Глава 4. Пределы осуществления и способы защиты гражданских прав

 

Как известно, существенные изменения внесены в ст. 10 ГК РФ, устанавливающую пределы осуществления гражданских прав. В частности, в данной статье реализован новый подход к определению понятия "злоупотребление правом", которое может повлечь за собой отказ в судебной защите соответствующего права. Помимо известной формулы шиканы, которая и сегодня имеется в действующей редакции ст. 10 ГК РФ, а именно: осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, - понятием "злоупотребление правом" теперь также охватываются действия в обход закона с противоправной целью и иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав. Кроме того, если злоупотребление правом повлекло за собой нарушение права другого лица, указанное лицо вправе требовать возмещения причиненных убытков.

Несмотря на то, что и ранее, согласно прежней редакции ст. 10 ГК РФ, действовал запрет на злоупотребление правом, следует признать, что нормы, содержащиеся в статье, трактовались в судебной практике чрезвычайно широко, причем речь идет как о самом понятии "злоупотребление правом", так и о законоположении о правовых последствиях нарушения запрета на злоупотребление правом. Правда, нельзя не признать, что и содержание соответствующих правовых норм в определенной степени способствовало их излишне расширительному толкованию. Ведь в прежней редакции статьи наряду с традиционной шиканой говорилось также о "злоупотреблении правом в иных формах". Иными словами, перед судьями, рассматривающими гражданско-правовые споры, открывались большие возможности квалифицировать не понравившиеся им действия участников этих споров по осуществлению субъективных прав в качестве злоупотребления правом, что в значительной степени упрощало разрешение указанных споров.

В первые годы применения законоположений о злоупотреблении правом (ст. 10 ГК РФ в первоначальной редакции) существовало понимание опасности их расширительного судебного толкования. Об этом свидетельствует одно из разъяснений высших судебных инстанций: согласно п. 5 постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 1 июля 1996 г. N 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"*(45) (далее - Постановление Пленумов ВАС РФ и ВС РФ N 6/8) при разрешении споров следует иметь в виду, что отказ в защите права со стороны суда допускается лишь в случаях, когда материалы дела свидетельствуют о совершении гражданином или юридическим лицом действий, которые могут быть квалифицированы как злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ), в частности действий, имеющих своей целью причинить вред другим лицам. В мотивировочной части решения должны быть указаны основания квалификации действий истца как злоупотребления правом.

Как можно видеть из приведенного разъяснения, применение ст. 10 ГК РФ рассматривается как случай исключительный, а понимание злоупотребления правом здесь весьма близко по своему смыслу и значению к традиционной шикане.

Однако в дальнейшем, во всяком случае в практике арбитражных судов, применение ст. 10 ГК РФ стало делом обычным и фактически было "поставлено на конвейер". Данный процесс сопровождался обнаружением все новых и новых форм злоупотребления правом, а также расширением перечня возможных юридических последствий подобной квалификации спорных правоотношений. Отмеченные тенденции нашли отражение и в аналитических документах ВАС РФ по результатам обобщения соответствующей судебной практики.

Так, в Обзоре практики применения арбитражными судами ст. 10 ГК РФ (Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 25 ноября 2008 г. N 127) (далее - Обзор) содержатся выводы, далеко выходящие за пределы норм, предусмотренных ст. 10 ГК РФ. К примеру, там говорится о том, что "отказ в защите права лицу, злоупотребившему правом, означает защиту нарушенных прав лица, в отношении которого допущено злоупотребление. Таким образом, непосредственной целью названной санкции является не наказание лица, злоупотребившего правом, а защита прав лица, потерпевшего от этого злоупотребления. Следовательно, для защиты нарушенных прав потерпевшего суд может не принять доводы лица, злоупотребившего правом, обосновывающие соответствие своих действий по осуществлению принадлежащего ему права формальным требованиям закона. Поэтому упомянутая норма закона может применяться как в отношении истца, так и в отношении ответчика" (п. 5 Обзора).

В другом примере (п. 8 Обзора) злоупотребление правом обнаружилось в действиях лица (не обращавшегося в арбитражный суд и не являвшегося лицом, участвующим в деле!) по регистрации товарного знака, что стало основанием для признания недействительным решения Роспатента (ответчика по делу) и понуждения его к аннулированию регистрации соответствующего товарного знака.

В этом же Обзоре (п. 9 и 10) злоупотребление правом, допущенное одним из контрагентов при заключении различных сделок, рассматривается как рядовое основание для признания указанных сделок недействительными на основании ст. 10 и 168 ГК РФ по иску другого контрагента.

Характерно, что в некоторых комментариях к ст. 10 ГК РФ (в новой, ныне действующей редакции) обнаруживается стремление сохранить ранее сложившуюся судебную практику, приспособив ее к новым законоположениям.

Так, в одном из комментариев при рассмотрении вопроса о допустимости применения предусмотренной ст. 10 ГК РФ санкции за злоупотребление правом (отказ в судебной защите) к ответчику подчеркивается, что "неприменение комментируемой статьи в отношении ответчика оставляет его недобросовестные действия без оценки, а истца - без адекватной правовой защиты"*(46).

В том же комментарии утверждается, что в случае злоупотребления правом "суд вправе применить в связи с имевшим место злоупотреблением иные (помимо отказа в защите права и возмещения убытков) меры, предусмотренные законом. При этом очевидно, что речь идет не о гипотетических специальных законных санкциях за злоупотребление конкретным правом, а о любых общих мерах защиты, установленных законом"*(47).

В другом комментарии отмечается, что несмотря на то, что в ст. 10 ГК РФ отсутствует указание на недопустимость злоупотребления правом при осуществлении обязанностей, "однако такое требование, вероятно, имеет место и без специального указания на него в Кодексе. При этом оно может применяться или со ссылкой на правило о необходимости добросовестного поведения (ст. 1 ГК РФ), или путем расширительного толкования ст. 10 ГК РФ"*(48).

Нельзя не отметить, что ранее формировавшаяся судебная практика применения законоположений о злоупотреблении правом, в защиту которой выступают и современные комментаторы ст. 10 ГК РФ (в новой, действующей сегодня редакции), имеет глубокие корни в советской цивилистической доктрине. К примеру, в одной из самых известных научных работ советского периода развития цивилистики, посвященных проблемам осуществления и защиты гражданских прав, применительно к случаям злоупотребления правом, помимо традиционной санкции в виде отказа в защите соответствующего права, к субъекту этого права допускалось применение и других мер воздействия, таких как отказ в конкретном способе защиты; лишение правомочий на результат, достигнутый за счет злоупотребления правом в процессе осуществления права; лишение субъективного права в целом; возложение обязанностей по возмещению убытков, признание сделки недействительной и т.д.*(49)

Однако не следует забывать, что в советский период пределы осуществления гражданских прав регулировались совершенно особым образом. Так, в соответствии со ст. 5 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. (далее - Основы) (эта норма была продублирована и в ст. 5 ГК РСФСР 1964 г.) гражданские права охраняются законом, за исключением случаев, когда они осуществляются в противоречии с назначением этих прав в социалистическом обществе в период строительства коммунизма. При осуществлении прав и исполнении обязанностей граждане и организации должны соблюдать законы, уважать правила социалистического общежития и моральные принципы общества, строящего коммунизм.

Как следует из комментария к Основам, понятие "осуществление гражданских прав в противоречии с назначением этих прав" (в современном понятии - "злоупотребление правом") включало в свое содержание не только традиционную шикану, но и целый ряд иных действий, которые в современных условиях вряд ли можно квалифицировать как злоупотребление правом. Отсюда и широкие возможности по применению мер воздействия ко всякому лицу, допустившему "осуществление права в противоречии с назначением этого права в социалистическом обществе в период строительства коммунизма".

В качестве иллюстрации к сказанному можно привести следующий отрывок из комментария к ст. 5 Основ: "Всякое субъективное право имеет, однако, известное назначение, определяемое тем, что каждое из этих прав служит средством удовлетворения личных интересов граждан или интересов отдельной организации в сочетании с интересами общества в целом... Разумеется, извращается назначение права в любом случае его осуществления лишь с целью причинения вреда другому лицу. В случаях осуществления гражданского права противно его назначению суд или арбитраж может либо пресечь совершение соответствующих действий, либо прекратить самое право... Так, в случае систематической сдачи в поднаем жилого помещения оно может быть изъято у нанимателя по суду. В случае осуществления (не в соответствии с его назначением) права покупателя на отказ от досрочной поставки ему продукции арбитраж может обязать покупателя принять эту продукцию"*(50).

Видимо, излишне говорить о том, что такой подход, характерный для советского периода развития гражданского права, вряд ли может быть использован для толкования современных законоположений о злоупотреблении правом. Если же обратить внимание на дореволюционную цивилистическую доктрину, то, по свидетельству, например, И.А. Покровского, понятие злоупотребления правом сводилось к традиционной шикане. "Согласно общему принципу, - писал И.А. Покровский, - тот, кто имеет какое-либо право, может его осуществлять, невзирая на то, что в результате такого осуществления может возникнуть вред для другого... Однако на этой почве возможны случаи, когда лицо, имеющее право, воспользуется им не для удовлетворения каких-либо своих интересов, а с исключительной целью причинить другому вред... Подобное осуществление права с целью причинить вред другому носит название злоупотребления правом или шиканы"*(51).

В то же время И.А. Покровский отмечал: "выйдя из одной и той же отправной мысли, запрещение шиканы вылилось в два совершенно различных типа"*(52).

Образцом законодательной формулировки запрета злоупотребления правом И.А. Покровский считал норму, содержащуюся в § 226 Германского гражданского уложения: "Не допускается осуществление права только с целью причинения вреда другому лицу"*(53), - и весьма критично относился к законодательствам, которые включали в понятие шиканы осуществление прав, противное началам "доброй совести". Например, он указывал: "Предоставляя судам возможность определять наличность злоупотребления правом по соображениям справедливости, предоставляя им возможность взвешивания коллидирующих интересов по степени их важности, Швейцарское Уложение этим самым выводит всю область осуществления прав из-под действия юридических норм, отдавая ее под контроль некоторых внезаконных критериев"*(54).

Принимая во внимание изложенное, новая редакция ст. 10 ГК РФ, согласно которой понятием "злоупотребление правом" охватывается не только шикана, но и действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав, требует к себе весьма осторожного отношения. Прежде всего необходимо исключить возможность расширительного толкования соответствующих законоположений. Поэтому ранее сформированная судебная практика, "наработанная" в условиях действия запрета шиканы, а также "иных форм злоупотребления правом" (за исключением практики применения правил о шикане), не может служить ориентиром в применении новых законоположений, содержащихся в ст. 10 ГК РФ.

В связи с этим на основе анализа многочисленных судебных дел и применительно к конкретным субъективным гражданским правам должны быть тщательно разработаны критерии и признаки тех сделок и иных действий по осуществлению гражданских прав, которые могут быть квалифицированы в качестве действий в обход закона с противоправной целью либо заведомо недобросовестного осуществления гражданских прав.

Сказанное в равной мере относится и к практике применения законоположений о правовых последствиях злоупотребления правом. В особенности это касается возможности применения так называемых мер, предусмотренных законом (п. 2 ст. 10 ГК РФ), а также возмещения убытков (п. 4 ст. 10).

Представляется, что под иными мерами, предусмотренными законом, следует понимать только те способы воздействия на лицо, допустившее злоупотребление правом, которые установлены законом специально на случай шиканы, действий в обход закона с противоправной целью либо заведомо недобросовестного осуществления гражданских прав, но ни в коем случае не весь арсенал способов защиты нарушенных гражданских прав, как было принято считать ранее. К примеру, злоупотребление правом не может влечь за собой такое последствие, как признание совершенной сделки недействительной (если, конечно, в будущем не будет предусмотрено в качестве специального основания недействительности совершение какой-либо сделки в обход закона или с заведомой недобросовестностью). Ведь такая сделка должна квалифицироваться как противоречащая закону (законодательному запрету на злоупотребление правом). Однако в силу ст. 168 ГК РФ сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, может быть признана недействительной, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки. Статья 10 ГК РФ как раз и предусматривает такие иные последствия в виде отказа в защите соответствующего права.

Что касается возможности возмещения убытков, причиненных другому лицу в результате злоупотребления правом (п. 4 ст. 10 ГК РФ), то здесь вряд ли можно обнаружить какую-либо специфику, связанную именно со злоупотреблением правом. Здесь имеет место противоправное нарушение (нарушение законодательного запрета на злоупотребление правом) субъективных гражданских прав другого лица, что во всех случаях признается основанием гражданско-правовой ответственности (ст. 15 ГК РФ).

К сожалению, при подготовке Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25 возобладало стремление сохранить ранее сформированную практику, допускающую возможность признания сделок, совершенных с нарушением запрета на злоупотребление правом, недействительными. Об этом свидетельствует разъяснение, содержащееся в п. 7 Постановления, согласно которому если совершение сделки нарушает запрет, установленный п. 1 ст. 10 ГК РФ, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной (п. 1 или 2 ст. 168 ГК РФ). А в п. 8 Постановления разъясняется, что к сделке, совершенной в обход закона с противоправной целью, подлежат применению нормы гражданского законодательства, в обход которых она совершена. В частности, такая сделка может быть признана недействительной на основании положений ст. 10 и п. 1 или п. 2 ст. 168 ГК РФ. При наличии в законе специального основания недействительности такая сделка признается недействительной по этому основанию (например, по правилам ст. 170 ГК РФ).

Нетрудно заметить, что в последнем случае имеет место подмена понятий: сделка, совершенная в результате злоупотребления правом в форме обхода закона с противоправной целью, необоснованно превращается в притворную сделку, не говоря уже о том, что признание такой сделки недействительной исключает применение основного правового последствия злоупотребления правом, а именно отказа в защите соответствующего права. Ведь недействительная сделка не влечет никаких юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения (п. 1 ст. 167 ГК РФ), а значит, из недействительной сделки в принципе не может возникнуть субъективное право, при осуществлении которого может быть допущено злоупотребление правом.

Поэтому предлагаемая в п. 7 и 8 Постановления Пленума ВС РФ N 25 правовая квалификация сделок, совершенных в результате злоупотребления правом, в том числе в форме обхода закона, одновременно по ст. 10 и ст. 168 ГК РФ представляется неверной, поскольку одно исключает другое. Остается надеяться, что судебная практика по этому вопросу в дальнейшем будет скорректирована, как, например, это сделано в том же Постановлении Пленума ВС РФ N 25 применительно к проблеме реализации участниками гражданского оборота отдельных способов защиты нарушенных прав.

Надо сказать, что сами правовые нормы о судебной защите гражданских прав (ст. 11-16 ГК РФ) в ходе реформы гражданского законодательства формально не подверглись изменению, если не считать расширение перечня способов защиты нарушенных прав за счет такого нового способа, как признание недействительным решения собрания (ст. 12 ГК РФ). Однако это не помешало высшей судебной инстанции с учетом общих целей и духа реформы гражданского законодательства скорректировать судебную практику, связанную с применением как общих положений о судебной защите гражданских прав, так и правил о некоторых отдельных способах защиты: неприменение судом акта государственного органа местного самоуправления, противоречащего закону; самозащита; возмещение убытков.

Не секрет, что ранее суды нередко отказывали в удовлетворении требований на том основании, что истцом неверно избран способ защиты нарушенного права, который по этой причине не в состоянии обеспечить восстановление указанного права.

Теперь же в силу п. 9 Постановления Пленума ВС РФ N 25 в подобных случаях, когда суд придет к выводу о том, что избранный истцом способ защиты права не может обеспечить его восстановление, данное обстоятельство не может служить основанием для отказа в принятии искового заявления, его возвращения либо оставления без движения. Уже на стадии подготовки дела к судебному разбирательству суд должен вынести на обсуждение вопрос о юридической квалификации спорного правоотношения и определить, какие нормы права подлежат применению. При этом ссылка истца в исковом заявлении на иные нормы права (не подлежащие применению) сама по себе не является основанием для отказа в удовлетворении иска.

В этом же пункте Постановления подчеркивается, что реализация такого способа защиты гражданских прав, как неприменение судом акта государственного органа или органа местного самоуправления, противоречащего закону, не должна зависеть от того, признан ли соответствующий акт недействительным.

Применительно к самозащите (ст. 14 ГК РФ) в Постановлении несколько уточняются содержание и возможные формы этого способа защиты гражданских прав (п. 10). Так, отмечается, что возможность самозащиты не должна исключать права лица воспользоваться иными способами защиты, предусмотренными ст. 12 ГК РФ, в том числе в судебном порядке. Самозащита возможна, в частности, в виде воздействия лица на свое собственное или находящееся в его законном владении имущество. Самозащита может заключаться также в воздействии на имущество правонарушителя, в том случае, если она обладает признаками необходимой обороны или совершается в состоянии крайней необходимости.

Особое внимание высшей судебной инстанции уделено такому способу защиты нарушенных прав, как возмещение убытков. Некоторые разъяснения, содержащиеся в Постановлении Пленума ВС РФ N 25, направлены на формирование новой, более благоприятной для применения указанного способа защиты, судебной практики.

Во-первых, в п. 12 Постановления разъясняется, что размер подлежащих возмещению убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности. По смыслу п. 1 ст. 15 ГК РФ в удовлетворении требования о возмещении убытков не может быть отказано только на том основании, что их точный размер невозможно установить. В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела, исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению.

Нетрудно заметить, что в данном случае имеет место расширительное толкование законоположения, содержащегося в п. 5 ст. 393 ГК РФ и рассчитанного на применение в случаях рассмотрения судебных споров о возмещении убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательств. Распространение действия данного законоположения и на другие случаи возмещения убытков, причиненных нарушением иных (помимо обязательственных) субъективных гражданских прав, представляется вполне оправданным и заслуживающим одобрения.

Во-вторых, в Постановлении (п. 13) дается толкование правил, определяющих убытки в виде реального ущерба, которое позволяет обеспечить полное возмещение соответствующей части убытков. В частности, разъяснено, что если для устранения повреждений имущества истца использовались или будут использованы новые материалы (если иное не предусмотрено законом или договором), расходы на такое устранение включаются в состав реального ущерба полностью, несмотря на то, что стоимость имущества увеличилась или может увеличиться по сравнению с его стоимостью до повреждения. При этом размер подлежащего выплате возмещения может быть уменьшен лишь в том случае, когда ответчиком будет доказано (либо это будет с очевидностью явствовать из обстоятельств дела), что существует иной, более разумный и распространенный в обороте способ исправления соответствующих повреждений подобного имущества. Кроме того, судам предложено учитывать, что уменьшение стоимости имущества истца по сравнению с его стоимостью до нарушения ответчиком обязательства или причинения им вреда является реальным ущербом и в том случае, когда указанное обстоятельство (уменьшение стоимости имущества) может проявить себя лишь при отчуждении этого имущества в будущем, как, например, в ситуации с утратой товарной стоимости автомобиля, поврежденного в результате дорожно-транспортного происшествия.

В-третьих, внимание судов обращено на то обстоятельство, что при разрешении споров, связанных с возмещением убытков в виде упущенной выгоды, необходимо учитывать, что ее расчет, представляемый истцом, зачастую является приблизительным и носит вероятностный характер, что само по себе, однако, не может служить основанием для отказа в иске (п. 14 Постановления).

В-четвертых, применительно к спорам о возмещении убытков, причиненных в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления или должностных лиц этих органов, в Постановлении (п. 15) разъясняется, что предъявление гражданином или юридическим лицом соответствующего иска непосредственно к государственному органу или к органу местного самоуправления, допустившему нарушение, либо к финансовому органу (как к ответчику) само по себе не может служить основанием к отказу в удовлетворении такого иска. В подобных случаях суд должен привлечь в качестве ответчика по делу публично-правовое образование и одновременно определить, какой орган (органы) будет представлять его интересы в судебном процессе.

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: