Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Кто прав, кто виноват — непросто рассудить. Часть третья.




ГЛАВА 53

Кто прав, кто виноват — непросто рассудить. Часть третья.

Се Лянь выкрикнул:

— Ци Жун, сейчас же закрой рот!

Лан Цяньцю резко повернулся к нему и перебил:

— Почему ты требуешь от него закрыть рот? Значит, он говорит правду? К резне во Дворце Чистого Золота причастны оба — ты и Аньлэ, один убил всю мою семью, другой добил отца. Вы все меня обманывали?!

Се Лянь было начал:

— Не слушай…

Но Ци Жун насмешливо выкрикнул:

— Конечно, все тебя обманывали! Ты настолько глуп, что кого же ещё обманывать, как не тебя? Если бы тогда нам не помешали, люди Сяньлэ забрали бы твою собачью жизнь, когда тебе минуло двенадцать лет! Мы бы не позволили тебе пожить подольше, и тем более — вознестись на Небеса!  

Лан Цяньцю переспросил:

— Двенадцать лет?

Но единственная опасность, с которой он столкнулся в двенадцать лет — это похищение разбойниками, когда его спас Се Лянь. Лан Цяньцю добавил:

— Так тех разбойников, что проникли в императорский дворец, послали люди Сяньлэ???

Ци Жун выплюнул:

— Кто же ещё! Ты думал, что какие-то обычные убийцы смогут украсть принца из-под носа у нескольких сотен солдат императорской охраны? Аньлэ не обошёлся бы без моей помощи!

Лан Цяньцю кивнул:

— Твоей помощи… Хорошо, я понял. Значит… значит, дружба была ложью. И для вас, людей Сяньлэ, наша доброта ничего не значила. И ваш князь Аньлэ не имел ни капли добрых намерений, лишь хотел забрать наши жизни. — Он повернулся к Се Ляню. — Значит, и все твои слова — ложь.

Ци Жун состроил любопытную мину.

— А ну-ка, скорее расскажи, что тебе наплёл мой святой двоюродный братец?

Лан Цяньцю не удостоил его вниманием, он обращался только к Се Ляню:

— Ты говорил, что Юнань и Сяньлэ — народы одного государства, и простых людей не касаются розни правящих домов. Простой народ с обеих сторон всегда был одной семьёй, и наше поколение может всё изменить. Нужно лишь, чтобы простые люди жили в мире. И не важно, что происходит в правящей верхушке, обе стороны смогут преодолеть вражду, смогут снова стать единым целым. Всё это — ложь. Полная ерунда, чушь, враки!

Больше всего Се Лянь не хотел слышать от него подобные речи, он немедля возразил:

— Нет! Это не ложь. Подумай хорошенько, ведь ты действительно смог добиться этих изменений, разве нет?

Лан Цяньцю замолчал, грудь его перестала яростно вздыматься. Се Лянь продолжил:

— Ты ведь отлично справился с этим! Впоследствии народы Юнань и Сяньлэ гармонично объединились. И распри в следующих поколениях заметно утихли. Разве это можно назвать ложью?

Лан Цяньцю долго молчал, а когда заговорил, из его глаз покатились слёзы:

— Но… Но как же мои мать и отец? Объединение народов Юнань и Сяньлэ было их самым большим чаянием, поэтому они и даровали последнему из вашего рода титул князя Аньлэ [1]. Их желание исполнилось, но какой конец ожидал их самих?

Ци Жун презрительно съязвил:

— Вас с моим святым двоюродным братцем будто по одному шаблону выкроили — он тоже, едва встретившись с бедой, так сразу в слёзы, ну что за мерзкая привычка! Если хочешь спросить с нас за жизни своих старика и старухи, погоди, пока я не спрошу с ваших предков за жизни наших. Что за бредни про чаяние объединения двух народов и дарование титула Аньлэ! Звучит красиво, Аньлэ, Аньлэ, да только Ань впереди, а Лэ — в хвосте плетётся. Ты думаешь, я не разгадал скрытого смысла, который псы Юнань заложили в этот титул? Вы просто хотели всю жизнь попирать ногами головы людей Сяньлэ!

Се Лянь в гневе прикрикнул на него:

— Ци Жун! Опять за старое!

Лан Цяньцю, обливаясь слезами, с ненавистью уставился на Ци Жуна.

— Так это согласно твоим наставлениям были убиты мои родные? В том, что случилось на Пиру Чистого Золота, ты тоже замешан?

Ци Жун, посмеиваясь, ответил:

— Да. Я, Аньлэ, твой наставник, мы, трое из Сяньлэ, — замешаны все вместе. Ха-ха-ха-ха-ха-ха…

Кто же мог подумать, что его смех внезапно оборвётся — Лан Цяньцю обрушил удар тяжёлого меча, Ци Жун испустил крик боли и оказался разрублен на две половины!

Картина вышла весьма кровавая. Две половины Ци Жуна принялись кататься по полу, а верхняя заголосила:

— Не больно, не больно, ни капельки не больно, до подзатыльника от моего царственного братца тебе ещё ооой как далеко! Ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Лан Цяньцю без слов схватил его за голову и оторвал от земли, пока Ци Жун продолжал сыпать насмешками. Се Ляню выражение лица Лан Цяньцю показалось странным, он предостерёг:

— Ци Жун, если жизнь дорога, мой тебе совет: болтай поменьше.

Се Лянь всегда обращался ко всем мягко и вежливо, но к такому как Ци Жун невозможно было отнестись согласно общепринятым нормам приличия. Принц прекрасно это понимал, и потому каждый раз, когда говорил с Ци Жуном, откладывал вежливость в сторону и невольно проявлял грубость. Лан Цяньцю потащил верхнюю половину Ци Жуна прямо к бурлящему котлу. Он сказал:

— Так значит, ты из этого котла пожираешь людей?

Ци Жун оставил на всём пути к котлу широкий кровавый след.

— Ага. Ты что удумал?

Но стоило ему ответить, как Лан Цяньцю ослабил пальцы.

— Аааааааааахахахаха…

Не совсем понятно, был это страдальческий крик или громкий хохот, но, когда Ци Жун упал в котёл, его тут же ошпарило кипятком так, что кожа лопнула и мясо обварилось. Се Лянь не ожидал, что на самом деле произойдёт что-то подобное, его зрачки мгновенно сузились, с губ сорвалось:

— Цяньцю!

Лан Цяньцю резким тоном ответил:

— Что? Это же Лазурный Демон Ци Жун, сколько народу он пожрал! Неужели я не могу заставить его на своей шкуре испытать, что значит быть сваренным в кипятке? Он уничтожил мою семью, я что, не имею права заставить и его страдать?!

Конечно, он имел право. Поэтому Се Лянь ничего не мог возразить, не мог подступиться ни с какой стороны. И всё же, Лан Цяньцю никогда не совершал подобных поступков, ни в бытность наследным принцем государства Юнань, ни являясь Богом Войны восточных земель, чиновником Верхних Небес. Он всегда убивал, когда собирался убить, но считал ниже своего достоинства прибегать к столь жестоким методам. Сейчас он слишком сильно отличался от того Лан Цяньцю, которого знал Се Лянь.

Всего через пару мгновений погружения Ци Жуна в кипящую воду его выудили снова, но уже лишённого человеческого облика. Демон превратился во что-то бесформенное, словно его плоть расплавилась, а кожа слезла, в некоторых местах виднелись белоснежные кости — картина поистине ужасающая. Вот только сам он и не думал унывать и всё так же злодейски смеялся:

— Братец, прими мои поздравления! Посмотри на своего драгоценного ученика, он отрастил крылья и стал совсем самостоятельным, даже научился применять жестокие пытки, научился мучить людей!

Лан Цяньцю снова ослабил хватку, и Ци Жун опять упал в кипяток. На этот раз, кажется, даже его скелет разварился в кипящем бульоне, и Ци Жун больше не всплыл на поверхность, остались лишь обрывки его бирюзово-зелёных одеяний, плавающие в котле. Се Лянь, так и не дождавшись его появления, не сдержался и выкрикнул:

— Ци Жун!

Младший двоюродный брат принца раньше во всём преклонялся перед ним, боготворил и несравнимо превозносил его личность, только и слышалось — мой царственный брат, да мой царственный брат. Однако, когда государство Сяньлэ пало, он окончательно превратился в самого настоящего безумца. В первых рядах жёг храмы, рушил дворцы и устанавливал коленопреклонённые статуи да пороги в виде наследного принца. Он шёл на что угодно, платил какую угодно цену, лишь бы заставить Се Ляня страдать. Подобное его отношение к себе Се Лянь всегда сносил спокойно и всеми силами пытался помешать лишь в том случае, если это затрагивало посторонних людей. В конце концов, его терпение иссякло, и принцу оставалось надеяться лишь на то, что они больше никогда не встретятся. Впоследствии они и правда не виделись долгие годы. Се Лянь считал, что Ци Жун давно отправился к праотцам, но и подумать не мог, что спустя столько лет снова встретится с ним. Увидев это лицо, так похожее на его собственное, принц не мог точно сказать, шевельнулась ли в его душе хоть малая толика тёплых чувств. Всё-таки они являлись единственными оставшимися в живых потомками императорского рода Сяньлэ. Но вскоре после встречи Се Лянь стал свидетелем внезапной и весьма жестокой смерти Ци Жуна, да к тому же от рук Лан Цяньцю, который раньше отказывался прибегнуть даже к избиению бамбуковыми палками. За столь короткое время случилось такое множество неожиданных перемен, что Се Лянь не мог сразу понять, как следует реагировать, его мысли совершенно спутались. Лан Цяньцю стоял у края огромного котла в молчании, опустив голову. Как вдруг раздался голос Хуа Чэна:

— Не умер.

Лан Цяньцю поднял на него взгляд. Хуа Чэн добавил:

— Ты же не думал, что вот так просто сможешь отомстить? Ты всего-то уничтожил созданного им двойника. Если хочешь окончательно избавиться от него, тебе придётся отыскать прах Ци Жуна.

Лан Цяньцю холодно бросил:

— Спасибо за напоминание. Я непременно отыщу и лично принесу его прах в жертву, как подношение душам матери и отца. А после вернусь, чтобы окончательно разобраться с тобой. Советник, даже не думай снова сбежать!

Договорив, он взмахнул мечом, разрубил пополам котёл, развернулся и направился прочь из пещеры. Кипящая вода хлынула наружу, разливаясь по земле вместе с костями и останками со дна котла. Се Лянь хотел было броситься следом, но в душе понимал — в этом уже нет смысла.

Принц застыл на месте, не зная, что сказать. Хуа Чэн подошёл к нему со словами:

— Он только что узнал правду, пусть немного остынет в одиночестве.

Се Лянь растерянно проговорил:

— Но почему непременно нужно было рассказывать ему? Неужели настолько важно знать, каково истинное положение вещей?

— Важно. Он должен был понять, что именно ты сделал, а чего не делал, и почему ты так поступил.

Се Лянь резко развернулся и холодно выговорил:

— Какой прок о того, что он узнал всё до конца? Неужели теперь, когда открылось, что на моих руках меньше крови, мне найдётся больше оправданий для очистки совести?

Хуа Чэн безмолвствовал. В душе Се Ляня внезапно поднялась волна гнева, только он не понимал, на кого именно злится. С его губ сорвалось:

— Какие мне, к чёрту, могут быть оправдания? Его отец всем сердцем желал объединить два народа, а я убил его! Князь Аньлэ был последним отпрыском моего рода, и его я тоже убил! Как бы там ни было, а я заслужил всё то, что получил. Так почему бы не взвалить всю вину на меня одного? Чего мне бояться? Даже если бы все они ополчились против меня, я бы всё равно не умер! Сперва все считали, что это лишь моя заслуга, что я один навлёк беду на Юнань, а теперь оказался виноват и князь Аньлэ, и Ци Жун заодно, и все остальные люди народа Сяньлэ. Не лучше ли ненавидеть кого-то одного вместо целой оравы? Ну неужели правда было так необходимо доказывать, что все те вещи, которым я его учил когда-то — всё это ложь, пустышка, нелепый вздор, не стоящий упоминания?!

Хуа Чэн и не собирался опровергать его речи, лишь спокойно взирал на принца. Они какое-то время смотрели друг другу в глаза, и вдруг Се Лянь закрыл лицо руками.

— Прости. Сань Лан, прости. Я, наверное, сошёл с ума. Прости.

— Ничего. Это моя вина.

— Нет, ты ни при чём. Это всё я.

Он уселся на землю и обхватил голову руками.

— Я запутался. Я всё испортил.

Постояв секунду, Хуа Чэн опустился рядом с ним и возразил:

— Ты не виноват.

Се Лянь молчал. Хуа Чэн продолжил:

— Убийство государя Юнань спасло жизни людей Сяньлэ. Убийство князя Аньлэ предотвратило новые конфликты между двумя народами. В конце концов, убийца получил по заслугам — принял казнь от рук Лан Цяньцю. Три человеческих жизни в обмен на мир, продлившийся многие века. Более выгодную сделку и представить сложно. На твоём месте я бы поступил так же. Послушай меня.

Его голос звучал столь уверенно, что не допускал сомнений:

— Ты не виноват. Никто не смог бы сделать лучше.

Спустя долгое молчание Се Лянь ответил:

— Мне просто кажется, что так не должно было быть.

Он медленно оторвал лицо от ладоней.

— Мне кажется, что это неправильно, когда кто-то совершает добрый поступок, но итог его ждёт совсем безрадостный. Даже если это неправда, я всё равно хотел, чтобы Цяньцю помнил — если он будет хорошо относиться к народу Сяньлэ, то и народ Сяньлэ ответит ему тем же. Чтобы он всегда бесстрашно двигался по пути правильных поступков, не боясь трудностей. А не как сейчас, чтобы он думал, что все мои слова, в которые он раньше верил — всё это ложь, враньё и обман. Полнейший, мать его, вздор! Я просто…

Он поднял правую руку и, глядя на неё, сказал:

— … Сам достаточно настрадался, и не хотел, чтобы кто-то проходил через это снова.

Хуа Чэн просто слушал его. Се Ляню показалось, что последняя его фраза вновь прозвучала как глупая поговорка, и добавил:

— Прости. Но только посмотри на то, как всё вышло, разве не смешно? Несколько предыдущих поколений Юнань делали наоборот, и всё у них было прекрасно. А стоило только родителям Лан Цяньцю решиться на благой поступок, на великое дело, и вот какой конец их постиг.

Государь Юнань назначил его советником и на протяжении пяти лет относился к нему с большим почтением. Даже в последний миг жизни в его глазах всё ещё читалось не успевшее угаснуть доверие. Се Лянь невидящим взглядом уставился вдаль и тихо произнёс:

— Я никогда не смогу забыть… то выражение, с которым он смотрел на меня, когда я пронзил его сердце.

Хуа Чэн бесстрастно ответил:

— Забудь. Это вина Ци Жуна и князя Аньлэ.

Се Лянь покачал головой, зарылся лицом в колени и утомлённо проговорил:

— … А ведь всё было так замечательно.  

Как только отец Лан Цяньцю взошёл на престол, он немедля свернул с курса подавления народа Сяньлэ, которому следовали предыдущие поколения. Люди Сяньлэ и Юнань с таким трудом прожили в худом мире несколько десятков лет, и вот появился шанс всё изменить, появилась перспектива объединения и надежда на прекращение раздоров. И надо же было князю Аньлэ именно в такой момент вмешаться и омыть кровью Пир Чистого Золота.

Скрываясь от погони, в ту ночь он нашёл князя Аньлэ, чтобы предостеречь от последующих преступных действий, но кто же мог представить, что последний отпрыск его рода, увидев его настоящее лицо, радостно вцепится в принца и станет упрашивать присоединиться к армии отмщения, чтобы завершить великое дело возрождения государства? Его взгляд горел таким восторгом, а речь звучала столь волнительно, что мурашки бежали по коже. После омовения кровью Пира Чистого Золота он намеревался убить Лан Цяньцю, тем самым устроив переворот в Юнань. И пускай из-за этого рухнет мир между простыми людьми двух народов, которые уже начали с добротой принимать друг друга, пускай из-за этого погибнет весь оставшийся народ Сяньлэ, они не пожалеют ни о чём, лишь бы низвергнуть в преисподнюю императорский дом Юнань и весь их народ вместе с ними.

Но убийство есть убийство. Какие помпезные оправдания ни придумывай, сколько ни рассуждай об отсутствии иного пути, а факт останется фактом — он своими руками убил просвещённого правителя, который искренне желал призреть чужой народ, а также последнего, оставшегося в живых, отпрыска собственного рода.

Поэтому… он заслужил то, что получил.

 

Примечания:

[1] Можно заметить, что титул АньЛэ складывается из названий двух государств — ЮнАнь и СяньЛэ.

 

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...