Трудовое общество как понятие (концепт) экономической социологии

В экономической социологии концепт «трудового общества» противостоит концепту «эксплуататорского» (т.е.присваивающего) капиталистического общества, получившего развитие в марксизме. В отличие от марксистского (радикального по определению западных социологов) направления в социологии, капитализм по их убеждению вырастает на так называемой «трудовой» основе, а не на «хищнической, грабительской» основе, которую описал Маркс как процесс «первоначального накопления капиатала».

Макс Вебер первым в ряду социологов подчеркнул важную роль религиозной (а именно «протестантской») этики и значение религиозного обоснования смысла труда для становления капитализма. Именно трудовая этика, сформированная протестантизмом, согласно М. Веберу, стала одной из основ капитализма.

Напряженная активность повседневной жизни, моральная дисциплина, трудолюбие и праведно накопленный (заработанный) капитал – именно эта шкала ценностей как нельзя лучше способствовала становлению новых экономических отношений. Эти ценности легли в основание принципиально нового цивилизационного типа общества, которое позднее западные социологи определили как «трудовое общество».

Для того, чтобы превратить капитал из средства господства и насилия над другими в средство созидания – средство труда и служения – необходимо совершенно иное мировоззрение. И, прежде всего необходимо, чтобы значение высшей ценности, освященной самим Богом, получил экономический труд, то есть всякая продуктивная деятельность, направленная на получение дохода, или законной прибыли. Именно такая, основанная на трудовой аскезе (самоотречении) и рациональном хозяйствовании, экономическая активность была возведена протестантской этикой в ранг религиозного призвания.

На протяжении нескольких веков, вплоть до XX в., парадигма трудового общества определяла пути развития западной цивилизации.

Осмысливая трансформацию современного капитализма, западные социологи еще в 70-х гг. XX века заговорили о «смерти трудового общества». Современная эпоха с ценностных позиций (в русле социокультурного подхода к развитию общества) все больше рассматривается как переход от трудового типа общества к обществу иного типа («потребительское», или «досуговое»). В качестве иллюстрации характерных черт этого «нового» общества, может быть приведено следующее высказывание: «Идеал мужчины, честного трудяги, зарабатывающего на достойную жизнь, уважаемого в семье и кругу друзей, остался в прошлом. Его заменил молодой сексуальный красавец, успешно торгующий своей славой». («Сильный пол пора защитить» // Комсомольская правда. 19 янв. – 2000. - № 9. – С

М. Вебер писал: «Повсеместное господство абсолютной беззастенчивости и своекорыстия в деле добывания денег было специфической характерной чертой именно тех стран, которые по своему буржуазно-капиталистическому развитию являются “отсталыми” по западноевропейским масштабам». Указанная черта остается характерной для многих т.н. «переходных обществ», не прошедших трудовую реформацию и задержавшихся в своем социально-экономическом развитии. С другой стороны, кризис «трудового общества», переживаемый западной цивилизацией подвергает постоянной угрозе ее социогенетические основы и репродуцирует модернистские по форме, но архаичные по своему духу формы хищнической предприимчивости.

Влияние новой протестант­ской экономической культуры на развитие капиталисти­ческих отношении к Заиадной Европе вXVII-XVIII вв.

Суть влияния протестантской экономической культуры на экономическое поведение хозяйствующих субъектов заключалось в том, что ее нормы мотивировали, стимули­ровали, заставляли, наконец, производительно работать не один, а оба факто­ра: труд и капитал, рабочих и предпринимателей. Причем их функционирование теперь происходило и едином ритме, по одним законам.

«Прежде предприниматели нещадно эксплуатировали, спекулировали, стре­мились к наживе, попирая всякие нормы и ограничения. Со своей стороны, социальные низы, вынужденные заниматься непрестижным рутинным трудом, также обходили нормы и законы, но по своему: сознательно ограничивали производительность труда, саботировали, не подчинялись приказам, проявляли недовольство и пренебрежение работой. Векторы их экономической актив­ности были направлены в разные стороны, хотя по своему содержанию та и другая являлись иррациональными. И верхи, и низы стремились получить не­заработанное. Мера труда - этическая, экономическая, социальная - отсутст­вовала в качестве фундамента общественной организации труда.

Векторы экономической активности верхов и низов, труда и капитала вы­ровнялись в одном направлении только после переворота, совершенного про­тестантской этикой. Непрестижная деятельность рабочих, не располагающих богатством, стала столь же почетной, как и престижный труд профессионалов или деятельность капиталистов, инвестировавших подъем индустрии и про­цветание общества. Не стало двух разных типов трудовой этики и норм пове­дения. Восторжествовала единая, освященная высокими религиозными ценностями. Предпринимательство перестало быть авантюриз­мом, грабежом и спекуляцией, исполнительский труд перестал быть подне­вольной работой, от которой люди отлынивали при малейшей возможности. Ушла в прошлое социальная практика, при которой одни неправедно (неза­служенно) богатели, другие несправедливо (но добровольно) нищенствовали. Обе крайности - богатство и нищета - в равной мере осуждались. Умерен­ность, дисциплина и честность вышли в число центральных и приоритетных ценностей...

Бедные перестали завидовать богатым, легко добываемое богатство осуж­далось, а богатству, добываемому в поте лица и с риском для жизни, не поза­видует и последний бедняк. Все категории населения, как избранные Богом, нравственно уравнялись. А экономически? Неравенство сохранялось. Но бо­гатство как таковое не осуждалось, значит, оно сохранило привлекательность для тех, кто его пока не имел, но очень надеялся, был способен и хотел тру­диться. Богатство сохранилось в качестве стимула для вертикальной мобиль­ности, если она совершается легальным путем. А легальный путь - самый демократичный и общедоступный. Стало быть, формирование массового среднего класса уже не за горами.

Нравственный климат оздоровлялся (а его необходимо было оздоровить, поскольку Европу со времен заката античности захлестывали волны разврата, грабежей, спекуляций, непомерной жажды наживы и алчности) еще и благода­ря тому, что труд, получивший самую высокую из всех возможных форм ос­вящения, превратился в мерило ценности человека и его деятельности» (Кравченко А.И. «Социология Макса Вебера: труд и экономика». М., 1998).