 |
Из истории русского обще-воинского Союза
|
|
|
|
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ
Гг. ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ
ПОД РЕДАКЦИЕЙ ПРОФЕССОРА А.Ф. КИСЕЛЕВА
Рекомендовано Учебно-методическим объединением Российской Федерации по педагогическому образованию в качестве учебного пособия для студентов вузов
Москва
ГУМАНИТАРНЫЙ ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР
1999
ББК 63.3(2)61 П50
Коллектив авторов выражает признательность за финансовую поддержку в работе по сбору материалов книги Российскому гуманитарному научному фонду (РГНФ). Проект № 96-01-00539
Межвузовская научная программа
«Университеты России — фундаментальные исследования (Власть и общество)»
Межвузовская научно-техническая программа «Развитие исследований в области исторических и философских наук»
Научный редактор и автор предисловия доктор исторических наук, профессор А.Ф. КИСЕЛЕВ
Составители:
гл. I — С.В. Константинов; гл. П — С.М. Сергеев, С.В. Константинов;
гл. III — С.В. Константинов, С.М. Сергеев;
гл. IV — С.В. Константинов, С.М. Сергеев; гл. V — С.В. Константинов;
гл. VI — С.М. Сергеев, С.В. Константинов; гл. VII — С.М. Сергеев;
гл. VIII — Э.М. Щагин, С.В. Константинов;
гл. IX — А.Ф. Киселев, С.В. Константинов:
гл. Х — А.Ф. Киселев, С.В. Константинов; гл. XI — С.М. Сергеев
В оформлении использованы
репродукция картины Д. Белюкина «Белая Россия. Исход» и карикатуры из книги С.А. Александрова «Лидер российских кадетов П.Н. Милюков в эмиграции»
Политическая история русской эмиграции. 1920-1940 гг.: Документы и материалы: Учеб. пособие / Под ред. А.Ф. Киселева. — М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1999. — 776 с.: ил.
ISBN 5-691-00305-4.
Данное издание — первый опыт систематического описания основных течений политической жизни эмиграции, ее идеологии и практики.
|
|
|
Основу книги составили материалы из Государственного архива Российской Федерации, Центрального архива ФСБ России, Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории, материалы эмигрантских периодических изданий, отдельные труды и мемуары эмигрантов. Читатель значительно расширит круг знаний о таких крупных фигурах, как Е.К. Миллер, П.Б. Струве, И.А, Ильин, Н.В. Устрялов, П.Н. Савицкий, А.Л. Казем-Бек, П.Н. Милюков, митрополит Антоний (Храповицкий), и о многих других деятелях эмиграции, чей опыт осмысления русской революции 1917 г. и поиски путей преображения России были долгое время предметом ведения «спецхрана», а теперь должны занять свое достойное место в истории России XX века.
Учебное пособие адресовано студентам и преподавателям вузов.
ББК 63.3(2)61
© Коллектив авторов, 1999 © «Гуманитарный издательский ISBN 5-691-00305-4 центр ВЛАДОС», 1999
Оглавление
ПРЕДИСЛОВИЕ 9
Глава I. ИЗ ИСТОРИИ РУССКОГО ОБЩЕ-ВОИНСКОГО СОЮЗА 11
Глава II. ПРАВЫЕ И ПРАВОЦЕНТРИСТСКИЕ ДВИЖЕНИЯ 48
I. ДИНАСТИЯ 49
II. ИДЕОЛОГИ 52
III. ОРГАНИЗАЦИИ, ПРОГРАММЫ, СОЮЗЫ... 73
IV. ДИСКУССИИ 93
V. ПРЯМОЕ ДЕЙСТВИЕ 96
VI. ПЕРЕД БУРЕЙ 103
Глава III. «ИДЕМ В КАНОССУ». СМЕНОВЕХОВСТВО И ВОЗВРАЩЕНЦЫ 106
Глава IV. «СЛАВЯНОФИЛЫ ЭПОХИ ФУТУРИЗМА» (ИЗ ИСТОРИИ ЕВРАЗИЙСКОГО ДВИЖЕНИЯ) 143
Глава V. «...МЫ НЕ КРАСНЫЕ, МЫ НЕ БЕЛЫЕ» (ЭМИГРАНТСКИЙ ФАШИЗМ) 182
Глава VI. ПРАВОРАДИКАЛЬНЫЕ ДВИЖЕНИЯ 202
I. НАЦИОНАЛЬНО-ТРУДОВОЙ СОЮЗ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ (НТСНП) 203
II. РУССКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОЮЗ УЧАСТНИКОВ ВОЙНЫ 234
III. РОССИЙСКОЕ НАРОДНО-ИМПЕРСКОЕ (ШТАБС-КАПИТАНСКОЕ) ДВИЖЕНИЕ 237
Глава VII. «ПОРЕВОЛЮЦИОННЫЕ» ИДЕЙНЫЕ ТЕЧЕНИЯ И ОРГАНИЗАЦИИ 257
I. МЛАДОРОССЫ 259
II. УТВЕРЖДЕНЦЫ 285
Глава VIII. РЕСПУБЛИКАНСКО-ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ ЛАГЕРЬ 306
Глава IX. ЭМИГРАНТСКИЙ МЕНЬШЕВИЗМ 351
Глава X. БОЛЬШЕВИКИ: «ОТВЕРЖЕННЫЕ», НЕВОЗВРАЩЕНЦЫ, ПЕРЕБЕЖЧИКИ 361
Глава XI. РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ ЗА РУБЕЖОМ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ 381
|
|
|
I ВСЕЗАРУБЕЖНЫЙ РУССКИЙ ЦЕРКОВНЫЙ СОБОР 382
II ВСЕЗАРУБЕЖНЫЙ СОБОР РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ЗА ГРАНИЦЕЙ 411
БИОГРАФИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ 422
ПЕРИОДИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ, МАТЕРИАЛЫ КОТОРЫХ ПУБЛИКУЮТСЯ В КНИГЕ 476
ОРГАНИЗАЦИИ, ДВИЖЕНИЯ, ПАРТИИ, ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КОТОРЫХ ОСВЕЩАЕТСЯ В КНИГЕ 477
ИСТОЧНИКИ. ЛИТЕРАТУРА 478
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 478
ПРЕДИСЛОВИЕ
Русское Зарубежье XX в. — явление совершенно уникальное в отечественной и мировой истории. Мощный социальный взрыв 1917 г. выбросил за пределы России к началу 20-х годов, по различным подсчетам, от двух до трех миллионов человек. И дело тут не только в количестве изгнанников, но и в их качестве — большинство русских беженцев принадлежали к культурной и политической элите Российской Империи. Этот факт предопределил беспрецедентно высокий уровень культурных ценностей, которые были созданы в Зарубежье всего за несколько десятилетий. Проза, поэзия, публицистика Бунина и Набокова, Шмелева и Мережковского, Ходасевича и Георгия Иванова; музыка и исполнительское искусство Рахманинова и Стравинского, Глазунова и Гречанинова, Шаляпина и Гедды; театр Михаила Чехова и балет Фокина, Нижинского, Ли-фаря; живопись Коровина и Кандинского, Рериха и Ларионова; философия Ивана Ильина и Бердяева, Карсавина и Николая Лосского, Франка и Вышеславцева; богословие митрополита Антония (Храповицкого) и отца Сергия Булгакова, отца Георгия Флоровского и Владимира Лосского; исторические труды Георгия Вернадского и Михаила Ростовцева, Бицилли и Милюкова; лингвистика Николая Трубецкого, социология Питирима Сорокина, геополитика и геоэкономика Петра Савицкого; экономическая теория Василия Леонтьева и физика Ильи Пригожина; изобретения Зворыкина, Сикорского, Ипатьева, Юркевича, Тимошенко; шахматные достижения Алехина и Боголюбова... Все это и многое другое — подлинно великая эпоха отечественной и мировой культуры.
Вполне естественно, что культурная история Русского Зарубежья своей неоспоримой значительностью заслоняла, отодвигала на второй план ее политическую историю. Последняя долгое время трактовалась сугубо в негативном ключе — «агония белой эмиграции». Сегодня же ее нередко пытаются изобразить как что-то малоинтересное и незначительное, не заслуживающее научного анализа. Современный зарубежный историк и культуролог М. Раев пишет о том, что «политическая жизнь эмиграции состояла из бесконечных пререканий, порождаемых использованием непроверенной информации, беспомощностью, озлоблением, тоской по прошлому... попытка распутать сложную и не имевшую практического результата деятельность политических организаций Русского Зарубежья не представляется нам особенно перспективной. Горячие споры об ответственности за прошлое, равно как и идеологические противоречия из-за выбора тактики или программы в связи с теми или иными событиями в Советском Союзе или в мире в целом, представляют преходящий и ограниченный интерес» (Раев Марк. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции: 1919-1939. — М., 1994. — С. 20, 21). Подобная точка зрения представляется нам чрезмерно категоричной и в своей категоричности несправедливой. Спора нет, конечно, в политической жизни Зарубежья и «бесконечных пререканий» и взаимного озлобления было более чем достаточно, но вряд ли возможно ее свести только к этим, неустранимым из любой сферы человеческого бытия, малоприятным явлениям. С неменыпим основанием можно сказать, что политическая история русской эмиграции — это история бурных споров о путях развития России и человечества, история смелых мечтаний о новом мироустройстве и попыток их воплотить в жизнь; что это история трагических самопожертвований и предательств во имя враждебных великих идей, история беспримерной — героической и безнадежной одновременно — борьбы горстки энтузиастов с гигантской государственной машиной; что это история незаурядных личностей, во имя неутоленной любви к Родине совершавших подвиги и преступления, готовых ради нее взойти (и всходивших) на плаху... Мы бы хотели рассматривать политическую жизнь Русского Зарубежья именно из такого, как нам кажется, плодотворного для исследования, представления о сути этого крупного и неоднозначного феномена.
|
|
|
Кроме того, без учета политических реалий просто-напросто невозможно полноценное изучение культуры Русского Зарубежья. Можно ли разделить Ивана Ильина — философа и Ивана Ильина — проповедника «Белой идеи», Павла Муратова — искусствоведа и Павла Муратова — ведущего публициста правоцентристской газеты «Возрождение»? Где кончаются как историки и начинаются как политики Милюков и Мельгунов? Как, исследуя жизнь и творчество Марины Цветаевой, забыть о ее муже Сергее Эфроне — левом евразийце и агенте ОГПУ? Надежда Плевицкая имеет прямое отношение не только к песенному искусству, но и к истории Русского Обще-Воинского Союза. Бунинская рука писала не только «Жизнь Арсеньева», но и «Миссию русской эмиграции», а Нобелевская премия Ивана Алексеевича — событие как литературное, так и политическое. Имя Бориса Савинкова неизбежно возникает рядом с именами Мережковского и Арцыбашева... Примеры взаимосвязи эмигрантской политики и культуры можно множить и множить...
|
|
|
Тема данной книги имеет не только узкоспециальный интерес. Знание истории русской эмиграции помогает пониманию русской истории XX в., прошедшей, говоря словами Н.В. Устрялова, «под знаком революции». Эмигрантские политические организации, в большинстве своем, не занимались бескрылым политиканством — борьбой из-за куска властного пирога (хотя бы потому, что и самого пирога у них не было). Это определило повышенный «градус идеологичности» политического Зарубежья, ставшего своеобразной лабораторией идей. В эмигрантской среде причудливым образом сплетались самые разные течения общественной мысли: традиционные идеалы «Православия, Самодержавия и Народности» сталкивались с разрушившими монархию либерально-республиканскими воззрениями лидеров Февральской революции; непреклонной решимости белых генералов продолжить «Кубанский поход» противостояла не менее непреклонная решимость сменовеховцев идти в советскую Каноссу и евразийцев начать «исход к Востоку»; истинность и чистоту своих марксистских позиций отстаивали меньшевики и троцкисты; эмигрантские «дети» разрывали с «отцами», отвергая все «дореволюционные» идеологии и пытаясь найти свой «третий», невиданный еще путь «пореволюционного синтеза»... Эта «цветущая сложность» идейно-политического спектра Зарубежья ярко контрастировала с ситуацией в СССР, где и похвалы и проклятия Сталину произносились на различных наречиях одного и того же идеологического моноязыка. Соответственно, осмысление великого и трагического ни с чем не сравнимого опыта России XX столетия в Зарубежье было многообразнее и богаче. Иван Ильин и Устрялов, Струве и Савицкий, Федотов и Казем-Бек, Милюков и Солоневич — каждый дали свою версию смысла русской революции. Познание недавней истории неразрывно связывалось с политической деятельностью, ведь события 1917-1920 гг. оставались еще «злобой дня». Однако в эмигрантской публицистике «злободневность» не самодовлела, она сочеталась, как правило, с широким историософским размахом, с продуманностью концептуальных посылок и выводов. И это редкое и ценное сочетание делает политическую мысль Русского Зарубежья не только колоритным памятником своей эпохи, но и весомой попыткой ее исследования. Современной российской исторической науке грех не использовать громадный интеллектуальный потенциал наших зарубежных соотечественников. Не менее важно и то, что эмиграция находилась в самой гуще европейской жизни и испытала на себе почти все идейные веяния Запада того времени — солидаризм, фашизм, различные формы немарксистского социализма и т.д. и, право же, эмигрантские варианты этих идеологий выглядят ничуть не провинциально, и их исторический анализ был бы интересным штрихом к политическому портрету Европы между двумя мировыми войнами.
|
|
|
Что же касается «безрезультатности» политической практики русских беженцев, то и тут позволительно усомниться. Достаточно вспомнить, как нервно реагировали вожди первого в мире социалистического государства на публицистические выступления вроде бы совершенно ничтожного по своим возможностям харбинского профессора Устрялова, чьи идеологические конструкции, по мнению некоторых историков, явились идейной базой сталинского «национал-большевизма». Та напряженная борьба, которую вели советские спецслужбы с РОВСом, показывает, что последний воспринимался в СССР совсем не как сборище досужих болтунов. Жертвы эмигрантских терактов (от советских дипломатов до президента Франции) истекали отнюдь не клюквенным соком... Русская эмиграция была пусть и не первостатейным, но все же действенным фактором реальной политики 20-х и 30-х годов (в том числе и международной), и иметь о нем представление необходимо.
Хронологические рамки данного сборника обусловлены тем, что 20-30-е годы — это несомненно самый яркий период в истории Русского Зарубежья. Именно тогда были созданы все значительные идеологемы эмигрантской политической философии. Именно в те годы эмигрантский «активизм» представлял для Советской России серьезную опасность. Шумные и масштабные пропагандистские кампании эмигрантской общественности, направленные на срыв сотрудничества западных держав с СССР, непрекращающиеся попытки радикальных эмигрантских организаций вести подрывную деятельность внутри страны (нередко при поддержке иностранных спецслужб), совершаемые ими теракты и провокации вызвали со стороны советской контрразведки адекватный жесткий ответ. Поединок оказался слишком неравным, но его драматизм впечатляет и сегодня...
В последние годы появилось немало интересных публикаций документов и исследований по тем или иным конкретным сюжетам политической истории Русского Зарубежья. Но попыток ее комплексного изучения практически не предпринималось. Как исключение можно назвать содержательную работу М.В. Назарова «Миссия русской эмиграции» (Ставрополь, 1992), далеко не исчерпывающую, однако, многообразия темы. Мы также не претендуем на всеохватность, невозможную в рамках одной книги. Наше издание — первый опыт систематического описания основных течений политической жизни эмиграции — их идеологий и практики, при этом особое внимание уделяется наиболее значительным, и, с другой стороны, наименее изученным из них.
Спецификой сборника является то, что в нем предоставлена возможность рассказать о себе самим участникам политической жизни Русского Зарубежья. Основу книги составили материалы, извлеченные из фондов Государственного Архива Российской Федерации, Центрального Архива ФСБ России, Российского Центра хранения и изучения документов новейшей истории. Российского Государственного Архива экономики. Широко использовалась и эмигрантская периодика (часть которой впервые вводится в научный оборот), отдельные труды и мемуары эмигрантов. Задействованы и некоторые наиболее интересные публикации документов недавнего времени.
Составители выражают искреннюю признательность за помощь в выявлении документов и за необходимые консультации руководителям и сотрудникам архивов Я.Ф. Погонию и А. И. Шишкину (Центральный Архив ФСБ России), С.В. Мироненко и Л.И. Петрушевой (ГАРФ), Г.В. Горской (РЦХИДНИ), Е.А. Тюриной (РГАЭ). За техническую помощь в подготовке рукописи книги к печати составители благодарят Г.Н. Сергееву и В.Ж. Цветкова. Особая благодарность — Г.Л. Стольниковой за дружескую помощь на последнем этапе подготовки рукописи к печати.
Текст документов публикуется по правилам современной орфографии, с сохранением некоторых особенностей пунктуации и орфографии подлинника. Из текста ряда документов исключаются сведения, не имеющие отношения к теме публикации. Даты в квадратных скобках установлены публикаторами.
Глава I
ИЗ ИСТОРИИ РУССКОГО ОБЩЕ-ВОИНСКОГО СОЮЗА
В политической жизни русской эмиграции 20—30-х годов XX в. Русский Обще-Воинский Союз (РОВС) оставил самый заметный след. Ни одна из эмигрантских организаций не имела в своем составе таких известных военачальников, которые сосредоточились в РОВСе, такой централизованной сильной структуры, как этот Союз (по данным штаба РОВСа, в 20-е годы XX в. в нем было зарегистрировано около 100 тыс. человек, в начале 30-х годов — до 40 тыс.), и наконец, не понесла таких значительных потерь и утрат.
История Русского Обще-Воинского Союза еще ждет своего отдельного исследования, мы же хотим ознакомить читателя с ее основными вехами, обратившись к малоизвестным и большей частью неизвестным архивным документам о деятельности РОВСа в 20-30-е годы XX в.
Русский Обще-Воинский Союз был законным преемником последней Белой армии — Русской армии П.Н. Врангеля. Можно даже говорить о РОВСе как об армии — не только по его структуре и количеству членов, но и по тому значению, которое придавали этому Союзу его создатели: «Образование «Русского Обще-Воинского Союза» подготавливает возможность на случай необходимости под давлением общей политической обстановки принять Русской армии новую форму бытия в виде воинских союзов» (из секретного предписания от 11 сентября 1924 г. генерала П.Н. Врангеля). «Новая форма бытия» Русской армии отличалась от прежней как в организационном отношении, так и в социально-бытовом. Публикуемый в этом разделе доклад генерала Е.К. Миллера (Париж, 13 сентября 1924 г.) по сути дела представляет собой краткий очерк истории «хождения по мукам» тех частей Русской армии, которые эмигрировали из Крыма большей частью в Турцию, Болгарию и Сербию и составили костяк созданного в 1924 г. РОВСа.
Образование многотысячной военной организации, возглавляемой лучшими генералами Белой армии, не могло не вызвать беспокойства в Москве. Уже в 1924 г. РОВС становится одним из главных объектов разработки знаменитой чекистской операции «Трест». Как видно из публикуемых здесь документов (записки помощника начальника контрразведки ОГПУ В.А. Стырне и дневниковых записей А.А. фон Лампе), операция «Трест» нанесла РОВСу очень сильный удар. Чекистам удалось не только свести на нет террористическую деятельность в СССР боевой организации А.П. Кутепова, но и подорвать репутацию самого Кутепова в глазах Великого князя Николая Николаевича и П.Н. Врангеля, а также деморализовать широкие круги эмиграции в целом. Взрыв центрального партийного клуба в Ленинграде (1927 г.) был первой и последней успешной террористической акцией РОВСа (см. отрывок из записок В.А. Ларионова). Хотя и после похищения генерала Кутепова в 1930 г. Русский Обще-Воинский Союз продолжал готовить террористов для засылки в СССР, но никаких успехов в террористической деятельности достигнуто не было во многом благодаря эффективной работе на ОГПУ одного из лидеров РОВСа генерала Н.В. Скоблина (подробнее об этом см.: Млечин Л. Сеть. Москва-ОГПУ-Париж. — Минск, 1991. — С. 162-168, 188-189).
Не удалось РОВСу использовать свой достаточно сильный боевой потенциал и в борьбе против национально-революционных движений в Китае и Испании, которые поддерживали большевики. Талантливые военачальники, лидеры РОВСа были людьми слабо искушенными в политике. Зависимость от внешней политики иностранных государств, внутренние интриги и борьба честолюбий не позволили РОВСу стать самостоятельной военно-политической силой. Как свидетельствуют помещенные в этом разделе документы, участие русских отрядов в борьбе диктатора Маньчжурии Чжан Цзолина против протеже большевиков Фэн Юйсяна в 1926-1927 годах свелось к наемнической оплаченной службе у «хозяина», а не к равному политическому союзу на антикоммунистическо-антикоминтерновской основе, чего так добивался РОВС. В 1929 г., когда между СССР и Китаем вспыхнул конфликт на КВЖД, китайцы и не подумали воспользоваться услугами дальневосточного отдела РОВСа. И только в Испании этой боевой организации удалось (хотя и в ничтожно малой степени) реализовать свои планы вооруженной борьбы против международного коммунистического движения. В сводном русском отряде члены РОВСа приняли участие в гражданской войне 1936-1939 гг. в Испании (всего отряд насчитывал 72 человека, из которых 34 погибло. В числе погибших, отмеченных посмертно высшими испанскими орденами, был член РОВСа генерал-майор А.В. Фок). На этом боевые операции РОВСа и закончились. Правда, отдельные члены РОВСа участвовали в войне Парагвая с Боливией (1932-1935 гг.). Представитель РОВСа в Парагвае генерал-майор Н.Ф. Эрн дослужился в парагвайской армии до чина генерал-лейтенанта. Однако эта война не имела ничего общего ни с Белой идеей, ни с антикоммунизмом — война велась из-за спорной приграничной территории Чако-Бореаль, где были открыты месторождения нефти.
Некоторые представители руководства РОВСа связывали большие надежды с приходом к власти в Германии нацистов. Особенно активно проявили себя в этом отношении генералы А.А. фон Лампе и П.Н. Шатилов, стремившиеся подтолкнуть колеблющегося председателя РОВСа Е.К. Миллера к заключению с нацистами конкретного соглашения о сотрудничестве в будущей войне против СССР. Однако, как известно, лидеры рейха более чем скептически относились к идее такого соглашения не только с этой организацией, но и с другими объединениями русских эмигрантов (подробнее см.: Назаров М. Миссия русской эмиграции. — С. 255-317). Ни до нападения на СССР, ни после него верхушка рейха не реагировала на предложения РОВСа своих услуг в борьбе с большевиками. Более того, его члены находились под плотным надзором гестапо, а некоторые из них даже пострадали (так, 22 июня 1941 г. был заключен в концлагерь один из лидеров РОВСа генерал-лейтенант П.А. Кусонский, скончавшийся через месяц пребывания там от жестоких побоев гестаповцев; дважды арестовывали А.А. фон Лампе, чудом избежал ареста полковник П.Н. Богданович — одно из доверенных лиц А.П. Кутепова, создатель Национальной Организации Русских Разведчиков). В годы второй мировой войны Русский Обще-Воинский Союз фактически прекратил свое существование.
Впрочем, уже к середине 30-х годов РОВС был сильно ослаблен внутренними интригами и склоками. Радикально настроенные генералы (например, А.В. Туркул) требовали активизации антибольшевистской деятельности РОВСа. В 1935 г. радикалы РОВСа выходят из него и организуют Русский Национальный Союз Участников Войны. Уничтожающей критике подвергают РОВС новые праворадикальные организации эмиграции — Национально-Трудовой Союз Нового Поколения, штабс-капитанское движение И.Л. Солоневича, фашистское Российское Национальное и Социальное движение.
Непоправимый урон РОВСу нанесло похищение генерала Е.К. Миллера, в котором оказались замешанными его ближайший сподвижник генерал Н.В. Скоблин и его супруга — известная певица Н.В. Плевицкая. Документы о дальнейшей судьбе Е.К Миллера после его похищения массовый читатель впервые найдет в этом сборнике (часть этих документов, кроме записки Миллера «Повстанческая работа в Советской России» и его письма наркому внутренних дел СССР Н.И. Ежову от 10 сентября 1937 г., была опубликована в журнале Дворянское собрание. — 1995. — № 2. С. 255-270). От этого удара РОВС уже не оправился. К тому же в 1938 г. выяснилось, что сын генерала Ф.Ф. Абрамова, сменившего Миллера на посту председателя РОВСа, оказался агентом НКВД... Ставший в том же году председателем РОВСа генерал А.П. Архангельский уже не мог помышлять о боевых операциях против Советской России, в основном сосредоточив силы и энергию на спасении оказавшихся заключенными в различных лагерях стран Европы русских офицеров и солдат, ввергнутых в вихрь самой страшной войны XX в., в которой сгинули и остатки Белой армии...
№ 1. Приказ генерала Врангеля [1]
№35 Сремски Карловици 1 сентября 1924 г.
Продолжая заботы по объединению зарубежного офицерства Русской Армии, в прошлом году я предоставил возможность всем офицерским союзам войти в ее состав. [2]
В настоящее время большинство существующих в странах Западной Европы офицерских союзов вошли в состав Русской Армии; исключение составили немногие же союзы, которые не сочли возможным отказаться от партийно-политической работы. Некоторое число офицеров не вошли ни в один из союзов, одни, проживая в государствах, где местная политическая обстановка исключает возможность этого, другие же по причине личного характера (нахождение семей в Советской России, обременение работой и т.д.).
Верю, что, когда Родине потребуются наши силы, все честные воины встанут в наши ряды.
В то же время, стремясь обеспечить моим соратникам лучший заработок, я предоставил возможность начальникам Галлиполийских и Лемноских групп на Балканах переселять в другие страны в полном составе, из других выделять отдельные группы. Связь переехавших с Балкан с начальниками и родными частями осталась неизменной.
Считая своим долгом в новых формах бытия Армии связать возможно теснее всех тех, кто числит себя в наших рядах, приказываю:
1) Образовать Русский Обще-Воинский Союз согласно прилагаемого при сем Временного приложения.
2) Включить в РОВС все офицерские общества и союзы, вошедшие в состав Русской Армии, все воинские части и войсковые группы, рассредоточенные в разных странах на работах, а также отдельные офицерские группы и отдельных воинов, не могущих по местным условиям войти в какие-либо офицерские общества или союзы, пожелавших числиться в составе Русской Армии.
3) Сохранить за офицерскими обществами и союзами, включенными в состав РОВС, их названия, самостоятельность во внутренней жизни и порядок внутреннего управления, установленные ныне действующими уставами.
4) Установить в войсковых группах порядок внутренней жизни и внутреннего управления в зависимости от местных условий и от состава этих групп — в группах исключительно офицерских — применительно к порядку, принятому в офицерских обществах и союзах, а в группах, в состав коих входят как офицеры, так и солдаты и казаки, — применительно к установленному в войсковых частях.
Председателям отделов Русского Обще-Воинского Союза выработать по этому предметы инструкцию.
5) Общее управление делами Русского Обще-Воинского Союза сосредоточить в моем Штабе.
6) Теперь же образовать нижеследующие отделения Русского Обще-Воинского Союза:
а) Первый — из офицерских обществ и союзов, воинских частей и войсковых групп, расположенных в Англии, Франции, Бельгии, Италии, Чехословакии, Дании и Финляндии.
6) Второй — из офицерских обществ и союзов, войсковых групп, расположенных в Германии и Королевстве Венгерском.
в) Третий — из офицерских обществ и союзов, воинских частей и войсковых групп, расположенных на территории Польши, Данцига, Литвы, Эстонии и Латвии.
г) Четвертый — из офицерских обществ и союзов, воинских частей и войсковых групп, расположенных в Королевстве СХС и в Греции.
д) Пятый — из офицерских обществ и союзов, воинских частей и войсковых групп, находящихся на территории Болгарии и Турции.
Примечание: Установленный ныне порядок подчинения воинских частей, находящихся на территории Королевства СХС и Болгарии, входящих в состав РОВС, остается без изменений.
7) Предоставить председателям отделов Русского Обще-Воинского Союза образовывать при себе Совет из представителей Правлений офицерских обществ и союзов и представителей воинских частей, войсковых и отдельных офицерских групп, находящихся в пределах Отдела, применительно к положению о Совете Офицерских объединенных обществ в Королевстве СХС. Положение о таковых Советах по разработке в соответствии с местными условиями и настоящим приказом предоставить мне не позднее 1-го ноября с. г.
8) Третий Отдел Русского Обще-Воинского Союза подчиняю помощнику моему генерал-лейтенанту Миллеру. [3]
генерал Врангель
генерал-лейтенант Кусонский
№ 2. Секретное предписание генерала Врангеля
№ 678/А Сремски Карловици
11 сентября 1924 г.
Секретно
Генералу от инфантерии Экку
Генерал-лейтенанту Миллеру
Генерал-лейтенанту Хольмсену
Генерал-лейтенанту Абрамову
Генерал-лейтенанту Махрову
Генерал-лейтенанту Барбовичу
Генерал-майору Зборовскому
Генерал-майору фон-Лампе
Полковнику Базаревичу
Полковнику Флорову
Приказом моим от 1 сентября с. г. за № 35 образован «Русский Обще-Воинский Союз».
При существующей политической борьбе против Армии несомненно некоторые политические группы сделают все возможное, чтобы извратить значение этого приказа и отыскать какой-то тайный смысл в нем, дабы бороться против его осуществления.
Ввиду этого считаю нужным указать следующее:
Образование «Русского Обще-Воинского Союза» венчает упорную четырехлетнюю работу по объединению русского зарубежного офицерства с Русской Армией и, сохраняя ныне существующую организацию как офицерских союзов и обществ, так и войсковых частей Армии, приводит ее в стройную систему.
Вместе с сим — и это главное — образование «Русского Обще-Воинского Союза» подготавливает возможность на случай необходимости под давлением общей политической обстановки принять Русской Армии новую форму бытия в виде воинских союзов, подчинениях Председателям Отделов «Русского Обще-Воинского Союза».
Это последнее соображение — дать возможность Армии продолжить свое существование при всякой политической обстановке в виде воинского союза — не могло быть приведено в приказе ввиду его секретности.
Никаких других целей образование «Русского Обще-Воинского Союза» не преследует, что Вам и надлежит иметь в виду в случае борьбы за проведение его в жизнь.
Генерал Врангель
Генерал-лейтенант Кусонский
№ 3. Доклад об армии, сделанный генерал-лейтенантом Е.К. Миллером на конференции Национального Союза в Париже [4]
13 сентября 1924 г.
Три года тому назад Съезд Русского Национального Объединения, собравшийся в Париже, определил свое отношение к Армии, к Русской Армии, томившейся в то время в возрожденном ею из развалин Галлиполи и на суровом Лемносе, в насильственном разобщении со своим Главнокомандующим.
Я был бы не прав, сказав, что тогда же с первых шагов действия Национального Комитета, рожденного из недр Национального Съезда, был найден общий язык; найти можно лишь то, что приходится искать.
В данном случае не было надобности искать общий язык, он явился естественно, как результат одинакового понимания великой, тяжелой и ответственной задачи, стоявшей перед всеми русскими людьми, любящими свою Родину, и вследствие одинаковой оценки условий, в которых успешнее может быть разрешена эта задача и достигнута поставленная цель — спасение России от губящих ее агентов III Интернационала, для которых Россия не родина и даже не государство, а пустой звук, территория России лишь арена для социалистических и коммунистических опытов, население России — лишь быдло, эксплуатируемое в интересах шайки привилегированных сверх-коммунистов, а все веками скопленные и сказочно быстро развивающиеся богатства России — лишь средство для подготовки мировой революции во славу III Интернационала.
Большевики — враги России, советская власть — вражеская власть, бесконечно вредная, губящая Россию морально и материально; с ней не может быть никаких компромиссов; с ней может быть только борьба и не может, а должна быть борьба всегда и всеми силами, всеми способами, не исключая возможности вооруженной борьбы.
Вот на чем воспитывалась Добровольческая Армия, влившая в себя все лучшее, спасшееся с других белых фронтов и по праву носящих с 1920 г. высокое название Русской Армии, ее же и честь, ее же и ответственность.
По своему составу, по своему воспитанию, по своему духу, по своим идеалам Русская Армия является преемницей плоть от плоти, кровь от крови Императорской Русской Армии, с ее многовековой славой, с ее чудо-богатырями, которые спасителями и победителями побывали во всех странах Европы.
В тяжкие минуты общего развала Армии и государства, в ужасную годину повального сумасшествия не по талантам выдвинутых верхов общественности и всей массы населения до самой толщи низов его, все лучшее, честное, не могшее примириться с мыслью о том, что Российская армия перестала существовать, ни с фактом, что Россией правят авторы Брест-Литовского позора, не люди, а звери — все сильное и смелое стало стекаться под знамена Добровольческой Армии; и здесь, как и в старой армии, основанной на всеобщей воинской повинности, собрались люди всех сословий, всех возрастов и даже разных политических настроений;
становясь в ряды армии во имя служения высшему идеалу, они забывали о разделяющих их политических и партийных перегородках; объединяло их, как и в старой армии, чувство любви к Родине, готовность идти по приказу начальника защищать Россию от врагов внешних и внутренних.
Русская национальная армия, собравшись под русское национальное знамя, делала русское национальное дело.
Национальный съезд во имя победы русской национальной идеи звал для борьбы с большевиками и для восстановления России всю зарубежную русскую эмиграцию, в которой сохранились в непрерывности и неоскверненной чистоте обломки священных начал русской государственности.
Да и армия была таким обломком русской государственности, самым реальным, самым внушительным, быть может, самым ценным, ибо белая Русская Армия, по образному выражению Вашего председателя, стала священным сосудом русской чести, благодаря борьбе и подвигу которой мы, русские за рубежом, можем без зазрения совести смотреть в глаза всему миру и быть уверенными в своем воскресении.
Так было три года назад.
Что же представляет собой Русская Армия теперь?
Существует ли она еще?
Без оружия, без территории, без возможности осуществления Главнокомандующим и всеми начальниками своей власти по военному закону, распыленная, живущая в разных странах, в несчетном количестве городов всего мира, озабоченная добыванием себе средств к существованию тяжелым, подчас непосильным трудом — разве это Армия, разве это полки, разве это воины, разве на эти десятки тысяч людей еще можно смотреть как на сильных и крепких защитников своей Родины?
На все эти вопросы, иногда недоуменные, иногда тревожные, я могу дать ясный и определенный ответ: да. Армия жива, несмотря на разбросанность офицеров и солдат, полки еще существуют и десятки тысяч воинов, помимо забот о хлебе насущном, живут проникнутые глубокой верой в святое призвание Армии помочь спасти Россию и восстановить в ней законность и порядок.
За эти три с половиной года Армия испытала много тяжелого и от своих и от чужих; много ударов судьбы ей пришлось перенести, но под ударами тяжкого молота выковался крепкий стальной булат, мелкое раздробленное стекло отпадало, иногда с режущим ухо скрипом и дребезжанием. И ныне существование Армии есть факт не только сегодняшнего дня, но и завтрашнего, ибо никакие силы физические, никакое насилие над ней не могут ее уничтожить и обратить из бытия в небытие.
Ее сила и неуязвимость заключается в сознании, которым проникнут каждый воин от Главнокомандующего до последнего солдата, что для свержения советской власти и для восстановления России нужна военная сила, организованная и дисциплинированная, крепкая своей внутренней спайкой, когда все за одного и один за всех, они — офицеры и солдаты Русской Армии — и только они составляют эту военную силу, их долг перед Родиной все претерпеть, все безропотно перенести, не только те солдатские нужды, о которых говорила солдатская присяга, но и гораздо больше — ибо они должны сохранить себя в Армии и для Армии, т.е. для России.
И пока это убеждение и это чувство долга перед горячо любимой Родиной в них живы, пока сохраняется организация, обеспечивающая им возможность эти убеждения претворить в дело — до тех пор Армия жива, хотя бы все офицеры и солдаты обратились в рабочих и разошлись по городам и весям всего мира. А перенести за эти три года пришлось немало. Вспомним поход против Армии со стороны некоторых кругов русской общественности в 1921 г. А нашедший себе выражение на страницах левой печати. Поход против Армии, как военной организации, когда малых сих соблазняли убеждениями и оговорками, что их жертва России не нужна, что Армия больше никому не ну
|
|
|
