 |
Глава 2. Предубеждения и ожидания. 8 глава
|
|
|
|
— Северус — крестный твоего сына и твой лучший друг. Ты хочешь сказать, что он не поделился с тобой таким важным фактом своей жизни? Какой же он тогда был друг?
— Мастер… Снейп шпионил за Вами с момента смерти своего брата. Конечно, после этого он не был со мной полностью откровенен!
Волдеморт бросил на дрожащего человека задумчивый взгляд.
— Может, ты искренен. А может, нет. Я увижу. Круцио! — снова прошипел он.
— КВАЙЕТ! — голос Северуса выдернул его из кошмара.
Кошмар? Гарри прижал руку ко лбу.
— Он… болит, — с болью прошептал он.
Северус запаниковал.
— Что случилось? Ты ворочался…
— Волдеморт… — простонал Гарри. — Мы должны рассказать директору. — Он сел.
— Сейчас 2 часа ночи. Успокойся. Мы не можем разбудить его посреди ночи. Разве это не может подождать до утра?
Гарри подвинулся, чтобы Северус смог сесть на кровать рядом с ним.
— Я думаю, может, — сказал он наконец. — Волдеморт убил маглов. И наложил Круциатус на Крэбба, Гойла и Малфоя.
Северус обнял Гарри за плечи.
— Ты в порядке?
Гарри пожал плечами.
— Я ненавижу это. Уже две недели у меня не было кошмаров, а теперь у меня это проклятое видение, — с отвращением вздрогнул он. — Похоже, я никогда не смогу спать спокойно.
— К счастью, сегодня воскресенье. Можешь, если хочешь, спать до обеда.
— Как мило со стороны Тома, что он организовал первое нападение в субботу, — горько проворчал Гарри, затем наклонился к Северусу. — Надеюсь, что мне не придется быть свидетелем всех этих шоу в будущем…
— Возможно, придется… — голос Северуса был тихим. — Это было только первое нападение, и ты видел…
Гарри спрятал голову в подушку.
— Ты таааак успокаиваешь, Северус, — пробормотал он сквозь нее.
|
|
|
— Ну, я только хотел быть искренним…
— Мне не нужна твоя искренность. Мне прямо сейчас нужна какая-нибудь успокаивающая ложь! — он ткнул пальцем в бок Северусу.
Тот вскрикнул и вскочил с кровати.
— Что ты делаешь?
Гарри от смеха рухнул на спину.
— Ты боишься щекотки!
— Я не боюсь! Ты чуть не просверлил дырку у меня в боку! — сказал он жалостливым голосом.
— Я? Ты преувеличиваешь!
— Погоди, я тебя поймаю!..
— Северус! НЕТ!
— Ну?
— Перестань… это… ой!
— Что?
— Не…
— Что?
— … щекочи, ой… меня! ПОЖАЛУЙСТА!
— Сдаешься?
— ДА, только отпусти меня!
— Не будешь меня щекотать?
— Не буду!
— Тогда хорошо. Иди спать.
— Нет. Ты набросишься на меня.
— Не буду.
— Обещаешь?
— …
Гарри скрестил руки и бросил подозрительный взгляд на мастера зельеварения в его обычной серой пижаме, на его взъерошенные волосы и на лицо, покрасневшее от смеха.
— Ты больше не похож на себя, Северус, — оценил он наконец увиденное.
— Это твоя вина! — пожаловался Северус. — Ты заставляешь меня вести себя подобно идиоту.
— Но тебе это нравится!
— Нет!
— Лжец, — заканчивая притворную ссору, Гарри подтянул одеяло до подбородка и закрыл глаза.
— Идиот.
— Спокночи, — вздохнул он и улыбнулся.
Северус увидел на лице Гарри улыбку. Он сидел рядом с мальчиком, глядя на него, пока тот не заснул. На мальчишеском лице осталась улыбка, Гарри, конечно, хотел заверить его… в чем? Северус не знал, но это его не волновало.
Его мир изменился. Он стал… светлее. Счастливее. И это было действием Гарри. Он никогда прежде не верил в это. Он думал, что после летних событий они не смогут жить нормальной жизнью. Но, как бы то ни было… они смогли. И не просто нормальной жизнью. Они жили чем-то большим. Северус наблюдал за мальчиком, изучая его черты лица. Возможно, они не были отцом и сыном, но они были друзьями. Или даже больше. Они также были союзниками. Союзниками против ужасов Волдеморта. И, может быть, союзниками против всего мира, который сохранял против них предубеждения.
|
|
|
И все это было благодаря Гарри.
То же самое он сказал Альбусу в тот день после того, как Гарри покинул кабинет директора.
— Я рад слышать это, Северус, — несколько печально улыбнулся тот. — Ты знаешь, твой брат всегда хотел, чтобы ты нашел счастье в жизни, и опасался, что ты этого никогда не сделаешь. И я тоже беспокоился… в течение последних пятнадцати лет, во время которых ты, казалось, все больше погружался в одиночество и депрессию.
Северус кивнул.
— Знаешь, он тоже очень тебя любит, — добавил Дамблдор, предлагая ему лимонные дольки.
— Он никогда мне не говорил… — с мукой в голосе прошептал Северус.
— Но это так, поверь мне. Но он еще ребенок. Он не знает, как выразить свои чувства в словах. Но увидишь — он тебя любит.
— Вы уверены?
— Абсолютно, мой дорогой Северус. Немного лимонных долек?
— Да, спасибо, — улыбнулся тот и первый раз в жизни протянул руку и позволил Дамблдору дать ему этих раздражающих конфет.
Жизнь стоила того, чтобы жить.
Глава 7. Что такое дружба.
Северус был прав, — печально заметил Гарри. Это была третья ночь за две недели, когда он просыпался из-за непрекращающихся атак Волдеморта. Пока ему везло: атак и убийств было намного больше, но он видел только те, которые сердили Волдеморта сильнее, чем обычно. Он снова начал ненавидеть ночи из-за мысли о возможных кошмарах или видениях, которые были ничуть не лучше, чем его ужаснейшие кошмары. Он не чувствовал физической боли, но эмоциональное и физическое напряжение этих ночей тяжким грузом висело на нем — как сейчас.
Он бросил быстрый взгляд на другую кровать и увидел, что Северус мирно спит. Гарри улыбнулся ему и, осторожно выскользнув из кровати, вышел из спальни. Нет, он не хотел будить Северуса, если хоть однажды мужчине повезло, и он не проснулся. В основном, именно Снейп будил мальчика во время кошмаров и видений, и к настоящему моменту он провел много часов без сна с Гарри, пока тот снова не засыпал. Поэтому он заслужил мирный сон.
Гарри растянулся на диване и открыл книгу, которую читал вечером. Он нашел ее в библиотеке, когда искал информацию о темных волшебниках для эссе по истории — это был исторический роман, снова о «Двойной войне» в Европе в середине 20 века. В ней много говорилось о магловских битвах против немецкогоо диктатора и указывалось на то, что они проходили в местах битв волшебников. Гарольд Поттер и Дамблдор играли в романе важную роль, и Гарри понял, что все еще считает Поттеров своей семьей.
|
|
|
Глупая ситуация.
Очевидно, я все еще не могу идентифицировать себя, — горько подумал он.
Он перевернулся на живот и плотнее обернул одеяло вокруг плеч; подземелья всегда были слишком прохладными, на его вкус. На самом деле, он ненавидел подземелья, но любил достаточно Северуса, чтобы терпеть их. И, на самом деле, апартаменты Северуса были вовсе не плохи. Гарри нравились комнаты, кухонька, ванная, раскрашенная в теплые цвета: коричневый, красный, оранжевый, коричневато-красный, черный, кое-где темно-зеленый. Она была прекрасна и казалась теплой. Но не была — просто казалась.
Взгляд Гарри остановился на камине, а затем на каминной полке, и он широко улыбнулся. Там было много фотографий: одна с Северусом и его братом (все еще было легче думать о нем таким образом), и, по крайней мере, пять с Гарри или Гарри и Северусом вместе. За последние три месяца его фотографировали больше, чем у Дурслей за 15 лет, и Северус решил размещать эти фотографии на каминной полке и на своем рабочем столе (Гарри видел две из них даже в его кабинете). Гарри заметил, что Северус был совсем как тетя Петуния со своей страстью — наполнить их дом фотографиями своего приемного сына.
Это было так странно... Северус никогда не казался сентиментальным, но был — усмехнлся Гарри. И сейчас он был одержим по отношению к Гарри. С тех пор, как Невилл признал его племянника, Снейп поменял свое отношение даже к нему. Северус перестал ругать и обижать его, и через несколько недель даже предложил позаниматься с ним, совместно с Гарри, к безмерному ужасу Невилла. Гарри засмеялся, когда подумал о выражении лица мальчика после предложения Снейпа.
-Квайетус, если ты мой настоящий друг, пожалуйста, помоги мне как-нибудь избавиться от этого... Я не хочу, чтобы со мной дополнительно занимались...
|
|
|
Но Гарри был беспощаден, и через неделю совместной работы Невилл успокоился, и даже его страх по отношению к Северусу немного уменьшился.
Гарри, наконец, выработал постоянную дневную рутину, которая включала периоды работы с Невиллом, Гермионой и Северусом, и он был полностью этим доволен — или почти полностью. Он все еще скучал по Рону и был очень опечален отношениями с Аресом. Северус, после нескольких серьезных споров, наконец, запретил ему дружить с мальчиком. Он был не прав, Гарри был полностью уверен, но он достаточно уважал и любил мужчину, чтобы посчитать мир между ними важнее слизеринского мальчика.
На самом деле, он не полностью игнорировал Ареса, они вместе сидели на арифмантике, и тот много раз присоединялся к ним (Гарри и Гермионе) в библиотеке. Но Арес ощущал отдаленность Гарри, и сам в ответ держался немного отчужденно. Гарри ненавидел это: не Ареса, но войну и взаимное недоверие между людьми, которое было ее прямым следствием.
Война... Гарри зевнул и вернулся к книге. Она была действительно хорошо написана, но через некоторое время его глаза начали уставать, а голова стала тяжелой. Он снова зевнул и положил голову на открытую книгу.
Когда он проснулся утром, то лежал в своей постели, и его одеяло было плотно подоткнуто. Гарри негодующе фыркнул. У Северуса не было права приносить его сюда, как маленького ребенка! Если он спал на диване, то мог оставаться там до утра. Он дымился от злости, когда вошел в гостиную, но не был зол по-настоящему. Тот факт, что Северус принес его назад в кровать, был явным знаком заботы, однако зачастую Гарри хотел, чтобы его воспринимали как взрослого (ему уже было 15, ради Бога!). Но ему нравились забота и ласка.
— Ты заслужил это, Квайет. Ты достаточно страдал в своей жизни. Я не думаю, что испорчу тебя, не волнуйся.
И Гарри не волновался.
Но Северуса не было в гостиной. Там был только листок пергамента, лежащий на столе:
После завтрака зайди в кабинет директора. Он ждет тебя. С.
Так значит, он узнал, что у него снова было видение, — ухмыльнулся Гарри. Теперь он был шпионом светлой стороны, со своими идиотскими видениями, и хотя он страдал от недостатка сна, это было намного менее опасно, чем отправлять кого-то снова в круг к Волдеморту, особенно если этот «кто-то» был Северус. Гарри забрал свою сумку со стола — он был в противоположном углу от стола Северуса, рядом с окном — и пошел в Большой Зал, чтобы позавтракать.
Там он испугался. Обычный гудящий звук отсутствовал, и все сидели в тишине. Гарри сел рядом с Аресом.
|
|
|
— Эй, приятель, что происходит? — прошептал он, не собираясь привлекать внимания.
— Ты-Знаешь-Кто вчера совершил нападение. Он убил всех обитателей Мерсака, маленькой деревни около Ливерпуля, — объяснил тот. — Там также жило много волшебников, и у многих студентов там были родственники.
Гарри, застыв, кивнул. Там были и волшебники! Это многое объясняло: отчаянную тяжесть сражения и количество выпущенных проклятий, которые он видел в своем видении — не только сторонники Волдеморта выпускали их, но и жители деревни, защищавшие себя.
И он, естественно, увидел только несколько сцен сражения — только те части, которые видел сам Темный Лорд. Вместо сражения он был вынужден смотреть, как группа девочек была доставлена к злому ублюдку... Он потряс головой, стараясь отбросить ужасающие картины своего ночного видения. Волдеморт все еще искал ту девочку, так же неистово, как раньше стремился добиться смерти Гарри.
Он думал об этом во время разговора с директором.
— Вы не знаете, сэр, кем может быть та девочка, о которой он всегда говорит? — в конце концов спросил он, после того, как Дамблдор закончил свои расспросы.
— Северус думает, что это маленькая Энни, и я с ним согласен из-за очевидного совпадения фактов. Но у нас нет идей, почему она так ему нужна.
Гарри, который уже собирался уйти, сел обратно, задумавшись.
— А почему, сэр, он до этого хотел убить меня? — наконец задал он вопрос, ответ на который он хотел узнать долгие годы.
Лицо Дамблдора неожиданно показалось усталым.
— Это, Гарри, э... интересная история. Это его ошибка, но... очень странная ошибка. Я расскажу тебе пример. Ты знаешь, бывают случаи, когда ты пытаешься решить математическую задачу и делаешь ошибку в счете — но все равно получаешь правильный результат, просто случайно. Таким был твой случай.
— Что вы имеете в виду, сэр? — Гарри был уверен, что не понял ни слова из сказанного.
— Существовало общеизвестное пророчество о ребенке света и магглорожденной, который уничтожит зло. «Светом» был, очевидно, твой отец, Квайетус, который, как тебе уже много раз говорили, был самым сильным светлым волшебником столетия. Твоя мать была предсказанной магглорожденной. Но Волдеморт ничего не знал о твоем отце — когда он схватил его, Квайетус не показал ему свою силу, наоборот, он показал слабость и пожертвовал собой ради брата, и, я думаю, также ради своих родителей. Так что Волдеморт ничего о нем не знал, так же как и Северус. Но он был слишком параноидальным, чтобы позволить ребенку вырасти и победить его, поэтому он систематически убивал каждого ребенка, родившегося у могучего светлого волшебника и магглорожденной ведьмы. Джеймс — как сын Гарольда Поттера — считался одним из таких. Их было немного, всего три пары с детьми, которые более или менее подходили пророчеству: это были две девочки и ты. Северус предупредил нас о плане Волдеморта, но мы были слишком медлительны, и, прежде чем мы задумались о том, как их защитить, одна из девочек уже была убита. Затем он, рискуя быть раскрытым, лично предупредил Поттеров и помог спрятать другую девочку за границей.
Гарри кивнул, погрузившись в мысли. Наконец он мог понять, почему директор хранил это в секрете долгие годы. Его отец... Квайетус был причиной. САМЫЙ сильный волшебник столетия.
Который умер, чтобы его брат нашел путь в жизни.
Гарри почувствовал волну благодарности к нему за жизнь Северуса и тепло улыбнулся. Кто-то на земле считал старого ублюдка достойным спасения — как и Гарри. Возможно, у него действительно было что-то общее с отцом. По крайней мере, забота о Северусе.
Но затем ему в голову пришла другая мысль.
— И... возможно, это значит, что один из родителей Энни был светлым волшебником, и...
— Нет, Квайетус. Родители Энни были магглами. Я дважды тщательно расспрашивал маленькую девочку, и ее ответы не оставили сомнений в том, что ее семья была абсолютно обычной маггловской семьей, как и многие другие на Британских островах.
Гарри все еще обдумывал слова Директора, когда пришел на урок Ухода за магическими существами. Он опоздал, но знал, что Дамблдор извинился за него, и Хагрид достаточно любил мальчика, чтобы не ругать за задержку. В тишине, он присоединился к классу и встал рядом с Невиллом.
— Что происходит?
— Снова новые создания. Хагрид называет их Эльфоплюями-шпороносцами.
— Что? — Гарри не мог не вскрикнуть. — Но... Такого вида животных не существует!
Невилл пожал плечами и улыбнулся.
— Должно быть, они как Взрывастые драклы. Я надеюсь, они будут менее опасными и более полезными.
Некоторые в классе рассмеялись.
— Они такими не кажутся, — сказала Парвати.
Гарри пришлось с ней согласиться. Создания выглядели как результат скрещивания дикобраза, червя и скорпиона, и они сердито плевались в любого, кто осмеливался к ним приблизиться.
— Хагрид сказал нам, что они растут очень быстро, и уход, которым мы должны их обеспечить, — это чистить их садок.
— Вот еще и новые возможности наказания, — фыркнул кто-то.
— Вместо Филча вы можете прийти и вычистить их дом.
— Почему вместо? Вы можете прийти и чистить вместе с Филчем.
В этот раз смех был громче, чем раньше. Эльфоплюи выглядели грязными и воняли. Хагрид показал, как кормить отвратительных созданий, но через некоторое время все заметили, что те ели без всяких усилий со стороны студентов. Так что они оставили животных в покое и вместо этого болтали о событиях войны. Теперь никто не смеялся. Даже обычное трио — Малфой, Крэбб и Гойл — не пересмеивались и не ухмылялись друг другу. Должно быть, это было предупреждение Вольдеморта, подумал Гарри. С тех пор, как тот наказал старшего Малфоя за поведение его сына, Драко изменился. Гарри не мог решить, было ли это последствием наказания или за этим стояли другие причины. Драко никогда не был хорошим актером, и в последние недели он вел себя почти... скромно. И Гарри также с тех пор не видел в своих видениях Люциуса Малфоя. Что случилось той ночью, после того, как Северус его разбудил?
Иногда Гарри очень хотел спросить Малфоя, но боролся с этим желанием. Нет. Это была проблема блондина. Он не должен был о ней волноваться.
Но... насколько бы он ни ненавидел эту мысль — и даже Малфоя, — они были родственниками. Его троюродный брат... Имело ли это какое-то значение?
Гарри вздохнул. Он не хотел спрашивать Северуса об этом — тот был действительно уязвлен поведением своего крестника в последние месяцы. Он заботился о мальчике, но Малфой теперь ненавидел его из-за Гарри. Если бы Гарри не существовал... Нет. Он не мог продолжать думать об этом. В последний раз, когда он сказал что-то подобное, мужчина пришел в такую ярость, что нервно кричал на Гарри полчаса о его глупости и отсутствии понимания элементарных вещей. Ну... Северус не изменился. У него все еще был мерзкий характер. Гарри широко улыбнулся.
* * *
— Гермиона, ты видела мои вычисления по Арифмантике? — Гарри просматривал беспорядок на их столе. — Я нигде не могу их найти.
— Они здесь, — указала она на пергамент. — Я просто проверила твои равенства, но я думаю, это было бессмысленно. Я могла бы и догадаться, что они будут идеальны.
— Ты преувеличиваешь, Гермиона, — Гарри слегка покраснел.
— Нет, Квайет, — Гермиона покачала головой. Она решила использовать это прозвище после того, как однажды услышала, как Северус назвал его так, и Гарри не возражал. Он уже к этому привык. — Я серьезно. Несмотря на то, что ты никогда раньше не изучал арифмантику, ты не без причины стал любимцем профессора Вектор. Ты превосходен.
— Нет, — несчастно простонал Гарри. Ему не нужно было поклонение Гармионы, а она резко сказала ему:
— О, Квайет, не будь таким глупым! Вспомни свои последние эссе и контрольные! Все на Превосходно! Он бы не оценил тебя так, если бы ты этого не заслужил!
— Я не так умен...
— Стоп! Ты действительно не так умен, если говоришь подобные вещи. Но мнение учителей о тебе очень высоко! — она опустила книгу и очень серьезно посмотрела на него.
— Они ошибаются, — пожал плечами Гарри.
— Нет!
— Послушай, Гермиона, я расскажу тебе один секрет. Я никогда не был хорошим студентом, никогда в своей жизни. Но теперь из-за моего отца и его брата учителя пристрастны по отношению ко мне, и они оценивают меня выше, чем я заслуживаю, — он печально посмотрел на нее. — Поверь мне, я не настолько хорош...
— Вы сошли с ума, мистер Снейп! — Гермиона закричала так громко, что в библиотеке на секунду наступила тишина, однако никто не мог увидеть их в скрытом углу, но Гарри был уверен, что на них смотрят сквозь полки. Она покраснела и уже тише продолжила. — Квайет, ты не прав. Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хорош и талантлив. Ты думаешь, профессор Вектор поставила бы тебе «П» за контрольные, если бы ты этого не заслужил? Что профессор МакГонагалл разрешила бы тебе практиковаться и изучать вне программы заклинания трансфигурации просто из-за твоего отца? А как насчет профессора Биннса? Я уверена, что он даже не знает, кто твой отец, но ты единственный, кого он знает по имени, за все время моего обучения здесь! Он не знает даже МОЕГО имени!
Гарри улыбнулся. Его недавно обнаруженная страсть к истории также не оказалась незамеченной смертельно скучным профессором истории. В самом деле, со времени знаменитых событий в комнате секретов Гарри был единственным, кто прерывал ход урока исправлениями и замечаниями о гоблинских восстаниях, а позже — о темных волшебниках девятнадцатого столетия.
Когда он впервые так сделал, это положило начало очень интересному разговору между ними.
Профессор Биннс перечислял имена гоблинских правителей, когда Гарри прочистил горло и поправил его.
— Это не был Ульрик Безобразный, профессор. Это был Ульрик Немытый, его племянник, — тихо, но твердо сказал он.
После этого настал напряженный момент. Кто-то фыркнул во сне. Гермиона подняла голову от своей домашней работы по зельеделию (она всегда использовала уроки истории таким образом) в сильном удивлении, а Дин негромко проворчал:
— Разве это не одно и то же, Снейп?
Профессор Биннс, однако, был так напуган, что просто открывал и закрывал рот несколько минут, прежде чем ответил.
— Ваше имя....? — он с неуверенностью глядел на Гарри.
— Квайетус Снейп, сэр, — вежливо ответил тот.
Профессор Биннс моргнул.
— Интересно, я был уверен, что вы закончили школу три года назад...
Гарри сильно покраснел от сдерживаемого смеха.
— Двадцать лет назад, сэр, и это был не я... — начал он, но профессор махнул рукой, заставляя мальчика замолчать.
— Я вижу, каков отец, таков и сын, мистер Снейп, — сказал он, заметно погрузившись в мысли. — Но вы, тем не менее, правы. Это был Ульрик Немытый, сын Годрика Проклятого.
— Он был моим дядей, а не отцом.
Глаза профессора расширились.
— Кто? Годрик Проклятый?
Расхохотался весь класс, даже Гарри, только профессор удивленно мигнул.
Но с того урока он запомнил имя Гарри, и они даже обсудили несколько интересных (и много скучных) деталей исторических событий на последующих уроках.
Гарри вынырнул из своих мыслей и посмотрел на Гермиону.
— Я понимаю твою мысль. Но я думаю, что знаю причину: я провожу все свободное время в учебе, с тобой или моим отцом... Я больше ничего не делаю. Однако...
— Здравствуй, Гермиона, привет, Квайетус, — у их стола остановился Невилл.
— Привет, — неуверенно ответил Гарри. — У нас сегодня нет дополнительных занятий по зельеделию, — добавил он.
— Я знаю, — Невилл улыбнулся. — Но сегодня мой день рождения, и я планировал маленькую вечеринку в гостиной Гриффиндора, и сейчас я хочу пригласить туда тебя и Гермиону...
Гарри неуютно поерзал и бросил взгляд сначала на Гермиону, затем на Невилла.
— Я не думаю, что это хорошая идея, — наконец сказал он.
— Что? — простодушно спросил Невилл.
— Я — в общей комнате Гриффиндора, — нахмурившись, объяснил Гарри. — Я не хочу нарушать твой день рождения глупой ссорой...
Невилл пожал плечами.
— Мне все равно, что они скажут. Я хочу, чтобы ты там был, и все. Я уже спросил профессора МакГонагалл, и она согласилась...
— О нет, — Гарри покачал головой. Все оборачивалось ОЧЕНЬ плохо. — Таким образом, даже она будет знать о том беспорядке, который произойдет... Невилл, я не хочу, чтобы отец проклял половину гриффиндорцев.
— Все будет хорошо, Квайетус, вот увидишь, — обнадеживающе сказал Невилл, но ни Гарри, ни Гермиона не казались убежденными.
— Я не знаю, Невилл... — начала Гермиона, но не закончила предложение.
Лицо Невилла печально потемнело.
— Квайетус, пожалуйста...
Гарри кивнул, но у него было тяжело на сердце, когда он встал. К тому времени, когда они достигли портрета толстой леди в розовом, Гарри чувствовал на себе все последствия паники. Его сердце быстро билось, ладони были потными, горло сжалось, и он с трудом мог дышать. Он бросил отчаянный взгляд на Гермиону, которая в ответ посмотрела с таким же отчаянием в глазах.
— Я действительно не хочу этого, — пробормотал он ей, и она понимающе кивнула.
— Я это вижу по тебе.
— Это так очевидно? — Гарри попытался сглотнуть.
Гермиона не ответила, просто кивнула. Это не успокоило Гарри.
Когда они вошли, вся комната замерла. Нет, не в первый момент — всем потребовалось какое-то время, чтобы осознать присутствие СНЕЙПА в священной гриффиндорской башне — но не более секунды.
Лицо Гарри горело от смущения, его бледная кожа стала обычного, неприятного кирпично-красного цвета на щеках и горле, но он не опустил голову: он стоял прямо и гордо. Он чувствовал сильный укол боли в груди — когда-то они все были его друзьями или, по крайней мере, считали себя таковыми, но теперь... Несмотря на мнение Невилла и Гермионы и их уважение к Квайетусу Снейпу, никто другой не считал его желанным человеком около них самих. Маленькие дети не решались сказать и слова, но пяти-, шести— и семикурсники Гриффиндора пришли в ярость.
— Что ты здесь делаешь? — шагнул к нему Симус. — Ты здесь не желанный гость! Тебя хватает на уроках, большеголовый всезнайка!
Прежде чем Гарри смог открыть рот, Невилл встал между ними и ответил:
— Я пригласил его к себе на день рождения. И теперь, если ты будешь так добр... — Невилл помахал рукой.
— Нет, я не буду, — мрачно ответил Симус. — Если ты хочешь праздновать свой день рождения с этим... с этим...
— Тебе не нужно заканчивать. Я уйду, — Гарри оттолкнул Невилла в сторону и твердо посмотрел на Симуса. Затем он повернулся к неуверенному Невиллу. — Увидимся завтра, приятель...
— Нет! Ты не уйдешь! Ты не должен! — кричал он наполовину в отчаянии, наполовину в гневе.
— Невилл, пожалуйста...
— Пусть идет, Невилл. Мы не хотим, чтобы он был здесь, — Дин присоединился к Симсу.
— Нет. Я спросил профессора МакГонагалл, и она разрешила...
— Но ты не спросил нас! — новый голос добавился к возросшему шуму.
Гарри поднял глаза к лестнице, которая вела к спальням, и побледнел. Это был Рон.
Рыжеволосый мальчик скрестил руки на груди и подходил все ближе и ближе к Гарри медленными, устрашающими шагами. Этого было достаточно, еще одно нарушение правил... нет. Гарри повернулся, чтобы уйти, но Рон дошел до его бока и жестоко схватил за руку.
— Ты боишься, Снейп?
— Я не боюсь и особенно не тебя, Уизли, — прошипел Гарри сквозь сжатые зубы. — А теперь отпусти мою руку и дай мне уйти.
— Ты не боишься меня? Это слишком плохо для тебя...
— У меня были более опасные враги, и я выживал в более серьезных ситуациях, чем ты можешь себе представить, Уизли, — сказал он так тихо, что только Рон мог услышать. — Я никогда не буду бояться тебя, глупый мерзавец.
— Как ты смеешь... — тот усилил хватку на руке Гарри.
— Пусти мою руку, если не хочешь провести еще неделю в лазарете со сломанным носом... — сказал Гарри, сражаясь с боязнью прикосновений.
Лицо Гермионы побледнело, когда она смотрела на двух мальчиков, но она застыла на месте. Ее глаза, не отрываясь, смотрели на сжатую Роном руку Гарри, и Гарри понимал, что Гермиона знала о его ощущениях. Невилла трясло от нервного напряжения.
— Я не отпущу тебя так легко... — еле слышно сказал Рон.
— РОН! Отпусти его НЕМЕДЛЕННО!
Рон повернулся на каблуках в удивлении. На верху лестницы стоял Фред, и его палочка, не дрожа, указывала на брата.
— Я тебя заколдую, если ты не отпустишь его. СЕЙЧАС ЖЕ! Ты глухой, Ронникинс?
Рон дико покраснел, но выпустил руку Гарри. Тот встряхнул рукой и посмотрел на Фреда.
— Спасибо, Фред, — затем он перевел свой взгляд на своих двух друзей, все еще стоящих в оцепенении. — Я говорил тебе, Невилл... Спокойной ночи... — он просто кивнул Гермионе, не желая новой ссоры из-за него, и вышел.
Он чувствовал желание упасть прямо напротив картины, но мысль о приходящих гриффиндорцах удержала его от этого. Вместо того, он выпрямился и твердыми шагами направился в подземелья к Северусу, в свой дом... Когда он подумал о нем как о своей Семье (да, не просто семье, а именно Семье), то улыбнулся и почувствовал, что его ноша стала как-то легче, а события последних минут — менее болезненными. Он был не один.
И причиной этого был не только Северус, но и Невилл, Гермиона и близнецы — Фред, который был готов сражаться с собственным братом, чтобы защитить его... Он снова улыбнулся.
Жизнь казалась прекрасной. Или... по крайней мере, более прекрасной, чем он думал раньше. Но в тот же миг тихий голос достиг его ушей.
Плач. Кто-то плакал недалеко от него. Хорошее настроение Гарри улетучилось. Арес сидел на полу у стены зала, его ноги были прижаты к груди, голова опущена на колени, а плечи дрожали от отчаянных всхлипов.
Гарри немедленно опустился на колени рядом с ним.
— Арес, — он положил руку тому на плечо и мягко сжал. — Арес, эй, приятель, что случилось...?
Арес яростно дернулся, но не поднял головы.
— эт не твое дело... оставь меня в покое... — пробормотал он между всхлипами.
Гарри уселся на пятки и мягко положил руку на другое плечо мальчика.
— Кто-то умер? Друг, твой родственник...
— Оставь меня в покое, Квайетус! — выпалил тот. — Ты не слишком интересовался моим состоянием в последние недели, так чего сейчас хочешь? Убирайся!
— Я не уйду, — успокаивающе сказал Гарри. — И я прошу прощения за мое поведение, Арес. Оно было необоснованно. Я сожалею...
— Почему? Ты хочешь знать мои секреты, а не меня, Квайетус? Оставь меня в покое!
|
|
|
