 |
Как всё то, что тебя восхищало маленького,
|
|
|
|
Томский класс – 2010
Софья Рубакова
https://sites.google.com/site/tomskiklass2010/home/poezia/rubakova-sofa
Томский класс – 2012
Сергей Романчуков, 20 лет
https://sites.google.com/site/tomskiklass2010/seminar-2012/poezia/romancukov-sergej
Томский класс – 2014
Семён Ромащенко, 14 лет
https://sites.google.com/site/tomskiklass2010/seminar-2014/02-poezia/semeen-romasenko
Томский класс – 2015
Семён Ромащенко, 15 лет
https://sites.google.com/site/tomskiklass2010/04-seminar-2015/02-sekcia-poezii/romasenko-semeen
А. Панов. Анализ подборки ОМЛО «Томь», 2017
Подумать
Хорошо
Хорошее четверостишие, стихотворение
Литературное объединение «Томь», Томск
Областное молодёжное объединение «Томь» создано в 2015 году. Действует при ТРО Союза писателей России. Занятия проходят на базе ТОУНБ им. А.С. Пушкина. Соруководителями объединения являются Александр Панов, поэт, член Союза писателей России и Тарас Солонин, поэт, автор двух поэтических сборников.
Оглавление
Солонин Тарас. 1
Бронникова Полина. 17
Сергей Романчуков. 21
Евгения Сергеева. 27
Андрей Батырев. 34
Мария Тофанова. 37
Дмитрий Стелин. 40
Солонин Тарас
***
Расплесканы слова любви в потоках воздуха,
И птицы песнями звенят почти без отдыха.
Лежит, отживший зиму, снег, блестят обочины.
Клыки сосулек об апрель до корня сточены.
Я жду тебя – судьбу мою, шагов на лестнице,
Я знаю точно, мы опять с тобою встретимся.
Откроешь дверь, легко впорхнешь, улыбка праздная.
Всего обдашь, всего возьмешь, моя прекрасная.
И будет день, и будет ночь, какая разница?
В порыве чувств, в исходе грез, вся жизнь смешается.
Смущаясь, в полузабытье, безумно скромная,
В который раз, в который год ты – незнакомая.
Я жив, я снова молодой, я весь оттаявший!
|
|
|
Любуюсь свежею тобой, весной – красавицей.
Лети моя душа, лети, в потоках воздуха.
Ведь даже птицы о любви звенят без отдыха!
***
Я вырос средь каменных джунглей,
Я врос бренным телом в бетон.
Квадрат, осознав, что он круглый,
И тот, был бы враз поражен.
От вида убогости жизни,
От силы натянутых струн.
От множества жутких коллизий,
От груза навязчивых лун.
Во мне бушевали конфликты,
Как только я вышел из тьмы.
По мне выносили вердикты,
Которые просто не смыть.
Диктаторы, судьи, все люди,
Качали пустой головой –
От этого вряд ли убудет,
Смотрите, он еле живой.
Легко ощущалась конечность,
Всего, что на свете живет.
Но все-таки чудилась вечность,
И вера – никто не умрет.
Я вырос средь каменных джунглей,
Надев человечий оскал.
Квадрат, оказавшийся круглым,
Зазря пятый угол искал.
***
Вспоминаю о прошлом по нежному,
Тьму грядущую не боюсь.
Я такой же веселый по-прежнему,
Но в глазах затаилася грусть.
Ах, душа моя, странница вольная,
Мир людей ты увидела весь.
И летит над моей колокольнею,
Птицей вещей заздравная песнь.
Все мечты не сбываются, проще,
Головой в вечный омут упасть.
Мои милые чащи и рощи,
Я готов в вас навеки пропасть.
Я готов, преклоняя колени,
Перед вами до смерти стоять.
И любовь, в своем сердце лелея,
Понимаю, что все не познать.
Не познать то, что выше, над нами.
Не узнать то, что там, под землей.
Мы о главном не можем словами.
Мы о главном лишь можем душой.
В жизни есть зачарованный смысл.
Просто жить, преклоняясь судьбе.
Не пускать в себя чуждые мысли.
Не сдаваться влияньям из вне.
В каждом сердце бушует вселенная.
В каждом теле присутствует Бог.
Это прелесть необыкновенная.
Это тихий и светлый восторг.
Ах, душа моя, странница вольная,
Мир людей ты увидела весь.
|
|
|
И летит над моей колокольнею,
Птицей вещей заздравная песнь.
***
Игра без названья. Призванье в тумане.
Ни места, ни цели. Дорога в петле.
Луна желтым пальцем причудливо манит.
Как будто ей скучно докучливо тлеть.
Шершавый язык у бродячей собаки.
Ласкается вдоволь беззлобный чудак.
За это не ставят услужливо лайки.
Мы будем дружить, ни за что, просто так.
Пойдем в тишину и печаль похороним.
Уйдем от людей, позабудем грехи.
Все входы для глаз посторонних закроем.
Мы просто устали, чего уж хитрить.
Дай лапу, мой верный, мой друг и соратник.
И взглядом тоскливым меня не пронзай.
Я знаю, что жил, как последний романтик,
Но я видел Бога и это ты знай.
Я видел такие причуды вселенной,
Что дико, убого, настойчиво пил.
И мне не приснился тот мир желтостенный,
Который последнюю гордость убил.
Оставь горевать! Мы – бродяги по жизни.
Пусть это кому-то лихая беда.
Ни раз не поддавшись слепой укоризне,
Светила и наша с тобою звезда.
Нас ждали, кормили, ласкали. Наверно,
Нам некого шибко и жутко винить.
А может мы сами характером скверным,
Могли что угодно за раз погубить.
Теперь-то чего уж. Схороним печали.
Жалеть о прошедшем – себя не жалеть.
За все и всегда мы с тобой отвечали.
Вина и тревога – сильнейшая плеть.
Ты добрый! Ты дышишь. Пойдем же, лохматый,
Зализывать раны душевной следы.
Живи у меня, без вины виноватый.
Нам хватит с лихвою тепла и еды.
Все проще вдвоем коротать время-бремя.
Не ждать ничего, ни о чем не жалеть.
Покинуты всеми, забытые всеми,
Мы будем спокойно и верно стареть.
***
Всеядная зима, под сердцем минус сорок.
Хоть жизни день высок, но ночь уже близка.
Я надеваю шарф, я поднимаю ворот,
Я выхожу во двор, и давит у виска.
Безликие дома, с дорогами в охапку.
Сжирает все зима – бездушный господин.
Бегу куда глаза и даже без оглядки.
Как человек не сплю, как человек один.
Пусть будет трын-трава, все, как угодно Богу.
И будет чем запить и будет закусить.
Да, на земле у всех единая дорога,
Один и тот же крест, без права дальше жить.
А завтра снова день и все к чертям собачьим.
И станет солнце трезвой, но мертвою луной.
Все рысаки не глядя вдруг превратятся в клячи.
|
|
|
И упадут цветы невинной головой.
Так как же дальше жить? Так что же дальше делать?
Иль по теченью плыть, иль в омут с головой?
Попробовать забыть те времена, что белым
Мы рисовали мелом над черною стеной.
И сколько не споешь, от песни не убудет.
Хоть волком в тишину, хоть горлом для толпы.
Смешалось все в одно, и нелюди и люди.
Одна лишь только пыль. Пусть звездная, но пыль.
***
То ли вечер за облаком стонет,
Свежей кровью обрызгав закат.
То ли ветер кряхтит от неволи,
Разгоняя над городом смрад.
Все не ново, не чудно, не ладно.
И не радостно, как не взгляни.
Даже птицы горланят нескладно,
Песню горькой ушедшей любви.
Что осталось? Тяжелая ноша,
Да осадок от горестных дум.
Мысли острые душу тревожат,
Что не буду уж весел и юн.
Слишком мало я в жизни увидел,
Слишком много от жизни устал.
Кто-то молодость быстро похитил,
И вложил грусть и ропот в уста.
***
Въевшийся в кожу запах вокзала,
Всех не пройти, но пройдено мало.
Дым, как туман,
И отсутствие права на смерть.
Там впереди ничего не случилось,
Прошлая жизнь мне как будто приснилась.
Прочь улетела,
Изрезав пространство крылом.
И по ночам снова чешутся шрамы,
Губы вновь шепчут заветное «Мама».
Хочется выть,
Но плотно сидит в горле ком.
Стуки колес, будто отзвуки сердца,
Знаю, прошло, знаю, все перемелется.
Снова чай, ночь, проводница
И спальный комплект.
Злые соседи, и им – не до шуток,
Может, не люб им тот промежуток
Между двух точек,
Что позволяет мечтать.
Звезды – в карман, с головой – в одеяло,
Светят глазища чужого вокзала.
Чтобы не думать,
Прими двести граммов огня.
Вот она, станция, вот остановка,
Только надолго ли хватит,
Надолго
Такого тебя?
Въевшийся в кожу запах вокзала
Снова напомнит, что поздно, не рано.
И достаешь
Запылившийся свой чемодан…
ТО, ЧТО УГОДНО
Мы довольны, когда есть кров и домашние тапки,
В холодильнике борщ и замерзших пельменей кило.
|
|
|
Каждый вечер у телека, словно прокисшие бабки,
Мы сидим и жалеем, что время свершений прошло.
В наших каменных стенах мерцают способные лампы,
Но способны они лишь на то, чтоб шкафы осветить.
Мы врастаем в диваны, согласные быть баобабом.
Мы не видим рассветов, боясь под дождями простыть.
Словно стрелки часов, заколдованно ходим по кругу.
Лишь закончится счет, мы ворвемся в кромешный покой.
И не стоит надеяться на пресловутое чудо.
Там никто не услышит мольбы, там нет окриков «Стой!».
Нужно ключ в голове повернуть в положение «Воля».
Наплевать на все прошлое! В топку чужие мосты!
И уйти, чтоб почувствовать запахи свежего поля.
И понять то, что жизнь – это путь к воплощенью мечты.
***
На ужин каждый день единственное блюдо –
Из тишины и стен. Шагают за окном,
Смеются за окном. И я, наверно, буду,
И я, надеюсь, стану кому-то светлым сном.
Бросаю в унитаз часть прошлого окурком.
Бросаю и жалею, ведь это – часть меня.
Ведь это – часть того, что было полудурком,
Блюющим на асфальт по истеченье дня.
Зима сожрет дома. Зима сожрет дороги.
Зима проглотит все, с нее нельзя спросить.
Окоченеют руки. Окоченеют ноги.
И некуда идти. И некого любить.
Тоска сгребает в плен. Тоска не ела вишни.
Но знаю, так до смерти – всего лишь семь шагов.
Всего лишь семь шагов. Восьмой, конечно, лишний.
Восьмой – что бег на месте. Восьмой – без дураков.
И так – за кругом круг. И так – за стаей стая
Летящих мимо глаз неистовых минут.
Я – грешен, я – чудак, вот и дошел до края,
Но не дошел до рая, увидев белый флаг.
Сожгу остатки фраз на ужине прощальном.
Зачем такой мне ужин – из тишины и стен?
Вчера я видел смерть. Она была печальна.
Ее лишили жизни, ничто не дав взамен.
***
Я иду на восток!
Там солнце встает.
Там светлый кусок виноватого неба.
Я спешу на восток,
Я воспринял урок,
Солнце хочет из черного – в белый.
Переделать судьбу и не плыть по волнам,
Переделать весь мир, свято веря
Чьим-то взглядам осмысленным,
Чьим-то словам,
Открывая душою все двери.
Пусть дорога одна,
Только две стороны.
Финиш черною лентой натянут.
Я не чувствую брода,
Я хочу глубины,
Хоть и знаю, что рыбы обманут.
Переглядами глаз,
Перешепотом губ
Наполняется чаша стремленья.
Я туда, где дан старт,
Где уже не стоят,
Где не давит виски от волненья.
Я иду на восток,
В мыслях – только вперед!
А вперед – это значит в начало.
Прорываюсь в толпе,
И не чувствую боль,
И не слышу, как мать закричала.
Мне не жалко жалеть,
Мне нетрудно трубить,
Что на западе солнце остынет.
|
|
|
Всем так хочется жить,
И кусками кроить,
И надеяться – смерть все же минет.
Я иду, где земля.
Я иду, где есть я,
И идти никогда не устану,
Ведь я знаю, восток –
Это значит любить,
Это значит – до солнца достану.
МАЯК
По губам моросит дождь.
Нужно что-то менять. Но что же?
Ты опять от меня отплывешь
Кораблем на разлуку похожим.
А потом вокруг пустота,
Чайки плачут и волны хлещут,
Знаю, совесть моя чиста,
Но от этого в бурю не легче.
Ветер, ветер, лихой злодей!
Мощной силою в парус бьется,
Свет опухших моих фонарей
Бестолково в тумане льется.
Уходя навсегда, уходи!
Не царапай души кожу.
Маяком в буйном море, один,
Как-нибудь проживу, быть может.
Крут союз между мертвой Луной
И горячим безумным Марсом,
Тонкой линией береговой
На судьбу он, как маслом мазан.
По губам моросит дождь.
Без тебя не найти покоя.
Я один, будто в небо нож.
Я один, а вокруг – море.
ВРЕМЯ ПРИШЛО
Вот и время пришло мне очнуться и спеть,
Может, песню последнюю, но безумно лихую.
Не стыдясь ничего, в окна тычется смерть,
Чуя жертву бессильную, пляшет, ликует.
В этой точке расходятся наши пути,
Жизнь! Я видел тебя без прикрас и без фальши.
А теперь я пытаюсь покой обрести,
И сжигаю себя, чтобы двигаться дальше.
Дым белес, ведь душа никогда не коптит,
Облака в небесах – это бывшие души.
Бог – он добрый и милый: наверно, простит,
И, наверно, укажет, где может быть лучше.
В нашем мире убогом так много преград
Для того, чтобы сердце летало и пело.
Каждый день начинается бал-маскарад,
Где важнее всего только тело и дело,
Где возлюбят тебя за подачку и лоск,
Где охают тебя за хорошие сказки.
Это слезы текут? Нет! Безжизненный воск,
Под которым твердеют довольные маски.
Не жалею нисколько! Возможность пропеть,
Пусть последнюю песню, немногим дается.
Открываю окно, чтоб бессмертная смерть
Отучила пить воду пустого колодца.
ОБЛАКИ
I
Облаки, облаки – серые волки.
Всклочены волосы, рваны бока.
Зубы источены, лапы промокли.
Смелые воду из ванны лакать.
Больно, когда переломаны руки, –
Не перекуришь один в стороне.
Шепчешь губами в небо Андрюхе,
Просишь о хлебе и крепком вине.
II
Все говорят, что мы видим друг друга
Издалека. Но так далеки.
Мне целомудрие – явная скука,
Да и другие найдутся грехи.
Мне не откроется будущность мира.
Я не пройду через Босфор.
Пахнет встревоженным кофе в квартире
И новизною в поиске форм.
III
Жизнь мне – Синопа. Сердце и муки.
Есть оправданье – руки в муке.
Может от горести, может от скуки
Я утопаю в зиме-молоке.
Будут ли звуки, как дети и мухи,
В темень подъезда, смеясь, залетать?
В этом мы разные – много науки,
Чтобы предвидеть, когда умирать.
IV
Где Моисеи? Лишь фарисеи.
Облаки, облаки! Войте навзрыд!
Каждый пытается мягкое сеять,
А получается кислый гранит.
Белые сказки, наглые ласки –
Ластиком слезы стираешь к утру.
Воздух соленым становится, вязким
И шухерится где-то в углу.
V
Облаки, облаки – серые волки,
Смелые воду из ванны лакать.
Шепчешь губами в небо Андрюхе –
Хлеба, вина и …
немного поспать.
***
Витают в воздухе остатки мягких снов.
Кряхтит от старости заснеженная дача.
От выстрелов березовых стволов
Душою русскою я чувствую отдачу.
Одной ногой, промерзшей до весны,
Стоит, грустит озябшая рябина.
И редкий звук средь полной тишины
Оттаивает вдруг и тут же стынет.
Пусть где-то далеко круговорот
Людей, событий, кошек и причастий.
Я счастлив, что нашел здесь брод
Двух берегов – несчастия и счастья.
В озерном льду закована печаль,
И мысли сосен так легки и внятны.
Я много в своей жизни повстречал
И черных дыр, и бледно-светлых пятен.
Но только здесь я заспанным сурком
Таюсь в перинах зыбкого покоя,
Завязывая облачным шнурком
Ботинки белого заснеженного горя.
И если мне покажут дивный рай,
Я не поверю, потому что знаю –
Мой затерявшийся в лесах любимый край
Отзывчивей в сто раз любого рая.
***
Все хорошо, любимая! Ты спи.
Рассвет блестит на капельках росы,
И легкий ветер гладит твои волосы.
В тоскливой осени есть чуточка весны,
Когда любовь шагает легкой поступью.
Когда что ночь, что день – нам все равно,
Стучат сердца трамвайными колесами.
Лежат в чулане позабытые давно
Все грозы, крепко вязаные косами.
Все хорошо, хорошая! Постой,
Не подгоняй тугое время веслами.
Пусть тихо спит заманчивый прибой,
Склоняя голов у у ставшими утесами.
Пусть отмирает стА (6)рое и нО(10)вь
В душе играет красками рябинными.
А если трудно стА (6)нет, мО(?)я крО(10)вь
Утопит все печальное разливами.
Все хорошо! Душа не вправе врать.
Она одна – чистейшая и верная –
Такие бури в силе поднимать,
Что смогут мир перевернуть, наверное.
Нет ничего, что может помешать
Нам звездами ворваться в тьму осеннюю,
Чтобы и после жизни целовать
Друг друга мы смогли до воскрешения!
***
Освежает заря небосвод,
Так легко, так легко на рассвете
Рассмотреть своих мыслей полет
В тонком, чувственном, льющемся свете.
Не один я такой, не один,
Вечно ищущий в жизни ответы,
Вечно жаждущий снова любить
И листать календарь по приметам.
Знаю я, желтый лист упадет
И оставит круги на мгновенье.
Жизнь-река в память тихо течет,
Омывая в бессмертье влеченье.
Мир прозрачною пылью объят
Неспособных ожить ожиданий.
И уже не искрится мой взгляд
От веселых, наивных желаний.
Все не то, да и я уж не тот:
Пожелтевшее фото на память,
От улыбок морщинистый рот,
Синих глаз отгоревшее пламя.
И зачем мне заря? Ты скажи,
Своевольный бессмысленный ветер.
Ведь потом только вспомнят: он жил
И любил помечтать на рассвете.
ЛЮБОВНОЕ
Ты знаешь, мне бы хотелось,
Чтоб строки, посвященные тебе,
Высеклись на гранитных плиты
Прожитых жизней.
Мне бы хотелось, чтобы парус
На корабле «Земля»
Был цвета твоих глаз –
Цвета моей отчизны.
Ведь каждая клетка моей души,
Раскрашенная в черное и белое,
Шепчет: «Спеши, спеши!
Ее имя рассветом сделать».
Чтобы каждое утро твое тепло
Оставалось в домашних тапочках.
Нежность мою парным молоком
Пусть на крыльях разносят ласточки
До экватора, до Антарктиды обледенелой.
Я хочу, чтобы везде и всегда
Твое имя, для меня святое, звенело.
Я хотел бы, как в сказке,
В один день, в один миг
С дыханием тела вдвоем распрощаться.
Улететь, загореться одной звездой,
И чтоб каждый,
Поднимая глаза в небо, видел –
Мы смогли даже в Млечном пути
Не расстаться.
***
Маме
Любимая, ну что тебе сказать?
Мой быт спокоен стал и гладок.
Все чаще хочется поспать,
И сон мой не тревожен, сладок.
Дни пролетают, завтра уж вчера,
Шагают будни по проспектам гулко.
А я грущу и коротаю вечера
Чтеньем книг иль легкою прогулкой.
В какую сторону ни попадешь –
Все так знакомо, уже было, старо.
Но, может, ты, моя хорошая, найдешь
Рецепт от грусти, сваришь мне отвара?
Заметил я, что чаще стал просить
У Бога кротости и вечного смиренья.
Что полюбил, уже не отлюбить,
И к чаю хочется вишневого варенья.
Ты, дорогая, только не скучай,
Я обещаю, что приеду вскоре
В наш зеленью дышащий край,
Где пело мне ромашковое поле.
И знаешь, всё вокруг мне ни к чему.
Я тем богат, что у меня с собою.
И одинок не стану, знаешь, почему?
Да потому, что ты всегда со мною!
***
Сотканы минуты в вечность,
Тишина звенит в ушах.
Вижу мира бесконечность
Песней лета в камышах.
Золотистый край пшеницы,
Вкус малины на губах,
Светлый блеск немой зарницы
Пронести хочу в руках.
Воздух свежестью дурманит
И пьянит, и гонит вдаль.
На полях уже туманит,
И уносится печаль.
Распахну я двери, окна,
Закружится голова.
Неба синего волокна
Заплету узлом в слова.
Будь, моя земля, ты вечна,
Я пришел тебя воспеть.
Наша жизнь так скоротечна,
Нужно многое успеть.
Телом юным, песней звонкой
Прохожу я, не спеша.
Ты послушай – веткой тонкой
Колыхается душа.
Солнце, грей, пали лучами,
Раздувай мой пылкий нрав.
И безлунными ночами
Каждый скажет: «Был он прав!»
Бронникова Полина
Бронникова Полина (Лина). Родилась в 1998 году в р.п. Белый Яр Томской области. Окончила Белоярскую СОШ №1. Учится в СГМУ (г. Томск).
***
Ну же! Сделай что-нибудь! Что угодно:
Разорись, разгорись, расплачься,
Расскажи всё толпе народа,
Пусть подумают: псих дурачится.
Ну, сделай же что-нибудь – из скорлупы выберись:
Отбелись, изменись, под дождём вымойся.
Расскажи солнцу, как мечты над тучами высились,
И как ты был подавлен, а, казалось, что в люди выбился.
Расскажи, как мечты свои, словно воздушные шарики,
Отпускал в небеса, разрезая цветные ниточки.
Как всё то, что тебя восхищало маленького,
|
|
|
