авангард революции и социальная база

ЧТО ЭТО ТАКОЕ

Сразу подчеркнём, что хотя слова «голод» и «голодомор» и однокоренные, они имеют принципиально разный смысл. «Голодомор» - это не просто «сильный голод». «Голодомор» - это идеологическая концепция, мощный инструмент воздействия на массовое сознание. Хотя именно на этой подмене понятий и строится вся концепция. Если подытожить всё, что в последние годы говорится и пишется на Украине о голоде 1932-1933 годов (то есть проанализировать учебную, научную и популярную литературу, прессу, радио- и телепередачи, а также официальную позицию власти), получится следующая картина.

Под «голодомором» понимается целенаправленное уничтожение голодом украинского народа как народа и, что ещё важнее, как народа украинского. Его хотят представить как геноцид = этноцид, который осуществлялся советским «имперским» руководством при помощи продавшейся «Москве» «колониальной администрации» - украинской партийной верхушки. О том, что голод охватил всю страну, при этом стараются не говорить, представляя дело так, будто пострадала от него лишь Украина, или что голод в других частях СССР носил иной характер и масштабы, нежели на украинских землях.

 

ИСТОКИ

Концепция «голодомора» появилась в среде украинской эмиграции. В 1940-1970-е годы на Западе периодически выходили работы, в которых голод 1932-1933 годов объявлялся спланированным деянием кремлёвского руководства, направленным на духовное и физическое уничтожение украинского народа и стоившим жизней 7, 10 или 15 млн человек.

В начале 1980-х внимание к «голодомору» резко возросло. В США и Канаде прошли конференции по проблеме голода в СССР, был снят научно-популярный фильм. В Эдмонтоне, Виннипеге, Лондоне и Мельбурне были сооружены памятники, как указывалось, жертвам «голода - геноцида», организованного «советским правительством в Москве». Кампания получила широкое звучание в СМИ, посольства СССР пикетировались представителями диаспоры.

Интерес объяснялся не только 50-летней годовщиной голода, но и новым витком «холодной войны». Напомним, что именно в эти годы Рональд Рейган назвал Советский Союз «империей зла». Украинская эмиграция, всецело зависевшая от стран пребывания, была лишь питательной средой, в которой варилась концепция «голодомора». Не меньшую роль сыграли её покровители - государственные структуры США и крупные корпорации, финансировавшие программы по изучению голода на Украине, а также американские университетские центры, на базе которых эти исследования велись. Так, в 1981 году при Гарвардском университете совместно с украинскими организациями была запущена программа исследований голода на Украине. Созданные в её рамках книги Джеймса Мейса и Роберта Конквеста стали важным этапом в создании и пропаганде концепции «голодомора»: голод и национальная политика «Москвы» увязывались друг с другом, сам голод характеризовался как акция советского руководства, направленная на то, чтобы сломить украинское крестьянство и нацию вообще, окончательно покорить Украину.

Усилиями диаспоры и её покровителей кампания по раскручиванию «голодомора» получила и официальное признание. В 1984 году конгресс США создал специальную комиссию для исследования «причин голода на Украине в 1932-1933 годах, инспирированного советским правительством». Руководителем её рабочей группы стал сотрудник Украинского исследовательского института Гарварда Мейс (1953-2004), женатый на украинке уроженец штата Оклахома (в начале 1990-х переселившийся на Украину). Завершить работу предполагалось к 1987 году, к 70-летию Октябрьской революции. В итоговом отчёте комиссии (1988) говорилось об искусственном характере голода, его антикрестьянской и антиукраинской направленности, а сам он объявлялся актом геноцида украинского народа.

Таким образом, на протяжении второй половины XX века концепция «голодомора» использовалась как оружие в идеологической войне против СССР в социальном («тоталитарное государство и экономика») и национальном аспекте («русский империализм угнетает и истребляет порабощенные народы»).

Во время перестройки эта концепция проникла на Украину. По многим сёлам и городам началась кампания по увековечению памяти жертв голода (составлялись списки умерших земляков, сооружались памятные знаки). Весной 1990 года прошла Всеукраинская неделя памяти жертв голода 1932-1933 годов и сталинских репрессий. Но эти мероприятия почти сразу же приобрели политический оттенок, а тема голода вскоре была подменена темой «голодомора». Их застрельщиками выступали национально ориентированные организации: Народный Рух, Общество украинского языка им. Т. Шевченко, Украинская автокефальная церковь и другие.

 

СОВРЕМЕННАЯ СИТУАЦИЯ

В 1990-е годы концепция «голодомора» прочно утвердилась среди политического большинства Украины, академической науки, украинских СМИ, а через них в системе среднего и высшего образования и в общественном мнении. На страницах учебников, в радио- и телепередачах мелькают всё те же огромные цифры (7, 10, а то и 15 млн человек). Президент Виктор Ющенко даже заявил, что тогда Украина потеряла четверть своего насе ления. (7) Но концепция усложнилась. Голода 1932-1933 годов уже мало: теперь говорят о цепи голодоморов = геноцидов, включающей в себя голод 1921-1923, 1932-1933 и 1946-1947 годов, по логике украинских националистов, созданных сознательно с целью покорить Украину и истребить украинский народ. с помощью «голодомора». Речь идёт о государственной политике по поддержке и распространению этой концепции как внутри Украины, так и на международной арене.

Сегодня «голодомор» делается мощным инструментом воздействия на массовое сознание, частью мироощущения и общественного бытия граждан Украины. О том, что это политическая концепция, нацеленная на «промывку мозгов» общества, говорит и то, что присутствие её идейных постулатов усиливается по мере увеличения массовости изданий и уменьшения их научности. Ныне это идеологическое оружие направлено против России и тех граждан Украины, кто не считает последние 350 лет и советский период в особенности «чёрной дырой» и «потерянным временем».

Роль главного проводника концепции взяло на себя украинское государство. Концепция «голодомора» официально признана на Украине в качестве одного из краеугольных камней национальной и государственной идеологии. Поддержка не сводится только к созданию мемориалов, финансированию исследовательских программ и передач, установлению дня памяти жертв В выступлениях первых лиц, в том числе президентов Леонида Кучмы и Ющенко, приводятся родившиеся в диаспоре огромные цифры потерь, содержится призыв добиться международного признания «голодомора» геноцидом и осудить виновных. «Мы обязаны... доносить до международного сообщества... горькую правду о беспрецедентном в мировой истории «голодоморе», чтобы сообщество свободных наций дало надлежащую оценку трагедии, замыслам и злодеяниям тех, кто её спланировал и организовал», - заявил Кучма на состоявшемся 22 ноября 2003 года вечере памяти жертв «голодомора». В обращении Верховной рады, принятом 14 мая того же года (правда, всего 226 голосами - римерно половиной от числа присутствовавших в зале депутатов), «голодомор» был назван «террористической акцией» и «дьявольским замыслом сталинского режима». Украинская и мировая общественность призывалась публично осудить его «как один из крупнейших по количеству жертв в мировой истории факт геноцида». По словам Ющенко, задача политиков его поколения состоит в том, чтобы «отстоять историческую память, сделать всё, чтобы весь мир признал голодомор 1932-1933 годов геноцидом». На достижение этих целей направлена активность МИД Украины, телевидения, общественных организаций, юристов и гуманитарной интеллигенции, особенно историков.

Эти призывы находят отклик у конгресса США, парламентов Грузии, Литвы, Польши, Венгрии, Канады и ещё нескольких государств. Впрочем, надежды украинской стороны на официальное признание своих претензий со стороны ООН пока не оправдались. В принятом 58-й сессией Генеральной Ассамблеи ООН 10 ноября 2003 года «Совместном заявлении» голод был назван «трагедией украинского народа», но о «геноциде» не было сказано ни слова. В документе также содержался призыв «почтить память жертв голода, коллективизации и Гражданской войны» не только на Украине, но и в России и Казахстане.

 

ЦЕЛИ

Какие цели преследует украинская элита, настойчиво поднимая шум вокруг давно канувшего в Лету события? Концепция «голодомора» призвана: во-первых, обозначить врага (как реально-материального, так и метафизического, некое «абсолютное зло»), сыгравшего роковую роль в жизни Украины. Во-вторых, внедрить в коллективное сознание украинцев чувство невинной жертвы. В-третьих, убедить мировое сообщество в том, что украинцы являются именно такой жертвой. И, в-четвёртых, привить этому врагу комплекс вины и наложить на него моральные и материальные обязательства по искуплению своей «вины». Налицо также стремление предстать «жертвой номер один» в мире. Неслучайно украинские лидеры всё чаще называют голод «украинским холокостом» (подчёркивая, что по своим масштабам и последствиям «голодомор» превосходит холокост еврейский), а СССР приравнивают к Третьему рейху.

«Голодомор» должен стать мощным консолидирующим моментом, призванным духовно и идейно сплотить нацию, стать крепким фундаментом государственности. «Миллионы невинно убиенных взывают к нам, напоминая о ценности нашей свободы и независимости, о том, что только украинская государственность может гарантировать свободное развитие украинского народа» - так в своё время выразил эту мысль Кучма. Ещё откровенней обрисовал задачи «голодомора» глава Украинской греко-католической церкви кардинал Любомир Гузар. «Память о «голодоморе», - сказал он, - это «нациотворческий элемент». Она являет собой «фундаментальную ценность, объединяющую общество, связывающую нас с прошлым, без которого не может сформироваться единый государственный организм ни сейчас, ни в будущем». В ходу даже термин «постгеноцидное общество» (введён Мейсом), которым обозначается современный украинский социум как общество с «вывернутой наизнанку» моралью и утраченной украинской идентичностью, результатом чего стали «денационализация», «русификация», советский патриотизм.

По верному замечанию Кучмы, «процессы консолидации украинской нации пока ещё далеки от завершения». Иначе говоря, заключил бывший президент, «Украину» создали, теперь надо создавать «украинцев». То есть формировать иной морально-психологический и национальный тип общества, исходя из главного положения украинской идеологии, гласящего, что «Украина - не Россия», а украинцы и русские - совершенно разные, чужие друг другу народы. Вот тут-то и должна сыграть свою роль концепция «голодомора» - организованного «Москвой» геноцида - этноцида украинцев.

В стремлении создать новое общество и «нового украинца» особое внимание уделяется советскому периоду, поскольку он оказал сильнейшее влияние на социальный, культурный облик народа, его идентичность. В этот период значительно укрепилось духовное родство между украинцами и русскими, несмотря даже на официальную политику, согласно которой они считались разными национальностями. А это мешает воплощению нынешнего украинского проекта. В сознании молодого поколения советское прошлое должно отложиться как эра колониального угнетения, морального и физического уничтожения народа. «Голодомор» изображается изначально предусмотренным механизмом развития СССР, следствием отказа от «нормального» пути, по которому идёт Запад, результатом деятельности диктаторского режима («сталинизма»). Советская политическая система, социалистический строй и основанный на них тип общества объявляются тоталитарными, враждебными человечеству и в особенности украинскому народу.

А вместе с этим объявляется искусственным и фальшивым и всё, чем жило не сколько поколений, их идеалы, завоевания, успехи. Тем самым подводится базис под дегероизацию прошлого, очернение святынь (например, Победы, прорыва в космос, превращения страны в мощную научную и промышленную державу) и расчищается место для новых «героев» и «сакральных вех». Неслучайно кампания по пропаганде «голодомора» ведётся параллельно и теми же людьми, что и «пересмотр» истории Великой Отечественной войны, возвеличивание Степана Бандеры и ОУН-УПА, настойчивые попытки приравнять СССР к Третьему рейху. Всё это звенья одной цепи.

События 2004-2006 годов ещё раз подтвердили отсутствие внутреннего единства Украины, укрепив и углубив её ментально-культурный раскол. Это обстоятельство и предопределило новый раунд борьбы за её сплочение при помощи «голодомора». На деле это приводит к обратному: ведь миллионы людей, особенно на юге и юго-востоке, в целом оценивающие советский период положительно, как бы объявляются неполноценными носителями «извращённой морали».

ГОЛОД

Но что было на самом деле? Имел ли место геноцид - этноцид украинцев? А на самом деле в 1932-1933 годах в СССР был страшный голод. Он стал результатом политики коллективизации - одной из главных составляющих «великого рывка», ускоренной промышленной и социальной модернизации СССР. По задумке большевиков, она должна была дать необходимые средства для индустриализации и создать условия для переустройства сельского хозяйства. Вполне возможно, что создание колхозов и особенно способы их утверждения были ложным шагом. Однако по прошествии десятилетий (и особенно на фоне обвальной деиндустриализации и демодернизации последних лет) становится ясно, что именно в этот очень короткий период были заложены основы того колоссального задела, за счёт которого существуют постсоветские общества (и, конечно, Украина). Превращение СССР в современную державу было объективным и закономерным продолжением (только иным, социалистическим по форме) модернизации России, начавшейся в последней трети XIX века и прерванной революцией, мировой и Гражданской войнами. Этот перерыв и предопределил неизбежность болезненного для народа рывка. К сожалению, его методы оказались крайне жёсткими, с нередким в предшествующие эпохи отношением к народу как к подвластной массе.

Форсированная коллективизация, сопровождавшаяся раскулачиванием, привела зимой - весной 1930 года к всплеску недовольства на селе. Страсти накалила и кампания гонений на церковь. По данным украинского ГПУ, у недовольства были чисто экономические причины, а если оно приобретало политическое звучание, то выражалось в антикоммунистической и антиеврейской риторике, гораздо реже приобретая националистическую окрашенность. Наблюдалось это по всему СССР. А наиболее упорное сопротивление отмечалось на Дону и Кубани, где коллективизацию планировалось завершить ещё раньше, чем на Украине.

Но главное, что резкий переход (к тому же насильственный) к новому типу хозяйствования и управления, в какой бы отрасли или стране он ни осуществлялся, обязательно в течение некоторого периода сопровождается падением производства, затруднениями и т. п. Спустя необходимый отрезок времени этот переход завершается сам собой. Но учитывать эту закономерность и отказываться от утверждённых темпов и методов власти не собирались. И выкачивание ресурсов из казавшейся бездонной деревни было продолжено. К этому добавилось и стремление наказать крестьян за нежелание работать в колхозах (на языке ОГПУ - саботаж, который Сталин даже назвал «тихой войной с советской властью»). Всё это обернулось крайне тяжёлыми последствиями.

«Продовольственные затруднения» начались уже с 1931 года. Нормы поставок неуклонно повышались, а производительность труда и урожайность заметно упали. На Урале и в Западной Сибири уже в начале 1932-го начался голод. Заготовки росли по всем (в том числе и потребляющим) регионам, причём в семи из них рост был гораздо выше, чем на Украине. Так, в 1931-1932 годах по сравнению с 1929-1930 годами в Московской области они выросли на 45,3, на Средней Волге - на 46,1, на Северном Кавказе - на 56,3, в Нижегородском крае - на 122,6 процента (на Украине - на 36,7). Весной 1932 года голод начался и в 44 районах УССР, но летом он прекратился.

Однако политику в отношении деревни большевики менять не собира лись. План на 1932 год для УССР предусматривал сдачу около 400 млн пудов хлеба. И хотя он несколько раз снижался, к февралю 1933-го удалось заготовить лишь 261 млн пудов, изымая хлеб подчистую. План продолжали «дожимать» самыми крутыми мерами - обысками спрятанного хлеба, штрафами за его несдачу (другими продуктами), репрессиями председателей колхозов, местных властей. Как результат, уже в октябре в республике вновь начался голод, свирепствовавший до конца 1933 года.

 

ЦИФРЫ

Какие же потери понесло от голода население УССР (это далеко не то же самое, что украинское население)? В 1927-1931 годах смертность по республике равнялась 2,6 млн человек ежегодно, а в 1932-1933 годах - 4 млн, то есть ежегодно от голода умирало 1,4 млн. А за два года прямые потери УССР составили от 2,9 до 3,5 млн человек. Однако эти страшные цифры не устраивают творцов концепции «голодомора». Факты также показывают и несостоятельность рассуждений об этноциде. Согласно статистике ЗАГСов за 1933 год, смертность в городах имела приблизительно естественный характер, а вот на селе была повышенной, причём это в равной степени относилось ко всем национальностям. Иными словами, люди умирали не по национальному признаку, а по месту проживания.

Сталин не зря упирал на то, что крестьянский саботаж грозил оставить без хлеба рабочих и армию, ради обеспечения которых велись изъятия. Не только индустриализация и желание наказать крестьянство повысили нужду в хлебе, но и резкое увеличение городского населения. К началу 1930-х годов в городах УССР проживало около 6 млн человек, и доля горожанукраинцев (не менее 3 млн. быстро росла. Скажем, в 1930 году 80 процентов шахтёров Донбасса были выходцами из украинских сёл. По СССР всего за четыре года (1929-1932) городское население увеличилось на 12,4 млн человек. По УССР только за 1931 год оно выросло на 4,1 млн (в основном за счёт крестьян-украинцев). Украинцев-горожан стало около 6 млн. Но никто эти миллионы не изводил «голодомором», хотя сделать это было проще: в отличие от сельского жителя горожанин всецело зависит от того, что сможет купить в магазине (в те годы впроголодь жило и городское население). Наоборот, ради того, чтобы обеспечить их, хлеб и другое продовольствие выколачивались из русских, польских, немецких, молдавских, греческих и других сёл, где также от голода гибли люди. Кстати, крестьян-великороссов в УССР в те годы насчитывалось не менее миллиона. Резким увеличением городского населения и трудностями его снабжения объяснялись и меры, ограничивавшие переселение крестьян в города.

О том, что объектом политики было крестьянство, как таковое, вне зависимости от этнической принадлежности, говорят географические масштабы голода. Он поразил важнейшие зерновые районы страны: кроме УССР, Среднее и Нижнее Поволжье, Северный Кавказ, Центральное Черноземье, Урал, часть Сибири, а также Казахстан (тогда автономию в составе РСФСР). Всего в областях, охваченных голодом, проживало около 50 млн человек. Причём в Казахстане, где реализовывалась авантюристическая программа «большого скачка» в животноводстве и перевода кочевников-казахов на оседлый образ жизни, последствия голода порой даже превосходили то, что было на Украине. То есть умирало от голода не только украинское крестьянство. Да и в УССР этому страшному испытанию подверглись представители всех проживавших в ней народов. А смертность на селе была выше, чем в городе, по всему СССР. В Казахстане сельское население сократилось (хотя это не то же самое, что погибло!) на 30,9, в Поволжье - на 23, на Украине - на 20,5, на Северном Кавказе - на 20,4 процента.

Был ли голод сознательно создан большевиками, задумавшими «террор голодом» как метод создания колхозного строя? Или он стал результатом форсированной, если угодно бесчеловечной, политики, направленной на достижение любой ценой стоящих перед страной сверхзадач? Ответ на этот вопрос здесь не имеет значения, ибо появление концепции «голодомора» никак не связано с признанием того, что голод был создан сознательно. Ведь его объектом стало крестьянство СССР как класс, а не какая-то его национальная или территориальная группа и имело это под собой не этническую, а социальную подоплёку.

Кстати, большинством украинского крестьянства коллективизация, раскулачивание, голод воспринимались не как «национальное противостояние», а как социальная проблема. Об этом можно судить на основании сводок ГПУ, а также воспоминаний людей, переживших голод. В них редко обвиняется партия, и уж тем более нет упоминаний о «Москве». Это значит, что, в отличие от адептов концепции, подавляющее большинство современников не считало голод антиукраинской акцией.

 

НАЦИОНАЛЬНЫЙ МОМЕНТ

У сторонников концепции геноцида отсутствуют прямые доказательства, которые подтвердили бы их правоту. До сих пор не обнаружены документы, позволяющие утверждать о наличии намерений и планов истребления голодом украинцев, как таковых. Поэтому в ход (помимо голословной идеологии) идут предположения, гипотезы и намёки.

Говорится, что голод был спланирован для того, чтобы сломить «национальный дух» украинского крестьянства и тем самым уничтожить базу украинского «освободительного движения». Однако реальная обстановка на селе была вовсе не такой, какой её рисуют адепты «голодомора». Даже в годы Гражданской войны далеко не всё крестьянство разделяло украинскую идею и шло за националистами, о чём потом с горечью писали они сами, усматривая в этом главную причину своего поражения. И уж тем более ошибочно считать, что крестьянство оставалось базой украинского движения к началу тридцатых. Иной стала психология, особенно молодёжи, и кризис 1930 года подтвердил это.

Говорить о крестьянстве УССР как о едином национальном коллективе с общей психологией и идентичностью тоже не приходится. Крестьянство юга и юго-востока республики в этом плане заметно отличалось от крестьянства Правобережья или центра. Некоторые авторы даже склонны считать население этого региона самостоятельным субэтносом. И уж тем более это относится к кубанским казакам, которых адепты «голодомора» настойчиво стараются «пристегнуть» к своей концепции. Крестьянское движение на этих огромных пространствах имело не националистический, а социальный характер и не являлось базой украинского движения. Однако там был страшный голод. Наибольшие потери, кроме Киевской, понесли Харьковская и Днепропетровская области. Именно на последнюю (данные на март 1933 года) приходилось 70 процентов всех зарегистрированных в республике смертей. Из четырёх областей с районами массовой смертности три находились на юге и востоке (Одесская - 14, Донецкая - 11, Харьковская - 9).

В качестве главного доказательства того, что голод был специально спланирован для борьбы против украинцев, ссылаются на Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 14 декабря 1932 года «О хлебозаготовках на Украине, Северном Кавказе и в Западной области». В нём за проведение сева и хлебозаготовок, засоренность «петлюровским» и прочим «контрреволюционным элементом» острой критике подвергся ряд парторганизаций Украины и Северного Кавказа. Там также говорилось, что на Северном Кавказе и Украине были допущены ошибки в проведении украинизации, благодаря чему «националистические элементы» получили легальное прикрытие для своей работы. От северокавказских властей требовали в ближайшее время перевести делопроизводство, прессу, преподавание в школах обратно на русский язык. Союзное руководство предлагало ЦК КП(б)У и СНК УССР «обратить внимание на правильное проведение украинизации» и вычистить контрреволюционные элементы из партии и советских органов.

Однако это постановление не является ни прямым, ни косвенным доказательством этноцида. В нём лишь просматривается желание найти виновного и сделать его ответственным за сопротивление коллективизации, голод и трудности пятилетки. Максимум, что можно предположить, это то, что власти воспользовались ситуацией для внесения корректив в национальную политику. Заметим, не смены курса в целом, не отмены во многом искусственной украинизации (каковой её считали многие в УССР). Курс на создание украинской нации никто и не думал сворачивать. Речь шла лишь о том, чьими руками будет создаваться украинская культура: большевистскими или национальной интеллигенции. Что же касается сворачивания украинизации на Кубани, то возвращение русского языка и прекращение украинизаторских экспериментов было встречено местным населением с удовлетворением, как давно ожидаемая мера.

К тому же базой и движущей силой национального движения являлось вовсе не крестьянство, а национальная интеллигенция. А подлинный перелом в отношении к украинскому национализму и его носительнице произошёл не в 1932-1933 годах, а заметно раньше, свидетельством чего стал политический процесс над Союзом вызволения Украины (1929-1930 гг.). «Украинский пролетарский суд... судит в исторической ретроспективе весь украинский национализм... подлые идеи буржуазной самостийности, незалежности Украины», - писал о процессе орган КП(б)У, журнал «Большевик Украины». Тогда же была ликвидирована одна из главных структур национального движения - Украинская автокефальная православная церковь. В 1931 году состоялся процесс над Украинским национальным центром и рядом других организаций.

 

ИТОГИ

Так был ли «голодомор»? Никаких сколько-нибудь серьёзных аргументов в пользу концепции «голодомора» как «геноцида - этноцида» украинского народа не имеется. В 1932-1933 годах многие сельскохозяйственные районы СССР поразил страшный голод. Жертвами его стало до 7 млн человек. Это действительно трагическая страница нашей истории. Не вдаваясь в дискуссию о причинах голода, нужно признать, что задачи, стоявшие перед советским руководством, были огромными. С затратами и человеческой жизнью не считались. И чем более развито было в регионе сельское хозяйство, тем круче были меры. Потому и самый страшный голод был в наиболее хлебных регионах. Ведь УССР и Северный Кавказ поставляли почти половину от всего заготавливаемого в зерновых районах хлеба. Собственно Украинская ССР пострадала не потому, что там жили украинцы, а только потому, что была главной житницей Советского Союза.

Но вопрос, при всей его жестокой, но неумолимой очевидности, до сих пор обсуждается с эмоционально-прокурорских позиций. А они могут скрывать всё что угодно: от искренней печали за судьбы крестьянства до националистических концепций и глобалистских доктрин. Ведь свои интересы в распространении концепции имеют оба её творца - как украинский национализм, так и Запад. В роли обвиняемого оказываются вовсе не «советская власть» и не «Сталин», как может показаться на первый взгляд. Под маской борьбы с ними кроется неприятие России - СССР как самостоятельного геополитического и экономического игрока, как зримую духовную альтернативу новому глобальному проекту. Антироссийская и антирусская сердцевина концепций - вот главная причина, по которой находят общий язык националисты, известные силы на Западе и их сателлиты из Восточной Европы и стран СНГ. Метят прямиком в Россию, в преемственность русской истории от дореволюционной России к СССР и в их геополитическое положение в мире. А заодно и в созданную после войны систему международных отношений, которая основана на принципе национального суверенитета и невмешательства. Голод для них всего лишь повод. Не будь его - место «голодомора» заняло какое-нибудь другое событие из русской истории, которое бы объявили преступлением против человечества.

То, что голод и «голодомор» - вещи разные, не смущает украинских и зарубежных адептов этой идеи. Они продолжают делать на памяти людей политический капитал, решать идеологические и геостратегические задачи. А значит, карта «голодомора» снова будет разыгрываться как против оппонентов внутри Украины, так и против «российского империализма». Трюк с «голодомором» продолжается.

«С содроганием вспоминаю те страшные дни 1933 года, когда по селу (Нехайки на Полтавщине. - А. М.) прошёл голод», - писал в своих воспоминаниях лётчик-истребитель Иван Степаненко - крестьянский сын, затем рабочий, фронтовик, окончивший войну дважды Героем Советского Союза, одержавший 33 воздушные победы лично и 8 в группе. От голода умерли его родители, брат и три сестры. Однако он не ожесточился, не перелетел к немцам, хотя легко мог бы это сделать. Потому что чувство Родины для него и миллионов его современников не было пустым звуком. «Как и тысячи других крестьян, мои родные умерли от голода. Мои товарищи... также потерявшие близких во время голода... обиженные властями, не только не питали какого-то чувства отчуждённости от Родины, но, уверен, не имели этого даже в мыслях!» Ведь любовь к Родине, объяснял Степаненко настроение своего поколения, «это не преходящее, временное чувство, оно генетически заложено в каждом из нас. Мы патриоты не только тогда, когда страна богата и люди живут в ней в довольстве. Мы любим её и в счастье, и в беде, и даже тогда, когда отдельным из нас могут быть нанесены кровные обиды со стороны представителей правящих структур, как не раз уже встречалось в нашей истории... Патриотизм - удивительное чувство, его нельзя насадить насильно или выжечь из сердец».

...Так чья же жизнь была фальшивой? Кто был «бессловесным исполнителем» с «вывернутой моралью» - миллионы советских украинцев, созидавших страну и защищавших мир от уничтожения, или творцы и певцы «голодомора» из диаспоры, бывшей номенклатуры и обласканной советской властью гуманитарной интеллигенции? Вопрос риторический...

 

Андрей Марчуков, кандидат исторических наук
"Родина", 1/2007

------------------------------------------------------

 

 

= точка зрения =

Иван Инсургент

 

Революционная

интеллигенция –

авангард революции и социальная база

Будущего социализма

На вопрос о том, почему погибла Советская власть, большинство последователей марксизма-ленинизма дает четкий ответ: в результате перерождения (обуржуазивания) партийной верхушки.

Дату контрреволюционного поворота наследники марксизма-ленинизма относят к дате смерти Сталина и прихода к власти Хрущева (1953–1956/57). Именно Хрущев воплощал стремление партийной бюрократии к избавлению от большевизма с сопутствующей ему классовой борьбой (в т.ч. при строительстве социализма и коммунизма). Идеология советских ревизионистов провозглашала победу социализма («развитого социализма») с одновременным окончанием классовой борьбы. Эта идеология была призвана обосновать господство партийной номенклатуры и прекращение репрессий против ее представителей.

Под лозунгом строительства коммунизма («развитого социализма») партийная бюрократия начала пошаговую реставрацию капитализма, вытеснение социалистических элементов капиталистическими. Это происходило как в легальной форме (рост привилегий бюрократии и элитарной интеллигенции), так и нелегальной (коррупция и формирование «теневой» экономики). Согласно исследованию, озвученному в журнале «ЭКО» (1982), уже к середине 1960-х годов 3% держателей денежных вкладов в сберкассах имели на своих счетах сумму, равную сумме вкладов остальных 97% населения. Усиление буржуазных элементов продолжалось при Брежневе, захватив значительную часть населения (рост экономической преступности).

Реставрация капитализма, осуществлявшаяся «тихой сапой» при Хрущеве–Брежневе, приобрела скорость экспресса в 1985 году и завершилась контрреволюционным переворотом 1991-го.

Таким образом, период 1953–1991 гг. и можно назвать периодом реставрации капитализма в СССР. С двух сторон этот период обрамляют два контрреволюционных переворота: 1953–1956/57 и 1991 гг. Первый был началом реставрации, второй – ее логическим завершением.

Итак, кто был авангардом реставрации капитализма, понятно: обуржуазившаяся бюрократия (новая буржуазия). Опиралась она на пробуржуазную интеллигенцию и другие буржуазно-криминальные элементы в обществе.

Но верно определив, кто является врагом социализма, наследники марксизма-ленинизма затрудняются с ответом: кто же мог противостоять процессам капиталистической реставрации. Ведь когда мы совершим новую революцию, то, соответственно, вновь возникнет вопрос: как предотвратить новую контрреволюцию.

Очевидно, что механизма стопроцентного предотвращения перерождения партийной верхушки быть не может. Сразу отметем анархо-утопические предложения по строительству общества без партий и государства. Партии и государства возникают неизбежно вне нашего желания – объективно.

Но если у контрреволюции есть своя социальная база, то, вероятно, должна быть социальная база и у строящегося социализма. Какова же она?

Классический марксизм в качестве могильщика капитализма назвал рабочий класс. По мнению Маркса и Эн гельса, ни забитые рабы античности, ни неграмотные крестьяне средневековья не могли построить новое общество. Хотя попытки делали (государства карматов в Аравии и тайпинов в Китае).

Теперь, опираясь на исторический опыт XX в., мы можем сказать, что столь же несостоятельным оказался и рабочий класс. Причины гибели Советского государства – остова мировой социалистической системы XX в. – заключается именно в несостоятельности класса, основавшего это государство.

Представители рабочего класса, ставшие бюрократией, обуржуазились. Низы рабочего класса не понимали, что происходит в 195–1956/57 гг., а в 1985–1991 гг. это уже было не их государство. Попытки организовать сопротивление в период постепенной реставрации капитализма были единичными (Тбилиси-1956, Сумгаит-1963, малочисленные подпольные революционные кружки). И хотя в 1989–1993 гг. в СССР и дрались, и стреляли, тем не менее, реставрация откровенного капитализма в период «перестройки» произошла без полномасштабной гражданской войны, без противостояния белых и красных вооруженных сил. Так, без серьезного сопротивления погибло «первое государство рабочих и крестьян».

Тем самым мы констатируем, что у социализма в СССР не оказалось социальной базы. Не было того социального слоя, который был бы готов с оружием в руках защищать свою формацию.

Однако общество развивается. Как на смену рабам пришел новый класс угнетенных и эксплуатируемых – крестьяне, а им на смену – рабочие, так и ныне на смену рабочим идет новый класс. Этот класс (страт) формируется из пролетариев умственного и физического труда.

Это – революционная интеллигенция. Выходцы из пролетарских (бедняцких) семей, получившие образование, сегодня и есть революционный авангард. При этом не следует мешать революционную интеллигенцию с мещанской или буржуазной интеллигенцией. Поскольку основу нового революционного авангарда составляют выходцы из «рабоче-крестьянских» семей, то его можно назвать еще и маргинальной интеллигенцией.

«Интеллигенция» - потому что представители нового авангарда имеют образование. «Революционная» - потому что они осознают свои интересы. Образованные маргиналы, которых никогда не признает «своими» буржуазное общество, поведут за собой широкие пролетарские (бедняцкие) массы и довершат мировой революционный процесс до победы коммунизма. В отличие от полуграмотных рабочих, революционные интеллигенты способны четко осознавать свои классовые интересы. Несокрушимость нового социализма будет напрямую зависеть от роста численности этого класса.

Во второй половине XX в. началась эпоха перехода к информационном

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: