Собрание сочинений 6 страница

О тенденции отечественного литературоведения выявлять концепты Набокова, связанные с морально-этическими проблемами, в контексте традиций русской классической литературы, пишет М. Р. Михайлова. По словам Л. Н. Целковой, Набоков настойчиво переосмысляет сюжеты классиков - прозаиков девятнадцатого века.

Рассматривая сюжет романа Набокова как продолжение традиции русской литературы мы будем характеризовать его как морально-этический феномен, недвусмысленное " доказательство, достигнутое художественными - не только формально-логическими средствами" / Дмитрий Захаров, 2000, 145 /. На первый план исследования будет выдвинута этика личного, или субъективного, восприятия художником происходящего в действительности, - этика, которая как таковая не осознается вне ее воспроизведения, воссоздания в традиции русской классической литературы, - последняя для Набокова отнюдь не сосуд, способный вобрать в себя надуманные прожекты, но неотъемлемая часть подлинной жизни России.

В России произведение литературы традиционно «освящено» как принадлежащее национальной традиции осмысления жизни. При этом «прочувствованное отношение к письменному труду и написанному слову" ( Сергей Аверинцев, 2004, 192 ) передано читателю,  - читатель должен быть предупрежден о том, что он будет испытывать сочувствие к описанному в романе. По утверждению Набокова, для него " существует только одна литературная школа - школа таланта" - таланта, который является даром творчества.

Важной стороной творчества были для него основы сюжетосложения литературного произведения. Рассмотрим отзывы Набокова на роман Бориса Пастернака " Доктор Живаго": «…неуклюжая и глупая книга, мелодраматическая[49] дрянь, фальшивая исторически, психологически и мистически, полная пошлейших приемчиков (совпадения, встречи, одинаковые ладонки)» (из письма Р. Гринбергу от 21 сентября 1958); «плохой провинциальный роман» (из письма Г. Струве от 14 июня 1959); «удручающее произведение, тяжеловесное и мелодраматичное, с шаблонными ситуациями, бродячими разбойниками и тривиальными совпадениями», «среднего качества мелодрама с троцкистской тенденцией» ( Набоков о Н., 634 ), «как роман " Доктор Живаго" – ничто, он полностью соответствует консервативному стилю советской литературы. Он плутает, подобно " Унесенным ветром", и к тому же переполнен мелодраматическими ситуациями и всевозможными ляпами. По сравнению с Пастернаком мистер Стейнбек – гений» ( А. Нордстрем )[50]. В. Набоков охарактеризовал роман Пастернака также как " бездарный, фальшивый и совершенно антилиберальный" ( ВН, Письма к Г.. ), плохой провинциальный роман с докторским нарочито церковно-лубочно-блинным духом ( в интервью Николасу Гарнхэму - " терпеть не могу не одного, а четырех докторов— доктора Фрейда, доктора Живаго, доктора Швейцера и доктора Кастро" ( Набоков о Н. 237 ), по словам Э. Уилсона, Набоков " знает что твердит, какой ужасный этот «Живаго»" ( Я не понима.. ). ). Трижды в данных высказываниях роман упоминается как " мелодраматический", дважды - как изобилующий искусственными совпадениями. По мнению Набокова, роман Пастернака проигрывает в основном благодаря сюжету ( мелодраматические и шаблонные ситуации, " встречи" героев ), и прежде всего сюжет романа " Доктор Живаго" подвергается критике. Сюжет и композиция для Набокова были важными составляющими романа. Не зря он, говоря о романа " Отцы и дети" заметил: «Все детали просто восхитительны, а описание воспалившего глаза — настоящее произведение искусства; но композиция слабая" ( цит. по: Гусейнова, 77 ). Писатель должен быть прежде всего хорошим рассказчиком - не искусственным и не " прихрамывающим"; не случайно Набоков обратил внимание читателя на то, к а к рассказывает ту или другую историю Чехов. У Набокова то,  к а к  рассказывается история, имеет первостепенную важность. Так, в рассказе " Катастрофа" переданы впечатления Марка Штандфусса. В рассказе " Пильграм" писатель все внимание уделяет осуществлению мечты героя, которое важно для развития действия. Именно осуществление мечты героя в этом случае является правильным, должным продолжением рассказа. И оно тождественно замыслу автора.

 

 В этой части были рассмотрены важные для исследования представления критиков о сюжете литературного произведения и, затем, о сюжете романа Вл. Набокова. Эти наблюдения мы будем использовать при его целостном расмотрении в частях 1 – 3.

Из каких частей состоит сюжет романа Вл. Набокова при его традиционном рассмотрении? " Троица, триплет, триптих – очевидные формы искусства, как, например, три картины: юность, зрелость, старость – или любой другой троичный, трехчастный сюжет. Триптих означает строенную картину", - писал Вл. Набоков в знаменитых " Лекциях по зарубежной литературе". Поэтому роман Набокова, его сюжет можно рассматривать как единство трех его уровней, трех последовательных составляющих: экспозиции, развития действия ( непосредственно романное действие, появление соперника, псевдоизбранницы, детализация второстепенных персонажей, периферийное пространство ) и кульминации, финала ( возвращение в свою страну, воссоздание образа героини, счастье ). Такой подход замечателен тем, что позволяет проследить временную шкалу развития действия в романе ( в соответстввии с традиционной схемой «предыстория» - «завязка» - «развитие действия» - «кульминация» - «развязка» ).    

Мы будем использовать также список уровней развития сюжета в романе Вл. Набокова:

1. ситуация ( ряд обстоятельств, происшествий, организованных вокруг героя, с участием второстепенных персонажей ) - первый,

1. 1 сюжетная ситуация архаичного ритуала

 1. 1. 1. вальс,

1. 1. 2. дуэль,

1. 1. 3. пир,

1. 1. 4. публичная казнь,

1. 2. сюжетная ситуация обманного представления

1. 2. 1. " театр кукол",

1. 2. 2. " кинематограф-ловушка",  

1. 3. сюжетная ситуация концепта страны

1. 3. 1. Зоорландия

1. 3. 2. В стране тирана

1. 4. сюжетная ситуация концепта города

1. 4. 1. В немецком городе

2. действие ( поступок, подвиг героя ) - второй,

2. 1. сочинение,

2. 2. бегство,

2. 3. возвращение в свою страну,

3. событие - третий.

 К событийному ряду романа относятся:

3. 1знакомство с героиней ( экспозиция ),

3. 2. воскрешение образа героини,

3. 3. романтическое свидание, объяснение в любви ( кульминация ) и

3. 4. счастье.

Каждому из уровней развития сюжета соответствует определенная группа мотивов ( по Томашевскому ). Как утверждал Б. Томашевский, " типичными статическими мотивами являются описания — природы, местности, обстановки, персонажей, их характеров и т. д. Типичной формой динамических мотивов являются поступки героев, их действия". Когда имеется в виду система динамических мотивов, речь идет о п о в е с т в о в а н и и.  

Итак, статические мотивы будут выделены нами при рассмотрении сюжетных ситуаций ( в особенности сюжетных ситуаций концепта страны и концепта города ), динамические - при рассмотрении: действия ( поступков героя ) и события.

 

Ситуация

 

 

 Герой романа, его действия, по словам Б. Томашевского, - " руководящая нить", которая может помочь разобраться в нагромождении мотивов. Именно он — лицо, за которым с наибольшим напряжением и вниманием следит читатель, он вызывает сострадание, сочувствие, радость. Герой, по мнению Б. Томашевского, является и " воплощенной и олицетворенной мотивировкой связи мотивов" в литературном произведении.

Говоря о сюжете романа, мы рассматриваем события, поступки, настроения, действия героя, его характер. " Именно жизненный путь героя в его существенных моментах и является сюжетом романа", - утверждал М. Бахтин ( " Формы времени и хронотопа в романе" ), который развитие сюжета понимал как раскрытие характера героя литературного произведения. Герой противопоставлен толпе " как нечто исключительное по своей природе, по своим оценкам жизни и мира" ( М. Бахтин ). Итак, в середине романа, без сомнений, - судьба героя, " роман - литературный жанр, эпическое произведение большой формы, в котором повествование сосредоточено на судьбе отдельной личности" ( " Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия" ).

 Не случайно именно сознание героя В. Агеносов называет ядром сюжета ( В. Агеносов, 2007, 215, 223 ), а Энгельгарт предполагает, что сюжет романа всегда движим некой " идеей", возникающей в сознании героя. " Суть в том, что Набоков предложил литературе принципиально новую концепцию личности, - продолжает С. Кормилов, - Перед нами не герой в традиционном смысле этого слова, но, скорее, некое воплощение авторской идеи, некий набор тех или иных качеств. Его судьба, поступки, поведение порождены не столько логикой характера (а она вообще может отсутствовать, персонаж набоковского романа может быть совершенно алогичен), сколько полной подчиненностью его авторской воле, авторскому замыслу" ( С. И. Кормилов, " История русской литературы.. " ).

Как предполанает Д. Урнов, основная тема и основной персонаж Набокова - это обделенный судьбой (? ) гедонист, человек, умеющий и желающий наслаждаться жизнью, но лишённый силой обстоятельств возможности осуществить свое предназначение.

По мнению исследователей, в центре любого литературного произведения - выдающаяся личность ( и поэзии, и в прозе ). Так, роман показывает действительность " через судьбу героя". По одному из определений, роман представляет собой повествование, в котором внимание автора сосредоточено на развитии и судьбе личности. А. П. Скафтымов называет героев романа основными крупными звеньями литературного произведения ( хотя представление о том, что единство произведения возникало благодаря единству рассказа об одном герое, по мнению В. Шкловского, «давно опровергнуто» ).

По словам Б. Бойда, которые приводит в своей рецензии Ю. Рыкунина,

«Набоков модифицирует структуру художественного произведения и текстуру прозы, показывая нам, как были мы близки к свободе» (с. 182 ).

Так, сюжет романа " Дар", по мнению Б. Бойда, вращается вокруг многопланового, ясного и неизменно серьезного сознания героя. По словам А. С. Турилина, в романе Набокова первичной является т. з. героя. Как замечает Е. Ромодановская, во главу угла при назывании сюжета часто ставятся герои. В прозе Вл. Набокова это Ал. Лик, Смуров, Антон Петрович ( " Подлец" ), " Картофельный эльф". Имя героя отнюдь не случайно ( О. Бондаревская, 2006, 11, 16 ). О" сюжете движения главного героя" в рассказе " Возвращение Чорба" пишет И. Е. Разинькова ( 87 ). Исследовательница выделяет начало сюжетного действия в рассказе ( приезд героя в Берлин ) и говорит о смысле " возвращения" героя и драматическом финале рассказа. Известно, что характер героя может развиваться, портреты же второстепенных персонажей при этом чаще всего являются фоном или вторым планом развития действия. Так, " в связи с символическими смыслами фамилии Смуров четко вырисовывается потенциальная дилемма жизненного пути героя: сохранить свои духовные ценности – скромность, чистоту души («смур кафтан, да душа бела») и утвердиться в них деятельно или переродиться в равнодушного обывателя со «смурой» душой" ( О. Бондаревская, 2006, 18 ).

" Дон Кихот и герои Шекспира как бы выбиваются из своего времени, предупреждая будущее, - пишет В. Шкловский, - Королям, потерявшим корону, приходится попадать в толпу бедняков". В. Шкловский приводит в своем исследовании такие слова Гегеля: " герои как индивидуальности со своими субъективными целями, своей любовью, честью, благоговением или своими попытками исправления мира противостоят этому существующему порядку, прозе действительности, которая всюду ставит на их пути преграды. Субъективные желания их безмерно высоки". Также приведем здесь наблюдение философа о судьбе героя художественного произведения: " Сколько бы тот или другой человек в свое время ни ссорился с миром, сколько бы его ни бросало из стороны в сторону, он в конце концов все же по большей части получает свою девушку и какую-нибудь службу".

В. Шкловский отмечал, что герой в романе показан в разных обстоятельствах, - что освещает действие, ход действия - проза исследует мир при помощи показа героя в меняющихся условиях.

Кроме того, герой - субъект мыслящий и чувствующий ( Долгенко, 2004 ), мыслящий и самобытный ( В. Сахаров, 2008 ), не зря отношения между автором и героем в романе В. Набокова Е. А. Калинина определяет как " субъектно-субъектные". " Главный интерес романа, в отличие от эпопеи, состоит именно в характерах героев, которые обнаруживаются и развиваются в действии" ( Д. Тамарченко, 1961, 113 ).

 Л. И. Колотнева рассматривает романистику В. Набокова как «себяписание» ( с. 8 ). Об особом положении субъекта действия в романе Набокова пишет И. Коржова. По словам И. Коржовой, характеры героев второго плана всегда традиционны, герой же представляет субъективную точку зрения автора. По мнению Б. Бойда, сюжет " Дара" - это портрет молодого Федора Годунова-Чердынцева. Как пишет Гр. Хасин, " эстетические, формальные, структурные элементы в романах " реализуются" самоопределением героев… Даже слепоту героев (особенно отчетливо это проявляется в случае Кречмара в романе “Камера обскура”) Набоков представляет как заслуженное, ими самими выбранное состояние" ( Шубинский, 2009 ).

По словам Вл. Набокова герой может быть назван едва ли не единственным действующим лицом романа. Набокова интересует прежде всего индивидуальность героя ( в отличие, напр., от Ив. Бунина, ставившего на первый план единство человека и рода ). При этом герой представляет обычно образ " эстетизированный", литературный ( в характеристике некоторых исследователей творчества Набокова - архаичный, ортодоксальный " ханжа от культуры" ). Одним из своеобразных протогероев " утраченного времени" в романе Набокова становится Евгений Онегин: " эротоман" Гумберт Гумберт как бы вырастает из этого пушкинского прототипа, детство, отрочество и юность героя " Лолиты" сопровождаются рядом деталей и мотивов, прямо или косвенно указывающих на генетическое родство с Евгением Онегиным. Однако Гумберт Гумберт - уже в некотором смысле Онегин, вспоминающий свое происхождение не без иронии: " ... я рос счастливым, здоровым мальчиком в ярком мире книжек с картинками... от кухонного мужика в передней до короля все любили, все баловали меня" ( комментируя " Евгения Онегина", Набоков также отметил, что гувернер и его водил гулять в Летний сад ). Подобно Онегину Гумберт переживает и кратковременное, но пылкое увлечение книжными науками и, в частности, искусством изящной словесности. Известные обстоятельства дуэли Онегина с Ленским, расшифрованной Набоковым " по шагам" в комментарии к пушкинскому роману, становятся мотивами большинства набоковских " поединков" . Так в рассказе " Подлец": " Они приедут - он, Митюшин и Гнушке - на автомобиле, оставят автомобиль на шоссе, пройдут в лес. Там уже, вероятно, будет ждать Берг и его секунданты... Потом, вероятно, будут мерить шаги и заряжать пистолеты, - как в " Евгении Онегине". Герои Набокова, по словам Л. Токер, " играют с высокими ставками" ( Конноли - 2, с. 94 ). Мартын рискует жизнью в попытке преодолеть страх; его возлюбленная Соня " отвергает выгодные предложения брака для того, чтобы оставаться близкой ее семейству и верной ее идеалу любви"; Федор отказывается от светского успеха и посвящает жизнь идеальному понятию художественного совершенства.

Иногда в качестве героя представлен студент ( " Другие берега", " Университетская поэма" ). В традиции русской литературы подобный герой появлялся не один раз ( Ф. Достоевский, " Преступление и наказание", А. Чехов, " Припадок", " Записки вспыльчивого человека", " Вишневый сад", Л. Андреев, " Он", " Бездна", А. Аверченко, " Русская история" ). Кроме того, студент из " Университетской поэмы" напоминает молодого Евгения Онегина. Даже, будучи учеником гимназии, герой Вл. Набокова выглядит не по годам " умудренным". Поэтому печальную участь студентов - героев русской литературы ( душевная болезнь, изображенная в рассказе А. Чехова, умопомрачение героев Л. Андреева ) он не разделяет.

 Кроме того, герой может быть охарактеризован как поэт, писатель ( в произведениях Вл. Набокова " Дар", " Отчаяние", " Уста к устам" ) или преподаватель (" Соглядатай", " Совершенство", " Истребление тиранов", " Дар" ). Гумберт, по словам Б. Бойда, - не только художник, поэт, но и восхищающийся любовник ( Норман, с. 42 ). Подтверждение этого, по мысли Бойда, - то, с какой любовью говорит Гумберт о самом имени Лолиты. Имя возлюбленной становится для героя романа " Машенька" символом " подлинной реальности" ( Антошина, с. 4 - 5 ), одной из составляющих " сокровенного сюжета" ( там же ) романа. З. Велиеву также восхищает название романа «Машенька». " Сколько открытой любви и нежности к этому величественно-женскому имени, восходящему к основаниям православного христианства! " - восклицает исследовательница на стр. 148. Но если мы посмотрим на сюжет романа, то выясним, что Машеньку как героиню писатель оставляет в финале, в этом суть развязки. То есть в сюжете романа Машенька становится второстепенным персонажем. Это исключительный случай для Набокова ( вообще не любившего всего показательно-лубочного, в т. ч. и такие " уменьшительно-ласкательные" имена ).

Герой " Соглядатая", по мнению В. Ходасевича - шарлатан искусства, мошенник, человек без таланта, но пытающийся стать художником. Герой " Отчаяния" - самокритичныи художник. Он гибнет из-за единственной ошибки, из-за единственного просчета в своем сочинении.

Однако, по мнению В. Петерсон, Герман - " тип художника, которого мы должны осуждать" ( Н. Пейдж, 191 ). По словам М. Н. Копасовой, еще Вл. Ходасевич соотнес героя романа «Защита Лужина» со своеобразным архетипом художника, творца, часто встречающимся в романе В. Набокова. " Драму Германа Карловича, главного героя «Отчаяния», Вл. Ходасевич также определяет как драму художника, а не убийцы, имеющую много общего с трагедией пушкинского Сальери" ( Копасова, 282 ).

 Нередко характеристикой героя являются необыкновенные способности к арифметике ( в романе " Защита Лужина" - способности к шахматам ), которые нередко начинают развиваться в детстве ( так в романе " Другие берега", в котором гувернер поторопился объяснить герою - в восемь лет - логарифмы ). Кроме того, у героя весьма развито " чувство времени" ( " Дальняя фула" ). Впрочем, по мнению одного из интервьюеров, герои Набокова - Лужин, Эдельвейс, Кречмар – не больше, чем " свихнувшиеся люди" ( ВН. Два русских интервью ).

С описания детства героя начинается развитие сюжета не только " Защиты Лужина", но и " Приглашения на казнь", рассказов " Лебеда" и " Обида". Воспоминание это, этически окрашенное, становится частью жизни героя. Здесь есть сближение и с традициями русскои художественной мемуаристики, и с известным " Детством" Натальи Саррот. В воспоминании даже удаление от бывшего некогда как будто делает его безупречным, придает живость картине настоящего.

По мнению Г. Даймент, Набоков сам подобен своему герою, Цинциннату - " Он обнаруживал, что его дар и дух могли возвыситься достаточно высоко, чтобы получить не только признание, но и негодование и отторжение. Он никогда не сомневался, что у него была более высокая цель в жизни, что никакая революция не могла бы лишить ее его богатства истины, и, что он был свободен, чтобы жить своей жизнью, так, как он хотел" ( Даймент, с. 89 ) По словам И. Л. Гончаренко, " .. художественным произведениям писатель нередко придавал автобиографическое или псевдоавтобиографическое звучание" ( Гончаренко, 7 ). И. Г. Гончаренко говорил о проявлении " образа автора" в сюжете русских романов В. Набокова. Об автобиографичности " Защиты Лужина" пишет Ю. Святослав, отмечая, что героя автор " погрузил в реалии своего детства" ( Святослав ). Об автобиографичности романа " Лолита" писала Б. Страуман ( 89 ). В истории Гумберта Гумберта она видела " собственную трагедию Набокова" ( 92 ). Гумберт Гумберт и Набоков якобы сходны в вопросе эстетического языка, что ясно из финала романа. Историю Гумберта Гумберта составляют и его собственные фантазии и вымысел, его повествование " подрывает себя". Он обманывает себя более, чем читателей. Его любовь к Эннабел, которую он представляет как предысторию одержимости нимфетками в общем и Лолитой в частности, явно заимствована из " Эннабел Ли" Эдгара По. По мнению Б. Страуман, повествование в " Лолите" основано на idee fixe героя, касающейся причины его " одержимости" - его любви детства. Б. Страуман подробно рассматривает предысторию сюжета " Лолиты", - рассказ об Эннабел, о том, как " эротическое рандеву" героев нарушено двумя купальщиками.

По мнению С. Костырко, сюжет романа В. Набокова представляет собой " превращение" биографических обстоятельств в художественную гармонию. О создании в романе Набокова субъектной организации повествования, которая в максимальной степени позволила бы автору погрузиться в свое авторское Я, пишет Л. И. Колотнева.

Однако известно и другое мнение - самого Набокова, который в предисловии к английскому переводу " Дара" категорично заявлял, что " никогда не был Годуновым-Чердынцевым", чем перечеркнул соблазнительную для литературоведов возможность автобиографичес-кого истолкования романа. Впрочем, то же самое не сказано о герое " Пнина" - которого сравнивает с Набоковым Г. Даймент ( Даймент, 49 )

Знакомство с героем – неотъемлемая часть сюжета романа Вл. Набокова. Это событие закреплено на таком уровне развития сюжета, как предыстория или экспозиция. Герой представлен нам в определенных обстоятельствах пространства и времени, основными эстетическими оппозициями которых являются «свое» - «чужое» и «сакральное» - «периферийное»[51].

Интересно, что к образам героев " ПнК" приближена и Цецилия Ц, которая " также предлагает ее сыну перспективу в другой мир; это - замечательный момент". И взгляд Цинцинната на подкладку жизни напоминает Ларе Делаж-Торье момент в " Даре", когда Федор ощущает " странность жизни" ( Норман, 158 ), и чувствует ее необычную подкладку.

Б. В. Томашевский называл ситуацией в сюжете литературного произведения любые взаимоотношения персонажей и героев. Однако по мнению И. Силантьева, с действием в романе напрямую ассоциируются только актанты ( герои ), - при этом характеристики второстепенных персонажей при описании развития сюжета практически не учитываются[52]. Мы, говоря о сюжетной ситуации, будем указывать прежде всего на обстоятельства и поступки второстепенных персонажей Набокова - те, которые являются препятствиями или отвлечениями, задержками на пути героя романа ( его действия ) и, затем, на моральное, нравственное противостояние им героя.

О действиях и представлениях второстепенных персонажей романа, отвлекающих героев, пишет Л. Токер. По мнению исследовательницы, однообразные действия отвлекают внимание супруги Лужина от борьбы героя с сумасшествием, желание воспитать ребенка - вундеркинда отвлекает Лужина-старшего от осознания того, что шахматы начали занимать неестественное место в жизни Лужина.

 Ситуации у Набокова представляют собой чаще всего сложные мотивно-композиционные ряды, в которых находится ( или " запутан" ) герой романа. В романе Набокова можно обнаружить набор шаблонных и близких к шаблонным композиционных мотивировок, большинство из которых объясняет поведение и поступки второстепенных персонажей. Так, в " Корольке" братья действуют по шаблону разбойничьего сказания, преследуя Романтовского, воображают себя действующими лицами криминального приключения. Нетрудно представить, что братья, изображенные в " Корольке" обладают " страстным взглядом душегубца, выражающим алчность живодера, вожделеющего свернуть шею живому цыпленку" ( Набоков о Н., 612 ). Как архаичный ритуал Набоков рассматривает это преступление в " Корольке": так же, по его словам, Смердяков в романе Достоевского вкладывает в убийство " весь свой запас жалкой хитрости и небольшого ума — грустный преступник, глупый преступник, как большинство убийц; выродок, невольно мстящий миру за свое собственное несовершенство, за л а к е й с т в о свое, за скопческое лицо, за с к у д о у м и е, за унизительное прозванье".

В один ряд со Смердяковым ставит В. Набоков и " раскаявшегося убийцу" Раскольникова ( что ясно из романа " Отчаяние", где приводится с иронией цитата из Достоевского ). По мнению Ал. Долинина, в одном ряду с ними и сам герой " Отчаяния" Герман, который " наказан строгим автором, защищающим литературную традицию от профанов".

В " Приглашении на казнь" Родриг и Пьер силятся показать себя уполномоченными и ответственными делегатами общества, стремящегося наказать Цинцинната. По наблюдению Л. И. Колотневой, второстепенные персонажи в романе В. Набокова подрывают однородный характер бытия героя, стремятся разрушить его личностную цельность и замкнутость, оформленность его мира. " Так, опасность Тураги для Лужина состоит в том, что этот игрок, будучи представителем «новейшего течения в шахматах», «брезгует благоразумным уютом рокировки» и создает «самые неожиданные, самые причудливые соотношения фигур» ( цит. по: стр. 17 ). Некоторые второстепенные персонажи, по словам самого Набокова, " несомненно, порядочные скоты, но мне, в общем-то, наплевать, они пребывают вне моего я, подобно горестным монстрам на фасаде собора — демонам, установленным там потому лишь, чтобы показать, что их вышвырнули пинком под зад" ( Набоков о Н. 127 ). О второстепенных персонажах своих романов Набоков в интервью Израэлю Шинкеру говорил: " .. на страницах моих книг слишком много политических болванов" ( Набоков о Н. 319 ). В статье " Искусство литературы и здравый смысл" Набоков охарактеризовал второстепенных персонажей наподобие братьев из " Королька" так: " .. преступники — обычно люди без воображения, поскольку его развитие, даже по убогим законам здравого смысла, отвратило бы их от зла" ( Набоков о Н., 471 ). В самом деле, в " Корольке" преступление - " настоящее торжество пошлости" ( Набоков о Н., 472 ).

В советской критике феномен сюжетных ситуаций у Набокова всерьез не рассматривался. Было замечено лишь, что они бывают " ошеломляюще непристойными" (А. Чернышев, В. Пронин ). В современной - Е. Радько выделяет " ситуацию метафизического поиска" и рассматривает ее на материале романа " Защита Лужина". По словам исследователя, для героя романа в связи с названной ситуацией характерна позиция сопротивления - сопротивления " ложному миру", миру - лабиринту. Е. Радько говорит об уровне философского обобщения и придает объявленной единой " ситуации" черты универсального описания [ 1 ]. О создании «персональной» повествовательной ситуации у Набокова писала О. Романовская. По словам В. Л. Гусакова, " возникновение пограничной ситуации в поэтике В. Сирина-Набокова происходит на уровне слова" ( с. 18 ). О" сложной" сюжетной ситуации романа " Лолита" пишет Ф. Дюпе ( Н. Пейдж, 90 ). По мнению Ф. Дюпе, суть их сводится к тому, что автор рассматривает " странные формы сексуальности", и роман может быть рассмотрен поэтому как фантазия на фрейдистские темы. О сюжетной ситуации в романе " Подвиг" пишет В. Лебедева.

О " любовной сюжетной ситуации" в исповеди антигероя в романе " Лолита" пишет Н. В. Живолупова ( 219 ). Исследовательница выделяет четыре сюжетных ситуации в " Лолите": детскую любовь к Аннабелл Ли, женитьбу «по ошибке» (познавательное qui pro quo антигероя) и предательство первой жены, любовь-наваждение к Лолите, где первой жертвой становится мать девочки Шарлота ( 222 ). Г. Маурик подразумевает под " ситуациями" в романе Набокова необъяснимые, бессмысленные события, которые кажутся фантастическими. Так, по словам исследователя, в " ПнК" Цинциннат был брошен в тюрьму и приговорен к казни, потому что он был способен к чрезвычайной проницательности, потому что он был поэтом. " Цинциннат - следовательно необычный, непонятный герой, который отказывается от того, чтобы выравнивать поведение по норме и сгибаться под бременем закона. В тюрьме также происходят " странные события" ( с. 46 ) ( напр., визит Эммочки, пантомимы Пьера ).

О ситуации возвращения сына к матери, разворачивающей сюжет инициации героя, в рассказе " Звонок" пишет А. Е. Андреева. По мнению А. Е. Андреевой, устойчивая для Набокова ситуация встречи- расставания " катализирует этапы пути осознания героями иллюзорности биологического родства (?? – И. П. ) и принятия одиночества как блага" ( 10 ).

 

Сюжетные ситуации архаичного ритуала

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: