Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Отступление № 8 – Апостол Фома/Иван Грозный/Джонни Депп




 

Фома появился на престоле до окончания рекламы; народ в первых рядах, перешептываясь, начал креститься, кто-то упал на колени. Апостол был поразительно похож на самого Иисуса. Бородка, голубые глаза, волнистые волосы до плеч и едва ли не одинаковые черты лица.

– Потрясающий сюрприз! – возопил Урагант. – Вероятно, и ты, Гарик, терзаешься в удивлении – отчего такое уникальное сходство?

– Нет, Иван, я давно в курсе. Мы, армяне...

– Так, знаешь, хватит уже! – грубо прервал его Урагант. – Замучил. Уважаемые зрители! Апостола Фому богословы зовут «близнецом», ибо он похож на Иисуса как две капли воды. Он тоже рыбак, как и апостол Андрей, и именно ему мы обязаны знаменитым выражением «Фома неверующий». Фома не поверил в воскрешение Христа, считая это выдумкой желтых папирусов. Он тщательно рассматривал раны от гвоздей на руках Иисуса, а также место под ребром, куда сына Божьего ударил копьем легионер Лонгин. Увидев раны, апостол так сильно проникся верой, что впоследствии погиб в Индии, проповедуя христианство. Злобные язычники города Мелипура проткнули Фому шестью кольями.

– Пятью, – деликатно поправил Фома с престола.

– Прошу прощения, господин апостол, – извинился Урагант. – Итак, мы представляем сразу двух подсудимых. – Над Красной площадью вспыхнули прожекторы, освещая скамью подсудимых. – Это – мощный символ жестокости Средневековья русский царь Иван Грозный. – Крики восторга. – И другой символ – греха, сладости разврата, богемы! Только сегодня и у нас – неповторимый ДЖОННИ ДЕПП!!!

Площадь заревела миллионом голосов. Депп, загримированный под Джека Воробья из «Пиратов Карибского моря», поднялся, кланяясь фэнам. Визг девушек-фанаток перешел в ультразвук, староверы холодно закрестились.

– Смерд! – с ненавистью сказал ему в спину Иван Грозный.

– От смерда слышу, – спокойно ответил Депп. – Я глянул «Ивана Васильевича»: люблю редкие фильмы, как киновед. А чего не скажешь про мой костюмчик: «У, бесовская одежа!»? Дурак ты, дорогой царь.

Иван Грозный замолчал, впав в смятение. Фильм Гайдая (как и Эйзенштейна, и Лунгина) он конечно же смотрел – сразу после восстания из мертвых. Образ Грозного (особенно общение с Пуговкиным в роли Якина) настолько не понравился царю, что тот прочесал весь город, тщетно пытаясь отыскать Гайдая, а заодно и Лунгина. Отчаявшись подвесить режиссеров на дыбу, Грозный поостыл и готов был ограничиться поркой батогами.

– Дааааа! – протянул Светлячков. – Цари из династии Рюриковичей такие суровые, что у них на столе летом замерзала водка. Они столь ужасны ликом, что, увидев себя в зеркале, потом заикаются всю неделю...

Апостол Фома щелкнул пальцами, остановив шутку на полуслове.

– Приступим к Суду Божьему, – мягко напомнил он и обратился к Грозному: – Признаешь ли ты, Иван, сын Васильев, что повинен в смерти многих душ христианских, коих велел ты своею волюшкой убивать да мучить, травил медведями, вешал на дыбу, рубил головы да колесами телеги давил?

– Признаю, батюшка, – не стал прекословить Грозный. – Горе мне, окаянному душегубцу. Но у меня оправдание. Болестью я болел нервной, паранойя обзывается. И детство имел тяжелое. Мамушку квасом отравили, когда мне восемь годков стукнуло[73]. Да, мучил людишек... да, убивал безжалостно. Но кто из шахов, королей и султанов народишку своему розы презентовал? Не было таких. Резали, рубили да вешали. И много ль я казнил? Пять тысяч всего[74]. Мао Цзэдун услышал – щенком обозвал. Зато заутреню-то я всегда стоял и пост блюл – чай, православный, как же.

Апостол Фома задумчиво подпер рукой подбородок:

– На Небесах Совет Серафимов уже срочную летучку провел, поскольку на Суде все одно и то же говорят. «Я что? Я не хуже других – я убил меньше, украл половину, врал только в четверг и пятницу, а этот всю неделю». Милый мой, отнимать жизнь может только Господь. Одного человека убей – все равно Страшный Суд тебе гарантирован. Нервный, говоришь? Так к дохтуру сбегай тогда, а не на людей бросайся. Диспансеризация в помощь. – Повернув голову к Деппу, апостол развернул хрустящую бумагу.

– Касаемо тебя, отрок... – Он уставился на строчки с завитушками.

– Какой я тебе отрок, мне уже сорок семь стукнуло, – в фирменном стиле Воробья покрутил пальцами Депп. – Я на шесть лет младше Ивана Грозного. Молодо выгляжу? Ну, так Голливуд. Спа, кремы, бабло, массаж, подтяжки и личная крутизна. Смекаешь?

– Кажется, да, – уныло подтвердил апостол. – О’кей, хорошо... значит, ты у нас зрелый муж. Согласно электронному досье отдела грехов, у тебя лишение девственности в тринадцать лет, употребление наркотиков, блуд, блуд, блуд, блу... сбился, короче. Господи, кого ни судим, так у всех блуд. Какая у вас на Земле нескучная жизнь была... Что скажешь, о муж?

– А чего тут сказать? – поправил Депп косички, свисающие из-под шляпы. – Отец, это шоу-бизнес. Давай позовем сюда Джека Николсона, и...

– Не надо Николсона! – живо отреагировал апостол. – Я уже в курсе, что будет. Заявится, сядет на скамью и уснет мертвым сном. Проснется, скажет, на кого мы все похожи, и опять отрубится. Пофигист полный. У нас и так собрались жребий тянуть, кому его судить, – никто по доброй воле не хочет. Хотя, в общем, о муж, я понимаю твою мысль. Ты хочешь сказать: в той структуре, где ты варился, это вполне нормальное поведение. Так?

– Отец, есть такое слово – имидж, – улыбнулся Депп. – Какая ты звезда, если не трахаешь всех направо и налево и не колешься с обеих рук? Приходится соответствовать. Да и, типа, с Небес никто пальцем не грозит, поэтому сидишь и думаешь – да, может, в облаках никого и нет, воздух только один.

– Премного наслышан, – кивнул апостол. – Популярное мнение. Давай повернем по-другому. Знай ты, что на небе Господь и ангелы его, начал бы святую жизнь, проводя время в посте да неустанных молитвах?

Джонни Депп засмеялся, косички с колокольцами мелко затряслись.

– Ну, ты, отец, скажешь тоже! – хлопнул актер себя по колену. – На хрена нужна такая жизнь? Я грешил, потому что мне нравилось. Грех – это красиво. Девочки, кокаин, татуировки... Женился на Ванессе Паради, и кокаина поубавилось – пришлось с женой делиться. А по-другому жить – скучно. В «Воображариуме доктора Парнаса», если ты святой праведник, нипочем не снимешься – грешно, ведь в этом кинце сам Дьявол присутствует. Короче, в Рай я совсем не хочу. У меня передоз от яблок через неделю наступит. Озеро огненное – так пусть озеро огненное. Смекаешь?

Фома моргнул обоими глазами. Он запустил руку в волосы – к bluetooth, намереваясь включить связь с Ноем, но почти сразу отдернул пальцы.

– То есть ты добровольно выбираешь Ад?

Депп снял шляпу, шутовски раскланявшись.

Ангелы-стражи едва сдерживали напор толпы фанаток, пытавшихся содрать с себя белье. Ближе к собору Василия Блаженного давал интервью Орландо Блум, объяснявший, что образ Джека Воробья поддерживает сатанизм.

– Ну, что ж, зрелый муж – будь по-твоему. – Двое хрисомольцев с бичами встали по бокам от Деппа. – А ты яви нам мысль, Иван, сын Васильев.

Грозный одернул соболью шубу – он кутался в нее, несмотря на жару.

– Апостол-батюшка, – дернул царь клинышком бородки, – спорить с тобой не смею, ибо смиренный я раб Божий. Но иначе было нельзя. Страна такая. Их только в кулаке держать, штоб кровь текла – ведь распустятся. Ну, тиранствовал. Ну, зверствовал. Ну, колбасился. Сына родного в гневе убил. Блудодействовал... жен себе по красоте подбирал целых семь раз...

– Восемь, – спокойно поправил его Фома.

– Тебе виднее, – угодливо согласился Грозный. – Короче, хватил я лишку. Но повторю – как по другому-то с государством управиться? Воров не казнить? Убивцев не вешать? Врагов на кол не сажать? Сожрут, окаянные.

Апостол погрузился в мрачные мысли, уставившись в багровое небо.

– Пускаем рекламный ролик! – шепнул Урагант Целкало, и тот нажал на кнопку.

3D-экран засветился сценой, разом приковавшей к себе внимание аудитории: полуобнаженная, целующаяся парочка в кровати. Юноша гладит зрелую женщину по волосам, та касается губами его шеи. Стук в дверь. Юноша поднимается, обвязавшись полотенцем. Его глаза полны решимости. Любовница дрожит, закутавшись в одеяло.

– Не надо! Прошу тебя, не надо, это мой муж!

– Вот и отлично. Мы поговорим с ним, как мужчина с мужчиной!

– Но ты даже не знаешь, КТО мой муж!

– Заодно и познакомимся.

Дверь открывается. На пороге – президент Франции Николя Саркози.

Немая сцена.

– ТЫ – КАРЛА БРУНИ?! Но почему ты такая страшная?

– Потому что в постели я без фотошопа и без косметики.

Юноша выпадает из окна. Огромный слоган на экране:

ДЕСЯТЬ ЗАПОВЕДЕЙ – FOREVER. НЕ ПОЖЕЛАЙ ЖЕНЫ БЛИЖНЕГО СВОЕГО.

 

Камеры вновь повернулись к лицу апостола Фомы.

– Есть такой индийский штат Сикким, – произнес апостол. – С 1792 года там не совершено ни одного убийства. Местный государь, а потом и губернатор всегда правили спокойно и мирно. Тишь, да гладь, да Божья благодать. Буддизм плюс пофигизм, скажешь? Неееет. Буддисты есть такие воинственные – кошмар. Как по-другому управиться, спросил ты? А вот так, спокойненько, без казней. Если царь добрый – у него и люди будут добрые. А коли злой – та страна полна дураков со сволочами. Я оглашу твой приговор. Если ты вдруг надеялся на чудо – то это было зря...

...Режиссер Гайдай, наблюдая сцену через 3D-очки, тихо прослезился.

 

Глава VII
Леопарды (башня «Газпрома», набережная Москвы-реки)

 

 

Шпиль башни не только упирался в небо: казалось, он протыкал насквозь клубящиеся черным дымом багровые тучи. Особенности постройки здания делали его похожим на хрустальный гриб – стены из стекла и плоская вертолетная площадка на вершине, «шляпкой» накрывающая 108-й этаж. Эдакая чуть покосившаяся поганка. Дым пожарищ Апокалипсиса изрядно закоптил башню от фундамента и до крыши – как и большинство домов в Москве, она окрасилась в смолисто-черный цвет. Лава из жерла близлежащего вулкана огненными ручьями стекала с набережной в реку – над окрестными развалинами повис пар. Нестерпимость жара, даже при общей скученности грешников, заставляла как живых людей, так и воскресших мертвецов держаться подальше от башни.

Смелее оказались лишь вавилонские жрецы Мардука – установив неподалеку медный жертвенник, служители Бога, приняв башню за зиккурат[75], резали горло телятам. Красная жидкость из телячьих жил шипела в лаве, выбрасывая в воздух пар багрового цвета.

Я ощущал, что дышу сладкой, горячей кровью, чувствуя себя истерзанным в соковыжималке апельсином; бока моего верблюда тяжело вздымаются, он роняет с губ клочья пены.

Аваддон честно оставил коня бледного на парковке, в переулке у Красной площади (то, что Смерть найдет его, он не сомневался): ангел гарцевал рядом со мной – на гладком вороном жеребце, которого мы отняли у польских гусар.

Предмет, найденный на Онежской улице (вытянут, похож на толстый фломастер), мигал оранжевыми огоньками. Блин, как же жарко. С лица струится пот. Футболка с логотипом Demonlord прилипла к телу, насквозь промокнув.

– Должно быть, Дьявол здесь, – хрипло кашляю я. – Больше негде.

– Ты и в прошлый раз то же самое утверждал, – в унынии замечает Аваддон. – И что оказалось? Сатаны там нет. У похитителей имеется возможность перемещать его, и они заранее подготовили помещения. Поражаюсь – насколько же хватило этого лунного грунта! Прямо в муку его растерли. Ты говорил – будет только одна комнатка, а здесь уже третья. Надеюсь, она точно последняя. Вот то, что Сатану держали в туалетах, – меня ничуть не удивляет. Оба сортира в подвалах, крохотные и незаметные, обмажь раствором лунной пыли – и спрячешь легко. Первый – туалет в грязном заброшенном здании на Неглинке меня просто потряс. Судя по табличке на стене, бывший офис партии «Яблоко» – туда с прошлых выборов не ступала нога человека, а местные политики одичали, убежав в лес. Но второй-то!.. Я чуть с ума не сошел. Розовые унитазы со смывом из парфюма, чучела собачек, бархатный потолок... И кому, оказалось, принадлежит этот сортир? Боксеру Валуеву!!!

Я усмехаюсь. Дивайс в руке прямо-таки искрится оранжевым.

– Ну а чего ты нервничаешь? Конечно, не спорю, такой туалет скорее подошел бы Ксении Собчак либо Оксане Робски. Но очень часто так бывает – у внешне брутальных и суровых людей душа на самом деле тонкая и нежная. И не чураются они гламура в самом сладком его проявлении. Однако так уж получилось – народ знает тебя в образе крутого мужика. Надо сделать морду кирпичом, рычать голосом, играть мускулами и надевать телогрейку. Ну а в подвале построил гламурный туалет – и чисто для души.

Аваддон рассеянно кивнул, поправляя «серп скорби» за поясом.

– Отчасти правильно, – замечает он. – Может, и ты в душе ангел.

– А ты и с виду – настоящий мудак. – Мой тон мгновенно остывает до температуры айсберга. – Давай привяжем животных и зайдем внутрь.

Газпромовский небоскреб меня не поразил – я и так знаю, что там даже уборщицы обедали на золоте, вальяжно затягиваясь гаванскими сигарами. Конечно, и тут не обошлось без мародеров, стены обуглены, окна первых этажей пусты – стекло расплавилось от жара... Но отделка восхищает – сандаловое дерево, хрустальные лампы, лифты из газельей кости. В Аду ходили слухи, что это единственная корпорация в Москве, где каждый менеджер при поступлении на работу обязан подписать контракт кровью, продавая душу Дьяволу – во имя повышения цен на газ.

Стойка охраны пуста, охранять больше нечего – нет столов, грабители вынесли даже стулья. Еще бы – ручная работа африканского племени хауса, из эбонита. На стенах (под самым потолком, туда не добрались мародеры) – видеокамеры.

Одна мигает красным. Они р а б о т а ю т.

Похоже, мы с брателло пришли по адресу. Ближе к лестнице в подвал огонек дивайса начинает просто беситься. Все ясно – там, очевидно, еще один туалет. А вдруг грунта хватило аж на четыре комнатушки? Вот вашу-то мать! Как же неохота опять мотаться по Москве, лихорадочно глядя на датчик.

Спускаемся вниз, глядя под ноги – скользкий, как масло, флорентийский мрамор. «Газпром» специально покупал в Италии церкви и разбирал их на лестницы. Конечно, были робкие протесты итальянских и российских интеллигентов, но кто обратит на них внимание, когда платят такое бабло?

Дверь внизу тоже сломана, выворочена с корнем... Черный длинный сырой коридор без единой лампы. Славненько, что мне от природы дано кошачье зрение...

Какой же тут ужасный запах! Словно скотный двор... клетки, клетки, клетки... Тайная тюрьма «Газпрома»: в ней держали украинцев, пока они не заплатят за газ?

Аваддон поднимает что-то с пола, растирает в пальцах.

– Шерсть – желтая, с черными волосками, – шепчет он. – Личный зверинец... тут жили тигры или леопарды. А слева, видишь, вольерчик? Похоже, там паслись газели для питания зверей. У менеджеров «Газпрома» перед Апокалипсисом бабло зашкалило – они сделали в подвале зоопарк и разводили диких животных. А что, суперские понты перед друзьями: в личном владении леопард, словно кошечку завел. Посмотри в конец коридора – похоже, что-то такое странное... будто стеклянное окно.

Я вглядываюсь. Нет, не окно. Это ДВЕРЬ, но прозрачная. За ней виднеется белоснежная масса... Я прищуриваюсь. ПЕСОК. Надо же, кошачий туалет.

Убыстряю шаг – Аваддон еле поспевает за мной. Подхожу к пластине из прозрачного пластика, бью ее ногой. Дверь послушно отворяется, и...

Дьявол. Он сидит на бархане песка и смотрит мне в лицо.

– Агарес? – Он удивлен, но как будто бы не очень сильно. – Мне следовало догадаться, что позовут именно тебя. Хм... Но ты же здесь не один, правда?

Я склоняюсь перед Сатаной, опустившись на одно колено. Да, мы разбиты при Армагеддоне, зло повержено, и я согласился работать на бывших врагов. Но он все равно – Хозяин для меня, по крайней мере до озера огненного.

Из-за моей спины выходит Аваддон – искрится от счастья, как бенгальский огонь. Рот до ушей, бурная радость. Да, вот когда пришел его час. Разумеется, он и не думает поклониться Сатане – хотя бы из вежливости.

– Наконец-то! – Губы ангела сейчас треснут от улыбки. – Мы нашли тебя.

– Ага, – кивает Дьявол. – Вот любопытно, что будет дальше?

– Спокойствие, папа, – слышу я из песка. – Самое опасное уже позади.

Вне себя от удивления, я опускаю взгляд вниз и вижу тарантула. Нет, поймите меня правильно – при черной магии, что используется в Аду, можно встретить и кузнечика, что тащится от Blind Guardian, но говорящего паука я ожидал увидеть меньше всего. И почему он называет Сатану папой?!

– Ты откуда тут взялся?

– Меня отец сотворил, – серьезно говорит паук и протягивает мне мохнатую лапку. – Я сын Сатаны. Разрешите познакомиться, Иван Люциферович.

Мне становится смешно, но я не подаю вида. У Дьявола на ноге цепь, замыкается вокруг лодыжки, перед копытом... Чем бы разомкнуть?

– Аваддон! – кидаю я через плечо. – Потрудись, принеси с улицы камень.

Он без слов уходит обратно в коридор.

Дьявол смотрит на меня странным, отсутствующим взглядом – как сверлит. Я не могу понять – это осуждение или он просто соскучился?

– Ave Satanas, босс, вы знаете имя того, кто вас похитил?

Глаза Сатаны оживляются, наливаясь желтым блеском.

– Да, теперь я отлично понимаю, КАК он это сделал. Существо с древними магическими способностями. Он умеет усыплять на небольшом расстоянии любое создание – земное, небесное или подводное. Магия позволяет ему превращаться в облако, что-то вроде газового, и проникать в любые помещения. Он может в таком виде овладевать женщинами, способен всосать в себя тело, перенести куда угодно и воссоздать в прежнем виде. Так это и произошло со мной. Однако магия его ограничена. Думаю, у существа уже почти не осталось энергии. Он играючи меняет свой облик. Мне он являлся в образе Свиньи, но теперь я догадался... и скрывать настоящее лицо ему больше нет никакого смысла.

У меня все холодеет внутри. Я уже предчувствую, что скажет Сатана.

НЕТ. НЕТ. НЕТ. Я НЕ ЖЕЛАЮ ЭТОГО СЛЫШАТЬ!

– Это тяжело, но ты должен знать его имя. Он...

Я закрываю глаза. Мне впервые хочется, чтобы Сатана ошибся.

– Повторите! – умоляю я, надеясь, что мог ослышаться.

– Да, все правильно. – Я слышу давно забытый голос, и по спине бежит дрожь. – Это я. Здравствуй, Агарес. А куда же делся твой возлюбленный брат?

Я медленно поворачиваюсь.

 

Глава VIII
Сердце в зубах (комната с песком – вертолетная площадка)

 

Лицо. Его невозможно забыть. В нем что-то птичье. Нос – похож на клюв у ворона, а глаза – пронзительные, ястребиные. Шея изогнулась, как у грифа. Он и голову склоняет по-птичьи – вбок. Черные зрачки, и в них – бездна.

Это демон Самхайн. Мой отец.

Именно он когда-то овладел нашей с Аваддоном матерью, кельтской королевой, которая уже была беременна от озерного ангела. По легенде, Самхайн обращался в ворона. Хотя, может, тогда случилось и по-другому, кто знает.

Самхайн становится облаком, чтобы сделать женщину своей.

Я плюхаюсь в песок. Для меня это СЛИШКОМ. События дня сминаются в единый ком, как пластилин. Самхайн все придумал. Он украл лунный грунт, похитил Сатану, послал к нам троих убийц.

Я пытаюсь встать. И не могу.

Самхайн достает правую руку, спрятанную за спиной: я вижу, что она превращена в лезвие. По живому металлу бегут вены, изгибается кончик зеленой стали. Меч Душ. Удара в сердце хватит, чтобы меня разорвало на десять частей.

Самхайн не спешит – наслаждается моей растерянностью.

– Вы убили моих посланцев, – говорит человек с внешностью птицы. – Что ж, вы – крепкие ребята, и я в вас, в общем-то, не сомневался. Есть старое мудрое правило: если ты хочешь, чтобы было хорошо сделано, – сделай это сам. И мне придется единолично решать проблему. Да, вы нашли Дьявола – аплодисменты. Но я похороню вас в этой башне, и Небеса не разыщут ваших костей. Даже частички праха и той не остается. Меч Душ выпьет тебя до самого дна.

Я молчу. Мне нечего на это сказать. Да и сил никаких не осталось.

– Мы – древнейшее зло, – продолжает Самхайн, и острие меча извивается у его щеки – танцует в предвкушении крови. – Мы пришли в этот мир тогда, когда он был хаосом, в качестве близнецов небесных богов. Здесь еще не было людей. Мы управляли миром, повелевали лесными тварями и приказывали птицам небесным. Мы – семя подземных недр, земля – наше мясо и кожа, а ее реки – кровь из наших жил. Потом появились люди, и мир изменился. Да, мы легко подчинили себе и людей, считая их за обезьян, и долго пользовались ими, пока... Не стоило, не стоило недооценивать этих тварей. Царствовать над природой легче: ни одна собака по доброй воле не сменит себе хозяина. Но не таков человек, Агарес. Люди избавились от нас – постепенно, забыв капища и забросив идолов. Древние боги пали, растворившись в болотах, а на смену им пришли новички. Жадные, голодные, опасные – охотники за душами. Знаешь, что меня поразило после воскрешения? Осознание горечи – мой сын, плоть от плоти моей, пошел в услужение выскочкам. Ты предал наш род, выблядок.

Я борюсь с хрипами в горле. Мне трудно дышать.

– Отец, послушай, – говорю я, проглатывая вязкую слюну. – Я же демон. Как и ты, я работаю на зло. Дьявол – Господин Ада, и мы подчиняемся ему.

– Этот щенок в кошачьем туалете – зло? – Самхайн смеется, кивая на Сатану. – Да он еще у мамочки в животике не ворочался, когда холмы Ирландии поседели от моих колдовских ритуалов. Новички захватили мир, поделив его без нас. Эта тварь с рогами и другое божество... Но они не имели на это права! Мы, и только мы, первородное зло, настоящие хозяева Вселенной. Ваш Дьявол – еще хуже, чем Бог. Он проиграл битву с добром и поставил всех нас на грань уничтожения. Я понятия не имею, отчего я и малая часть древних богов воскресли за год до Апокалипсиса. Не могу объяснить. Молния ударила в землю, и я открыл глаза... Когда вылез на поверхность, там были и остальные боги. Никто не понимал – почему мы оказались в Подмосковье?! Откуда мы знаем язык этой страны? Что произошло?! Случайно я через месяц прочел Откровение – бродячий проповедник раздавал на улицах распечатки. Читал всю ночь, строки взорвали мозг – я понял причину своего воскрешения! Страшный Суд уже близко, времени осталось совсем немного, все знамения свидетельствуют о его приходе. Моя душа воспряла гневом – какого хрена я должен умирать за чужие деяния?! Недавно я восстал от древнего сна, и вскоре меня бросят в озеро огненное – да почему?! Я не имею никакого отношения к Дьяволу и Иисусу – однако тоже подвергнусь Страшному Суду. Разорвал бы их обоих в клочья. Но, даже обладая магией, я слишком слаб, чтобы бороться с их Богом. Тогда у меня и созрел план. Хотят, чтобы Дьявол предстал на Страшном Суде? Отлично. Пусть заплатят за это амнистией – возьмут в небесный Иерусалим двенадцать богов, вернувшихся из тлена. Мы не желаем сдохнуть в озере.

О, значит, он не один! Аваддон прав – на Небесах забыли о древних богах. А те быстро овладели нужной информацией. Узнали и про Откровение. И про Луну. И про полеты в космос. Научились пользоватся мобильниками. Устроили офис в самой понтовой конторе. Впрочем, чему я удивляюсь?

Это все же не обычные люди. Это – боги.

Дьявол, как и я, молчит. Он не может противостоять Самхайну, у него не осталось ни капли черной магии. Разве что черный юмор – но он не поможет.

– Надо же, – шепчет сзади тарантул, – сколько в этой комнате отцов.

Самхайн поднимает над головой меч. Я вижу, как переливается лезвие, сплетаясь, словно женская коса. У запястья – татуировка: голова ворона.

– Всех слов не хватит, чтобы сказать, Агарес, как я ненавижу тебя. И это ты, мой сын? Тот, которому я, садясь на подушку в образе птицы, рассказывал кельтские сказки – о дремлющем зле и о живых деревьях, что душат путников своими ветвями? Не будь тебя – мы бы праздновали победу. Ты служишь тинейджеру, пародии на облик зла, чучелу с рогами. Настоящее зло – это я, и только я. Да, нам не вернуть себе Землю. Но пусть нас хотя бы оставят в покое. Я воскресал здесь не для того, чтобы заново умереть.

Я поднимаюсь. Ноги подкашиваются. Но страха нет – только злость. Значит, я для него не демон, а так, школьница на пивной вечеринке? Какого хрена он лезет в мою жизнь, тем более загробную? Да, Самхайн правил хаосом. Но я прошел путь, который ему и не снился. Поднимал вместе с Дьяволом восстание в Раю. Был низвергнут в подземелья Ада. Служил олицетворению зла, получил титул герцога Восточного и Западного секторов Преисподней со служебным крокодилом и огненным демоном Гиборемом в качестве секретаря[76]. А это – не управлять кустами малины, как гребаные друиды.

Мне не победить Самхайна, нет. Я слишком ослабел. Но я и не сдамся...

– Ну что, Агарес? – улыбается Самхайн. – Сможешь убить своего отца?

– Не знаю, как он, – слышится голос из коридора, – но вот я – точно смогу.

Это Аваддон – в серебряной маске, с «серпом скорби» в руке. Он слышал весь разговор. Дисплей мобильника светится, – видимо, ангел кому-то звонил.

– Ты мне не отец, Самхайн, – глухо слышится из-под маски. – И я вызываю тебя. Если ты настоящий демон – обязан принять честный бой. Но должен тебя предупредить: я только что сообщил Ною, где находится Дьявол. Спецотряд ангелов скоро будет здесь. Хочешь – уходи. Я не стану тебя преследовать.

Самхайн не колеблется. Ни единой секунды – он уже безумен.

– Хочешь взять меня на испуг? – шипит он, склоняя ястребиный нос. – Нас здесь достаточно, запросто перебьем весь ангельский отряд: что у них осталось, кроме мечей и способности летать? А боги – все, как на подбор, владеют боевой магией. Твой вызов принят, Аваддон. Уж кому-кому, а тебе я мечтал открутить голову, едва ты родился. Что мне ваш вшивый «серп скорби»? Ты им меня даже не поцарапаешь. Я – божество, а значит – бессмертен. Идем.

Демон больше не обращает на меня внимания. Для него я уже мертв.

– Начнем на вертолетной площадке, – тыкает вверх когтем Самхайн. – Оттуда отличный обзор. Я хочу видеть, как твой труп рухнет вниз, а сломанные крылья расплавит горящая лава. Вот оно – высшее наслаждение.

Самхайн, похоже, даже не думает о том, что он все равно проиграл. Его сознание захватила радость от предстоящего убийства. Да, против Меча Душ – мы лишь телята на заклание.

Аваддон кивает и снова смотрит на дисплей телефона.

– Удачи тебе, Агарес, – зевает Сатана. – Лучше всего, если сдохнут они оба.

Босс, конечно, просто супер. Шутить в такие моменты даже я не умею, а ему – хоть бы что.

Проходим по коридору зверинца обратно в фойе. Лифты работают, и это немного забавно. Мы бесшумно, стрелой возносимся вверх, я рассматриваю пол из мельхиора и малахитовые кнопки. Даже странно, что Самхайн соблюдает правила, а не велит мочить Аваддона всей толпой. Впрочем, для него это спецэффект, бой с современным добром, которое он превратит в кровавый фарш. Весьма символично для сторонников. Отчего не принять такой вызов? Детская игра. Мы оба знаем – Аваддону и пяти минут не продержаться.

...На вертолетной площадке (огромное «блюдце», куда поместится целая эскадрилья) нас уже ждут. Одиннадцать фигур в черных балахонах. Некоторых я узнаю – помню еще с древних времен.

Хель, повелительница Ада викингов, – одна половина лица как у разложившегося трупа, другая – как у прекрасной девушки[77]. Женщина смотрит на Самхайна с явным вожделением – похоже, они с моим отцом нашли друг друга.

Худое существо с четками из черепов... Аve Satanas, вот уж кого не ожидал увидеть! Персидский бог смерти Ахриман, или Ангра, восседающий на троне из человеческих костей, – тот, которому продал душу царь Мидас за право превращать в золото все, к чему он прикоснется.

Маска либо вытянутая, острая морда шакала – древнеегипетский бог Анубис, господин загробного мира и царства мертвых.

Поодаль Ицли, бог жертвоприношений ацтеков, и мрачное лицо китайца с клыками, как у вампира... Всех я не помню.

Горячий ветер треплет балахоны, багровое небо распухло над головами. Внизу – город, с черными остовами зданий, расчерченный сетью красных нитей, потоков лавы.

Хель подходит к Самхайну и целует его в рот. Я вижу ее мертвую сторону лица, слизь сочится сквозь сгнившие кости черепа, темный язык страстно лижет губы демона. Воистину, милейшее зрелище.

– Убей их обоих, милый. – Хель тихо скулит, словно волчица.

Ответственный момент, но меня мутит от того, что Аваддон стоит рядом. Попросить бы серы, ширнуться, однако запасы кончились. Надеюсь, он меня не обнимет, сдохнем так сдохнем – на хер сдались эти братские чувства.

Ангел что-то быстро сует мне в карман джинсов и отходит на край площадки. Лезвие серпа терзают голубые искры.

Самхайн раскидывает свои руки как для объятий, и Меч Душ обвивает ладонь – с покорностью.

– Тот, кто вызвал меня, – говорит кэльмитон, согласно кельтскому ритуалу, – сражайся с честью или позорно умри – увидев сердце в моих зубах...

В кармане странный хруст. Я достаю плотно свернутый лист пергамента.

Прощение. Амнистия для одинокого демона. В тот вечер, когда Аваддон появился в ресторане «Вельзевул», он привез эту бумагу с собой – с подписью Ноя и Райской печатью в гнусном запахе карамели. Разумеется, меня никто не возьмет в Царствие Небесное (ибо какой уж я праведный девственник) – но и не бросят в озеро из огня. Оставят на Земле – единственным ее обитателем. В тот момент мне даже показалось, – наверное, это прикольно. Представьте Землю, которую населяет только ОДИН демон. Он бредет по пустым городам. Обедает в безлюдных ресторанах. Проводит ночь в отелях без живой души. А 144 тысячи праведников наблюдают за ним из Рая по веб-камерам – реалити типа «Шоу Трумэна» с Джимом Кэрри.

Самхайн делает шаг к Аваддону. Я не вижу эмоций брата – маска скрывает лицо. Ангел снова проверяет мобильный телефон. Вот е-мое, нашел время.

– Я не опоздал к началу? – Это говорится мне в ухо, и я вздрагиваю.

Поворачиваюсь. ВОТ ЭТО ДА. Ни хрена себе, откуда он здесь взялся?!

Звон. Аваддон и Самхайн скрестили лезвия.

 

Глава IX
Феерическая жесть (Небесная Канцелярия, главный кабинет)

 

Апостол Иоанн боком заскочил в дверь, отверстую в небе. Иисус по-прежнему сидел на диване из облака и (не включая ТВ) наблюдал Красную площадь, как обычный человек: для разноообразия надев 3D-очки. Судя по виду, он был ОЧЕНЬ сосредоточен на зрелище. В другое время апостол поостерегся бы его беспокоить, но уж очень хороша была полученная им новость.

– Господи! – аккуратно воззвал Иоанн. – У меня для тебя сюрприз.

Лазерные лучи дернулись, слегка изменив облик грота.

– Вот как? – вздохнул Иисус и сдвинул очки на лоб. – Давай, рассказывай.

Соседнее облако тут же сформировалось в диван: Богослов сел на краешек.

«Какой Он все же вежливый! – с восторгом подумал апостол. – Ведь если захочет, все новости и без меня в долю секунды узнает. Однако все равно готов слушать. В Раю бы со скуки народ вымер, если бы не Его тактичность».

– Нашелся Диавол! – сияя, объявил Иоанн. – Его прятали в подвале башни «Газпрома»... Та самая, помнишь, мы ее еще называли «цитадель зла»? Аваддон позвонил в приемную Ноя, и тот выслал отряд ангелов-стражей. Пока они доберутся, пройдет некоторое время – нормальной, летательной магии у них сейчас нет. Но теперь похитителям никуда не деться. Ты только прикинь, Господи, – ты ничего не видел, ибо заговорщики использовали измельченный лунный грунт, перенося Диавола как бы на Луну, на другую планету.

Иисус посмотрел на Иоанна с грустной рассеянностью.

– Замечательно. – В его голосе звучала такая вселенская скука, что Иоанн сразу уверился – новость Иисуса мало интересует. – Что-нибудь еще?

Апостол откровенно растерялся – такого безразличия к своему сообщению он никак не ожидал.

– Да ничего, Господи, – робко ответил он. – Тебя эта новость не радует?

Иисус бросил на апостола ледяной взгляд. Под его глазами образовались темные круги, он нахмурился.

Иоанн заволновался, перебирая причины, по которым...

– Ты вынес вердикт: бросить Дена Брауна в озеро огненное, – холодно сообщил Иисус. – Не скрою, я изрядно разочарован твоим решением.

К такому повороту разговора апостол подготовился заранее.

– Ден Браун – это, Господи, пес, – заявил он с такой убежденностью, словно у него на руках была собачья родословная Брауна. – Разве он что-то другое заслужил? С Каиафой я тебя как раз всецело понимаю. Тот хотя бы идейный и не дурак – раскусил твое могущество, боялся. А этот на твоем имени тупо наварился. Ты, Господи, зайди в любой книжный. Там теперь книг в его стиле с нашлепкой «Мистика» – на пороге застрелиться можно.

Иисус страдальчески возвел глаза к облакам.

– Оооооо! Учи вас, учи, что главное – прощение, ну НИКТО ничего не понимает! – со стоном сказал он. – Думаешь, я не видел, как ты Брауна валил? Словно профессор студента на экзамене. Стало быть, Дена мы в серу макнем, а Семёнович – в Рай, к ангелам? Ну, что сказать – отличный выбор.

Полемический запал Иоанна сразу угас – он давно не видел Иисуса в гневе.

– Господи... – промямлил апостол, оглядываясь на дверь.

– Я уже две тысячи лет как Господи! – недовольно ответил Иисус. – И дело даже не в личности Брауна. Я совсем не рассчитывал, что на Страшном Суде мои ученики начнут сводить личные счеты и устраивать вендетту. Ты – такой тихий и славный, но что там Лука в своем Евангелии писал? Небось забыл этот случай? Так я тебе напомню. Меня в одной деревне местные жители в гости не приняли, а вы с Иаковом тут как тут, добрячки скромные: «Господи, хочешь, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их?»[78] Еле отговорил, тоже мне – зондеркоманда нашлась. И с той поры, я смотрю, ничего не изменилось. Ну, хорошо, каков результат вашего процесса? Того осудили, этого – а третий, актер, вообще добровольно в огонь пошел. Смотрю я на ваш Страшный Суд, и мне нехорошо делается. Для чего я все это замутил, как ты думаешь? Вспомни-ка озеро с огнем и серой.

Апостол застыл, сжав пальцами виски.

– Да, отлично его помню, – через мгновение подтвердил он. – «И кто не был записан в Книге жизни, тот будет брошен в озеро огненное». Привиделся мне в том озере Сатана, а на берегу – Зверь и Антихрист. Вот их явно видел, прямо как тебя.

– Понятное дело, – махнул рукой Иисус. – Откровенно говоря, я до сих пор не усвоил, за что туда Зверя бросать – он же суть животное. Ну, поклонялись ему, так и евреи золотому тельцу поклонялись, что ж теперь – тельца тоже в озеро? Ладно, я другое имел в виду... Люди-то в озере огненном были?

Иоанн зажмурил глаза, обозревая панораму бурлящего огня.

– Нет, ни одного не вижу, – честно сказал он. – Бесы и демоны... Да, вот они. Мелкие рожки, копытца посреди огненных волн... Рука запомнилась – поднята вверх, с большим пальцем: типа, все зашибись. Но действительно – почему нет людей? Ты же сам мне сказал чистым греческим языком во время Откровения: «Боязливых же, псов, неверных, скверных, любодеев, чародеев, и идолослужителей, и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою».

– Вооооооот! – наставительно протянул Иисус. – Потому-то твоя версия Апокалипсиса и победила на конкурсе в Раю – она очень точная. А то возьми Петра... Такие наворотил мучения для грешников, я почитал – неделю спать не мог, кошмары снились. Да, я сказал – это их УЧАСТЬ. Но найди мне хоть ОДНО подтверждение, что они обязательно будут гореть в огне? Когда про человека говорят «видал я его в гробу», речь не идет о покойниках. Это образ, то, что МОГЛО бы случиться с такими людьми. Тебе явился конец света в ярких красках, однако грешников в озере с серой не оказалось. Ответ прост, дорогой апостол, – их там нет и быть не может.

В глазах у апостола помутилось. Он точно свалился бы с облачного дивана, но его поддержали под руки подушки, сейчас же набухшие из облаков.

– Господи, – слабым голосом спросил Иоанн. – Неужели ты...

Иисус включил телевизор. Камеры демонстрировали толпу на Красной площади, вокруг экрана IMAX. Публика поглощала хот-доги, ожидая, пока кончится перерыв вместе с рекламой и опять начнется Страшный Суд. Викинги жевали попкорн, вяло ругаясь со <

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...