фактов, столь же служебна в отношении к культуре. Но понятие «Истина» употребляется и в другом значении, в котором и идет речь о ней как о ценности культуры.