 |
Закон заслуженного собеседника
|
|
|
|
В повести «Двойник» Федор Михайлович Достоевский описывает примечательное состояние человеческой души: невозможность пробиться сквозь скорлупу замкнутого, самоутверж-
дающегося, самооправдывающегося «Я». В разной степени это состояние свойственно и детям, и взрослым.
А. А. Ухтомский — выдающийся русский физиолог, обративший внимание на такого рода сугубо психологические факты, объяснял их с помощью своей прославленной теории доминанты. «Мы можем воспринимать лишь то и тех, к чему, к кому подготовлены наши доминанты, т. е. наше поведение. Бесценные вещи и бесценные области реального бытия проходят мимо наших ушей и наших глаз, если не подготовлены уши, чтобы слышать, и не подготовлены глаза, чтобы видеть, т. е. если наша деятельность и поведение направлены сейчас на другие стороны». И далее: «Человек видит реальность такою, каковы его доминанты, т. е. главенствующие направления его деятельности. Человек видит в мире и в людях предопределенное своею деятельностью, т.е. так или иначе, самого себя. И в этом, может быть, величайшее его назначение» (А. А. Ухтомский, 1945).
Заметьте: родители, прежде всего, видят в своих детях самих себя — «как он на меня похож!» И дело вовсе не в тривиальном сюжете бородатых анекдотов о роли отца в рождении ребенка. В поисках физиономического подобия родители тут же делают шаги в утверждении личностного тождества с детьми и до поры до времени радуются, как точно отпечатывается слепок. К сожалению, и к повзрослевшим детям зачастую относятся с позиции своего Двойника, не принимая ничего выходящего за рамки собственных представлений о смысле жизни, о должном в ней и предосудительном. Постоянная доминанта на себя, на свой образ мыслей и поведения определяет принятие одних ценностей и непринятие других. Естественно, такой Двойник — первый враг всего необычного, не совпадающего с привычным, того, что обычно идет от молодежи. Оставаясь пленником своего Двойника, трудно добиться успехов в налаживании контактов с подрастающим поколением.
|
|
|
Подобным недугом страдают не только родители, но и дети, которые также не чужды стремления переместить центр тяготения окружающего мира в центр своей личности. В раннем детстве это терпимо, но в пору взросления грозит обернуться неисчислимыми бедами. В едва наметившемся остове жизненной позиции, только начинающем обрастать мускулами жизненного опыта, образуется стопорящий развитие момент консервативности, самоостановки. Овладев нехитрым набором практических жизненных догм или просто броской манерой поведения, модным лексиконом и популярными атрибутами одежды, что в совокупности иногда кажется юным чуть ли не единой мировоззренческой установкой, молодой человек — и
это происходит не так уж редко — начитает строить свои отношения с «внешним миром», миром взрослых в первую очередь с позиции «новой волны», нового миропонимания, по отношению к которому все прежнее — «не такое» — устарело. Будучи разновидностью пресловутого «юношеского максимализма», подобное отношение к себе и другим есть, с психологической точки зрения, не что иное, как то же рабское угождение своему Двойнику, который, как бес соблазна, вселяется в человеческое существо, дабы искушать жаждущих в жизни истины, добра и красоты различными их суррогатами.
Надо сказать, что не так уж редко взаимоотношения людей двух поколений являются, по сути, отношениями их Двойников закукленных, не способных к диалогу, к взаимопониманию, гибкости позиций. В таком «общении», больше напоминающем рукопашный бой, в котором идеалами размахивают как знаменами, колют штыками ценностных ассоциаций, стреляют пулеметными очередями цитат, тенденциозно выбранных к случаю, проявляют милость к спарринг-партнеру лишь на условиях полной и безоговорочной капитуляции. Другого и быть не может для Двойников, равно окаменевших в своих представлениях о единственно возможном образе мышления и поведения.
|
|
|
Притягательность, магия Двойника заключается в его недюжинной оправдательной силе. Существует иллюзия, что люди всегда действуют согласно своим представлениям о логике вещей. Мало на чем основанное утверждение. Гораздо чаще мы лишь оформляем, да и то post factum, хитросплетения своих поступков в «неопровержимую» логическую нить, апеллируя при этом к целостности нашего сознания. Увы, целостность сознания — качество, не присущее человеку от рождения, оно должно быть выстрадано им. Ведь цельно воспринимать мир значит: сначала свести все неисчислимое многообразие сущего к минимально возможной сумме абстрактных, наиболее общих положений, а затем проделать обратную операцию восхождения к конкретному, чтобы действовать в данной неповторимой ситуации в соответствии с логикой развитого человеческого сознания. Помилуйте, да разве это под силу каждому! Вместе с тем люди, нимало не вникая в эти премудрости, живут и действуют, как живут и действуют, а согласно известному марксистскому положению, так и мыслят. В реальности же это оборачивается тем, о чем было сказано чуть выше: привычное поведение и сознание принимается за истинное, соответствующее реальности (и кстати, что примечательно, оно действительно соответствует наличной реальности, поскольку человек сам — своею деятельностью, своими руками — создает мир, в
котором живет, и еще бы этому миру не соответствовать представлениям своего творца!). Если бы этот человек был Робинзоном на необитаемом острове, тогда бы все сходилось: что посеял, в буквальном смысл, то и пожнешь, а остальное от лукавого. В общественной же жизни все не от лукавого, а от других людей, которые вовсе не намерены считаться с солипсической логикой чужих Двойников, ограничивающих мир всяк по-своему: кто черепной коробкой, кто квадратом комнаты, кто частоколом друзей. Однако способ, каким живут люди и единственно по которому могут жить, — это та или иная форма коллективности, общения, и эта фундаментальная потребность, написанная нам на роду, взрывает все ограничения костенеющего Двойника, требуя от всех общающихся сторон «выйти за свои пределы», по крайней мере, сделать шаг навстречу другому человеку.
|
|
|
Рано или поздно всякий человек встает перед необходимостью сделать этот Коперников переворот внутри себя, «поставить «центр тяготения» вне себя, на другом: это значит устроить воспитывать свое поведение и деятельность так, чтобы быть готовым в каждый данный момент предпочесть новооткрывающиеся законы мира и самобытные черты, и интересы другого «ЛИЦА» всяким своим интересам и теориям касательно них...? (А. А. Ухтомский, 1945).
Эта моральная максима отнюдь не исчерпывается сугубо этическим содержанием. У нее и свой психологический подтекст, ибо освобождение от Двойника сулит человеку немалую выгоду: расставаясь с экспансией самомнящего «Я», он открывает себя практически неограниченное пространство для саморазвития. Оставив настоящему зеркалу, будь то благородная венецианская работа или мутное детище местной мебельной фабрики его прямую функцию — фиксировать наш внешний вид, как важно подчас обратиться к другому человеку как к зеркал) несравненно большей оптической силы, которое дает возможность увидеть и понять в себе то, чего никакая гадалка, даже если она отдаленная родственница славного Нострадамуса, сделать не в силах. На всякий случай напомню, что Нострадамус (1503—1566) был французским врачом и астрологом, получившим известность как автор книги «Столетия», в которой он «предсказал» будущее человечества. Освобождаясь от Двойника, человек делает первый шаг к обретению Собеседника.
Вот как об этом пишет А. А. Ухтомский: «Пока человек не освободился еще от своего Двойника, он, собственно, и не имеет еще Собеседника, а говорит и бредит сам с собою; и лишь тогда, когда он пробьет скорлупу и поставит центр тяготения на лице
|
|
|
другого, он получит впервые Собеседника. Двойник умирает, чтобы дать место Собеседнику. Собеседник же, т. е. лицо другого человека, открывается таким, каким я его заслужил всем моим прошлым и тем, что я есть сейчас» (А. А. Ухтомский, 1945).
Перейти от приведенных выше размышлений к нужному нам выводу уже несложно: взрослые и дети, если они хотят вместе решать важнейший вопрос бытия — как жить? — должны стать Собеседниками, открытыми для взаимного общения и обогащения. Порывая с маской идола, наваждением Двойника и пристально вглядываясь в лицо друг другу, вступая в диалог, они должны вместе пройти путь выработки того — отнюдь не бесконфликтного — ценностного мира, в котором возможно их со-бытие. Ведь идеал — не просто образ мира, явленный в слове или личности конкретного человека, они лишь очень частичные его формы, ибо идеал не может быть задан как наличность, как конкретное состояние мира и человеческого духа. Ведь идеал есть непременно движение, деятельность по осуществлению принятой программы, выработка и коррекция цели в пути. Отсюда необходимость постоянного обсуждения, уточнения ориентиров, согласно которым мы движемся по жизни.
Диалог поколений, конкуренция мод, полемика взглядов, дилемма нравственных парадигм, конфликт познавательных установок — все это есть необходимые атрибуты живой работы общества по осуществлению своих программных целей. Попытка остановить мгновение жизни, задержать упругую поступь времени сооружением ему пьедестала, канонизация преходящей исторической эпохи обречены на неминуемый провал. Худшее, что может сделать человек со своими идеалами, — это обожествить их, фетишизировать, превратив в тех идолов сознания, с которых мы начали эту главу. Действительная же работа по кристаллизации общественных и нравственных идеалов лежит в другой плоскости. Нелепо в сомнениях молодежи по поводу отдельных наших ценностных ориентации усматривать попытку зачеркнуть их, отменить — это просто проверка на прочность! Истинное устоит, а суетное — его не жалко! Конечно, на таком пути общественного и нравственного становления нового поколения не обойтись «без греха»: массовое сползание молодежи к культивированию разных форм идолопоклонничества, неверие в возможность диалога со старшим поколением, замешанное на некритическом отношении к себе, тоже достаточно серьезные вещи. И путь отнюдь не будет легким. Можно лишь обозначить его основные маяки — спасительное недовольство собой и искренность устремлений. Словом, было бы желание работать на этом поприще, а остальное приложится.
|
|
|
Хотелось бы выделить главное в той сквозной мысли, которую мы пытались развить. Проблема сохранения преемственности в сфере ценностных ориентации является важнейшей в ходе смены поколений. Пугающее обращение массы молодежи к различным типам идолизированных ценностных установок, продуцируемых по логике массового сознания и массовых коммуникаций, вызывает серьезные опасения: а не будут ли размыты, расшатаны и отброшены высшие ценности нашего общественного строя, наши идеалы? Поскольку с такой возможностью нельзя не считаться и уж лучше ее преувеличить, чем недооценить (хотя, конечно, оптимальный вариант — точное представление о масштабах беды), то возникает совокупность вопросов о логике и каналах развития идеальной сферы сознания молодого человека... Общество в целом, как и отдельные родители, отнюдь не бессильно перед экспансией идолов массового сознания. Нужно только постичь свою силу, ее основные составляющие и применить ее на практике, ибо, как говорил мудрец Конфуций, «сущность знаний заключается в том, чтобы, приобретая их, применять». С ним трудно не согласиться.
Здесь, правда, может возникнуть вопрос-недоразумение. Какие же знания — одни лишь общие установки, никаких конкретных советов, как именно воспитывать идеалы у детей?! Такая претензия возможна лишь как следствие ложного вывода из написанного выше. На всякий случай сформулирую свою мысль: любая попытка передавать «готовые» идеалы, перегружая их, подобно железнодорожным контейнерам, из своей головы в детскую, обречена на неудачу. Если в этом и достигнешь цели, то потом ужаснешься содеянному, ибо идеал приобретет знакомые черты окаменевшего идола. Выход один: сбросив оковы Двойника, стать равноправным (но ведущим!) Собеседником и побудить детей своих занять аналогичную позицию по отношению к вам. И вместе начать трудный путь постижения идеала, выбора целей и программы действия. А какие же тут могут быть общие советы?
|
|
|
