Начало партийных организаций 10 глава

Это и есть главная задача, которой соответствует и собраний. На больших митингах, организуемых ассоциаци­ями, имеется обыкновенно музыкальное отделение, под аккомпа­немент оркестра поют обычно исполняемые в партийных собра­ниях песни. Пение — совсем не новое явление на политических собраниях; но прежде оно наблюдалось только во время крупных политических волнений, а следовательно, песни были приуроче­ны к обстоятельствам, вызваны причиной, волновавшей сердца. Такими, например, были гимн бирмингемского политического Со­юза о парламентской реформе, гимны Лиги против хлебных по­шлин и Роог теп'з еопдз, составленные по случаю волнений, вы­званных хлебными законами. С 1868 г„ главным образом под вли­янием Кокусов одной и другой партии, политические песни были введены, так сказать, в качестве литургии, не так для того, чтобы воспеть какое-нибудь определенное обстоятельство, но чтобы про­славить церковь и партийных святых, верховных вождей соответ­ствующей партии. Сначала было довольно серьезное противодейст­вие, в особенности в либеральном лагере, где некоторые высказы­вались в том смысле, что политические митинги. Но скоро к этому привыкли. На крайнем севере Англии и в Шот­ландии песни не имели успеха: холодный и сдержанный темпера­мент тамошних жителей был этому препятствием. Партийная лира Цирцеи⁸⁰ не так блистает своими поэтическими красотами, как пылом возбуждаемых ею чувств. Мотивы этих песен заимствова­ны преимущественно из известных старых мелодий, ласкающих ухо слушателя и приспособленных к пению хором.

С некоторого времени митинги в руках партийных организа­ций как орудие пропаганды несколько притупилось. Публика, ес­ли выступающий оратор не «звезда», не посещает митингов. За­мечание лорда Солсбери, который в 1891 г. говорил о «все рас­тущем из года в год желании слышать речи на всех платформах и во всех концах страны», перестало быть правильным по многим причинам. Все более дешевеющая пресса конкурирует с митин­гами, но в особенности упал интерес к политическим спичам вви­ду того, что интересы громадного большинства населения направ­лены на другое; интересы стали более легкими, перенеслись в об­ласть увеселений, в частности спорта.

Если бы митинг был назначен в тот же час, что и футбольный матч, самый блестящий оратор остался бы без публики. С другой стороны, серьезный избиратель предпочитает изучать политиче­ские проблемы дома, в тишине. Многие партийные организации придают сейчас больше значения публикуемым в газетах отчетам о митингах, чем самим митингам. И это не потому, что читатели проникаются содержанием речей, — влияние самых горячих вы­ступлений, воспроизведенных в печатном виде, незначительно, — но потому что отчеты о митингах делают партии рекламу, созда­ют шум вокруг нее.

Организация бежит вслед за людьми, не посещающими ми­тингов, останавливает их при проходе, в полном смысле слова, на улицах и перекрестках, чтобы заставить их выслушать небольшие политические изложения. Речь на свежем воздухе сейчас явля­ется наиболее распространенным приемом устной партийной пропаганды. Прежде как-то косо смотрели на политические собрания, устраиваемые на воздухе; в них было одновременно не­что вульгарное и революционное. В настоящее время нет орато­ра, политического деятеля, как бы высоко он ни стоял, который бы отказался говорить перед сборищем людей на воздухе. Это социалисты в течение последней декады XIX столетия сделали почетным политическое красноречие на воздухе. Они обратили этот способ в наиболее могучее орудие в борьбе, проводя его с поразительной систематичностью. Старые партии, оспаривающие у них влияние на массы, вынуждены были прибегнуть к тому же методу. Политическое красноречие, понятно, от этого не повыси­лось, и настроение толпы, которой преподносятся на улице речи, не очень критическое. Однако на севере, например в Йоркшире, нередко рабочие задают оратору очень меткие вопросы и под­вергают иногда тяжелым испытаниям его знания и диалектиче­ские способности. В конечном счете, красноречие на перекрест­ках, так же как и в крытых помещениях, совершенно не разви­вает мыслительных способностей в аудитории, но оно более или менее содействует политическому воспитанию масс, распростра­няя информацию, факты и аргументы, несколько освещающие им вопросы дня.

К митингам присоединяются демонстрации партии. Это большие чрезвычайные собрания, имеющие главной целью произвести впечатление численной мощью сторонников партии и их энтузиазма. следовательно, берет здесь верх над красноречием. Участвующие проходят процессией с флагами и знаменами при звуках барабанов и флейты. Пускаются специ­альные поезда, чтобы по пониженным ценам привезти местных жителей. В том случае, если демонстрация происходит под от­крытым небом, устанавливают несколько платформ, с высоты ко­торых ораторы говорят одновременно. Вечерние демонстрации на воздухе доставляют возможность зажечь факелы и идти с фона­рями в руке. Эти ярмарочные приемы, заимствованные у Амери­ки, за последние годы развились в некоторых частях Англии. Впрочем, всякое собрание с большим оркестром примет характер демонстрации, даже если нет ни барабанного боя, ни трубных звуков, массовый митинг с «тяжелыми орудиями», при­везенными из Лондона, вполне отвечает той цели, для которой устраиваются демонстрации.

В сельских округах больше политических выступлений. Цен­тральные ассоциации, и в особенности лица, желающие занять место кандидатов на ближайших парламентских выборах, если они хоть немного активны, регулярно ездят из деревни в дерев­ню и выступают с речами. За недостатком городских развлечений жители идут на митинги, как на спектакль. Время от времени пар­тийные эмиссары, посланные из центра, даже из Лондона, совер­шают ораторские турне в сельских округах. Летом эти турне иногда совершаются при посредстве 1гауеШпд уэпз ораторами, пу­тешествующими, как ярмарочные торговцы или цыгане. Их позозка им служит квартирой и, в случае нужды, также платфор­мой, с которой они забрасывают толпу речами под открытым не­бом, на лугу. Они часто, при помощи волшебного фонаря, допол­няют свои речи образами, имеющими отношение к политическим событиям.

V

В числе средств партийной пропаганды за митингами следуют лекции-доклады. В то время как речи, произносимые на митингах, по самому существу более или менее полемические, лекции должны быть, прежде всего, дидактическими. Они рань­ше были в большом ходу, но, когда Кокус взял в свои руки дело политической пропаганды, он направил свои усилия, главным об­разом, на «организацию» и агитацию путем митингов и отставил на задний план доклады. Впрочем, интерес пуб­лики к последним падал. Крупная свободная организация, создан­ная в Манчестере, поставившая себе спе­циальной задачей политическое воспитание, сделала похвальные усилия, чтобы распространить и умножить лекции-доклады в стране, но достигла относительного успеха. Из года в год лекции все меньше посещались. В настоящее время интерес к лекциям-докладам особенно упал, они стали почти воспоминанием про­шлого, особенно в городах. В деревнях только одна разновид­ность имеет еще успех, лекции с волшебным фо­нарем. Текст доклада подготовляется заботами партийного цент­ра и посылается со страницами или строчками соответственных вариаций для различных местностей.

Отношение публики к лекциям еще более, чем к митингам, ха­рактеризует интеллектуальные наклонности избирательных масс в настоящее время: они избегают всего, что требует некоторого напряжения ума.

Их интерес к политике, с известной точки зрения, даже раз­вился. Дешевая пресса и политическая агитация, ведущаяся пар­тиями, пустили в общий оборот много фактов и идей. В резуль­тате этого массы стали проявлять более живой интерес, большую подвижность в отношении политических и социальных вопросов. Проявляемый ими интерес распространяется на большую об­ласть, но он поверхностный, беглый. В громадном большинстве случаев они ассимилируют факты и аргументы совершенно авто­матически. Как некоторые думают, причина — в методах школь­ного преподавания. Система народного обучения, так давно ожи­даемая и введенная в 1876 г., широко распространила образова­ние в стране, она довела число неграмотных до поразительного уровня (неграмотные избиратели составляют 4% в Англии), но она недостаточно развила интеллектуальные способности. Часто говорят, что акт 1870 г. — (неудача): он создал только «геайегз оГ зсгарз ап<1 ШЪИн шв1еао! оГ ШоидМги! агизап» (поверхностных читателей вместо знающих образованных людей). И дей­ствительно, читают больше, но думают меньше, чем прежде. В прежние времена, до расширения избирательного права на город­ские массы 1868 г., в рабочих кругах систематически занимались саморазвитием. Рабочие общества покупали книги в большом количестве со скидкой, чтобы продать их по своей цене сво­им членам. Образовывались из двадцати или тридцати лиц круж­ки, в которых читали и обсуждали политические труды. В насто­ящее время главной, если не единственной, политической пищей громадного большинства народа являются газеты, и то читают их по-иному, не то что в прежнее время. Прежде, до отмены в 1860г. налога на бумагу, газета по своей цене не была доступна рабо­чим; целая мастерская складывалась, чтобы получить на час газе­ту; один рабочий читал, а другие слушали его с напряженным вниманием. Потом начинались комментарии; наиболее развитые спорили, объясняли, и все черпали знания. Теперь, с развитием дешевой прессы, рабочий может купить газету за одно су, про­читать ее один, и только то, что ему захочется. Газета, изобилу­ющая мелкими новостями, не только не сосредоточивает внима­ния читателя, она заставляет его мысль порхать от заголовка к за­головку и в результате скорее утомляет мозг, чем питает.его. Обычно только одна часть газеты прочитывается с сосредоточен­ным вниманием — столбец, посвященный спорту.

Уже упомянутый интерес к спорту, включая и пари, стал на­стоящей заразной болезнью, опустошающей страну. Похоже на то, что на земле нет другого занятия. Это бешеное увлечение спортом пробудило даже у некоторых мыслящих людей опасения за будущее английской демократии. Не говоря уже о кабаках, мюзик-холлы (концертные представления) в больших городах, со своей стороны, способствуют отвлечению рабочих от культуры ума. Условия работы в современной индустрии, которым противни­ки индустриализма приписывают все зло, ведут к тому же резуль­тату. Прикованный, как раб, к своей машине, рабочий не может вступить в общение со своими товарищами по заводу, а когда он выходит оттуда после целого дня подавляющей монотонной работы, он разбит, неспособен сосредоточить внимание на чем-либо, требу­ющем усилия ума. Однако шахтеры, работа которых не легче, в интеллектуальном отношении впереди городских рабочих.

 

V

 

В городах даже есть рабочая верхушка, интеллектуальный уровень которой очень высок, и, понятно, не превзойден ни в ка­кой другой стране в мире. В Ланкашире и выше, на севере Анг­лии - - в Шотландии, можно найти рабочих, политически более развитых, чем многие члены Палаты общин, принадлежащие к так называемым высшим классам. Эта рабочая верхушка, во вся­ком случае в интеллектуальном отношении, много выше мелкой буржуазии. Последняя, целиком поглощенная тяжелой борьбой за существование, грубо невежественна. Исключение должно быть сделано для нонконформистов, умственные способности которых в некотором роде упражняются благодаря одушевляюще­му их религиозному энтузиазму и борьбе за то, что они считают свободой совести. Наконец, за последние годы активная социа­листическая пропаганда разбудила умы в народных кругах. Эко­номические вопросы живо обсуждаются, они стали для многих ремесленников и мелких служащих предметом серьезного изуче­ния. Как их предшественники пятьдесят или шестьдесят лет назад доходили до изучения Бентама, они углубляются в Маркса. Но другой дух воодушевляет новое поколение, и, понятно, это ведет к иным следствиям. У прежнего поколения, охваченного веянием рационалистического индивидуализма, была только одна вера -вера в разум; она совершенно не устанавливала положений, ко­торыми бы резюмировались выводы, в то время как люди совре­менного поколения, снабженные определенным идеалом соци­альной организации, идеалом коллективизма, делают из него не­изменное кредо, и только в пределах его они допускают свобод­ное исследование; и принимаются они за него только для того, чтобы укрепиться в своей вере. Первое вносило, если можно так выразиться, научный дух, освободительный и возвышающий, вто­рое проникнуто теологическим духом, порабощающим и прини­жающим интеллект. Впрочем, умственный процесс, порождае­мый экономическими проблемами и ими же ограниченный, на­блюдается только в небольшой части народных масс. Большинст­во рабочего населения, которое не чувствует себя особенно не­счастным и по-своему развлекается, погружено, как и раньше, в умственную инерцию.

Впрочем, здесь нужно сделать оговорку. Недавний спор по вопросу о свободной торговле и протекционизме, возбуждавший столь живой интерес во всех слоях населения, включая и самые низшие, доказал, что они не лишены способности отнестись с вниманием к определенной и действительно актуальной пробле­ме, если она поставлена конкретно. Лекции, организованные Ргее Тгайе ишоп, имели большой успех, они привлекали людей всех партий: известно было, что на них шла речь о свободной торговле и в пользу ее. Лекции, которые партийные организации ус­траивали до последнего времени всегда с большими или меньши­ми оговорками, сводились к прославлению своих партий. Этот дух большей или меньшей заинтересованности, как бы узкопар­тийный, не преминул лишить их аромата непосредственности и да­же' в некоторой степени искренности и, со своей стороны, за по­следнюю четверть века способствовал тому, что у публики был со­вершенно отбит вкус к политическим докладам. То же явление на­чинает наблюдаться, как мы уже заметили, в отношении митингов. В руках партийной организации притупляются одно за другим ору­дия интеллектуальной пропаганды, к которым она прикасается.

Организации открыли новый вид политических воспитателей в «политических миссионерах». Последние — иногда професси­оналы, работающие круглый год и переезжающие с места на ме сто для политических собеседований или речей на митингах под открытым небом (ореп а!г). Иногда это тайные эмиссары, имею­щие постоянно другое занятие, посылаемые с временными мис­сиями на несколько недель. Обычно рабочие по своему проис­хождению, они проникают в народную среду, чтобы составить рекламу пользующейся ими партии, чтобы выступить за ее про­грамму в так называемых случайных беседах. Они орудуют в ка­баках и везде, где могут найти группу людей и завязать как бы слу­чайно разговор о политике. Эта практика, вошедшая в употребле­ние в течение некоторого времени у регулярно функционирующих партийных организаций, недавно была особенно развита в других специальных организациях.

 

V

 

Изученные нами средства пропаганды партий могут быть до­полнены бесплатной раздачей «политической литературы», т.е. брошюр и других печатных произведений, имеющих отношение к политике. Наибольшая часть этой «литературы» изготовляется в Лондоне заботами центральных партийных организаций. Мест­ные ассоциации раздают ее различными способами — на публич­ных собраниях, по домам. От этих изданий всегда отдает запахом избирательной кухни. Финансовые вопросы, законодательство, внешняя политика — каждая тема трактуется не сама по себе, а для того, чтобы побудить читателя вотировать в пользу той или другой партии. В то время как некоторые из этих брошюр трак­туют вопросы с большей или меньшей полнотой и вполне прилич­но, как по тону, так и по форме, другие — просто избирательные проспекты, которые если и не доказывают, то во всяком случае утверждают, что все добро исходит от их партии, в то время как противная партия не принесла стране ничего, кроме зла. С циф­рами в руках там доказывается, что пауперизм и преступления принимают особые размеры сейчас же после того, как та или другая партия приходит к власти. Наряду с брошюрами печатают большое количество 1еаПе1в, небольших листовок от одной до че­тырех страниц, предназначенных для читателей, которые не смог­ли бы дочитать чего-нибудь, требующего внимания или более ар­гументированного. Политический вопрос и его решение или ка­кая-нибудь помпезная партийная реклама изложены там, для того чтобы они легче проникали в умы. Для серьезных избирателей партийный центр в Лондоне публикует небольшие месячные обзоры по 2 су, с изданиями для округов.

Действие «литературы», распространяемой заботами организа­ции, менее значительно, чем это думают. Брошюры мало читают­ся. Они скорее служат ораторам не столь высокого порядка для использования имеющихся в них аргументов. Листовки читаются гораздо больше. Во время избирательной кампании они распре­деляются миллионами. В виде общего положения можно сказать, что, если в литературе речь идет об определенных вопросах, она больше расходится, и, если она распространяется с известной си­стемой, она дает партиям больше, чем митинговые декламации. Социалистические брошюры, которыми страна буквально навод­нена, представляют сейчас серьезнейшую конкуренцию для пар­тийной «литературы».

Совершенно исключительное значение приобрел новый вид «литературы» — раскрашенные изображения на политические те­мы. Издаваемые в различных формах, начиная от громадных стенных афиш до почтовых открыток, эти изображения не только ласкают глаз, но и непосредственно взывают к чувствам. Напри­мер, была распространена в громадном количестве серия хромо­литографий, изображавших нищету, явившуюся следствием сво­бодной торговли, и счастье, к которому привел протекционизм. Одна из этих картин производила особенно глубокое впечатле­ние и стоила либералам многих голосов: в бедной рабочей квар­тире сидит заплаканная женщина, подальше стоит мужчина, у не­го расстроенное выражение лица и растерянный взгляд; короткая надпись: свобода торговли.

Партийная литературная пропаганда находит чрезвычайно ценную поддержку в прессе, хотя она и потеряла много за по­следнее время и в своей ценности, и в оказываемом ею влиянии. Независимость прессы, уже скомпрометированная ее сношения­ми с партиями, сильно подорвана тем, что большинство газет бы­ли куплены финансистами или синдикатами денежных людей. Было бы преувеличением сказать, что английская пресса переста­ла быть свободной, но нельзя отрицать того, что она отныне бо­лее или менее часто следует побуждениям заинтересованности. В то же время газеты, озабоченные тиражом, служат новым лег­ким вкусам толпы и стимулируют их, даже в своем политическом отделе; так что их, собственно, надо рассматривать как чрезвы­чайно незначительное орудие политического воспитания в насто­ящем смысле слова. Газеты — только проводник новой политики, они формируют общественное мнение только способом изложе­ния фактов, сообщая некоторые и упуская или извращая другие. Передовицы не внушают публике того доверия, как раньше, и число людей, воздерживающихся от чтения их, заранее знаю­щих, что они предвзяты или недобросовестны, быстро растет. Ча­сто газету читают из-за ее осведомленности в политической об­ласти, а голосуют с ее противниками. Тем не менее, пресса все же остается громадной силой благодаря обладаемому ею свойст­ву, подобно капле воды, по пословице, точить камень; но кроме того, газеты доставляют партиям и их организациям наиболее верное орудие гласности.

В число орудий политической пропаганды надо также вклю­чить некоторые общества и ассоциации, из которых каждое пре­следует особую цель, стремясь или осуществить известную зако­нодательную реформу в публичном порядке, или помешать ее проведению. Таковы Тапп~ К.еюгт Ьеадие, занимающаяся пропа­гандой протекционизма, защищающий свободу торговли,, добивающаяся аграрных ре­форм, основанное для проведения за­претительных законов против употребления спиртных напитков, (у, поставившее себе целью отделение церкви (ан­гликанской) от государства, для противодействия социалистическим тенденци­ям в законодательстве, Фабианское общество для ведения соци­алистической пропаганды и т.д. Все эти общества обрабатывают страну, завоевывают общественное мнение при помощи докладов и сообщений в прессе по особо интересующему их вопросу, при­чем они не стеснены каким-либо общим партийным кредо, хотя, фактически, они почти все связаны с той или другой партией.

 

VII

С другой стороны, некоторые свободные умы думали, что по­литическое воспитание, для того чтобы действительно быть до­стойным и отвечать своей цели, должно быть независимым от ка­кой бы то ни было политической организации, а тем более от ор­ганизаций классических партий. Были сделаны попытки осущест­вить эту идею, но они имели незначительный успех. Так, вскоре после 1868 г. была создана «Лига политического воспитания ра­бочих». Но она не встретила того отношения, которое было не­обходимо, чтобы довести дело до конца. Некоторое время спустя видные университетские профессора с историком Ж.Р.Сили во главе оказали содействие Лиге, которая под именем «Социально-политической Воспитательной Лиги» существует и сейчас и проводит свою идею при помощи добровольных лекторов, главным образом, из уни­верситетов Кембриджа и Оксфорда. Лига нуждается во всем — в средствах, лекторах, аудиториях; она богата только хорошими намерениями. Партии ее совершенно не поддерживают и погло­щают почти все — деньги, деятельных людей, публику.

Независимо от партий, средство политического воспитания, косвенное, но очень важное, представляется многочисленными организациями, заботящимися об общем развитии взрослых лиц, где более или мене серьезное место уделено вопросам полити­ческого порядка, Таковы группы: и, в особен­ности, общества самообразования молодых людей, обычно состо­ящие при церковных организациях, хотя они и не вносят конфес­сионального характера. Эти группы самообразования, наиболее распространенный тип которых известен под названием (Общества взаимного усовершенствования), занимаются литературой, науками, искусством, проблемами по­литическими или социальными — понятно, в очень скромных раз мерах. На их собраниях члены сообщают друг другу впечатления от прочитанного ими и свои размышления в форме опытов (ё'еняаАз) или докладов (йе рар1егв), т.е. нескольких страниц, ко­торые часто дебатируются. Досадное изменение вводится в эти общества: место работ, требующих личного умственного напря­жения со стороны членов, заняли сейчас доклады профессио­нальных лекторов (1ес1игегз), концерты (а1 потев), вечера.

Дух времени также повлиял на другое учреждение граждан­ского воспитания, учреждение, гораздо более старое, на ОеЪаИпд зооеИез (Дискуссионные общества). Их происхождение восходит к восемнадцатому веку. Дискуссионные общества, сыграв изве­стную роль в демократических волнениях 1793—1795 г.г., вы­званных в Англии французской революцией, снова стали мирны­ми школами искусства слова. С развитием городской жизни вследствие значительного подъема промышленности Дискуссион­ные общества распространились в фабричных городах, где они привлекли к себе людей среднего класса и немало способство­вали их интеллектуальному развитию и образованию группы лю­дей, умеющих говорить публично, полемистов (йеЬа1егн). Вкус к Дискуссионным обществам от буржуазии спустился еще не­сколькими ступенями ниже по социальной лестнице. Старые и молодые имели свои Дискуссионные общества. Действительно, дебаты не только удовлетворяли любовь к свободной дискуссии, но также инстинкт некоторой воинственности, спортивное чувст­во англичан. Это последнее находит теперь полное удовлетворе­ние в другом месте; случаи дискуссии в рабочих, социалистиче­ских и пр. организациях также учащались. Как бы то ни было, Дискуссионные общества постепенно исчезают.

За последнюю четверть девятнадцатого века это старое уч­реждение породило новую разновидность, весьма интересную, местные парламенты (Ьоса! РагНатеп1). Это Дискуссионные об­щества, занимающиеся исключительно политикой и ведущие свои дискуссии по всем правилам и с полной гшзе еп асепе Па­латы общин: партии, лидеры, «кнуты», кабинет, ответственный пе­ред большинством. Наряду с молодыми людьми, там можно встретить седовласых тад181га!.е5, важных коммерсантов, про­мышленников. Несомненно, условность их работы чрезвычайно тягостна для местных парламентов. Они исполняют тот самый ре­пертуар, что играют на большой национальной сцене Палаты об­щин; их члены только копируют артистов той сцены, подражают их жестам, интонациям голоса, усиливая их, если это возможно. Тем не менее, местные парламенты являются фактором полити­ческого воспитания, которым не следовало пренебрегать. Они за­ставляют своих членов следить за злободневными политическими проблемами, быть в курсе фактов и идей. Кроме того, сводя вме­сте людей различных взглядов для прений, они им доставляли случай познакомиться и убедиться, что политические противники вовсе не так черны, как их изображают в целях избирательной коммерции их политические противники. Но существование мес­тных парламентов обычно бывало эфемерным: после более или менее блестящей карьеры в первые годы они стушевывались. большинство еще существующих только прозябает.

 

 

Глава третья

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КОКУСА

(окончание)

Средства пропаганды, употребляемые партийными организа­циями в рассмотренных нами формах, далеки от того, чтобы про­никнуть в массу или даже к большинству избирателей. Не все ходят на митинги, на «лекции» и не все читают «политическую литературу». Что же предпринять? Сделана была попытка ожи­вить политическую религию избирателей, воздействовать на че­ловека как на общественное животное (Огооп ро!Шкоп). Когда этого оказалось недостаточно, постарались возместить это, обра­тившись к животной стороне человека, к его инстинкту обще­ственности, к связанным с ним удовольствиям и радостям, спо­собствующим его повышению. Эти удовольствия, созданные не­посредственно организациями или при их посредстве, должны образовать общность чувств между теми лицами, для которых они предназначены, и политическими партиями.

Первым из этих способов воздействия, и наиболее важным, являются партийные клубы. Происхождение политических клу­бов известно; из предыдущего изложения ясно, что в течение долгого времени они были только дружескими собраниями поли­тических единоверцев, периодически встречавшихся, чтобы хоро­шо поесть, что только с образованием СагНоп сшЪ (в 1831) и его соперника — либерального— клубы стали действи­тельно политическими учреждениями, в которых расположились партийные штаб-квартиры. Два крупных клуба, по мере того как около кнута (ллгЫр) каждой партии стала развиваться специальная организация с местными ассоциациями, утеряли это значение. То же самое произошло с клубами, образованными в провинции по образцу СагНоп и К.еюгт. Все эти клубы, рассматриваемые как гнездо антидемократических «социальных влияний», враждебных истинному либерализму, пользовались нерасположением передо­вых либералов, требовавших применения народного начала в от­ношении партии. В настоящее время официальный партийный клуб является центром и орудием организации только там, где нет правильно функционирующей организации. Там, где есть ас­социация, — а таково большинство случаев — клуб существует рядом с ней, иногда как совершенно самостоятельное учрежде­ние, иногда как ее филиал.

При изменчивости судьбы клубы, временами бывшие руково­дящими органами партии, сохранились и развились как место встречи членов партии, где благодаря ежедневному контакту они взаимно естественно укрепляли друг друга в объединявших их политических чувствах. Саг11оп и Кеюгт с!иЬ выполняли эту фун­кцию в крупных размерах в столице, в то время как их копии в провинциях в свою очередь проводили это, объединяя местное джентри и буржуазию, чтобы окружить их партийной атмосфе­рой. Консерваторы, по самому характеру своему более завися­щие от социальной среды и вследствие этого придающие больше цены социальным связям, в течение долгого времени проявляли больше готовности к учреждению клубов, чем либералы. Тори достигли такого положения, что либералы, приписывающие, не без основания, успех своих соперников влиянию клубов, начали с 1874 года действовать в том же направлении, но с большей энергией, чем прежде. В настоящее время наиболее значитель­ным клубом либералов является Национальный либеральный клуб, учрежденный в Лондоне в 1 8 8 2 г. Из всех английских по­литических клубов у него наибольшее количество членов; он на­считывает их до б 500 (включая и проживающих в провинции, а их около 4000). Этот быстрый рост либерального клуба объ­ясняется, кроме всех прочих причин, и тем фактом, что он ши­роко открыл свои двери, в то время как в главных лондонских политических клубах, и в особенности в клубах тори, число чле­нов ограничено статутами. Так, в СагКоп с!иЬ только 1800 чле­нов, но зато тысячи кандидатов ждут очереди, и обычно, как это наблюдается в некоторых крупных не политических клубах, кан­дидатуры аспирантов предлагаются в то время, когда они нахо­дятся еще в детском возрасте, для того чтобы, по достижении возмужалости, им не приходилось долго ждать. Относительно меньшая их территориальная распространенность и характер социальной среды, из которой рекрутируются их члены, есте­ственно ведут к тому, что клубы тори более исключительного состава и их корпоративный дух распространяется даже за пределы клуба. Так же обстоит дело и в крупных клубах тори в провинции. В клубах либералов никогда не было этого кор­поративного духа ввиду неподходящих для этого условий: было чересчур много оттенков мнений и разнообразия в социальном происхождении членов клубов либералов. Тем не менее они, хоть и в меньшей степени, чем аналогичные учреждения тори, играют роль политического цемента для своих членов, поддер­живая в них чувство человеческого уважения, обязывающего индивида следовать за себе подобными и препятствующего ему действовать на свой страх.

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: