Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Гибель капитана Иволгина в марте 1943 г. (Это рассказ еклира, написанный по материалам пройденной сессии.) 5 глава




- Дождалась, нашла-таки, достала.

Для меня-то все, а ребятам надо уходить, а Миколка чертыхается. Уходите к лесу быстрее, сейчас придут немцы, так как рвануло хорошо. Не надо бессмысленных смертей, нас и так мало.

Я проваливаюсь, я ухожу отсюда. Мне здесь делать уже нечего, от тела ничего не осталось. Помочь я им ничем не могу. Смотрю сверху: бороздка, где полз, чуть больше одной трети. Воронка. Ребятам никак не могу сообщить. Злость большая на этого ворона, это всегда нехорошая примета.

Вот теперь отдыхай, ты покой заслужил.

 

Посмертный опыт:

Видит, как работали минеры, - много их, речь немецкая. Катушку с проволокой тащат. Сколько же наших здесь поляжет. Знать бы раньше... Много их, поработали, а ты тут ползи, выколупливай. Сволочи, на разной глубине закапывают. Ощущение, что я вижу, как они лежат до конца поля. Здесь их больше, а там меньше, этих больших в один ряд, и они не в рядок, а между всеми. Как будто она живая и тебя гипнотизирует.

Что же рассуждает? Не ткань же от ватника.

- Я не хотел, чтобы ты шел.

Всегда так у тех, кто остается в живых, чувство вины. Жалко Миколу, кореш. Когда ты уходишь, уже не берут в напарники другого, он идет один. А связь остается. Когда один остается, ты его сопровождаешь. Плохо ему в этот момент. Ничего, Миколка, уходите отсюда. Они вернутся в лагерь. До половины разминировано. Ночью они выйдут из окружения. Молодой лейтенант подорвется на мине, заденет за проволоку, его осколком ранит, умрет немного погодя. Здесь только я остался. Это не было бессмысленно, потому что они уйдут. Нет ничего глупее бессмысленной смерти. Он мог бы выжить, мальчишка этот, он просто от страха умер.

Я Миколе: "Запомни следующую мину". Смешно, что потусторонние силы помогают. Контакта нет, но я беспокоюсь. Вижу как под рентгеновским облучением. Мины за день под солнцем нагрелись, и их ночью можно почувствовать. Они поползут вечером, песок остынет, а тепло чувствуется от нагретых штук. Руку если держать перед собой. Не думал, что скорость остывания разная.

Микола говорит, что их проведет.

- Не плети, одного хватит.

- Какого посылал, если был уверен. Я пойду первым.

Мы не саперы, мы удачливые парни. Микола поседеет за этот путь. Когда они пройдут, я уйду. Я его сопровождаю, мне другие не так интересны. В двойке работаем, его каждое движение дублирую.

- Осторожно, осторожно, молодец, там всего три ряда, одна, дурная, опять не в ряду.

Можно только след в след. А тот - нервишки - и задел. Микола ползет, а я над ним. Молодец! Вот эта близко, осторожнее с нею.

Мне уже делать нечего, это уже их проблемы, а мне отсюда пора уходить. Микола прощается, смотрит: воронка, кровь запекшаяся.

- Прощай, прости.

- Не распускай нюни.

Он смотрит на кусок, который болтается. Я стою слева за плечом.

- Эх, знал бы ты, что мы ползли вместе. Командир Демыч к нему подходит.

- Пойдем.

Стоят с непокрытыми головами.

- Даст бог, сюда вернемся, как-то отметим, что он здесь Хороший был парень.

Пытается утешить, а у того плохое чувство злости возникает. Я ему хочу сказать, что это очень плохое чувство, злость Розовощекий, всегда каламбурит, а здесь притихший. Последним уходит с этой поляны.

Там и несколько женщин было в отряде. Мне хочется сказать:

- Удачи, ребята, а я свое отвоевал.

Они по своим делам, а я по своим. Все, здесь делать больше нечего.

 

Высказывания пациента в сессии и после, моменты осознания:

Всегда боялась в лес одна ходить, в лесу чувствовала себя плохо, голова обязательно начинала болеть, очень уставала после леса.

Там, в прошлом, при встрече с дядькой ощущение, что какое счастье привалило, слезу прошибает. А всю эту жизнь стыдно было быть счастливой. Когда там с дядькой случилось, и у меня ощущение: не я ли виноват. Всю эту жизнь чувствую вину, когда говорю правду, и ощущение, что я могу кому-то навредить. Когда я сижу одна и кто-то входит неожиданно, что бы я ни делала, возникает чувство вины, и я начинаю оправдываться, и, как только я начинаю оправдываться, у меня сразу начинает болеть голова. Когда мне стыдно, я всегда краснею, всей сразу становится жарко, одномоментно автоматически произношу фразу из этого случая: "Виноват, исправлюсь". В сессии ощущение, что я виноват, что их расстреляли из-за меня, а в этой жизни чувство вины я испытываю всегда, в любой ситуации.

Дубовая филенчатая дверь еле открывается. Там сумрак. Коленочки подкашиваются. Это перед приемом парторга завода. Возникло четкое ощущение, что это тот же кабинет, и тот же город, и тот же костел, что и в 14-м году там, в другой жизни. Инграмма оживает: такой же кабинет, как тогда в 14-м году перед отправкой на фронт, только там портрет царя Николая с саблей, и такие же сапоги, как на портрете Сталина, и так же упираешься в них глазами. Ничего не изменилось, только поменяли портреты. А как по этим коврам топать? Ватные ноги. Смутно вижу, что там, за столом, они чем-то заняты. Наложение картинок инграмм. Там офицер вставал и шел точно так же. Здесь состояние: не описаться бы от страха, занят ведь, начальство, как подойти - это огромная проблема в этой жизни, не могу ни к какому начальству идти, возникает точно

кое же состояние страха. В Византии давили, в 14-м давили, Т3 моготу мне здесь больше. Парторг товарищ Самойлов, так Нта фамилия всегда вызывала чувство не то чтобы благоговения, но уважения.

Теперь я очень хорошо понимаю, как люди в леса уходили и даже не знали, что война кончилась.

Там... опять пытки, побои, натерпелся. Сейчас я никому не позволю себя ударить, от одной мысли об этом я зверею. Я маму выбрала, потому что она меня никогда не то что бы била, не шлепала даже, пальцем не тронула. А когда меня тетка шлепала, небольно конечно, то мне было дико обидно, все во мне закипало... не смей, не смей меня трогать! Может бьггь, я тетку за то и не любила, что она меня в детстве шлепала. Я не хочу, чтобы меня кто-то бил. Я знала: если кто-то до меня дотронется, муж например, то это будет концом отношений, я уйду тут же и никогда не прощу.

В сессии ощущение, что меня прямо сейчас бьют, все тело, голова болят. При прохождении инграммы возникала полная соматика, вплоть до вкуса крови во рту, заходилась в диком кашле, отекал затылок, поднималась тошнота. По мере прохождения соматика исчезает полностью. Мне этот хлебушек достался... У меня в этой жизни, особенно в детстве и в юности, после еды возникали боли в желудке и внизу живота. Всегда связывала это с тем, что резинки тугие, а здесь узнала эту боль, поняла, откуда она.

В детстве у меня были трудности в школе, когда меня спрашивали, я тупела от страха, переставала соображать, особенно если вызывали к доске, с места было проще. Случай связан и с проблемами с едой в детстве. Когда обижалась, я не ела, как чего - "Не буду есть", дулась и не ела, но страх, связанный с чувством голода, в этой жизни присутствовал. Все время возникало опасение, что люди останутся голодными, что я их не накормлю. "Как на Маланьину свадьбу",- ругали, когда я готовилась принять гостей. Всегда страх, что не хватит. Там, на хуторе, наелась черного хлеба на всю оставшуюся жизнь - в Детстве черный хлеб не выносила, в рот не брала, ела только белый. Став постарше, когда стала понимать, что он полезный, пыталась его есть, но не было случая, чтобы не поперхнулась, часто давилась. Всегда, без исключения, крошки попадали не в то горло, и я закашливалась. Когда ем, обязательно поперхнусь.

Там "никаких имен", и тут не могла называть по имени и отчеству в детстве никого.

Господи, парню двадцать три года, с девками гулять, а там такая целомудренность. Девочек не было, все мы товарищи Кошмар, голова-то как повернута. Теперь понимаю идеологический дурман как наркоз, ну такая эйфория. Это нормально замечательно, когда ты в ней, а когда выходишь... Бедные ребята, сейчас мне от этого страшно, поэтому в этой жизни я никуда не вылезаю, мне никуда не хочется. Хочу нюхать цветочки, просто жить, а там сплошная идеология, когда говорят "надо" вопреки рассудку, логике. Тогда нам это нравилось, нам нравилось быть самыми умными, непобедимыми... молодые растущие. Ощущаю подъем всей страны, планы, пятилетки! Всегда удивлялась отношению к технике, уважению к чертежам. У девочки откуда? Суровость какая-то по отношению к технике. Очень нравился фильм "Весна на Заречной улице" обожала его из-за того, что там были сталевары, которые мне очень нравились, я этому верила. Восхищалась, как искры летят, очень нравится цвет красного металла.

Товарищ Сталин... Мы не спим, не едим, не любимся, а только выполняем заветы. Ой, как мы любим вождей, как бы нам только самим не отвечать. Вождь нас посылает. Родина на втором плане, на первом - товарищ Сталин. Сами создали, сами гвоздики в зубах подносили, нате, не изволите ли стегануть. Как тяжело, как стыдно, как больно мне за себя, я не пассивно участвовал, не хотел себя критиковать, я ж ради будущего стараюсь. Я хороший, я всегда хороший. Наизнанку готовы были вывернуться и выворачивались. Да, колосс на глиняных ногах, но через это все надо было идти, как же страшно. Теперь у меня чувство ответственности поднимается, дальше - больше. Шалите, опять откреститься, опять кто-то виноват, ничему не научиться, не выйдет больше. Как же проникаешься эпохой! Сегодня идет работа на уровне духа: смотри, как у тебя ноги подвешены, поднимись над этим! Сделки с совестью не проходят.

 

Заметки историка:

Самая спорная история, много исторических несоответствий. Система хозяйствования в имении шляхтича Витольда характерна скорее для прошлого века, как и его архаичный костюм. Такое вряд ли могло сохраниться даже в самых отдаленных уголках Западной Белоруссии в 30-х гг. нашего века, Польша все-таки была довольно развитым государством.

Война Польши с Германией началась 1 сентября 1939 г., а уже в конце месяца вся Западная Белоруссия была занята Красной армией. Немецкий оккупационный режим временно существовал только на незначительной части этой территории

„продолжался от силы несколько дней, а не с 1938 г., как в

материале.

Описанные зверства немецких войск над мирным населением характерны для Белоруссии скорее в 1943, чем в 1941 г. Поначалу немецкие оккупационные власти воздерживались от жестокостей, пытаясь привлечь население на свою сторону. Наиболее правдоподобным эпизодом является здесь насильственный угон задержанной молодежи на работы на запад. Помимо вербовки добровольцев в "остарбайтеры" (рабочие команды из восточных народов) немцами уже в 1941 г. широко применялся и насильственный захват рабочей силы.

Достоверной представляется и сцена с вступлением в город войск, одетых в польскую форму. Дело в том, что в 1941 г. на Восточном фронте в составе вермахта действовал армейский корпус, составленный из бывших солдат и офицеров войска польского, отправившихся мстить Советам за удар, нанесенный в 1939 г. Красной армией в спину сражающейся Польши. Войска этого корпуса имели довоенное польское обмундирование, польские знамена и знаки различия. И хотя летом 1941 г. поляки сражались в основном на Киевском направлении, некоторые их части вполне могли оказаться и в Белоруссии.

 

Петр Игнатьевич Малинин, 30 сентября 1924 г. рождения, г. Москва, окончил школу в 1942 г., в том же году призвав в армию. Младший лейтенант, первое ранение летом 1943 г Брянский фронт, эвакогоспиталь в Дубровицах, специализированный неврологический госпиталь. Старший лейтенант, развед-рота в батальонной разведке одного из Белорусских фронтов осень 1944 г. Погиб в разведке летом 1944 г. вместе с рядовым Фоменко Андреем Степановичем, расстрелян фашистами при выполнении задания. В это время готовится большое наступление и прорыв к бывшим западным границам СССР. Имеет орден Боевого Красного Знамени и две медали, одна из них "За отвагу". Летом 1944 г. представлен ко второму ордену, который не успел получить (11 сессий).

Отец Игнатий Тимофеевич Малинин, москвич, рабочий Московского авиационного завода (30-й на Динамо).

Мать Анна Степановна Малинина, из луганских крестьян, до войны вагоновожатая трамвая, в войну рабочая на заводе мужа.

Сестра Анна, 1928-1929 г. рождения.

Отец очень устает, серьезно болен, в 40-м уже тяжело, просто чахнет, бронхиальная астма, подозрение на туберкулез. Ба-тяня, мне его так жалко. Худенький совсем стал. Он у меня щупленький, небольшого роста, в 16 лет я его перегоняю.

- Ничего, мы поднимем, выучишься, десятилетку кончишь. Куда сейчас без образования.

( Вот я вырос больше отца. Пронзительное ощущение, что отец приходит ко мне советоваться. Он очень уважает нас за то, что мы достигли большего в образовании. У него семь классов, у мамы церковно-приходская. Ощущение даже горести, что родители смотрят на меня как на более умного.

- Петька далеко пойдет, будет инженером.

А я хочу, очень хочу летчиком. Пойду в военное училище. Живем очень скромно, много денег уходит на лекарства для отца.

С друзьями по бригаде:

- Что-то мы редко последнее время собираться стали.

- Гнат, куда тебе, там же выпивать надо.

- Клюет!

Мы с папаней на рыбалке на Клязьме.

- Папань, клюет.

. Ну и тащи его.

- Я упустить боюсь.

В комнате на письменном столе горит свет. Сейчас часов 9 вечера. Отца нет, он в вечерней смене, придет в 11-12. Аня спит на своем диване, косички не расплетены. Спать хочется, сиЖУ Делаю уроки. Поздно. Мама приходит с работы. Она работает в разные смены, сегодня с вечерней.

- Опять засиделся допоздна. Чем занимался? Опять небось у Кольки радиоприемник собирали?

- Да не был я у Кольки. В школе было комсомольское собрание, принимали в комсомол. Говорили о сборе чего-нибудь в помощь испанским детям.

- Чего сегодня у нас на ужин?

Когда мама в вечернюю смену, стряпаем сами.

- Картошка отварная в кастрюле на кухне и селедочка.

- Поешь со мной?

- Нет, мы с Анютой поели.

- Ну ладно, надо ложиться спать. Весь день пробегал, за уроки только к вечеру собрался. Утром опять будешь квелый, тебя не добудиться. Давай сворачивай уроки и ложись спать.

- Мама, у меня еще математика, немецкий текст не переведен.

- Ну тогда отправляйся на кухню, не мешай сестре спать. Стол двухтумбовый светлого дерева, коленкоровый верх.

Чернильница с металлической крышкой, ручка на подставочке. Учебник немецкого языка.

- Противный немецкий, какой трудный.

- В такое время ночи что, хочешь, чтобы он был легким. Ты бы еще позже сел учить.

- Да, уже ничего в голову не идет.

Захлопываю книгу за девятый класс. Зима, за окном снежок. Беру учебник, маленькую чернильницу, портфельчик обычный, но можно его носить через плечо. Иду на кухню, там бабуля из соседней комнаты, маленькая старушка. Кухня темная, на большом окне никаких занавесок. Сажусь на табуретку У, нашего стола. Лампа у потолка без абажура, его заменяет сделанный из газеты. Спать хочется, а надо учить этот противный немецкий.

- Он тебе в жизни пригодится.

Утусь нормально. Школа мужская, одни мальчики. Одеты Не в форму. Модны курточки из двух разных тканей. Летом и осенью носим короткие брюки чуть ниже колен. Зимой у меня темное пальто с черным воротником, шапка-ушанка с кожа-

ным верхом. Портфель потрепанный, тоненький. Учебники не носим. Утром в школу бегать быстро, она рядом. Дырка в заборе, нечего обходить. Классичекие черные парты, темные стены над доской портрет Ушинского. На стенах портреты писателей' больше ничем не украшены. Дверь у задних парт. Окна с правой стороны, странно.

Учительница немецкого языка - седенькая старушка. Очень хорошее произношение, знает не только немецкий. Ставит язык с хорошим произношением. Матильда Генриховна, видимо, из немцев.

Сижу в среднем ряду, за второй партой, слева.

- Немецкий язык надо знать. Это наш потенциальный враг, война ожидается. Война предстоит. Немецкий язык может пригодиться, его надо знать и учить хорошо.

Класс небольшой, человек 26. Много увлечений: "Ворошиловский стрелок", интерес к моторам и парашютам. Мечтаем быть авиаторами, у многих родители работают на авиационном заводе.

- Советская авиация... развитие советской авиации... спортивные достижения. Радио, ламповые радиоприемники.

У меня два друга - Колька Скворцов, сидим на одной парте, занимаемся с ним радиоприемниками, и рыжий Семен, очень умный, начитанный, стихи пописывает. Мы интересуемся поэзией. Испания для нас звучит. Испанские дети учатся в нашей школе. Интернациональный долг... Долорес Ибаррури. Наши летчики были в Испании, у Мишки отец там был. Летчики в чести. У меня вырезанный из газеты портрет Чкалова наклеен в сундуке поверх других идеалов. Метро в Москве. Метростроевцы тоже герои. Гордимся метро, мрамор сплошной, красота, подземные дворцы. Пятилетка досрочно. Мы выпускаем стенгазету. Спортивного зала в школе нет, актовый на четвертом этаже. Окна в школе голые, занавесок и цветов нет. Аскетическая школа. Но большинство учителей - женщины.

Демонстрации первомайская и октябрьская, ходили с отцом, с его цехом. Красная площадь. Ура! Наши авиаторы. Москва встречает героев! Трудовые свершения!

Сейчас лето, я закончил девятый класс. Школа закончилась, Анюта ходит в недельный городской лагерь. Наша мужская школа видна из окна за зеленым крашеным забором. Два года как отстроено ее красного кирпича четырехэтажное здание. Я на нее смотрю сверху с нашего пятого этажа. Во дворе

школы большой пустырь, на котором мы с ребятами часто гоняем в футбол.

Вижу сценку: прохожу по школьному двору, ребята меня окликают.

- Петька, тащи мяч, в футбол сыграем. Мяч по тем временам редкость.

- Петька, ты куда собрался? Возьми меня с собой. Это соседский мальчишка лет 12.

- Отстань, там большие играют. Тебя не возьмут, команда уже собралась. Мелочь пузатая нам не нужна.

Он обиделся. Я с ним в квартире играю, а здесь ребята позвали.

- Да ладно, Лень, не обижайся, в следующий раз поиграем. Тебе делать что ли нечего. Дядя Вася-то дома?

- Да не, он сегодня в дневную смену. Мяч надуваю. Пробую, хорошо надут.

- Ага, понятно. Ну привет, я пошел.

Разговор в общем коридоре. У соседа есть велосипед, он висит здесь же, в коридоре. Мне разрешают его брать. Лампочка тусклая. Бегу по лесенке, походя играю на площадках. Я шупленький мальчишечка 16 лет, в футболке, фуражка козырьком назад, курточка. Площадка в школьном дворе сбита до пыли.

Наш дом большой, пятиэтажный, двухподьездный, светлой штукатурки, на небольшой малопроезжей улочке в районе Тверских-Ямских. Широкая лестница в парадном с крупными виражами, большой пролет в центре. Окна на школу, на этаже по три квартиры. Двери часто не закрываются. Бедные почтальоны на все этажи поднимаются: ящик у каждого свой на двери. Хороший зеленый двор с цветником и лавочками, обнесен высоким сплошным зеленым забором, общим со школой. Забор сплошной, но у нас, мальчишек, есть в нем свои лазейки с отодвигающимися досками. Не обходить же по улице со двора в школу, когда она так близко напрямик.

Мы живем в одной большой комнате в коммунальной квартире. Высокие потолки. Большое окно, узкая тюлевая занавеска только на верхнюю треть окна, гардин нет. В квартире большой длинный коридор. Сразу у двери комната бабы Мару-си. Потом наша. Дальше по коридору семья Степановых с тремя Детьми. Наши окна выходят во двор на школу, у них - в ^Рец дома. Общая небольшая кухня, у каждого свой стол, над ним полки с посудой. Простая раковина, синие крашеные сте-

ны, керосинки и керогаз на столах. Стою периодически за керосином в очереди. Отец как-то заявил:

- Будешь работать на нашем заводе. Пойдешь учеником слесаря.

Берут на завод с 16. С отцом договорились, что пойду работать. В семье споры: пойду работать или в десятый класс.

- Пора работать. Мама отстаивает:

- Ребенку надо учиться дальше, Игнат. Родители решили, что пойду в десятый.

А я хочу быть летчиком, как Водопьянов, хочу в военное училище. Полеты к Северному полюсу, полеты в Арктике, перелет в Америку Чкалова, Байдукова, Белякова.

Ощущение здорового, активного детства, будущее большое, светлое, могу осуществить все мечты. Такой ребенок счастливый! Счастливое детство 30-х годов! Я не знаю ничего о плохом. Отличные учителя, к ним уважение, нами они занимаются. Есть районный Дом пионеров. Спорт, зимой лыжи. На лыжах ходим в Петровском парке. Бегаем на футбол на "Динамо", это рядом.

- Нет лишнего билетика?

Такой праздник, футбол! Наши, "Динамо" - внутренний подъем, радость, гордость за команду. Когда было 12-14 лет, ходил с батяней.

Скульптуры стоят у фонтана, пионеры честь отдают. Мне нравится такая эстетика, везде скульптуры. Летом ездил в пионерский лагерь "Красные зори" авиационного завода, в Звенигороде как будто.

Отцовский засекреченный 30-й авиационный завод на Динамо. Живем недалеко от отцовской работы, в районе Белорусского вокзала, где улицы Лесная, Тверские-Ямские.

Дома книг не видно, берем в библиотеке. Люблю читать -"Чингачгук" Ф.Купера, Д.Лондона, Эдгара По, Конан-Дойля, в основном приключенческие романы. Марки интересуют. Ребята собирают марки - первые с нашими героями - наши летчики, наши самолеты, гордимся. Летческий шлем - балдеем. Это высший шик, кто носит. Отец у Мишки сражался в Испании, герой. Большое уважение к военным, к летчикам у народа, а у мальчишек бешеное отношение. Мечтаем быть летчиками. Первое кино, "Трактористы" - фильм любимый. "Если завтра война, если завтра в поход...". Песни патриотические... "И сам товарищ Сталин в бой нас поведет... ". Хотели в Испанию, не

спели... Мы не успели сражаться за высшую справедливость. Братство, интернациональные бригады. КИМ - Коммунистический Интернационал Молодежи. Значок красной звездочки, на нем эти три буквы, приняли в 14 лет, до этого был пионером. Красные галстуки у нас были не шелковые, а простой материи и более темные. Горжусь значком ГТО. Нормы ГТО сдаем, бросаем фанаты.

Вижу себя на заводе с напильником. Огромный цех, самолет посередине цельнометаллический, не У-2, а' с одинарным крылом.

Воскресное утро. День не очень солнечный. Я встаю. На циферблате будильника без пяти семь. Родители встали, Анюта еще спит. Батя в синей майке сидит на железной кровати в углу, трудно встает, раскачивается. На мне такая же синяя майка. Койка такая узкая.

- Ты чего так рано, сегодня же воскресенье. Поспал бы еще.

- Да уже не хочу, я выспался.

Выхожу в коридор. В домашних брюках, в майке, без рубашки. Разминаюсь, мышцы качаю. Времена спортивных достижений. Коридор широкий, но заставлен. Вечная темень, свет с кухни.

Мать, Анна Степановна, полноватая спокойная женщина в фартуке. Она кондуктор в трамвае. У нее связь с ее деревенским луганским детством, приехала в Москву по трудовому набору. Отец, Игнатий Тимофеевич Малинин, и с его стороны дед, москвич, рабочая косточка - потомственные рабочие. Завод Михельсона - революционное прошлое деда. Гордимся.

Около их кровати разворачивается ширма. Сестра Анюта спит на диване с крупными валиками по бокам в другом углу. Полочка со слониками. Шкаф, сундук накрыт домотканой тряпицей. Пол паркетный, у родительской кровати домотканый половичок. Моя кровать застлана серым одеялом. Стол письменный, за которым делаем уроки с сестренкой по очереди. Сестричка их часто делает за обеденным столом. Дверь крашеная, зеленая. У двери на стене вешалка завешена тряпкой. Продукты в буфете, зимой за окном. Запасов нет, и мне часто приходится бегать в магазин. Посередине комнаты круглый стол.

Мама собирает завтрак. На завтрак вчерашние щи. Кушать хочется. Мы когда голодные (холодильника тогда не было, за-

лезть некуда, нечем полакомиться), хлебушка с чесноком сделаешь.

За завтраком сижу в клетчатой рубашке. За столом принято что-то надевать. Она расстегнута, тепло. Хлебница - фаянсовая плетенка, хлеб большими кусками. Мама стоит с кастрюлей Половник простой, алюминиевый.

- Суп надо доедать. Я щи люблю.

- Хлеб кончается, надо бы сходить. Петь, сходил бы ты в магазин за хлебом, булочная скоро откроется (булочная с восьми, сейчас восьмой час). Ты почему не следишь за хлебом, это твоя обязанность. Надо бы и керосина. Мама называет меня еще и Петрушей. Я к ней обращаюсь "мать, маманя".

Отец очень болезненный, много молчит, мало уделяет нам внимания, с ним меньше контакта, чем с матерью.

- У нас дела с Колей, я обещал зайти.

- Вот после булочной и зайдешь. Что у вас за неотложные такие дела.

- Да Колька приемник детекторный собирает, я хотел ему помочь.

- А что ты в этом понимаешь?

- По физике-то проходили, а у него инструкции есть, и в "Технике молодежи" писали. Интересно же. Приемник сами соберем, радио будем слушать дома. Сначала ему, потом мне, ведь здорово, мать.

- Ну это потом, отправляйся. Деньги возьми в буфете, рублей пять. Зайдешь еще заодно и в гастроном.

- Ну вот, говорила только за хлебом.

- Ну чего тебе стоит, одна нога здесь, другая там. Зайдешь в гастроном, бутылочку молока и сливочного масла граммов сто.

Семья живет скудно: картошка, макароны, кусок мяса только в супе. Борщ, щи, яиц не вижу. Покупаем на короткое время, впрок не берем. Меня гоняют за продуктами часто. Сопротивляюсь, по магазинам ходить удовольствия мало, хотя, конечно, понимаю: отец зарабатывает из последних сил, мать бьется, кому бежать как не мне. Анюта подросла, тоже помогает.

- Не люблю эти магазины, не мужское это дело.

Своих денег у меня нет, в голову даже не приходит, в мыслях нет, почтительное отношение к деньгам и экономии. Нам приходится экономить во всем, так говорит мама.

- Экономно жить, только на питание. Анюте придется старое пальто поносить, хоть она из него и выросла. До осени не справим. Чтобы ты десятый класс кончил, ничего, поднату-

мся. Ну поскромнее жить будем, и ты не будешь в футбол й тинки сбивать. Новых купить не сможем, эти тебе еще носить и носить.

Ботинки-бульдоги черные, битые. Ничего, замажу гуталином. Да в магазинах и нечего приглядывать. Вот Кольке отец лает на детали. Отец у них инженер. Люблю бывать у них, они живут получше нас, в отдельной двухкомнатной квартире. Мать дома, букли, красивый халат, жеманная в разговорах.

- Ну что, Петенька, проходите, Коля у себя в комнате.

В гостиную у них ведут большие стеклянные двери. У Коли своя комната, там собираем детекторный приемник. Коле хорошо, всегда отца можно спросить, да и детали может купить. Подают к чаю такое, какого у нас никогда не бывает, - колбаса, сыр. Пирожные у них пробовал. У них тюлевые занавески, у нас только полосочка. Мама его всегда дома, она ухоженная. Есть прислуга. Ноготки покрашены. У моей мамы такого не бывает, это меня удивляет.

- Коленька, к тебе Петя зашел.

Меня всегда его мама встречает в прихожей. Кольке выходить не надо, матушка вокруг него вьется. С уважением относится к нашим занятиям. Дружба наша поощряется. Отец у него мировой.

- На футбол мы сегодня собирались, ты отпустишь?

- Откуда ты возьмешь деньги на футбол?

- Мы с Колькой накопили.

- С чего это вы накопили?

- Колькиной матери помогали, она нам дает деньги на футбол.

- А тебе не стыдно?

- Я же заработал, такой уговор был. Все по-честному.

- Анюта, не горбись, не клюй носом в тарелку.

Радио у нас нет. Сестричка - пятиклассница, примерная, сидит, сложив аккуратно ручки.

Мама соглашается, чтобы пошли, говорит, чтобы взял Деньги на продукты. Резной, красивый буфет. Под газеткой Деньги.

Я с неохотой беру деньги, складываю в четвертинку, засовываю в нагрудный карман, нахожу сетку в ящике буфета, засовываю в карман брюк.

- Мать, я мигом слетаю.

Выбегаю, пересекаю улицу, здесь есть дворики частных де-Ревянньгх домов.

В коротких, чуть ниже колен, в тонкую полоску штанах под коленом застежки. Майка с 11-м номером на спине, сверху короткая курточка нараспашку. Верхняя одежда в коридоре на вешалке. Взял серую кепку в мелкую крапинку. Заходим в комнату в обуви, мама не ругается. Мама по чистоте не сокрушается.

Рядом магазин, но я там покупать не люблю, много народа Магазины еще закрыты. На улице пустынно, еще рано, воскресенье. Трамвайные пути, ни машин, ни трамваев не видно, вдали появился грузовичок. Выхожу на угол к улице Горького, там, где после войны будет большой дом с магазином "Пионер", сейчас небольшой трехэтажный дом, в нем булочная. Булочная еще не открыта. Я дергаюсь, что пришел рано, спрашиваю у молодого мужчины, сколько сейчас времени.

- Восьми еще нет.

Подошла бабушка с кошелкой, парнишка, очередь выстраивается. Запускают. Хочется первым в кассе оказаться. В кассе первый, но кассирши еще нет. Кассирша в синем халате.

- Ну что тебе?

- Черный и сайку.

Белый хлеб как пирожное для нас, можем позволить лишь по воскресеньям. Хлеб взвешивают, режут большими ножами. Бросаю просто в сетку. Еще надо бутылку молока и сто граммов масла. Молоко разливное из бидонов, тащу с собой пивную бутылку.

- Пол-литра молока.

Бутылка зеленая, закрываю пробкой, свернутой из газеты. Масло растаявшее поплыло, она его на бумажку размазывает, так оно на бумаге и останется. В магазине высокие витринные окна. На полу бидон молока.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...