Глобализация понятия «патриотизм»

Глобальными и региональными процессами социального и экономического развития

ПРОГНОЗНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЦЕНТР

 

Что такое «патриотизм»

СОДЕРЖАНИЕ

1. Немного истории................................................................................................................ 1

2. Глобализация понятия «патриотизм».......................................................................... 2

3. Разновидности патриотизма.......................................................................................... 6

4. Прибежище негодяев?........................................................................................................ 7

5. Есть возможность преображения понятия…............................................................. 9

 

Немного истории

Понятие «патриотизм» большинство источников возводят ко временам расцвета греческой культуры времён античности (первая половина первого тысячелетия до н.э.)[1]. Именно поэтому нерусское по корневой базе слово «патриотизм» происходит от греческого πατριώτης — соотечественник, или πατρίς — отечество.

Если дальше продолжать рассуждения о том, что представляет из себя языковая и смысловая первооснова патриотизма, отталкиваясь от его греческого происхождения и греческой корневой базы, то патриотизм это — любовь и преданность отечеству.

Из этого следует расширенная первооснова определения патриотизма, как политического принципа, связанного с общественной необходимостью, содержанием которой является поддержка большинством населения какой-либо цивилизации или государства такого мировоззрения у людей, чтобы для них первоприоритетным была любовь к отечеству и готовность подчинить его интересам свои частные интересы, из чего следует неуклонное стремление защищать интересы Родины и своего народа.

Однако исторически так сложилось, что отечество у каждого своё, интересы целых цивилизаций и государств пока исторически никому до конца не удавалось загнать в рамки унифицированного списка «вечных ценностей», на основе которых можно было бы сформировать некое «унифицированное» мировоззрение для людей. Каждая региональная цивилизация или даже государство исторически всегда имело свой «набор» мировоззренческих ценностей, которые являлись и являются до сих пор основой понимания патриотизма в этих регионах. Именно поэтому понятие «патриотизм» большинство современных государств и цивилизаций взяли от греков для вывески, но содержание, что это такое — каждый вкладывает своё, специфическое.

По этой причине философы и учёные уже в более поздние времена зачастую спорили о том, что же такое патриотизм, хорошо, либо плохо это явление. Споры подобного рода продолжаются и в наши дни. В России особенно это касается разрешения вопроса о полезности патриотизма между либералами и консерваторами, между сторонниками некой «единой мировой культуры» и сторонниками «исконно национальной независимости» государств и цивилизаций. В то же время, если рассматривать российскую культуру, то российские патриоты делятся на сторонников реанимации советской империи и сторонников реанимации имперской монархии. Кто из них прав и кто больше патриот?

Патриотизм одних государств и цивилизаций, в духе которого были воспитаны большинство членов их обществ, часто употреблялся для начала противостояния с другими государствами и цивилизациями с опорой, как говорится «на весь народ». Цели же подобных агрессий могли носить как оборонительно-упреждающий характер, так и агрессивно-хищнический… но патриотизм и тех и других всегда оставался тем самым средством, употребляя которое режимы толкали свой народ на кровавую бойню. Это дало основу для ниже следующих выводов[2].

* * *

Анализ взглядов историков, философов, литераторов относительно сущности данного понятия показывает, что понимание патриотизма многовариантно и неоднозначно. Это объясняется сложной природой явления, многообразием форм проявления, рассмотрением проблемы патриотизма разными исследователями в различных исторических, социально-экономических и политических условиях и в зависимости от многих позиций. Патриотизм является тем фактором, который определяет социальную сущность человечества. Он зарождается у человека сначала как чувство, а потом формируется как идея.

В разные времена под патриотизмом понималось служение народу и своему государству (присяга херсонесцев в начале 3 ст. до н.э.), как чувство преданности определённой державе и её институтам он существовал в Древней Греции (гражданский патриотизм и панэллинистский патриотизм), Риме и средневековье. Во времена Киевской Руси — смерть за родную землю считали почётной славой, обязанностью перед Родиной, а при Петре Первом — Отчизна начала отождествляться с определённой территорией и исторически сложившейся на ней общностью. Но, несмотря на давность своего происхождения, это понятие до сих пор не имеет чёткого сущностного универсального определения, назрела необходимость его более полного и всеобъемлющего рассмотрения.

* * *

Глобализация понятия «патриотизм»

Понятие патриотизм и чувства народов, связанные с этим понятием, исторически употребляли множество раз и в разных целях. С появлением исторического христианства греко-латинское звучание слова «патриот» обрело «второе дыхание» с появлением понятия патриарх.

Изначально при становлении первых «христианских» общин понятие патриархат означало название прихода автокефальной церкви христиан. В церковной иерархии патриарх до христианизации Европы имел смысл как высшее звание, присваивавшееся у евреев главе синедриона (высшего духовного органа во времена Второго храма). В «христианские» церкви это понятие вошло как принадлежащее сначала (во времена первых христианских общин) всем епископам, затем римскому, константинопольскому, александрийскому, антиохийскому, иерусалимскому. В современном православии патриарх — высший духовный сан, обычно глава самостоятельной (автокефальной) церкви; избирается церковным собором.

К сожалению, так называемый «христианский», либо даже правильнее «иудо-христианский» проект привёл к монополизации и некоторой интернационализации понятия патриотизм, ставшего не только созвучным, но и отождествляемым во времена европейского Средневековья с верностью папскому «христианству». Либо, по меньшей мере — с верностью какой-либо автокефальной патриархальной церкви, власть которой народы стали отождествлять с высшей властью в государстве, а значит и с властью, поддерживающей «христианский» патриотизм — как высший вид патриотизма.

Но этот «христианский» патриотизм уже имел не цивилизационные или национально-государственные корни, он имел под собой глобальную целесообразность, выраженную в единой «христианской» Библии.

Условное название главной библейской доктрины по цитируемым основным библейским источникам — Доктрина “Второзакония-Исаии ”:

 

«Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что возможно отдавать в рост; иноземцу отдавай в рост, чтобы Господь Бог твой благословили тебя во всем, что делается руками твоими, на земле, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею». — Второзаконие, 23:19, 20, в библейской орфографии.

Слова «чтобы овладеть ею» относятся не к тогдашнему обетованию Палестины, поскольку в древности она была захвачена военной силой, а не ростовщичеством; они относятся ко всем прочим землям, в которые входят иудеи и сохраняют себя в качестве еврейства, несущего культуру ростовщического паразитизма по этикету и церемониалу, вне зависимости от сохранения ими вероисповедания или его утраты. Речь идёт не о том, является ли паразитом тот или иной еврей конкретно, речь идёт о статистике, во множественности которой есть место и паразитам, и созидателям вне зависимости от их происхождения, и о распределении этой статистики между еврейством и народами Земли: т.е. среди кого паразиты встречаются чаще и живётся им вольготнее.

Со времён заточения в пустыне (во времена фараонов до наших дней) иудаизм проповедует кланово-племенную (но не национальную) замкнутость для его носителей: «и не отдавать дочерей своих иноземным народам, и их дочерей не брать за сыновей своих». — Неемия, 10:30; «земля, в которую вы входите, чтобы наследовать её, осквернена сквернами иноплеменных земли, и они наполнили её нечистотами своими. И теперь не отдавайте дочерей ваших в замужество за сыновей их, и их дочерей не берите за сыновей ваших, и не ищите мира с ними ВО ВСЕ ВРЕМЕНА (выделено нами), чтобы укрепиться вам и вкушать блага сей земли и оставить её в наследие детям вашим навек». — 2 кн. Ездры, 8:80 - 82. «И будешь господствовать над многими народами, а они над тобою не будут господствовать». — Второзаконие, 28:12. «Тогда сыновья иноземцев будут строить стены твои и цари их — служить тебе; ибо во гневе Моём Я поражал тебя, но в благоволении Моём буду милостив к тебе. И будут всегда отверзты врата твои, не будут затворяться ни днём, ни ночью, чтобы приносимы были к тебе достояние народов и приводимы были цари их. Ибо народ и царства, которые не захотят служить тебе, - погибнут, и такие народы совершенно истребятся». — Исаия, 60:10 - 12, все цитаты в традиционной библейской орфографии.

 

Итак, все «христиане» должны были, согласно этой доктрине, служить «богоизбранному народу» под страхом истребления. А «богоизбранный народ» должен в итоге — «господстоввать» на всех землях, куда распространился библейский «патриотизм».

Взаимная вложенность миссий главных патриархов библейского «патриотизма» хорошо укладывается в историческую хронологию появления понятия патриарх: сначала иудейский патриарх (его миссия представлена в Ветхом Завете), а затем — «христианский» патриарх (его миссия — следить за тем, чтобы паства не выходила за рамки «христианского» патриотизма, который представляет собой по сути доктрину покорения народов во “благо” библейского пути).

Итак, глобализация понятия патриотизм под кураторством глобальных хозяев мирового иудаизма проходила на фоне интернационализации понятия патриотизм под нужды глобализаторов и для возвышения библейского христианства и его иерархий на местах. Этот процесс шёл одновременно с низведением большинства национальных традиций народов, в среду которых распространялась библейская культура. Именно поэтому можно сказать, что основной целью глобализаторов являлось упразднение понимания слова патриотизм во всей Европе (по меньшей мере) с национально-государственных суверенных позиций в “пользу” его интернационализации по-библейски.

Не случайно первую интернационализацию по-библейски понятия патриотизм проводил в жизнь знаменитый апостол Павел — иудейский отступник (в прошлом Савл), ставленник римских властей, представитель глобальных надиудейских кланов. Именно с него началась трансформация понятия патриотизм от национального самосознания к некому общему «христианскому» самосознанию, должному воцариться в Римской империи (а затем — в Европе) на смену всем видам национального патриотизма. Апостол Павел, первый «христианский» миссионер[3], проповедовал следующее:

 

К Колоссянам, 3

8 А теперь вы отложите всё: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших;

9 не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его

10 и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его,

11 где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всём Христос.

 

По словам апологетического «Послания к Диогнету», приписываемого Иустину Мученику, «живут они (христиане) в своём отечестве, но как пришельцы (…). Для них всякая чужая страна есть отечество, и всякое отечество — чужая страна. (…) Находятся на земле, но суть граждане небесные». Французский историк Эрнест Ренан следующим образом формулировал позицию ранних христиан: «Церковь есть родина христианина, как синагога родина еврея; христианин и еврей живут во всякой стране, как чужие. Христианин едва признает отца или мать. Он ничем не обязан империи (…) Христианин не радуется победам империи; общественные бедствия он считает исполнением пророчеств, обрекающих мир на погибель от варваров и огня».

К сожалению, подавляющее большинство европейских государств (и не только европейских), которые длительное время находились под владычеством римских либо византийских патриархов, уже давно не представляют свои национальные патриотизмы вне «христианской» доминанты — вне доминанты «христианских» ценностей. В то же время, Европа, например, так и не смогла объединиться на базе «христианства» по той причине, что в понятии патриотизм в разных европейских государствах в среде их народов и “элит” сохранились остатки древних национальных основ. Мировым библейским глобализаторам за тысячу лет средневековья так и не удалось до конца поменять смысл понятия патриотизм с национального самосознания на глобально-«христианское». Это явилось основой краха политики глобализаторов, мечтавших сделать из Европы единый мощный конгломерат государств на базе подчинения римскому папе (как всеобщему патриарху) и соответствующей замыслу единообразной «христианизации» всей Европы с перспективой расширения на другие регионы планеты. Причин две: “элиты“ крупных европейских государств не желали делиться властью с Римским папой и поэтому поддерживали в своих народах остатки национального самосознания, что является второй причиной краха глобализаторов в средневековой Европе.

После падения Византии (15 век) — последнего оплота православного патриархата и православного патриотизма (разновидности глобального библейского патриотизма) — православную “эстафету” приняла российская духовная, а затем и властная “элиты”. Уже в 16 веке на Руси стала появляться “формула” «Москва — третий Рим».

К концу XV века стало ясно, что Византийской империи пришёл конец. И встал вопрос о преемнице-империи, которая будет нести православную веру. Эту роль “русская интеллигенция” с помощью церкви напялила на Русь. Вместе с этим Русь усвоила и герб, привезённый из Византии — двуглавого орла[4]. После смуты XVI века Русь стала империей (на манер Рима и Византии), а престол возглавила династия Романовых: их фамилия удивительным образом стала символом Рима Нового (Roma Nova — по-латински). С этого момента дурость высших “элит” России возрастала (за некоторыми исключениями), Россия постепенно замыкалась на Запад (особенно со времён Петра I). Кульминацией романизации Руси на библейский манер стало «крепостное право», взятое из опыта рабства феодальной Европы.

Ясно, что понятие патриотизм в России со времён начала династии Романовых всё более приобретало православный смысл, к тому же связанный с имперскими амбициями российских высших “элит”. В итоге под патриотизмом в России стало пониматься формальное “триединство” «православие-самодерживие-народность», или «за бога, царя и отечество», которое сохранялось и в период «крепостного права» и после него. В итоге Россию с её особым пониманием патриотизма так же как и большинство европейских государств не удалось полностью подчинить единому глобальному центру к началу эпохи Возрождения.

Учтя такое национальное сопротивление, хозяева глобализаторов решили устроить следующий (уже не европейский) образец глобального патриотизма, “открыв” Америку для колонизаторов. Прежде чем воспроизводить на территории Северной Америки следующий образец библейско-протестантского глобального патриотизма, глобализаторы руками конкистадоров (которые в своей массе не помнили своих национальных основ и, следовательно, не являлись патриотами своих стран и народов) — “зачистили” территорию современных США от местного населения.

С этого момента начался период американизации глобального патриотизма. Американская разновидность патриотизма[5] прочно укоренилась на американском континенте к началу ХХ века. Но к этому времени глобализаторы, которые поддержали начиная с 16-17 веков протестантскую разновидность библейского патриотизма, что привело к капитализму в Европе и его распространению на другие регионы, уже отчётливо понимали, что капитализм по-протестантски, распространяющийся и на Европу, губителен для планеты.

К тому же эпоха Возрождения и Просвещения открыли для многих европейских государств возможности некоторого возвращения к прошлому (дохристианскому) содержанию понятия патриотизм, что уж никак не устраивало библейских глобализаторов. Мало того, что они не смогли организовать европейского единства, они ещё и стали терять контроль над царствующими верхушками европейских государств, поскольку власть стала переходить от родовой аристократии к капиталистам. И кроме этого ещё и народы этих государств стали «поднимать головы», возвращаясь к своим историческим истокам, согласно которым, патриотизм связан с самобытностью, что входит в разрез с политикой глобализаторов.

Поэтому следующую разновидность глобального патриотизма стал выражать лозунг «свобода-равенство-братство», который понесли в страны мира вместе с социалистическими революциями вольные каменщики или франк-масоны. На смену папской разновидности патриотизма пришла глобальная доктрина патриотизма, как движениянародов и их вождей к освобождению своей страны от капиталистического (или какого-либо другого, например феодального) гнёта, которое даёт социализм. Причём социалистическая доктрина патриотизма была опробована глобализаторами в ходе первых европейских революций с целью её дальнейшей глобализации, а значит и интернационализации — путём стирания национального самосознания народов[6] ради социалистического патриотизма [7].

За последние годы либералистического беспредела понятие патриотизм ещё больше утратило свою целостность, ощутило трансформацию как идеологическая ценность, но так и не получило необходимого ему единообразного понимания, устремлённого в будущее в системе современных понятий о человеческих качествах личности.

Разновидности патриотизма

Современная социология предусматривает огромное многообразие подходов к определению понятия патриотизм. Их можно условно разбить по таким видам:

 

· Конституционный патриотизм, направлен на защиту конституционного строя.

· Этнический патриотизм, направлен на защиту национальных особенностей народа, цивилизации, её самобытности и политического строя.

· Общинный патриотизм, направлен на поддержку какой-то общности со всеми её традициями и особенностями.

· Либеральный патриотизм, направлен в основном на защиту “прав” граждан самовыражаться и своевольничать в каком-либо государстве, невзирая на национальные особенности, на политический строй, на власть.

· Национал-патриотизм, направлен на возвышение какой-то нации над другими, как живущими в этом государстве, так и вне его; зачастую агрессивно относится к другим национальностям и государствам.

· Полисный патриотизм, существовал в античных городах-государствах (полисах), направлен на защиту полисного порядка и его возвышение.

· Имперский патриотизм, направлен на возвышение империи, её верхушки, порядков и прав.

· Интернациональный патриотизм обязательно основан на какой-либо общей идее («христианство», «социализм»…) и направлен на поддержку глобального порядка вне национальных особенностей, входящих в глобальную общность народов.

· Государственный патриотизм, направлен на воспитание чувства любви и преданности к государству.

· Территориальный патриотизм, направлен на защиту какой-либо территории, что и объединяет таких патриотов.

 

Примеры, приведённых выше разновидностей патриотизма можно перечислять и дальше. Однако важны совсем не дробление этого явления в жизни нашей цивилизации: так можно дойти и до рассмотрения фанатов какого-нибудь футбольного клуба, как истинных патриотов России, например.

Важно понять, имеет ли нерусское слово патриотизм право на существование в будущем, или оно действительно должно «кануть в Лету», поскольку за этим словом исторически прятались все, кому не лень: и имперские “элиты”, и полисные “элиты”, и глобальная мафия, и «советская» мафия, и даже проамериканские либералы.

А в настоящее время под давлением глобализации по-американски оно растворяется и депопуляризируется в среде либерализированной экономики многих государств и духовной деградации народов.

Прибежище негодяев?

Если не разбираться во всех видах политики (глобальной, внешней и внутренней), то трудно вразумительно сформулировать обвинения в отношении нынешнего россионского режима в непатриотизме. Усиливающаяся с каждым годом имперская составляющая налицо, да ещё и под духовным водительством самого крутого православного патриотизма. Глядя на россионские власти, так и хочется сказать о возвращении старого лозунга российского патриотизма времён Романовых: «отечество-самодержавие-народность» или «бог-царь[8]-отечество». На словах наша страна самая патриотичная, после Америки, конечно.

В то же время, каждый здравомыслящий россиянин скажет: какой это патриотизм, когда имущественное расслоение с каждым годом увеличивается, национальные богатства отправляются за рубеж, а средства перетекают в иностранные банки, промышленность разрушается так, что Россия уже давно не является самодостаточной страной, а значит такой патриотизм — вовсе не патриотизм, а вывеска, которая употребляется чтобы из России создать прибежище негодяев.

Эти негодяи беззастенчиво и бессовестно грабят народ и страну в угоду Западу и глобальному сценарию, а патриотизм православных патриархов им только в помощь. Спрашивается, ну а народ-то чего молчит?

— А “народ” в своём большинстве приучен реагировать на благие декларации, связанные с патриотизмом, не желая деятельно соучаствовать в наведении порядка в стране ради воцарения настоящего патриотизма (если таковой вообще существует). Ну а раз народ не реагирует на “патриотический” беспредел властей, значит он сильно болен…

Во все времена истории под вывеской разнообразного патриотизма почти все иерархи и “элиты” разных стран и народов прикрывали своё рабовладельческое лицо. Патриотизм (патриотические чувства народов) до настоящего момента[9] употреблялся для идеологического прикрытия либо национального либо глобального интернационального толпо-“элитаризмов”. И всё.

 

Что же, значит прав автор знаменитой фразы «Патриотизм — последнее прибежище негодяя»? Рассмотрим историю появления этого крылатого выражения.

«Патриотизм — это последнее прибежище негодяя» (англ. Patriotism is the last refuge of a scoundrel) — афоризм, произнесённый доктором Самуэлем Джонсоном в Литературном клубе 7 апреля 1775 г. и опубликованный Джеймсом Босуэллом в жизнеописании Джонсона в 1791 году.

В первом издании своего словаря английского языка (1755 г.) Джонсон определил слово «патриот» следующим образом: «тот, чьей руководящей страстью является любовь к своей стране». Однако, поскольку термин активно использовался оппозицией в политической полемике и для собственного позиционирования, в четвёртом издании (1774 г.) Джонсон сделал добавление: «также иногда используется для фракционных нападок на правительство».

Ровно за год до того, как Джонсон произнёс знаменитый афоризм, к майским парламентским выборам 1774 г. он опубликовал эссе под названием: «Патриот. Обращение к избирателям Великобритании». Эссе представляло собой, собственно, памфлет в защиту стоявших тогда у власти тори от агитации вигов. Джонсон посвятил его разоблачению «ложного патриотизма», или, в современных терминах, политической демагогии, которую Джонсон усматривает в действиях оппозиции, ведшей кампанию против двора, правительства и прежнего состава парламента под лозунгами патриотизма и защиты народных прав и свобод.

Джонсон начал с утверждения, что место в парламенте могут занимать только истинные патриоты, рисуя затем идеальный образ политического деятеля: «Патриот тот, чьё публичное поведение определяется одним мотивом — любовью к своей стране, тот, кто, как представитель в парламенте, не имеет ни личных надежд, ни страха, ни доброжелательства, ни обиды, но направляет это исключительно на общий интерес». Далее, Джонсон предостерёг против «ложных внешних признаков» патриотизма, сравнивая «ложных патриотов» с фальшивыми монетами, которые блестят, как настоящие, но отличаются по весу. Прежде всего он возражает против мнения, что патриотизм обязательно заключается в «резкой и упорной оппозиции двору».

Это произошло через сотню лет после того, как в Англии произошла буржуазная революция. Король Англии Карл I — один из первых, кто пытался сохранить абсолютную власть самодержавия[10], и один из первых, кому это не удалось. В 1649 году Англия была признана республикой, а Карлу I отрубили голову[11]. Масонство уже зародилось в Англии в XVII в. на основе «профсоюза» вольных каменщиков.

Как можно понять, Джонсон был на одной из враждующих за власть в Англии сторон и, представляя одну из масонских лож (возможно ту, которая поддерживала монархию и была против более революционной оппозиции) просто употребил понятие патриотизм в борьбе против политических оппонентов, которые были не лучше его самого, хоть он и представлял, видимо, национальную (если так можно говорить) власть в Англии. Иначе говоря, автор крылатого выражения выразил всеобщий исторический смысл, который вкладывали в понятие патриотизм “элиты” и вожди всех времён и народов и который вкладывали в это понятие библейские глобализаторы. Сам же Джонсон тоже попал в эту категорию негодяев, почему и запутался в определениях патриотизма:

Сначала он характеризует патриота как «патриот тот, чьё публичное поведение определяется одним мотивом — любовью к своей стране, тот, кто, как представитель в парламенте, не имеет ни личных надежд, ни страха, ни доброжелательства, ни обиды, но направляет это исключительно на общий интерес». А затем он говорит, что «Патриотизм — это последнее прибежище негодяя». Всё дело в «относительности» патриотизма, как средства поддержки той или иной политики “элит”. Когда патриотизм работает на дело Джонсона — это «хороший» патриотизм; а когда на дело оппозиции — плохой[12]. Но и та и другая сторона обе — негодяи[13].

5. Есть возможность преображения понятия…

Но существует ли справедливый патриотизм, где негодяям нет места?

— Для ответа на этот вопрос обратимся к высказыванию российского авторитета.

Л.Н. Толстой, наряду со многими другими перлами англо-американской эссеистики, включил афоризм в «Круг чтения», после чего о нём узнали в России. В наше время отечественные авторы нередко его Толстому и приписывают. При этом Толстой понимал афоризм в соответствии со своим общим негативным отношением к «злу патриотизма», о котором он писал:

«Патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своём есть не что иное для правителей, как орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых — отречение от человеческого достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя тем, кто во власти. Так он и проповедуется везде, где проповедуется патриотизм».

 

Это определение Л.Н. Толстого, который, кстати был отлучён от церкви за слова, которые мы приводим ниже, подтверждает наши выводы о том, что до настоящего момента патриотизм употреблялся как орудие в руках “элит” во все времена истории.

Понимал Л.Н.Толстой также роль и место православного (вообще церковного) патриотизма:

«Знаю, что то, что я имею высказать теперь, именно то, что та церковная вера, которую веками исповедуют миллионы людей под именем христианства, есть не что иное как очень грубая еврейская секта, не имеющая ничего общего с истинным христианством, — покажется людям, исповедующим на словах учение этой секты, не только невероятным, но верхом ужаснейшего кощунства.

Но я не могу не сказать этого. Не могу не сказать этого потому, что для того, чтобы люди могли воспользоваться великим благом, которое даёт нам истинное христианское учение, нам необходимо прежде всего освободиться от того бессвязного, ложного и, главное, глубокобезнравственного учения, которое скрыло от нас истинное христианское учение. Учение это, скрывшее от нас учение Христа, есть то учение Павла, изложенное в его посланиях и ставшее в основу церковного учения. Учение это не только не есть учение Христа, но есть учение прямо противоположное ему» (Л.Н.Толстой. «Почему христианские народы вообще и в особенности русский находятся теперь в бедственном положении», 1907 г.).

 

Но что же тогда является сутью учения Христа (не путать с церковным учением)? И можно ли считать учение Христа поистине патриотическим, в котором не будет места прибежищу негодяев и всему тому негативу, на который указал Л.Н. Толстой в своём определении исторически применявшихся видов патриотизма?

Христос учил людей жить по совести, общиной и с Божьей помощью не поддерживать любые проявления толпо-“элитаризма”, в этом и есть суть истинного патриотизма:

 

«Закон и пророки [14] до Иоанна [15]; С сего времени Царствие Божие благовествуется и всякий усилием входит в него (Лука, 16:16). Ищите прежде Царствия Божия и Правды Его, и это всё (по контексту благоденствие земное для всех людей) приложится вам (Матфей, 6:33). Ибо го­во­рю вам, ес­ли пра­вед­ность ва­ша не пре­взой­дёт пра­вед­но­сти книж­ни­ков и фа­ри­се­ев, то вы не вой­дё­те в Цар­ст­во Божие [16] (Мат­фей, 5:20). «Вы знаете, что князья народов господ­ствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Челове­ческий не для того при­шёл, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Матфей, 20:25 — 28).

Господь Бог наш есть Господь единый (Марк, 12:29). Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею, и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя (Матфей, 22:37, 38). Не всякий говорящий Мне “Господи! Господи!” войдёт в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Матфей, 7:21). Просите, и дано будет вам; ищите и найдёте; стучите и отворят вам; ибо всякий просящий получает, ищущий находит, и стучащему отворят. Какой из вас отец, когда сын попросит у него хлеба, подаст ему камень? или, когда попросит рыбы, подаст ему змею вместо рыбы? Или, если попросит яйца, подаст ему скорпиона? Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец Небесный даст Духа Святого просящим у Него (Лука, 11:9 — 13). Когда же прúдет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину... (Иоанн, 16:13)

Имейте веру Божию, ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: подымись и ввергнись в море, и не усомниться в сердце своём, но поверит, что сбудется по словам его — будет ему, что ни скажет. Потому говорю вам: всё, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, — и будет вам (Марк, 11:23, 24). Молитесь же так:

“Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё; да прuдет Царствие Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого. Ибо Твоё есть Царство и сила, и слава во веки!” (Матфей, 5:9 — 13). Не прuдет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот оно здесь, вот оно там. Ибо вот Царствие Божие внутри вас есть (Лука, 17:20, 21)».

 

Как видите, это прямо и однозначно понимаемо и в аспекте строгого единобожия без конструирования церковного догмата «о Троице», и в аспекте принципов социологической доктрины, исключающих господство одних людей над другими. Вследствие этого вероучение Христа не может быть в конфликте с вероучениями других пророков — Моисея и Мухаммада, поскольку все они учили своих современников и соотечественников одному и тому же Единому Завету от Бога людям. И это — Христианство. Оно совершенно отличается по смыслу от вырванного из общего исторического контекста поучения официальных церквей, продавшихся «кесарю»:

«Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души, служа с усердием, как Господу, а не как человекам, зная, что каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал, раб ли, или свободный» (Новый завет, К Ефесянам послание апостола Павла, 6:5—8).

 

Апостол Павел выразил доктрину глобального рабовладения, которая до сих пор проводится под прикрытием патриархального патриотизма церквей имени Христа.

 

Таким образом великий русский писатель Л.Н.Толстой первым указал не только на пагубность имперско-государственного патриотизма, проводимого ради продолжения толпо-“элитарных” порядков, но и на пагубность и особую опасность глобального иудо-“христианского” патриотизма, который вернулся на нашу землю вместе с «перестройкой».

 

Единственно правильным содержанием понятия патриотизм, который наверняка бы приветствовал Л.Н. Толстой, и что после него понимал И.В.Сталин, должно быть следующее: для правителей патриотизм должен являться средством единения общества во имя справедливого будущего, а для управляемых патриотизм должен являться стимулом для воспитания человеческого достоинства, разума, совести и преодоления рабского подчинения себя тем, кто во власти.

Правда, как известно, под красивыми и справедливыми лозунгами в молодом СССР проводилась политика интернационализации общества во имя новейшего глобального сценария «мировой революции» взамен не получившегося в Средние века католического единства. Ещё известно, что В.И.Ленин находился в оппозиции Л.Д.Троцкому, который был проводником интернациональной версии глобального патриотизма.

Вот что пишет про патриотизм В.И.Ленин:

 

«Наша революция боролась с патриотизмом. Нам пришлось в эпоху Брестского мира идти против патриотизма. Мы говорили: если ты социалист, так ты должен все свои патриотические чувства принести в жертву во имя международной революции». (В. И. Ленин, ПСС, т.37, стр.213).

Это высказывание В.И.Ленина больше в пользу национального патриотизма, чем в пользу интернационального, глобального. Но следующие его высказывания — однозначно в пользу вписания России в глобальный сценарий: