Четыре копейки. Размен. знак 3 глава

Тик посмотрел на него с тревогой:

— А что? Это… плохо, да?

— Н-нет…— скрывая сожаление, отозвался Яр.— Но когда вы меня… когда я оказался у вас, то подумал сначала, что попал в свой родной город…

— Все-таки это Орехов, а не Нейск,— виновато за­метила Данка.

— Да… Но непонятно, откуда столько знакомого… Даже цирк с Софией Марчес.

— Это Тик напридумывал так похоже,— сказал Аль­ка.— Ой…— Он перепуганно посмотрел на Яра.

Яр засмеялся, дотянулся, взлохматил ему и без того растрепанную русую голову. И сказал, слегка наклонив­шись к Игнатику:

— Ну и молодец, что напридумывал… Двор у вас в точности такой же, в каком жил я. Мне даже показалось: вот поднимусь на второй этаж и окажусь в своей соб­ственной комнате… И голубятня такая же… Голубей в ней не было, и мы там играли по вечерам.

— Как? — спросил Игнатик.

— По-всякому… Тоже придумывали… У нас тогда была постоянная компания: Валерка Дымов, Славик Рас­катов, Димка Савченко, Юрик… фамилию не помню… и я… Девочки, правда, не было.— Он покосился на Дан-ку.— Сначала не было…

— А вас не ругали? — спросил Чита и оторвался от книги.

— За то, что не было девочки?

— Нет, за то, что пятеро,— быстро сказал Игнатик.

Яр по очереди оглядел всех. И Алька, и Тик, и Дан­ка, и даже Чита смотрели на него с непонятным ожиданием.

— Братцы,— осторожно сказал Яр.— Я заметил не­понятную вещь. У вас, по-моему, ужасно не любят число «пять». Почему?

Алька сердито фыркнул. Тик быстро обвел друзей блестящими глазами и покрепче взял Яра за руку. Данка странно улыбнулась.

Чита пожал плечами:

— Это же несчастливое число. Все знают…

— Я-то не знаю. У нас такого нет,— сказал Яр.— Это что? Обычай? Примета?

— Всё на свете,— объяснил Чита.— Людям известно, что пять— это всегда не к добру. Во всех случаях жизни.

— Даже неприличным считается, если что-то пять,— сказала Данка.— Если впятером собираются, это… Да никто и не собирается. Иногда только ребята, но за это попадает.

— Говорят, что хулиганство…— буркнул Алька.

— Ну… а мы сейчас тоже впятером. За это не по­падет?

— Это не впятером,— усмехнулся Чита.— Это четверо и один. Четверо ребят и взрослый. Считается, что он смотрит за детьми. Поэтому его даже в цирк пускают бесплатно.

— Ну, идем купаться-то? — жалобно спросил Алька. И шагнул к откосу. Там среди бурьяна и конопли на­чиналась тропинка и петлями спускалась к воде.

— Постой, Алька… Я хочу все же разобраться, почему такой обычай. Или даже закон?

— Закон? — удивилась Данка.— А откуда он возь­мется?

— Как откуда? Мало ли… Вам лучше знать. Может, от директора школы, может, от правительства…

— А откуда возьмется правительство? — сказал Чи­та.— Правительства были раньше, когда люди еще воевали.

— А сейчас не воюют?

— Сейчас? — удивилась Данка.— Сумасшедшие, что ли? И без того хватает…

— Значит, по всей Земле нет войн?

— По какой земле? — сунулся Алька.

— По всему земному шару?

— А как это «земной шар»? — нерешительно спросил Данка.

— Разве планета — не шар?

— Шар, конечно,— заметил рассудительный Чи­та.— Но при чем здесь земля?

— Разве планета называется не Земля?

— Земля— вот.— Чита колупнул ботинком траву и почву.— А планета — просто Планета. Она так и назы­вается…

— А-га…— соображая, протянул Яр.— Ну что же… А разве других планет у Солнца не открыли?

— Давным-давно открыли,— объяснил Чита.— Аль­фа, Бета, Гамма, Дельта… и так далее. А наша — просто Планета. Потому что для нас она главная.

— Логично,— заметил Яр.

— Пойдемте же купаться! — отчаянно сказал Алька.

Яр его понял. Яру тоже ужасно захотелось сбежать по тропинке среди зарослей, сбросить одежду, бултых­нуться в воду. Потом свалиться на песок и, может быть, зарыться в него, в сухой и теплый. И устроить с Тиком и Алькой возню. Вспомнить наяву берег Туры с такой же широкой желтоватой водой… Ну их, планеты. Хотя бы в этот летний день…

И все же Яр задал еще вопрос:

— Если нет правительств, кто же управляет людьми на всей… Планете?

— А зачем ими управлять?— опять удивилась Дан­ка.— Маленькие, что ли? Каждый и так знает, что ему делать.

— Да нет, говорят, все же управляют,— как-то сум­рачно возразил Чита.

— Мы еще маленькие, мы это не проходили,— чуть насмешливо сказал Алька.

Игнатик заглянул Яру в лицо.

— В самом деле, пойдем купаться, Яр.

Они начали спускаться. Данка двигалась осторожно, боком. Алька, несмотря на забинтованную ногу, ускакал вперед. Чита ухитрялся читать на спуске и ни разу не споткнулся. Игнатик не выпускал руку Яра.

 

 

Под заросшими откосами и обрывами тянулась песчаная полоса. Кое-где на ней торчали пляжные грибки. На песке резвилось и загорало множество мальчишек и взрослых. Мальчишек, разумеется, больше. Ребята и Яр долго шли вдоль воды и наконец отыскали свободное место с гладким, почти не тронутым следами песком.

Алька торопливо задергал пуговки рубашки. Сказал с восторгом:

— Ох и побулькаем…

— Тебе нельзя, у тебя нога порезанная,— возразила Данка. Впрочем, без всякой уверенности, что Алька по­слушается.

Он только фыркнул и показал язык.

— Балда упрямая,— сказала Данка. Одним махом сбросила через голову платье, промчалась по песку и гибко, по дуге, кинула себя в воду. В серебристом ку-пальничке она мелькнула, как узкая рыбка.

— А говорили, что здесь русалки не водятся,— улыб­нулся Яр.

Мальчишки торопливо пошвыряли в кучу одежду и башмаки. Даже Чита без жалости скомкал свои нагла­женные брюки. Только Яр аккуратно укладывал костюм — чужой, надо беречь. Игнатик, Алька и Чита нетерпеливо на него поглядывали.

— Ты нас побросаешь? — спросил Игнатик.

— Как?

— Ну, раскачал — и в воду,— объяснил Алька.

 

Вода была мутноватая и теплая, с привкусом травы и песка. Яр швырял с размаху в эту воду орущих от радости Игнатика и Альку. Потом все ныряли с него, как с вышки. Даже Данка, которая приплыла с середины реки. Оказалось, что лучше всех ныряет Чита. Тощий, ребристый, в обвисших трусиках, он взлетал с плеч Яра, как пружинка, и падал без плеска. Данка тоже хорошо ныряла. Игнатик не очень. Алька же просто плюхался.

Когда выходили на берег, Алька вдруг завопил:

— Ой, меня кто-то за ногу тащит! Крокодил!

Никто, даже Яр, не обратили внимания: привыкли к его фокусам. Только Игнатик бросился к Альке. Схватил его за локоть, дернул к себе. Оба шлепнулись у берега на мелком месте.

— Ты чего! Я же понарошке! — захохотал Алька. Игнатик вскочил, ушел на берег и лег.

— Ну какие здесь крокодилы! — немного смущенно сказал ему вслед Алька.

— Ох и пустозвон ты! — вздохнула Данка.

— Я виноват разве, что он всему верит? — огрызнулся Алька.

Вслед за Игнатиком все в беспорядке попадали на песок. Яр украдкой смотрел на Игнатика и Альку — те лежали недалеко друг от друга. Алька боком-боком по­добрался к Игнатику, осторожно дотронулся локтем до его плеча. Игнатик улыбнулся. Тогда Яр облегченно закрыл глаза и перевернулся на спину. Блаженно вытянулся на сухом теплом песке Планеты.

 

Какой планеты?!

Скадермен всегда обязан быть скадерменом. Раз­ведчиком. Попадая в незнакомые условия, он должен исследовать, изучать, анализировать, делать выводы. Строить хотя бы первоначальную теорию. Во имя даль­нейшего развития человеческой мысли, во имя прогресса и науки.

Яр чувствовал, что самым скандальным образом теряет право на свой высокий титул. Он не анализировал и не строил. Он валялся на песке в обществе трех загорелых пацанов и девчонки и, вопреки логике, чув­ствовал себя таким же, как они, довольным и беззабот­ным.

Впрочем, он попытался мысленно прикинуть конспект первого донесения.

Пункт первый. Способ высадки на объект. Значит, так: через голубятню на поляне с одуванчиками (о, бедные академики в экспедиционном комитете СКДР!).

Пункт второй. Вид космического объекта. Планета типа, максимально приближающегося к земному… А мо­жет быть, все-таки просто Земля? В другом витке про­странства-времени, или в каком-нибудь параллельном ва­рианте развития, или… тьфу! Сюда бы Стасика Тихова с его коллекцией фантастики, там подобной зауми— хоть зачитайся. (Но Стасик разбился в десантной ракете на голой гранитной планетке с красивым именем Легенда. И где теперь его коллекция?)

Ну ладно, пункт третий. Наличие биологической жизни. Сколько угодно. Во всех видах. Вот божья коровка ползет по локтю…

Пункт четвертый. Имеются ли какие-либо признаки цивилизации?

О господи, вон они, живые представители здешней цивилизации! Похитили разведчика Ярослава Родина с крейсера и в ус не дуют! Данка сидит на песке в позе знаменитой Русалочки и крошечным гребешком расчесы­вает мокрые волосы. Игнатик и Алька докопались до влажного песчаного слоя и строят крепость — вроде той, что стоит наверху. Чита, естественно, читает. Впрочем, это не мешает ему время от времени украдкой швырять в крепость песочные бомбочки. Яр давно заметил, что Чита многое умеет делать, не отрываясь от книги.

Очередная бомбочка шлепнулась на верхушку главной башни.

— Ну ладно, Чита,— сказал Алька.— Сейчас ты за­поешь… Тик, давай устраивать карательную экспеди­цию.

Оба угрожающе засопели и на локтях и коленках стали подбираться к Чите с флангов. Он делал вид, что ничто его не касается. Но когда Игнатик и Алька с воплями кинулись в атаку, Чита непостижимым образом усколь­знул. Бросил книжку и помчался к воде. Алька с Ти­ком — за ним.

— Сейчас всю реку взбаламутят,— сказала Дан­ка.— Ой, вон пароход идет, волны будут! Пойдем покачаемся?

На середине реки шлепал громадными колесами чер­но-белый пароход с желтой трубой и голубым флагом. От форштевня и колес бежали к берегу длинные волны. По песку мчались к воде радостные мальчишки.

— Идем! — поторопила Данка.

— Лень,— честно сказал Яр.— Лучше я поваляюсь.

Данка убежала. Яр опять попробовал сосредоточиться. Настроить мысли и нервы на тот жесткий ритм, который свойствен скадермену, ступившему на незнакомый кос­мический объект.

Не получилось. С первых минут, когда Яр оказался на Планете, его беспокоили мысли, не имевшие отношения к задачам разведчика и науке планетологии. Его волно­вало, не обидел ли он Данку неосторожным вопросом об отце. Не слишком ли сильно поссорился с ребятами Алька? Не разболится ли порезанная Алькина нога? Почему у Игнатика среди веселья и смеха вдруг мелькает в гла­зах тревога?

Игнатик… Белобрысый похититель скадерменов, по­коритель субпространства и сказочник с оттопыренными ушами и поцарапанным носом. Когда он доверчиво и как-то чуть испуганно берет Яра за рукав, к горлу подкатывает теплая ласковость. В конце концов, это понятно: у Яра мог быть такой сын. Такой же, как кареглазый Тик… Или как Алька? Может быть… Или как серьезный и быстрый Чита… Или дочь, похожая на Данку… Если бы Галина дождалась тогда…

Но она не дождалась. И Яр никогда не осуждал ее. Он знал, что это могло случиться. Он сам не раз говорил ей, что главное для скадермена не земные радости, а звездный поиск. И верил, что это так…

 

Мальчишки с Данкой выбрались из воды. Расселись вокруг Яра. Данка сказала:

— Ты пережаришься.

— Не-е…— сказал Яр Алькиным голосом. Алька вспомнил:

— У нас же хлеб есть! Давайте обедать.

Они разломали и дружно умяли пухлый свежий каравай.

Алька похлопал себя по животу и лениво встал.

— Пойду попью водички…

— Из реки? — ужаснулась Данка.

— Я тыщу раз пил,— сказал Игнатик и тоже под­нялся.

— Вы посмотрите, какая вода мутная!

— Это же песок,— возразил Чита.— Песок — не мик­робы, он даже полезен для пищеварения.— И двинулся за Игнатиком и Алькой.

Данка жалобно посмотрела на Яра:

— Может, правда попить? Ты не боишься воды с песком?

— Я могу пить какую угодно воду. Даже морскую… А вот вы…

— А, ничего не будет! — Данка махнула рукой и по­бежала к воде. Яр за ней.

Они заплыли подальше, поглотали теплой, но не очень противной воды, поныряли и опять растянулись на песке.

— А знаете, что мы натворили? — вдруг спросил Чита.

— Что? — радостно подскочил Алька.

— Мы один хлеб разломили на пять частей. И запили водой из реки, не из водопровода. Настоящий обряд. Мы теперь вроде тайного союза нарушителей обычая.

— Все за каждого, один за пятерых,— серьезно сказал Игнатик.

— Вот это да!..— с тихим восторгом прошептал Аль­ка.— Уже?

— И ничего не случилось,— усмехнулась Данка.— Ни землетрясения, ни молний. Ни криков классной дамы…

— И крепость на нас не обрушилась,— поддержал Чита.

Все посмотрели на крепость.

Она стояла высоко на обрыве, прямо над тем местом, где лежали и сидели пять «заговорщиков». Кирпичные башни ярко освещало солнце, они были коричнева­то-оранжевыми. Над разрушенными зубцами плыли круг­лые облака. Внизу ветра не было, но там, на высоте, облака двигались быстро. Они наплывали из-за реки и уходили за крепость. Крепость бесконечно клонилась им навстречу, будто и в самом деле грозила рухнуть под обрыв.

— Что сейчас там? — спросил Яр.— Музей?

— Ничего нет,— сказала Данка.— Просто разва­лины.

— Но, наверно, туристы все равно лазят?

Данка покачала головой:

— Там почти никто не бывает. Говорят, что опасно. Крепость стоит на песке и может в любую минуту обвалиться.

— Видишь, даже здесь, внизу, кроме нас, никого нет,— гордо сказал Алька.— Все боятся…

В самом деле, берег был полон народа, а на пятачке под крепостью — пусто. Вот, значит, почему…

Яр спросил:

— А если в самом деле обвалится?

— Ну да! Полтыщи лет стояла, а сейчас вдруг по­сыплется,— хмыкнул Чита.— По теории вероятности — это чушь.

— Да там все прочное,— тихо сказал Игнатик.— Яр, мы там знаешь сколько лазили!.. Хочешь, слазим вме­сте?

 

Яр хотел.

В Нейске не было крепости. Был только старый монастырь на обрыве, но туда никого не пускали: в нем располагался секретный научный институт. Еще нависал над берегом фундамент взорванного собора. Под фундаментом Яська с Валеркой и Юриком разыскали подземный ход, но он оказался заваленным в самом начале.

Им тогда хотелось приключений и тайн. Они мечтали: вот если бы в городе сохранилась старинная цитадель— с башнями и подземельями, где можно отыскать ржавое оружие. Пусть и с привидениями…

Яське даже снилась иногда такая крепость. Впрочем, взрослому Яру тоже иногда снилась…

Мальчишки торопливо натягивали одежду.

— В обход пойдем, по тропинке? — нерешительно спросила Данка.

Алька презрительно фыркнул.

— На штурм,— твердо сказал Игнатик.

Чита затолкал «Зверобоя» под брючный ремешок, снял очки и прицельно глянул вверх.

— На кого вы будете похожи…— вздохнула Дан­ка.— Яр, ты тоже полезешь напрямик?

— Я боюсь за костюм…

— Да с костюмом-то ничего не сделается, почи­стим…— Данке самой явно не хотелось тащиться в об­ход.

— А крик на берегу не подымут?— спросил Яр.— «Ку­да полезли, хулиганы? Там опасно!» Чего доброго, ми­лицию позовут, а у меня никаких документов…

— Какую милицию?— удивилась Данка.

— Милиция— это отряды добровольцев, если… ну, какое-нибудь стихийное бедствие или еще что-нибудь,— объяснил Чита.— Кто же будет из-за нас собирать от­ряд?

— А кто охраняет порядок? — спросил Яр.

— Где? — не поняла Данка.

— Ну, везде…

Она пожала плечами:

— В школе — учителя. Дома — родители… или вооб­ще старшие. На работе — начальство…

— На море— береговая охрана. Это если браконь­еры,— сказал Игнатик.— Я знаю, у меня еще одна тетя есть, она у моря живет, на той стороне. Она писала про браконьеров…

— Разве бывают письма с той стороны? — удивился Алька.

— А что такого? Говорят, и люди иногда приезжа­ют,— сказал Чита.

Все почему-то помолчали.

— Лезем,— решительно сказал Алька.

 

Было трудно и весело. Пласты песка оседали под тяжестью тела, песчаные ручьи неслись вниз, шурша в редких стеблях. Один раз Яр почти с полпути съехал с песчаной лавиной в бурьянные заросли у подножия обрыва. И все же они штурмовали крутой берег снова и снова. Данка неожиданно вырвалась вперед и мелькала в своем красном платьице, как флажок,— высоко-высоко. Алька тоже ловко карабкался выше Яра. Игнатик и Чи­та держались по бокам— Яр понял, что они деликатно подстраховывают его. «Отяжелел, старая кляча,— обру­гал он себя.— Никакой подготовки». И поднажал, от­плевываясь от песка.

Песок был везде. За воротом и за пазухой, во рту и в ушах, в волосах и в обуви. Теплый, сухой, чис­тый…

Яр отчетливо вспомнил, что такое уже было. Почти так. Во сне. Не очень давно. Только вместо четырех ребят с ним штурмовал берег один мальчишка. Похожий на Иг­натика, лишь волосы темные. Сердитый, босой, с грязным бинтом на коленке, в черной рубашке с блестящими пуговками. Он тащил на боку игрушечный барабан, ко­торый когда-то мама подарила маленькому Яське. Это был сын Юрка (которого на самом деле никогда не было). Он спешил наверх, чтобы сыграть сигнал — очень важный…

 

Глава вторая

СВЕЧА И МЯЧИК

 

Зажатый отвесными башнями двор крепости был налит солнечным теплом. Сухо пахло нагретыми камнями. Тишина стояла удивительная. Щелканье подошв раскалывало ее трескучими выстрелами. Рассыпчатое эхо улетало вверх. Там, в темно-синем зените, над осыпав­шимися кирпичными зубцами все так же плыли облака. Белые, очень яркие.

Алька пританцовывал на каменных плитах, вытряхи­вал песок из волос, из карманов, из сандалет. Потом догадался— скинул одежду и стал выколачивать. Игна­тик и Чита сделали так же. Яр высыпал песок из баш­маков, вытряс из пиджака, отряхнул брюки. Плиты под босыми ногами были шероховатые и очень теплые.

Чита сидел на корточках и Алькиной сандалетой сгре­бал в кучку вытряхнутый песок. Получался солидный курганчик.

Данка сказала с усмешкой:

— Ох и увозились! Я так и знала.

Сама она стояла чистенькая, аккуратная, будто не взбиралась по обрыву, а прогулялась по лужайке.

— Надо вам было все же пойти тропинкой,— добавила она снисходительно.

— Еще чего! — бодро возразил Яр.

Данка сказала:

— Все мальчишки одинаковы. Даже… если пожи­лые.

— Мерси,— отозвался Яр.— Ничего не имею против «мальчишки»…

Алька с Игнатиком оделись, а Чита все еще сгребал песок. Очень старательно. И внимательно разглядывал песчинки.

— Да хватит уже,— сказал Алька.— Пойдем пока­жем Яру крепость… Яр, мы тут все ходы-выходы знаем.

— Хвастунишка,— хмыкнула Данка.

Чита, натягивая брюки, сообщил:

— Всех никто не знает. Тут масса тайников и переходов…

В переходах пахло влажным кирпичом. Пласты солнца врубались в коричневый полумрак сводчатых залов. На ступенях винтовых лестниц, которые были прорезаны в толще стен, скрипела каменная крошка. В стенах тем­нели полукруглые ниши. В одной из них Алька нащупал вделанный в камни обрывок цепи. Звякнул.

— Во… Здесь, наверно, держали рабов или пленных.

— Тех, кто скачет и никого не слушает,— сказала Данка.— Не лезь вперед, свалишься в какую-нибудь яму.

— Бе-е…— тихонько, но строптиво ответил Алька.

Яр пытался разобраться: что же за стиль у этих построек? Странный и незнакомый. Снаружи— глухая мощь, никакой архитектуры, внутри— пологие своды и арки, как бы ласково приглаженные сверху. В арках была плавность и легкость.

— Кто эту крепость построил? — спросил Яр у Читы. Чита наверняка был самый эрудированный.

— Никто не знает,— сунулся Алька.

Чита сказал:

— Это загадка. Полтысячи лет назад пришел какой-то народ, выстроил крепости, но никого не покорял, ни с кем не воевал. Потом вдруг сразу ушел на юг…

— На истинный полдень,— уточнил Тик.— Тогда было еще пять сторон света.

— Как это пять? — удивился Яр.

— Пять,— подтвердил Чита.— Это еще в старину, задолго до большой войны. Север, Запад, Восток, Юг и Истинный полдень. Сейчас уже никто не знает точно, что это такое. Где-то на юго-востоке. Та сторона, где солнце подбирается к самой высокой точке, но еще не дошло до нее… Считалось тогда, что это счастливая сторона. Как бы символ молодости…

— Пойдемте в Львиный зал! — вмешался Алька.

 

Львиный зал был длинный, все с теми же пригла­женными арками. Вдоль стен стояли на кусках гранита, а чаще валялись на боку или вверх лапами каменные львы с ленивыми кроткими мордами. Алька по-свойски хлопал их по животам.

В стенах были прорезаны прямоугольные окна.

По углам Яр увидел много мусора. Лежала груда досок, валялись мотки проволоки и ржавые гвозди, обрывки газет и пустые бутылки. И все это серое от пыли.

— Когда-то здесь хотели делать ремонт,— объяснил Чита.— Потом раздумали, испугались обвала.

Яр спросил:

— Те, кто строил крепость, о чем они, интересно, думали? Такую махину ставить на песке…

Чита солидно возразил:

— Разговоры про песок — это чушь. Под песком на­верняка гранитный монолит. Мы в подземные ходы лазили, там сплошь камень.

— Жалко, что недалеко лазили,— вздохнул Алька.

— Они длинные, эти ходы,— сказал Тик.— Говорят, некоторые из них под рекой идут, на ту сторону...

— Вот бы разок пробраться! — почему-то шепотом проговорил Алька.— Перейти рек у…

— Я вот тебе перейду! — пригрозила Данка. И сказа­ла Яру: — А странно все-таки, да? Построить такие кре­пости, а потом уйти…

— Может, их заставили,— сумрачно сказал Чита.

— Кто? — не поверил Алька.

— Те, кто велят…— с непонятной усмешкой прогово­рил Чита.

Игнатик хмыкнул.

Чита посмотрел на него и заметил:

— Не такой уж ты доверчивый.

«Ничего не понимаю»,— подумал Яр. В этот момент Данка ему сказала:

— Здесь недалеко есть еще одна интересная комната. С камином.

— Пошли,— согласился Яр.

 

Они спустились по маленькой винтовой лестнице. Ком­ната оказалась круглая, небольшая. Камин (вернее, очаг с поломанной решеткой у пола) был сложен из грубо отесанных камней. Свет попадал в отверстие высоко в стене. Солнце овальным пятном лежало на камнях очага, покрытых старой копотью. На копоти была нарисована рожица со смеющимся ртом-полумесяцем.

— Это Тик в прошлом году нарисовал,— объяснил Алька.— Мы здесь картошку пекли.

— Лицо как у бормотунчика,— сказала Данка. Алька подскочил:

— А давайте сделаем бормотунчика! Чита, ты ведь хотел, да? Ты нарочно песок сгребал!

— Правда, давайте! — подхватил Игнатик.

— А песок-то подходящий? — спросила Данка.

— Да, я смотрел,— кивнул Чита.— Я сейчас при­несу.

И он убежал.

— А что за бормотунчик? — недоуменно спросил Яр.

— Ты разве не делал бормотунчиков, когда маленький был?— удивился Игнатик.

— М-м… не помню. Вернее, помню, что не делал. Они какие?

— Ну, это такая штука… Такой…— сбивчиво заторо­пился Алька.

Данка объяснила:

— Их обязательно надо делать в тихом месте и ког­да рядом только друзья. И бормотунчик тогда как друг… Игнатик их делает лучше всех на свете.

Игнатик скромно промолчал, отошел и стал подбирать у стены куски алюминиевой проволоки.

Пришел Чита, принес в подоле рубашки песок. Спросил:

— А из чего делать?

— Может, из моей рубашки? — самоотверженно ска­зал Алька.— Я могу подол оторвать.

— А мама оторвет тебе голову,— подал голос Игнатик.

— А мама уехала. Я три дня буду у Читы жить, мы договорились,— победоносно сообщил Алька.

— Оторвет, когда приедет,— уточнила Данка.— Яр, у тебя в кармане платок. Он тебе очень нужен?

— Не очень…

Платок расстелили на каменном полу. Игнатик на­сыпал на него горку песка. Завязал в узелок. Получился белый мешочек размером с большое яблоко. Игнатик подобрал в очаге обугленную щепочку. Любовно нари­совал на мешочке круглые глазки, нос-пятачок, веселый рот. Из кусков алюминиевой проволоки смастерил витые ножки, потом ручки с растопыренными пальцами. Оттянул на узелке с песком материю, прикрутил ручки там, где у рожицы должны быть уши. А ножки приделал к подбородку.

Получилось удивительное существо — не то четырех-лапый краб, не то безголовый человечек с рожицей на пузе.

— Надо цеплялку,— вполголоса сказал Игнатик. Алька и Чита подхватили тонкую ржавую проволоку.

Один конец обмотали вокруг выступающего камня на очаге, другой закрепили на железном крюке, вбитом в стену. В метре от пола.

Игнатик согнул пальцы бормотунчика, подвесил его за руки на проволоке. Тот покачался и замер. Все тоже замерли, чего-то ждали.

У Яра на дне сознания шевелились мысли, что надо скоро возвращаться на крейсер, и получится ли это, и надо ли рассказывать там про все, что случилось, и как грустно будет расставаться с ребятами, и удастся ли увидеться снова. Но самым главным был интерес: что за бормотунчик, для чего он?

Бормотунчик тихо качнулся. Его нарисованная ро­жица, конечно, не изменилась, но в глазах и улыбке появилось что-то живое. Так, по крайней мере, показалось Яру. Он услышал бормотание, попискивание, легкий треск, шепот. Словно включился маленький расстроенный при­емник. Бормотунчик закачался сильнее… И вдруг, пе­ребирая ручками, двинулся по проволоке. Остановился у края очага. Прекратил качание, зацепившись ножками за камень. Не двинув угольным ртом, сказал кар­таво:

 

Раз-два-три-четыре-пять,

Я иду искать.

Если кто не спрятался,

Я не виноват…

 

Голос был механический, как у старинного магнитофончика.

— Какая-то незнакомая считалка,— проговорил Алька.

— Знакомая,— сказал Яр. Бормотунчик шевельнулся и произнес:

— С цифрой пять на медной бляшке, в синей фор­менной фуражке… Ну, что вам еще?

— Сказку,— тихо попросил Игнатик и быстро огля­нулся на Яра.— Какую-нибудь сказку про пятерых друзей…

В бормотунчике сильно зашелестело. Он опять пока­чался на тонких ручках. Сказал с металлической на­смешливой ноткой:

— Сказок вам хватит и без меня. Смотрите, кругом такая р-романтика… Верно, Яр-р?..

Яр вздрогнул.

— Ты меня откуда знаешь?

Бормотунчик беспокойно задергался:

— Я могу ответить только на один вопрос! На один. На втором— крак— разряжусь. Ты спрашиваешь? Это вопрос?

— Нет-нет, это не вопрос, не отвечай,— торопливо сказал Игнатик. И прошептал Яру: — Он про многое знает, бормотунчики все такие…

Бормотунчик вдруг пропел дребезжащим голоском:

 

Та-ра-ра, та-ра-ра,

Очень странная игра,

Непонятную считалку

Барабанщик бьет с утра:

Пять ворон,

Один патрон,

Сто врагов с пяти сторон.

Барабанит, барабанит,

А песок скрипит и ранит…

 

Он резко замолчал.

И все молчали. Алька нерешительно хихикнул, но Данка цыкнула.

Бормотунчик вдруг спросил, уже без дребезжанья, чисто:

— Что, Яр, досмотрел свой сон?

— Какой сон? — с неожиданным и резким страхом спросил Яр.

— Это вопрос?

— Это вопрос,— жестко сказал Яр.

— Тот сон, как вы лезете по обрыву… Не бойся, он доберется. Может, ты не доберешься, а он доберется…

— О чем это он? — прошептала Данка.

— Да мало ли что… Они часто несут всякую дребе­день,— отозвался Чита.

— Сам ты несешь дребедень,— обиженно сказал бор­мотунчик.— Лучше разожгите огонь. Ночевать будет холодно.

— А зачем нам здесь ночевать-то? — удивился Алька.

— Разожг…— тонко крикнул бормотунчик. Дернулся и безжизненно повис на проволоке.

Игнатик досадливо обернулся к Альке:

— Ну вот, он разрядился… Зачем ты полез со вторым вопросом?

— Да это и не вопрос вовсе! Просто у меня вырвалось…

— Ладно, пойдем,— вздохнула Данка.— Все равно он был какой-то странный.

— Может, серебристых кристалликов мало в песке,— виновато сказал Игнатик.

— Наоборот! Полным-полно, я смотрел,— возразил Чита.

Яр не слушал ребят, мысли прыгали, как у мальчишки, который проснулся среди ночи, увидев загадочный и страшноватый сон… Казалось, столько всего случилось за этот день! Стоит ли удивляться? Но он удивился прони­цательности бормотунчика. И даже расстроился. Недаром на Земле говорят, что в приметы верят лишь дети и скадермены.

— А может, правда разожжем огонь? — звонко спро­сил Алька.

— Картошки-то нет…— заметил Чита.

— Не обязательно картошку печь. Просто так посидим у огонька,— тихо сказал Игнатик.— Недолго… Ладно, Яр?

 

 

Яр подумал, что огонь — это и в самом деле неплохо.

Сначала прохлада внутри крепости была приятной после жары. Но теперь чувствовалось, что воздух сыро­ватый и зябкий. Хотелось погреться. Да и просто хорошо посидеть у горящего очага.

Когда Яр последний раз сидел у живого огня? Боже мой, это было, когда ему стукнуло семнадцать лет. С однокурсниками из Ратальской школы он ушел в лыж­ный поход, и группа попала в буран. Они укрылись в лесу, отыскали охотничью избушку, развели огонь в печке. Это была такая хорошая ночь…

Яр встряхнулся. Вместе с ребятами он взялся собирать у стен и таскать к очагу старые доски, желтые обрывки бумаги. Доски были большие, в очаг не лезли. Одну из них, тонкую и трухлявую, Алька храбро попытался с размаху сломать о колено. Не сумел, конечно, завертелся на пятке, держась за ушибленную ногу.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: