Технико-юридические основы деполитизации судебной власти в системе разделения властей

Болдырев С.Н.
Общество и право, 2010.

 

В статье исследуются проблемы теоретического и практического характера, касающиеся технико-юридических основ деполитизации судебной власти в системе разделения властей. В статье анализируются различные подходы к пониманию этого теоретико-правового феномена, а также необходимость использования технико-юридических средств и способов в процессе судебной деятельности.

Ключевые слова: судебная власть, юридические средства, юридическая техника, разделение властей.

The article is dedicated to the problems of theoretical and practical matters of legal technical basis no political court power in system divide powers. In this article are analysed different approaches to understanding of this legal theoretical phenomenon, also the necessity of application technical legal means and methods, in the court process.

Key words: court power, legal means, legal technical, divide powers.

В связи с основной юридической функцией судебной власти встает вопрос о влиянии политического фактора на ее деятельность. Естественно, если рассуждать логически, то такое влияние должно быть исключено. Если законодательная власть и исполнительная власть не только постоянно находятся под непосредственным воздействием политических сил, но и сами представляют собой активную политическую силу, то судебная власть должна бы быть полностью деполитизирована, ибо в противном случае она не сможет быть беспристрастной, исполняя данную ей функцию, а при разрешении дел будет руководствоваться не правом, а политической целесообразностью. Суд не должен руководствоваться политическими или какими-либо иными мотивами вне закона и своего правосознания при рассмотрении конкретного дела, принятия конкретного решения, особенно при урегулировании политических конфликтов.

На практике, конечно, полная деполитизация судебной власти невозможна, особенно это касается деятельности высших судебных органов, в том числе конституционных судов. В условиях авторитарных режимов деятельность суда нередко служит продолжением партийной политики. Не свободен от влияния политических мотивов, общественного мнения, разного рода предубеждений и суд в демократических странах.

Однако было бы неправильно отрицать свойственность политического начала организации и функционирования судебного конституционного контроля как главного индикатора роли судебной власти в политике. Тем более, что судебный конституционный контроль предназначен для охраны Конституции, являющейся не только юридическим, но и политико-правовым документом, т.е. деятельность по ее защите не может не иметь политического значения. Конституционный Суд, являясь органом конституционного судебного контроля, выступает в качестве важного элемента политической системы, является частью механизма ее саморегуляции и саморазвития, служит обеспечению политической стабильности, развитию политических процессов в рамках Конституции [1. С. 16 - 23]. Поэтому проблема деполитизации конституционного правосудия должна восприниматься в определенном аспекте - ее ограниченности рамками специализации властей, т.е. специализации законодательной и исполнительной властей в качестве политических ветвей власти и судебного конституционного контроля как правовой ветви. Отсюда деполитизация судебного конституционного контроля может быть отождествлена с требованием недопустимости трансформации суда в равновеликого с законодательной и исполнительной властями партнера в процессе принятия политических решений [2. С. 33]. Однако, как отмечается, только третья власть, которая исторически появилась позже других ветвей власти, апробированная как наименее опасная, может эффективно контролировать политические ветви. Речь идет о том, что свое положение в политической системе суды утверждали, основываясь не на авторитете силы, а на силе авторитета, что продемонстрировала практика Верховного суда США по осуществлению функции конституционного контроля.

Мы исходим из того, что надо различать две стороны процесса политизации судебного контроля:

политизацию одностороннюю - ориентацию судов на сдерживание либо поддержку какой-либо одной из политических ветвей;

общую политизацию судебного контроля в сравнении с обеими политическими ветвями власти, вместе взятыми.

Первая из ситуаций представляет опасность, так как создает угрозу дестабилизации власти в государстве. Вторая же может быть определена как неизбежный и в целом положительный процесс повышения роли судов в политической системе при условии, что этим процессом не разрушается специализация судебного конституционного контроля в механизме разделения властей в качестве правовой ветви власти.

Таким образом, проблема деполитизации судебного контроля складывается из двух: преодоления односторонней политизации и сдерживания общей. Для профилактики односторонней политизации очень важно посредством приемов юридической техники обеспечить осуществление судом функции баланса в одинаковой мере по отношению к каждой из политических ветвей власти - законодательной и исполнительной. Этой функцией суда и должна быть обусловлена его интегрирующая роль как гаранта политического мира в обществе и государстве. Об этом свидетельствует практика деятельности Конституционных судов Италии, ФРГ, Конституционного Совета Франции и др.

Однако следует сделать оговорку: названная функция судебного органа может и должна осуществляться только в форме судебного разбирательства и с соблюдением всех установленных законом процессуальных правил и норм. Именно в этом случае его позиция в качестве арбитра, миротворца или медиатора имеет правовое значение и влечет юридические последствия, обязательные для всех участников спора [3. С. 129].

Опасность политизации может быть заложена в самом законодательстве. В частности, ст. 165 прежней Конституции Российской Федерации 1978 г., существенно расширившая полномочия Конституционного Суда, предусматривала, что наряду с другими делами он разрешает дела о конституционности политических партий и общественных объединений. В части второй ст. 7 Конституции Российской Федерации в редакции, утвержденной VII Съездом народных депутатов Российской Федерации в декабре 1992 года, говорилось, что "не допускается создание и деятельность партий, общественных организаций и движений, имеющих насильственное изменение конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание не предусмотренных Конституцией и законами Российской Федерации структур власти, незаконных вооруженных формирований, разжигание социальной, национальной и религиозной розни, включая пропаганду исключительности и любых форм дискриминации по признакам этнической, национальной, расовой, религиозной принадлежности".

Исходя из этого напрашивается вывод, что суд был поставлен законодателем в условия, когда он должен дать ответ на вопрос, в какой мере создание и деятельность политической партии, общественной организации и массового движения опасны для конституционного строя государства. В результате вставал вопрос о разграничении права и политики, правового решения и акта политической воли.

Российская юриспруденция никогда не проводила непреодолимой границы между правом и политикой, между политическим и юридическим, напротив, она неизменно подчеркивала их взаимозависимость и взаимодействие. Законодатель, закрепляя такое полномочие суда, по-видимому, исходил из того, что политические вопросы могут быть решены юридическими средствами и, следовательно, между постановлением суда и политическим решением нет противоположности, которую не было бы возможности преодолеть. В силу этого предметом разрешения в судопроизводстве является юридическая форма того или иного акта политического волеизъявления. Именно в этом смысле суд не рассматривает политические вопросы, но только те, которые не являются предметом правового регулирования [3. С. 125].

Другое дело, что в период острой политической борьбы и конфронтации Президента и парламента, Конституционный Суд не смог избежать в своих решениях по проверке конституционности их актов чисто политических оценок, т.е. как раз по тем вопросам, которые не входили в сферу правовой урегулированности некоторых общественных отношений (например, по поводу обращения Президента Российской Федерации к народу по телевидению 20 марта 1993 г.).

В Федеральном конституционном законе от 21 июля 1994 года "О Конституционном Суде Российской Федерации" воспроизведены конституционные установки о его полномочиях, в соответствии с которыми последний призван обеспечивать стабильную и политически нейтральную деятельность. Преимущество Закона 1994 г. о Конституционном Суде Российской Федерации в том, что он основывается не на запретительных подходах в правовом регулировании, что очень неэффективно демонстрировала отечественная практика, а на более гибком варианте обеспечения деполитизации - посредством ограничения политической деятельности суда правовыми рамками и юрисдикционными процедурами. Если это не проводить в жизнь, может возникнуть реальная опасность политизации конституционного судопроизводства, питательной почвой для которой в конкретных условиях Российской Федерации является отсутствие должной правовой урегулированности некоторых сфер общественных отношений, а возможно, и желание (осознанное или неосознанное) законодателя или исполнительной власти переложить на Конституционный Суд решение отдельных вопросов, входящих в их компетенцию (прежде всего взаимоотношений федеральных властей или взаимоотношений федеральных органов государственной власти и органов государственной власти субъектов Российской Федерации).

И.А. Умнова замечает, что обычная участь конституционного суда - "хождение по канату", где постоянно нужно уметь балансировать между политикой и правом [4. С. 250].

Следует признать, что политический характер носят и отнесенные к ведению судов общей юрисдикции вопросы деятельности общественных организаций и политических партий, возможность в судебном порядке обжалования отказа в их регистрации, приостановления и прекращения их деятельности. Политический характер носят и вопросы обеспечения права граждан на участие в референдуме и выборах, где практически все стадии процесса реализации непосредственной демократии находятся в сфере судебного контроля. Другое дело, что порядок рассмотрения и решение вопросов судебными органами при их политическом характере осуществляется судами строго в рамках юрисдикционной процедуры и с позиции закона, вне зависимости от политических интересов. Следует также признать, что осуществление судебного контроля направлено на создание условий для нормального функционирования системы функционирования системы разделения властей, при кризисных же ситуациях, конституционных конфликтах судебная власть посредством реализации судебного контроля выступает в роли сдерживающего, стабилизирующего фактора именно политических отношений. Но возможность вторжения ее в политическую сферу ограничена рамками ее компетенции.

Судебный контроль выполняет функцию правового регулирования. В процессуально-юридическом аспекте контроль за деятельностью органов государственного управления и должностных лиц является одним из основных требований обеспечения режима законности. Судебному контролю в данном случае принадлежит особое место в системе обеспечения режима законности в деятельности органов законодательной и исполнительной власти. Как уже отмечалось, он является внешним по отношению к органам данных ветвей власти, осуществляющим государственное управление. Судебным контролем охватываются все сферы общественной жизни и государственного управления. В сферу судебного контроля могут попасть не только деятельность органов законодательной и исполнительной власти и их должностных лиц, но и органов местного самоуправления, общественных и религиозных организаций и их должностных лиц, т.е. практически всех органов, составляющих политическую систему государства.

Судебный контроль имеет большое значение для построения правового государства, реализации различных форм непосредственной демократии, формирования органов государственной власти и местного самоуправления, управления правопорядка, дисциплины государственных служащих, установления режима законности.

В действующей Конституции Российской Федерации статья 125 исключила из компетенции Конституционного Суда проверку конституционности политических партий, но здесь же приходится обратить внимание на то, что она дает основания для возможного и в будущем обвинения его в "политизации". Согласно этой статье суд по запросам Президента Российской Федерации, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства Российской Федерации, органов законодательной власти субъектов Российской Федерации дает толкование Конституции Российской Федерации. Имеется в виду официальное толкование норм конституции, обязательное для всех субъектов конституционно-правовых отношений, включая Президента Российской Федерации, парламент и Правительство, министерства и ведомства, всех правоприменителей, органы государственной власти республик, краев и областей, автономных образований, общественных объединений, граждан. Причем это толкование носит нормативный характер в смысле государственной обязательности, возможности многократного его применения и распространяемости на широкий круг общественных отношений [5. С. 381].

В связи с этим суду предстоит также решать две взаимосвязанные проблемы. Первая - это проблема превращения конституционных норм, т.е. изменение конституционной нормы без изменения текста Конституции.

Вторая проблема - отыскание права. Основополагающие принципы конституционного строя, закрепленные в главе I новой Конституции Российской Федерации, имеют определяющее значение в процессе реализации всех иных норм Основного Закона. Если обнаруживаются пробелы в законодательстве или коллизии, то эти принципы приобретают непосредственно регулирующее значение. В этих случаях перед судом ставится задача конкретизации указанных норм-принципов.

Могут ли решения суда удовлетворить всех участников возможного спора или все политические силы, действующие в обществе, даже если их цели и деятельность тождественны конституционному строю? Разумеется, нет! Значит неизбежны обвинения в политической пристрастности суда, питательной почвой для которых является политизированность самой юриспруденции и готовность некоторых юристов служить не Конституции и праву, а личности или абстрактному политическому идеалу.

Своеобразие процессов политизации судебного конституционного контроля определяется прежде всего в связи с анализом функции судов - осуществления проверок конституционности законов, иных нормативных актов. Закон, конституционность которого вызывает сомнение, может быть оспорен в суде либо передан на его рассмотрение как источник конфликта компетенций между органами государственной власти.

Говоря о проблемах деполитизации органов судебной власти, можно сделать вывод, что в любом случае им еще предстоит найти ту "золотую середину" между юридизацией политики и политизацией конституционного правосудия, которая позволит им оставаться независимыми и беспристрастными органами, стоящими вне политической борьбы и над столкновениями фракций в парламенте, и пользующимися доверием и поддержкой всего или по крайней мере большинства общества.

В итоге приходим к выводу, что эффективность деятельности государства как ведущего участника политических отношений в значительной мере обусловливается взаимодействием различных ветвей, институтов государственной власти. Едва ли не для всей, хотя еще и очень короткой, истории постсоветской России характерна острая политическая борьба между Президентом и Правительством с одной стороны и парламентом - с другой. В развитие этого конфликта, как отмечал Д.М. Фельдман, можно констатировать: это не борьба "хорошей" и "плохой" ветвей власти, а следствие стремления к нарушению равновесия между ними, к собственному доминированию. При этом баланс взаимных сдержек и противовесов и нарушается [6. С. 181].

Ключ к повышению эффективности государственного управления, проводимой государством политики лежит не в полной и окончательной "победе" одной из ветвей власти над другой, а в повышении ответственности государства перед обществом, усилении контроля общества над делами государства.

Литература

1. Егоров С.А. Политическая роль судов: судебный конституционный контроль // Судебные системы западных государств. М., 1991. С. 16 - 23.

2. Овсепян Ж.И. Судебный конституционный контроль в РФ: проблемы деполитизации // Государство и право. 1996. N 4. С. 39.

3. Эбзеев Б.С. Конституция. Правовое государство. Конституционный Суд. М., 1997. 258 с.

4. Умнова И.А. Конституционные основы современного российского федерализма. М., 2000. 324 с.

5. Общая теория права: Курс лекций / Под общ. ред. В.К. Бабаева. Н. Новгород, 1993. 436 с.

6. Фельдман Д.М. Политология конфликта. М., 1998. 256 с.

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: