 |
Делать меньше – делать больше
|
|
|
|
В мире физического труда работник обычно изыскивает возможности сделать немного меньше, чем от него требуется. А поскольку шкала оплаты за труд в этом мире малоподвижна, то сделать немного меньше за ту же плату – это уже большое дело для тех, кто обречен все время исполнять одну и ту же работу, и оно стоит того, чтобы поискать, где можно «срезать угол».
Физический труд не способен обеспечить производительность выше какого‑то определенного уровня, потому что мы не можем двигать своими руками быстрее, выполняя какое‑то конкретное количество работы в час или отвечая на такое‑то количество звонков в день. Физический труд не зависит от масштаба работы, так как не дает возможности вложить больше часов, чтобы получить больший результат. Если ваша смена закончилась, то на этом закончилась и ваша работа.
Труд же в сфере установления связей и творчества предоставляет благоприятную возможность делать немного больше, чем положено. И здесь нет места стремлению сэкономить немного работы за ту же плату. Так как эмоциональный труд сразу бросается в глаза, способность «выложить на стол» немного больше становится шансом изменить всю свою жизнь. Это «немного больше» приобретает сложную структуру, по мере того как распространяются идеи. «Немного больше» приобретает кумулятивный эффект, потому что в экономике, построенной на связях всех со всеми, самые обычные слова, распространяясь, приобретают огромную силу и массы людей готовы устремиться за проявлением творческого духа, которое дает им хотя бы немного больше чего‑то такого, что они хотели бы получить.
Вам не нужно чаще двигать руками; нужно просто глубже копать.
|
|
|
Связь устанавливают те, кто что‑то дает, а не те, кто что‑то имеет.
Котенок и детеныш обезьяны
Когда котенок попадает в беду, мама‑кошка нежно берет его зубами за шейку и переносит в безопасное место.
А у детеныша обезьяны, если он хочет избежать опасности, нет иного выбора, кроме как прижаться к спине матери, вцепившись всеми конечностями в ее шерсть.
Первого спасают, второй спасается сам.
В Японии слово «tariki» обозначает желание выбрать того, кто помог бы вам, поиск более высокого авторитета, который выбрал бы вас, продвигал вперед и поддерживал. Это слово напоминает беспомощного котенка. Есть и другой, противоположный термин «jiriki», который обозначает самостоятельный выбор, взятие полномочий на себя, проявление творческого решения. Это все равно что детеныш обезьяны, самостоятельно выбирающий путь спасения. Индустриальная экономика настойчиво требовала от нас идти по пути tariki. Она обращалась с рабочими, как с котятами, и питала отвращение к каждому, кто пытался внести в систему какие‑либо новшества или проявлял индивидуальность. Экономика же «мировой деревни» широко открывает двери для jiriki.
Сделайте свой выбор
Как нам быть с такой вещью, как авторитет?
Вы хотите создать себе авторитет и произвести какието важные изменения в окружающем вас мире?
Если вы ждете разрешения, чтобы встать, заговорить, а затем «поднять паруса», тогда извините. Здесь не остается места для авторитета.
Считайте, что Опра Уинфри покинула здание. Она не может выбрать вас для участия в своем шоу, поскольку шоу закончилось.
А вот «YouTube» хочет, чтобы вы в любой момент имели возможность организовать свое собственное шоу, но они не собираются звонить вам, чтобы дать на это свое разрешение.
Дик Кларк покинул здание. Он не намерен заарканивать вас, чтобы заключить договор на запись или предоставить ангажемент на ТВ, поскольку и он, и его шоу давно ушли с экрана. А вот «iTunes» и сотня других сайтов в интернете хотят, чтобы вы имели свой собственный ангажемент, но и они тоже не собираются звонить вам.
|
|
|
То же можно сказать и о Родни Дэнджерфилде или ответственном за составление программы «Comedy Central». Луис С. К. отлично доказал, что не нуждается в тиране‑заказчике – он сам себе заказчик. Марк Марон не ждал, пока его отберут на «Saturday Night Live», организовал для себя свой собственный «кастинг» и завоевал миллион слушателей.
Наш инстинкт, сформировавшийся в той культурной среде, из которой мы вышли, подсказывает нам сидеть тихо и ждать, когда нас заметят; рассчитывать на получение разрешения, предоставление полномочий или обеспечение безопасности, которые приходят от издателя, ведущего ток‑шоу или даже от блоггера, который говорит:
«Я выбираю вас».
Как только вы отвергнете такой подход и осознаете, что никто не намерен тянуть вас вверх, сразу сможете взяться за дело.
Мысль о том, что какой‑нибудь руководитель из высшего звена однажды найдет вас, обратит на вас внимание, будет развивать вас и время от времени предлагать вместе пообедать, – это всего лишь сказка из числа тех, которые снимают в Голливуде.
Но как только вы начнете понимать, что есть проблемы, которые ждут вашего решения, а у вас имеются все необходимые инструменты для того, чтобы справиться с ними, то появятся и благоприятные возможности. От вас потребуется лишь готовность взять руководство этим процессом на себя.
Возьмите на себя ответственность за все, что может произойти, – и перед вами откроются двери. Скажите в микрофон о своих намерениях – и вы на шаг приблизитесь к достижению цели.
Когда мы беремся за дело и показываем, что наш разум вовсе не зачах под игом древних инстинктов, и выполняем эту работу, внося в нее что‑то новое, вот тогда‑то мы и становимся творческими личностями.
Никто не собирается выбирать вас. Выберите себя сами.
Какой груз ответственности вы готовы взять на себя, прежде чем он будет навязан вам кем‑то другим?
Арифметика самовыдвижения
Мы все видели, как развалилась стройная система музыкальной индустрии. Даже если вы не музыкант, возможно, вам будет интересно узнать, что произошло, когда революция в области связи дала возможность музыкантам обходиться без привычных ярлыков и самостоятельно «выбирать себя».
|
|
|
По мнению Джеффа Прайса из «TuneCore», ситуация до и после революции в музыкальном бизнесе выглядит следующим образом.
До революции.
Фактически всех музыкантов подбирают вслепую по системе ярлыков.
Из тех, кого выбирают, 98 процентов терпят неудачу на данном рынке.
Из оставшихся 2 процентов менее половины процента когда‑либо получают единственный чек на авторский гонорар за записанную ими музыку (если это когда‑либо случится).
Так что мы жили в мире, где шансы на то, что с тобой подпишут контракт, близки к нулю, а шансы на то, чтобы получить хорошую оплату за свой труд, даже если с вами подписан контракт, еще ближе к нулю.
После революции.
Музыкант, который продает всего две копии какой‑нибудь песни на «iTunes», зарабатывает больше денег, чем принесла бы ему коммерческая запись целого CD, продающегося по цене семнадцать долларов.
И сейчас у нас больше музыкантов, делающих больше музыки, которую слушает большое число людей, и зарабатывающих больше денег, чем когда‑либо прежде.
Умножьте этот рынок музыкальной продукции на миллион. Добавьте сюда сферу консультирования, обучения и дизайна. Помножьте на сферу промышленности, сферу общения, сферу благотворительных дел. Умножьте на все, чем вы только можете интересоваться.
Вот как все выглядит после.
Чьи это мечты?
Вот одна подлинная история. Сара обожает музыкальный театр. Ей нравится выступать, ей по душе энергия, которая наполняет ее, когда она находится на сцене, сам этот момент, чувство единения с труппой в процессе выступления.
И тем не менее…
И тем не менее Сара тратит 98 процентов своего времени не на выступления, а на попытки устроиться так, чтобы ее куда‑то «отобрали». Она ездит на кастинги, посылает снимки, следит за всеми объявлениями. А потом переживает, получая отказы, оказывается вовлеченной в тягостные ссоры, видит, с каким пренебрежением относятся к ее профессиональным навыкам.
|
|
|
Все, что ей нужно, – это выступать перед зрителями. Но перед какой же аудиторией ей приходится «выступать»? Это критики, дирекция театра и прочие начальствующие лица. Вот что представляет собой музыкальный театр. Его вершина находится в Сити Сентер и на Бродвее, и, если бы Саре повезло, Бен Брантли из «Times» был бы там, Барышников был бы там, обозревателям понравилось бы ее шоу и, возможно, ее имя упомянули бы в этой газете. И ей ничего не остается, кроме как пробовать сделать это снова и снова.
Это мечта ее агента, мечта агентства кастинга, мечта директора, мечта владельца театра и мечта продюсера. Это мечта тех, кто хочет поставить на сцене следующий спектакль. А профессионалы дадут свое согласие и сделают выбор.
Но подождите. Главную радость Сара получает от танца. Она любит движение, которое создает поток энергии.
Давайте теперь попробуем отбросить весь этот мусор, накопившийся за прошедшую эпоху, весь этот «крафт», горы которого заслоняют окна и двери. И что же мы увидим? Фактически нет необходимости ни в одной из этих унизительных «работ», которые она вынуждена выполнять, чтобы ее заметили. А что, если она просто‑напросто выбрала для выступлений не ту аудиторию? А что, если она последует совету Бэнкси[1]и перенесет свое искусство на улицу, будет выступать в школьных классах, или в тюрьмах, или перед какой‑нибудь другой малочисленной аудиторией?
Кто решил, что представление где‑то за пределами официально установленной сцены и для какой‑то другой аудитории уже нельзя считать настоящим танцем, что оно не может быть подлинным творчеством и приносить людям радость, в общем, не является чем‑то настоящим? Неужели Сара не может сама выбирать себя?
Это решили люди, которым дано право выбирать. Если бы Сара выбирала себя сама, создавая свое собственное искусство на своих собственных условиях, случились бы две вещи.
Она высвободила бы свою способность оказывать влияние, отбросила бы все отговорки, которые не давали ей порвать с нынешним местом работы и отдать все силы творчеству. И она смогла бы продемонстрировать себя, поскольку теперь это ее решение (а не какого‑то там директора по кастингу) – выступать на сцене. Это ее репертуар, а не репертуар драматурга. А главное в том, что теперь свою аудиторию она может выбирать сама, а не кто‑то из официальных, авторитетных лиц.
Заря революции в области связи открыла двери для такого рода выбора. Сегодня, спустя всего несколько лет после того, как эта революция началась, она требует от нас сделать выбор.
|
|
|
Неужели ни единого раза?
Если вы потратили свою жизнь на то, чтобы изучить свод правил, спущенных вам сверху индустриальной системой, то вам нетрудно убедить себя, что у вас нет того, что требуется для творчества. Не вы изобретали правила, но следуете им. Вы не привыкли брать на себя ответственность, вам лишь время от времени предоставляют те или иные полномочия.
По этому поводу я мог бы задать такой вопрос: «Ощущали ли вы себя хоть раз ответственным лицом?»
Вы когда‑нибудь совершали великодушный, неожиданный поступок? Решали проблему каким‑нибудь новым, интересным способом? Видели что‑нибудь такое, что не удавалось увидеть другим? Выступали на собраниях, когда остальные предпочитали помалкивать? Даже если один‑единственный раз вам довелось установить связь, перебросить мостик через пропасть, значит, вы – человек творческий. Если вы когда‑нибудь делали это, то сможете сделать это снова.
Остается лишь выяснить, как создать привычки, чтобы вы могли поступать так чаще.
|
|
|
