Г. Рабочая доминанта и тренировка работника

 

В трех развернутых нами главах об элементах доминанты мы шли всецело за организмом работающего: приспособляли рабочий процесс к конституции, к биологическому (в том числе и эмоциональному) состоянию, к опыту (т. е. к следам, оставленным им в организме).

Могло даже создаться впечатление, что мы идем «в хвосте организма», на 100 % применяемся только к его качествам, не пытаясь его перестроить по пути наших целей. К несчастью, подобный хвостизм наиболее часто встречается именно в подходе к умственному труду. Уже одна хотя бы яростная защита «вдохновения» чего стоит!

Ведь фактически теория «вдохновения» целиком строится на самом фаталистическом хвостизме: обеспечь все — для «выявления»  вдохновения из «стихии организма», из стихии «подсознательного». Предполагается тем самым, что «вдохновение» не организуется, не «делается», но «возникает само», «изнутри организма», для сего поставленного в благоприятные условия.

Наш четвертый тезис целиком направлен на борьбу с этим нелепым, мистическим в корне своем, хвостизмом.

Да, в умственной работе надо обязательно учитывать организм, — но вместе с тем надо энергично вести его за собою — по пути наших деловых целей.

Необходимо в интересах наилучшей умственной продукции провести систему настойчивейшего, непрерывного тренажа нашего мозгового аппарата. Мало того, ни одна рабочая доминанта «мозговика» не будет прочной, глубокой, если она не связана с системой тренировки, организации мозга.

Часто говорят: «Сделай все, что следует, для появления интереса (доминанты, „вдохновения“ и пр. ), затем уж жди, пока этот интерес придет. Не нажимай на мозг — это не мускул: насилия, сурового приказа мозг не любит». Звучит эта формула извне довольно хорошо, но построена она достаточно безграмотно.

Действительно, «давить» на мозг нельзя: давить — значит работать без доминанты, а такая работа затрачивает много и дает ничтожно мало. Однако и «ждать» доминанты, «обеспечив для нее предварительные условия», тоже нельзя: интерес — явление капризное и не обеспечив ему устойчивой, притом активной опоры, мы рискуем в любое время снова упустить эту «синюю птицу».

Надо добиться такого состояния мозга, при котором он легко подчинялся бы нашим заданиям без того, чтобы сам работник испытывал чувство насилия над собою, чувство «нажима». Эта и удается путем проведения настойчивой предварительной тренировки, путем длительного организующего воспитания нашего мозгового аппарата.

Наилучшая мозговая работа — это вовсе не «безвольная» работа, но работа, которая явилась результатом предварительных длительных «волевых» процессов: волевое привычно автоматизировалось и субъективно кажется нам «безвольным».

Пример. Сидят в аудитории студенты, слушают лекцию. Лекция всех их интересует — сильная доминанта налицо. Условно (конечно, абстрактно) положим, что у всего коллектива доминанта одинаковой силы. Во время лекции являются запоздавшие: они бестактны, а потому шумят, рассаживаясь, стучат сапогами, шепчутся. Проследим реакции сидящих на эту шумиху, проверим «поведение» их доминанты.

Одна часть, проделавшая в прошлом большую работу по волевой тренировке внимания и пр., не только не отвлекается от лекции, но наоборот, приобретает от нового раздражителя дополнение  к своей доминанте, усиливая ее (по примеру лягушки Ухтомского — см. выше).

Другая группа, лишь начинающая свою тренировку, напряженно противодействует новому раздражителю, старается не смотреть на входящих, но часть внимания их все же рассеивается: доминанта лишается части своих двигательных сил. Третья группа, привыкшая лишь к «расхлябанным», хвостистским мозговым процессам (по «вдохновению»), тренировки не проводившая, быстро сламывает свою доминанту и «во все глаза», «во все уши» изучает (? ) хулигански ворвавшихся товарищей.

Во всяком нашем рабочем мозговом процессе одновременно сталкивается несколько сил: а) силы, содействующие рабочему процессу (как внутри организма работника, так и вне его): все мысли, переживания, функции, ощущения, идущие по пути  рабочего процесса и питающие его; все элементы внешней среды, содействующие мозговому процессу (техническая обстановка, нужные пособия и т. д. ); б) силы, препятствующие рабочему процессу, дробящие элементы процесса, отвлекающие его от нужной нам целенаправленности: внутриорганические тормоза  (сторонние — отвлекающие или конкурирующие — мысли, переживания, функции, ощущения) и средовые тормоза (шум, нецелесообразное освещение и т. д. ).

Группа «а» этих сил далеко не сразу уходит на питание текущей рабочей установки, и от предварительной воспитательной  работы зависит — шире или уже охватить сейчас все попутные силы для целей работы. Вторые же — группа «б», — являясь антагонистами рабочего процесса, должны быть обезврежены, во-первых, и должны быть использованы, в порядке переключения, на цели рабочего же процесса; и то и другое в основном является результатом тренировки.

Перед образованием нашей рабочей доминанты у работника наблюдаются одновременно и центробежные, и центростремительные явления.

Положим, ему нужно готовиться к ответственному докладу по советской экономике. Все данные для образования доминанты налицо: часы максимальной продуктивности свободны, чувство долга заострено, утомления нет, знаний для темы достаточно, — задание срочное. Принялся за работу, но «почему-то» рабочая доминанта хрупка, часто срывается (внимание рассеивается, сообразительность сужена и пр. ) В чем дело?

Оказывается, значительная часть сил группы «а» и силы группы «б» обнаруживают центробежную тягу. Работе мешают мысли, связанные с необходимостью подготовляться еще и к очередной лекции (тоже по экономике, но по частному ее вопросу), — страх «провала» (перевернутое наизнанку чувство долга), «заскакивания» отдельных частей слишком обширного материала, подготовленного к докладу и т. д. Все это силы, попутные рабочему процессу, потеряв их, мы суживаем размах доминанты, ухудшаем качества работы.

Если нет предварительной тренировки по подтягиванию внимания, по сосредоточению, «стиснув зубы», на центральном участке работы, — тогда эту центробежную тягу не уймешь и процесс не наладится: цифры из лекций, волнения из-за чувства ответственности, разрозненные, неспланированные пока пласты материала, — все это будет жить обособленно, без доминантной тяги к рабочему центру, вместо пользы — вред. Мало того. Рядом с этими неиспользованными силами, дружественными рабочему процессу, «волнуются» силы, конкурирующие с ним: воспоминания о недавней утрате близкого человека — отца (область эта «вне темы доклада»), — шум в комнате и т. д. Надо подавить эти силы, даже переключить их в проводимую работу: без предварительной тренировки сделать этого нельзя.

Если человек на протяжении значительного времени приучил себя работать, не обращая внимания на отвлекающие эмоции и внешние раздражения, — для него эта центробежная тяга не страшна. Наоборот, некоторый нажим, который требуется для оттеснения в сторону этих тормозов, входит как добавочная двигательная сила в развивающуюся работу.

Автору известны многие даровитые артисты, ораторы, преподаватели вузов и т. д., которые часто перед особо ответственным выступлением создают себе подобный нажим нарочито. Надо выступить в новой пьесе, в новой речи; все готово, нужное настроение имеется, — но наш артист, оратор зачем-то причиняют себе сильную и длительную физическую боль (!? ).

Казалось бы, бессмыслица? Между тем в этом акте скрывается своеобразная целесообразность: создается конкурирующий раздражитель (боль совсем не нужна для выступления — должна бы, наоборот, мешать), и реакция на него, сдержанная «силою воли» (ни крика, ни изменения мимики, дыхания не должно быть в этом акте: абсолютное терпение), переключается на творческие пути, усиливая эмоцию, силу, настроенность сценического, ораторского выступления[233].

Пример этот ярко рисует, как враждебные силы при условии тренировки оказываются в подчинении, в использовании у творческой доминанты. Он же показывает и обратное — как без тренировки сила, враждебная работе, может отвлечь на себя же ценнейший материал из творческих областей: так строится паразитирующая доминанта.

В частности, наш работник, без тренировочного стажа, одолеваемый наряду с тягой к докладу печалью о личной потере, может после трехчасовой неудачной попытки сосредоточиться, встать из-за стола с утроенным чувством боли по поводу понесенной им утраты отца: эмоция горя приобрела дополнительную силу из энергии неиспользованных рабочих областей.

Таким же образом вырастают паразитические доминанты полового характера — за счет плохо включенного общественного и прочего материала.

Вот что значит предоставить себя «вдохновению» — ждать доминанту «сложа ручки»! Если откинуть мистическую сердцевину формулы Гёте — «гениальность — это гениальная воля», — рабочее ее содержание полностью соответствует действительности: лучшая доминанта, максимальная продукция — результат наилучшей организованности рабочего процесса, т. е. плод наилучшей тренировочной, воспитывающей системы («воля»).

Рационализация умственного труда, рационализация действительного мозгового творчества — должна объявить беспощадную войну теории «стихийного вдохновения»: это развращающая теория, в своей практике создающая наихудшие виды паразитирующих доминант, зловреднейшие навыки уродливейших умственных процессов.

В тренировке мозговых процессов мы насчитываем следующие ее подразделения: а) тренировка техническими методами, б) тренировка логическими методами. По времени своего проведения тренировка может быть общей, длительной (вся система тренирующих мер) и эпизодической — применительно к тому или иному очередному заданию[234].

Со школьных (вернее, еще с предшкольных лет) надо начать систему этой тренировки — только тогда работник встретит во всеоружии ответственный заказ на его умственный труд. Если же этой тренировки в прошлом не было — никогда не поздно и всегда необходимо ее начать: надо проводить ее тогда параллельно текущей работе, в виде «дополнительной нагрузки» (ничего не поделаешь). Затраченное на нее окупится вдесятеро как продукцией, так и экономией трат.

а). О технических методах тренировки. Физиологическая тренировка. Материалист диалектик-монист понимает, что подготовка к умственному труду не может исчерпаться одной лишь подготовкой «умственного аппарата». Человек, не умеющий терпеливо выносить боль, не в силах бороться и с отвлекающими переживаниями, мыслями. Человек, плохо координирующий свои двигательные процессы, не будет отличаться блестящим вниманием.

Конечно, ни в коем случае нельзя сводить умственное воспитание к мускульному воспитанию, и нелепо, понятно, звучит формула: воспитание воли — это воспитание мускулов. В такой формуле — грубо механистический подход к толкованию психических явлений. Так же нелепо звучит и другая «империалистическая» формула: воспитание ума — это воспитание органов чувств.

Вместе с тем, если империалистические притязания этих формул нелепы, часть их рабочего содержания использовать необходимо. Психика, интеллект обладают совершенно особым качественным специфизмом, но одновременно они не живут ведь «вне пространства» — вне организма. Психика черпает свой материал из двигательных процессов, из раздражений органов чувств и т. д., и состояние этих областей далеко не безразлично для душевной, т. е. и для умственной деятельности.

Двигательная точность помогает логической точности (не исчерпывает ее, но помогает ей), — четкая работа органов чувств (анализаторов) укрепляет четкость, конкретность мыслительных процессов. Кто не привык «аккуратно» смотреть, слушать, делать моторную (двигательную) работу, тот будет плохо справляться с задачами на логическую точность, сообразительность и т. д.: провалы скажутся в наиболее ответственных частях умственной «механики».

Поэтому в первую очередь тренировка ума должна заключаться в общей тренировке всего тела.

Надо научиться координированно двигаться, упорядоченно и точно пользоваться работой органов чувств, приучить себя к преодолению разнообразных «телесных» трудностей (боли, холода, усталости и т. д. ) и, что особенно важно, надо добиться максимальной упорядоченности во всех физиологических функциях: нарушения ритма сердечной, пищеварительной работы и т. д. обязательно скажутся и в нарушениях умственной деятельности. Об этих приемах тренировки мы подробнее скажем особо в главах ниже — пока же отнесем их целиком к рубрике обще-физиологической тренировки.

Приведем убедительную иллюстрацию, подтверждающую колоссальное психологическое значение этой общефизиологической тренировки. Иллюстрация — случай, очень часто встречающийся в медико-педагогической практике.

Подросток или юноша при удовлетворительном в общем состоянии соматического («физического») здоровья — обнаруживает, однако, зябкость, обостренную чувствительность к боли и вместе с тем хрупкость внимания, повышенную умственную утомляемость, — одним словом, он — «невропат». Тренируют его на предмет приучения к холоду: подвергают ступенчато все более прохладным процедурам — конечно, осторожно, под руководством врача.

Через некоторое время закалка на зябкость дает эффект: окраска кожи после холодной процедуры нормальная, изменений пульса нет и т. д. Но этим дело не исчерпывается, — оказывается, и болевые реакции тоже смягчились; те же прежние дозы болевого раздражения вызывают гораздо более легкий эффект, хотя «болевой» тренировкой мы не занимались.

Но и этого мало. Сверх «бесплатного приложения» в виде болевого сюрприза создается еще одно приложение в виде чисто интеллектуального выигрыша: оказывается, что и хрупкость внимания, и умственная утомляемость тоже смягчились.

Как объяснить это «чудо»? Очевидно — способностью мозга всякое приобретенное закалкой качество переключать и на другие свои участки.

Закалка в отношении к холоду оказывается в итоге закалкой вообще — в том числе и для умственных процессов. И обратно, хрупкость в области, внимания и т. д., если она обусловлена недостатком тренировки, всегда связана с той же хрупкостью и в других областях.

Не надо лишь смешивать расстройства тепловой, болевой и прочих реакций — от «распущенности» (дефект в воспитании «тормозов», недостаток закалки) — со слабостью от заболеваний, истощения и пр.: в последних случаях действовать, конечно, следует не тренировкой, но общим укреплением организма.

Наш же случай для иллюстрации отобран именно со здоровым «распустехой». Этих «недотренированных» распустех много, очень много в нашем быту, и значительную часть неуспеваемости в области умственного труда надо объяснять именно плохим воспитанием общих тормозов.

б). Методы психологической тренировки.  Как мы видели, всякий тип физиологического тренажа в конечном итоге оказывается и психологической закалкой, воспитанием умственного аппарата (конечно, и обратно). Однако в непосредственном приближении к умственной работе имеются и специальные приемы самовоспитания, вплотную улучшающие, организующие ту или иную специальную функцию рабочего процесса мозга.

Так, имеются упражнения для выправления внимания, для улучшения памяти и пр. Необходимо, вместе с тем, именно здесь указать, что в вопросе о психических упражнениях (психоортопедия )[235] нет научного единодушия.

Существует точка зрения, что никаких специальных, обособленных от жизненных задач упражнений не следует применять в отношении к психике. Для нашей умственной работы, — говорят представители этой позиции, — лучшие упражнения создаются жизнью и ее обязательствами. Задачи жизни организуют как нельзя лучше наше внимание, требуют от нас целеустремленности, толкают нас к нужным запоминаниям и т. д. Все это, — продолжают они, — связано с эмоциональным нажимом, так как именно жизнь создает у нас рабочие эмоции, а это, в свою очередь, улучшает, углубляет процесс работы. Искусственные же упражнения оторваны от жизни, не создают эмоции, требуют нарочито усилия и не дают будто бы нужного эффекта.

Защитники этой точки зрения правы, но не до конца. Жизнь и ее обязательства, конечно, воспитывают и организуют лучше всяких искусственных влияний, однако при неумении работать, при так называемом формальном недоразвитии навыков необходимо для уменьшения рабочих затрат, для сокращения времени выучки еще воздействовать и непосредственно, сужено, на те или иные, наиболее слабые части рабочего процесса. Жизнь встретит тогда рабочий механизм, гораздо более подготовленный для общей борьбы[236].

Так, для развития формального внимания можно взять упражнения с подсчетом из текста двух, а затем трех, четырех и т. д. букв, специально отобранных: положим, из всего текста извлекаются буквы «а», «н», «к» — и одна за другой подсчитываются: 3 «а», 2 «н», 5 «к» и т. д. Участвует здесь и работа памяти. Внимание требуется в подобном упражнении для учета каждой из попадающейся нам нужной буквы; память — для запоминания количества букв. Чем крепче делается внимание, тем большее количество букв может быть вовлечено в упражнение.

Усложнение этого опыта заключается еще в добавлении отвлекающего фактора: положим, при упражнении ритмически подымают и опускают левую руку. Наши материалы показывают, что если подобные упражнения продолжаются 8–10 минут в день (вначале — меньше) — при обязательном условии гигиенической организации быта и правильной организации всего рабочего процесса, то в дополнение к последним, упражнения эти имеют большое значение, с избытком окупая затраченные на них силы. Даже при недостаточном интересе к той или иной работе, даже при отвлекающих раздражителях (как внутренних, так и внешних), — внимание у тренированных делается гораздо более устойчивым.

Основное значение подобных упражнений, как и физиологической тренировки, выражается в ставке на сопротивление, на преодоление. Надо приучить наш мозговой аппарат, нашу «умственную машину» к преодолению препятствий.

Если мускульный, физический, технический труд всегда является борьбой — борьбой со средой, преодолением сырого материала и его сопротивления, — точно так же и акты умственной работы оказываются все той же борьбой, все тем же преодолением сопротивления со стороны среды, материала и т. д. Тот активнее, устойчивее будет мыслить — кто приучил себя бороться с препятствиями, именно в этом главное значение общей и специальной закалки для «мозговика».

Мы полагаем, что в результате длительной ставки на преодоление вырабатывается у человека и особая доминанта, которую мы назвали бы доминантой преодоления: чувство удовлетворения от усилия и результатов его — превращается в новый стимул для продолжения и углубления работы при уменьшенной в то же время трате сил.

Ясно, что базировать умственную работу исключительно на первичном интересе к ней значит сплошь и рядом идти в хвосте организма, быть «мозговым пассивистом». Конечно, интерес — главное условие умственной работы (доминанта), — но сам-то интерес сплошь и рядом создается далеко не сразу, требует ряда предварительных мер, иногда совсем «не интересных», ряда преодолений.

К счастью, в этих преодолениях заключается, как мы видим, и свой особый интерес, что облегчает нам предварительную нагрузку: в дальнейшем же, «вонзившись» в материал, закончив вводные этапы работы, мы оказываемся уже полностью в атмосфере интереса, и «преодолений» требуется от нас все меньше и меньше.

Таково значение общей и специальной тренировки для умственной работы, для мозговой рабочей доминанты.

в). Эпизодическая самоорганизация.  До сих пор мы разрабатывали вопрос о системе тренировки — о системе длительной повседневной закалки, самоорганизации. Она сводилась к общей организации быта и телесных процессов (режим, воспитание физиологических функций, воспитание правильных торможений и т. д. ) и к организации отдельных психических функций. Каждый день мозговика должен быть заполнен элементами этой системы — иначе при «эпизодическом» столкновении с суровыми требованиями жизни мозг не выполнит задания.

Существует у «мозговика» один из нелепейших видов легкомыслия: сотни изъянов в повседневном быту, никакой общей системы тренировки, — но зато в случае острой нужды — он «мобилизуется» на все 100 %: делает все, что прикажут, — только бы справиться. Результатов, однако, это не дает, и качество продукции, длительность работоспособности — оказываются плачевными. Наказание за легкомыслие: мозговая машина должна быть непрерывно в состоянии мобилизации, должна быть всегда готова к сложнейшей работе, — лишь при этом условии «эпизод» ее не захватит врасплох: иначе же — поражение неминуемо. Таково значение системы.

Однако это не умаляет ни в малейшей степени роли эпизодических мер в дополнение к общей системе. Каждая работа является «эпизодом» и требует своих мер подготовки к ней, особой самоорганизации со стороны работника.

Отвлеченно мозговую работу часто представляют себе так: надо, — ну и сел за стол, обложил себя материалами, — и действуй! Сел за стол, а доминанты все же нет, и «действие» идет под непрерывным, тягостным нажимом, давая жалкую продукцию. Надо победить и здесь «эпизодическое» сопротивление материала: следует быть вообще готовым ко всяким сопротивлениям (на то и система тренировки), но для каждой данной работы требуется осилить и особое сопротивление, — нужны и особые меры.

В эти меры входит:

а) приспособление личного быта к требованиям, предъявляемым данной работой: порядок дня, обстановка, тип питания, развлечения и т. д. — применительно к требованиям задания;

б) оттеснение всех прочих — вне данной работы — доминант (интересов, сильных эмоций) на задний план, чтобы не мешали, — наоборот, чтобы были использованы для работы;

в) создание таких условий, при которых главная часть внешних впечатлений шла бы по линии развернувшейся сейчас работы (встречи, беседы, книги и пр. );

г) систематическое, предварительное накапливанье материала, нужного для включения его в работу;

д) составление общего плана работы: ее структура, этапы ее развития, намечающиеся выводы, — стержневая цель;

е) планирование каждого очередного куска работы (иногда даже ежедневно), чтобы точно знать, чего ждешь от себя на ближайшее время;

ж) внутренний предварительный нажим всякий раз, когда после перерыва снова садишься за работу; «раскачка» — она требует особых приемов;

з) тщательное приведение всех частных технических моментов работы: система записей, справок и т. д.

Подробнее остановимся на отдельных деталях этой «программы».

г). Обстановка умственной работы.  Принципы организации обстановки: а) максимум факторов, вовлекающих в процесс работы; б) минимум раздражителей, отвлекающих от рабочего процесса, дезорганизующих его; в) возможное приспособление обстановки к целям данной, очередной работы; г) максимальная разгрузка рабочего процесса: уменьшение количества рабочих действий, уничтожение так называемых лишних действий и т. д.

Таким образом, техническая обстановка умственной работы (конечно, в идеале) должна содержать в себе как черты постоянные, нужные для любой фазы труда, так и черты меняющиеся,  приспособляемые к очередному нашему заданию.

Рабочая обстановка должна сосредоточивать наше внимание, должна настойчиво втискивать мозг в тот материал, в те процессы, которые входят в состав нашей ближайшей работы. Все в рабочей комнате должно напоминать о содержании ближайшего задания, подталкивать к новым мыслям об этом задании, должно помогать сокращению «сырого» периода работы — периода так называемой «раскачки».

Книги на полках, пособия и другие материалы на столе не должны застывать «на веки веков» в одном порядке, но их надо пересочетать, концентрируя по господствующему сейчас признаку, определяемому главной нашей работой: в глаза должны «вталкиваться» как раз те заголовки, имена, гравюры, диаграммы, которые ближе всего связаны с содержанием очередных заданий.

Подсознательное значение этих «толкачей» колоссально, так как каждый заголовок, автор и пр. вызывает без усилия памяти целый комплекс ассоциаций, незаметно помогающих нам увязывать материал дальнейшей работы и разгружающих трудный процесс «начальной раскачки».

Такова должна быть динамика обстановки. Что же касается статики — она чрезвычайно проста. Сосредоточению помогает: небольшая величина комнаты (зрение не разбрасывается), окраска комнаты не яркая (нет лишних возбуждений), но и не мрачная (не подавлять рабочего тонуса! ). Окно сбоку от рабочего стола или сзади его, но не спереди, иначе — утомление зрения (двойное поле внимания: окно, стол) и перевозбуждение зрительного центра излишком света.

Освещение средней силы, сосредоточенное главным образом вокруг «рабочего места» и не рассеянное по другим частям стола, тем более — по всей комнате. В комнате — небольшое количество вещей, самых необходимых: меньше отвлечений, и кроме того освобождается место для «прохаживаний» в периоды рабочих пауз.

Стол по возможности широкий: а) чтобы не ограничивать на нем движений рук (переворачивание страниц, писание), так как лишняя двигательная связанность в рабочем процессе (рука) сказывается препятствием для мозгового сосредоточения (ощущение неудобства, отвлечение); б) чтобы свободно поместить на нем в нужном порядке первоочередные материалы и пособия.

Придвинуть к столу лишний стул или небольшую этажерку (если имеется), поместив на них те необходимые материалы, которые не уложились на столе: всякое лишнее движение к шкафу, копание среди полок — является дезорганизующим обстоятельствам для развернутого рабочего процесса.

Настойчивая борьба со звуковыми отвлечениями — с шумом, с голосами вблизи (из окна, за стеной, тем более — в самой комнате); особенно опасны внезапные, резкие слуховые раздражения, которые могут надолго разбить налаженное сосредоточение; к монотонному, непрерывному шумовому раздражению небольшой силы можно в процессе работы привыкнуть. Вообще же слуховые отвлечения — злейшие враги умственной работоспособности: это значит, что надо в ответственные рабочие периоды выключать телефон, вывешивать записки «не стучать в дверь» и т. п.

Вышина стула должна быть приспособлена к вышине стола (никаких двигательных напряжений), сиденье — достаточно широкое (не срываться при нечаянных «зигзагах» рабочей позы), по возможности со спинкой (откинуться — когда задумаешься или для отдыха уставшей спины). Мягкие стулья не годятся для сосредоточенной умственной работы: активный корковый процесс — боевой акт организма, и все разнеживающие, убаюкивающие условия лишь мешают ему.

Температура комнаты — ни в коем случае не слишком теплая (вялое кровообращение, замедленное дыхание, — они и без того характерны для большой умственной работы), но и не холодная, иначе — спазм периферических сосудов, который и без того велик при умственном напряжении (зябкость утомленного «мозговика»): в среднем, 12–13°R. Чаще проветривать комнату, прохаживаясь, пока форточка (окно) открыта: не так зябко, и кроме того — двигательное отвлечение для уставшего мозга.

Не тяжелая, не связывающая дыхания и движения одежда, достаточно теплые ноги (иначе вялая циркуляция крови по телу). Чернила крепкой, резкой окраски (зрительная фиксация более четкая), — пишущая ручка — «по руке», — лучше всего массивная и достаточно длинная (твердое ощущение обхвата, прочность двигательного процесса — записывания).

Но как быть, — скажут нам сердито (часто говорят! ), — если нет отдельной комнаты, нет стола, нет тишины, нет подходящего освещения?! Зачем тогда расписывать неосуществимый идеал!

К сожалению, методики записи в темноте, методики подготовки доклада стоя на площадке трамвая и т. д. гигиена умственного труда не знает. Надо использовать все средства для приближения условий работы к идеалу! Ясное представление об образце, об идеале — никогда не мешает работе, — наоборот, без него работа невозможна. Идеал, образец создает развернутую перспективу, т. е. рождает и более активную целеустремленность.

Мы потому так настойчиво боремся за коммунизм, что ясно представляем себе конечный идеал наших стремлений — образец общественной жизни: идеал освещает весь наш рабочий путь, дает возможность сопоставлять прошлое с настоящим, достижения и срывы вносят поправки в наши ошибки.

Если сидишь на полу — борись за возможность работы хотя бы на табуретке. Если у тебя только табуретка, — борись за право хотя бы на краешек стола. Если вокруг шумят пятеро товарищей — постарайся, чтобы шумели только двое, а если сумеешь, утихомирь и этих двух, так как они воруют и твое мозговое достояние, и других, т. е. золотой фонд родного всем вам класса.

Такова должна быть борьба за приближение условий умственной работы к их идеалу. Пока же, впредь до создания стойких удовлетворительных условий, распланируй работу так, чтобы наиболее ответственные ее части включались в наиболее благоприятные моменты: когда тише, светлее, когда стол свободен и пр. Другими словами, будь диалектиком в работе! Если ты диалектик в общественной своей установке — всегда сумеешь и в рабочем процессе извлечь из идеала тот минимум, который применим в данных конкретных условиях.

Понятно, — чем обстановка хуже, тем больше придется внести в рабочий процесс волевого усилия, нарочитого нажима, тем хуже будет формироваться доминанта, тем сквернее продукция, острее утомляемость.

Наша борьба должна вестись не в плане пропаганды методов работы при наихудших условиях (тут фатум: плохое не создает хорошего! ), а в плане отстаивания всеми способами рациональных условий для мозговой деятельности. Здесь надо мобилизовать широкое общественное мнение, привлечь правительственное внимание, агитировать в быту, перевоспитать сослуживцев, семью, соседей, — одним словом, бороться за хорошую мозговую продукцию надо так же, как бороться за жизнь-, ведь основная борьба за жизнь ведется сейчас не кулаками, не зубами, но… мозговой корой!

Ну, а пока, на сегодня, немедленно — тренироваться, тренироваться, тренироваться! Закалить себя, приучить себя к сосредоточению в условиях тяжелых отвлечений! Методика этого в своем месте была указана.

д). Техническая разгрузка мозга. Система справок, цитат, библиографический материал, тетради записей, — все это в целом является огромной возможности вспомогательным материалом, разгружающим раз навсегда нормальную активность мозга.

Надо избавить мозг от лишних рабочих процессов, переводя соответствующие запросы на «мертвый» материал: записи, справочники. Не следует запоминать то, что легко найти в нужном справочном источнике. Надо знать по возможности о всех систематизированных источниках, накопивших и расслоивших нужный нам материал (энциклопедия, словари, сборники диаграмм, книжные списки и пр. ), чтобы не «открывать америк», тратя на это силы и время.

Группировку этого технического нашего накопления надо вести самым внимательным образом, в применении к нуждам своей работы: по главным проблемам, по школам и т. д. Из всего собранного капитала надо заранее выбрать и приготовить ту его часть, которая всего нужнее для очередной нашей работы. Внимание, память наши не должны засоряться «балластом», так как рабочая емкость мозга в каждый отдельный момент ограничена.

е). Записи. Все, что привлекает активное внимание умственного работника, должно быть записано. Никогда не следует доверять своей памяти, как бы хороша она ни была: у жизни и у мозга слишком много способов извращать работу наших воспоминаний.

Система записей преследует следующие цели: а) при записывании мысль лучше запоминается (зрительно-двигательное подкрепление): б) при записи мысль лучше охватывается, понимается, усваивается: не пассивно выслушал, вычитал, но дал и нечто свое-, запись — не безразличный акт для всей мозговой активности, даже если это «свое» дополнение и не осознается пока работником; в) запись помогает дальнейшей группировке,  классификации зафиксированной мысли: при расшифровке она включается в наиболее для нее близкий материал.

Из этих ценностей, содержавшихся в системе записей, вытекают и принципы техники записей:

а) нужна особая тетрадь для фиксации сырого, еще не сгруппированного, не расслоенного материала, и кроме того, нужны специальные тетради — для проведения в них записей по проблемам, по дисциплинам, по ближайшим заданиям и т. д.;

б) записи необходимо пересматривать и переключать в соответствующие рубрики; очевидно, это требует внимательной классификации интересующих тебя вопросов и включения этих вопросов в качестве особых глав в систему твоих записей;

в) перед крупной очередной работой надо пересмотреть по возможности все записи — не только те, которые узко связаны с данной работой: в крайнем случае, хотя бы и смежные рубрики. Такое привлечение «стороннего» материала создает «вихрь сырья», который взрыхлит почву для дальнейшей, уже суженной работы.

Надо записывать сжато, формулировки давать четкие, точные, — почерк должен быть разборчивым (неряшливый почерк губит массу ценностей, делает бесплодной большую работу прошлого: «не разобрать»).

Запомним формулу: «покажи мне свои записи — и я увижу, правильно ли мозг твой работает». В этой формуле недвусмысленно выражена ценность записей для общей мозговой самоорганизации.

ж). Коллективизация умственной деятельности.  Мыслительная работа является интимным процессом лишь в определенные свои стадии, когда действительно следует замкнуться, сосредоточиться обособленно, не допуская никакого внешнего вмешательства. В предварительной же и «предокончательной» стадиях разработки вопроса совсем не плохо его коллективизировать. Уменье коллективизировать работу — одно из крупнейших качеств самоорганизации «мозговика».

В коллективизации мыслительного процесса содержатся следующие основные ценности:

а) речевые проявления — как свои, так и чужие.

Своя речь — колоссальной важности мыслительный стимул. Впервые выслушиваешь свою мысль (прежде же продумывал, записывал), видишь ее в дополнительных сочетаниях, которых, возможно, не нашел бы, если бы не приспособлял мысль к немедленному внедрению ее в аудиторию, — контролируешь ее гораздо более зорко, чем наедине с собой.

Слушая же чужую речь, направленную на твои мыслительные сочетания, получаешь совершенно новые ассоциации, встречаешься с резкими противопоставлениями твоим мыслям, видишь новые — анализирующие, расслаивающие подходы к своим выводам. Причем все это происходит на фоне сильных чувственных впечатлений, в которые втягиваются области организма, обычно не включенные в мыслительный процесс: мимика, жесты собеседника, перемены его голосовых интонаций, — все это вызывает своими толчками (через зрительный, слуховой, двигательный аппарат и т. д. ) взрыв совершенно новых логических комплексов, которыми ты овладеваешь, так как они идут целиком по путям, выдвинутым твоими соображениями (хотя бы и противопоставлялись последним);

б) социально-боевые стимулы, «соревновательные » толчки в коллективе — точно так же имеют колоссальное значение для организации, усиления мыслительного потока. Как часто «ленивый» мозг, туго

⇐ Предыдущая56575859606162636465Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: