Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Гагарин и невидимая лестница 4 глава




 

Гагарины получили маленькую комнатку на первом этаже, почти без мебели. Две кровати, стол, два стула, солдатская тумбочка, бывалый шкаф для одежды. Женатые, но бездетные, и холостяки разместились на втором этаже. Размещение получилось, как у новобранцев. Но всё же женщины и тут сказали свое веское слово. Вскоре на коммунальной кухне уже что-то варилось и жарилось для вечернего коллективного обеда… Так начала складываться «космическая команда» на Ленинградском проспекте в столице.

Утром 14 марта, в воскресенье, на небольшом автобусе приехал полковник Карпов и разом увез всю мужскую половину. Для космических новобранцев в это воскресенье началась новая жизнь. По Ярославскому шоссе автобус доставил их на территорию будущего Центра подготовки, где в двухэтажном особняке обосновались его управление, учебные аудитории и столовая. Полковник Карпов объявил о порядке занятий на первую неделю и предоставил слово генерал-лейтенанту Каманину (8).

 

Он <Каманин> так и сказал:

— Не за горами то время, когда люди полетят на Марс и на Венеру, и на многие другие планеты. Мы должны сейчас уже начинать готовить этих людей!

На Марс и на Венеру! Уже сейчас готовить!

Я слышала такие разговоры от ребят. Кто-то из начальства рассказывал об их дальнейшей роли: якобы они будут готовить к<осмонав>тов в ближайшем будущем, учить их. И когда начнется новый отбор, их тоже возьмут в полки для отбора. Вот слетает кто-нибудь из них, затем еще кого-либо пошлют, а уж потом они будут учить других. А чтобы учить других, надо самому быть высокообразованным. Ребята это тоже понимают, и все собираются будущей осенью поступать в институт, кажется авиационный. Туда, потому что по специальности и там их знают — вероятно, кто-то из института преподавал у них (14).

 

Николай Каманин:

Мои встречи с космонавтами стали более частыми; я был председателем экзаменационной комиссии, знал их подготовленность к полету, их анкетные данные, но я почти не замечал их различий между собой — все они были для меня космонавтами и только. Вот уже пятые сутки мы все время вместе. Я провожу с ними занятия, мы вместе занимаемся спортом, едим за одним столом, играем в шахматы, смотрим кино. Все они доверчиво и с уважением относятся ко мне, а я начинаю подмечать их сугубо индивидуальные черты и интересы. Вчера, например, когда мы все после ужина пошли в кино, Титов попросил разрешения не идти с нами, а почитать Пушкина — оказывается, он увлекается поэзией и много читает. Попович, Николаев, Быковский и Нелюбов прилично играют в шахматы, иногда садятся и за преферанс. Юра Гагарин безразличен к картам и шахматам, но увлекается спортом, не оставляет без внимания остроумного анекдота или веселой шутки (9).

 

Часть субботы и воскресенье начальство предоставило «учебному контингенту» посвятить устройству быта. Холостяки получили места в офицерской гостинице, а семейные — благоустроенные квартиры на Ленинском проспекте в столице. Тут же полковник Карпов предупредил подопечных, что со следующей недели вводится новое расписание: три дня будут посвящены теоретическим занятиям, а три — спорту (8).

 

Объем тренировок будущих космонавтов… так, например, за одну тренировку по тяжелой атлетике каждый из моей группы поднимал в среднем от 5 до 8 тонн. Годовая кроссовая подготовка составляла в сумме 300–400 километров плюс 500 километров лыжной. За одно занятие по плаванию ребята преодолевали 1500–2000 метров. Количество прыжков в воду на одном уроке колебалось от 50 до 70, в зависимости от того, с чего они выполнялись — с трамплина или вышки… Когда мне впервые довелось увидеть Юрия Алексеевича в спортивном зале, то я, откровенно, по-доброму позавидовал ему. Небольшого роста, коренастый, быстрый и отлично координированный, он бросался в глаза (15).

 

— Фигура атлета.

Гагарин смеялся в ответ, отшучивался:

— Стараемся, действуем, как умеем (16).

 

Как ни странно, но занятия боксом скорее вредны для будущего пилота. Наблюдения показали, что у курсантов авиационных училищ, начавших заниматься боксом, появляются на первых порах обучения серьезные недостатки в управлении самолетом из-за излишней резкости движений. Дело в том, что во время занятий боксом спортсмен, хотя и должен реагировать быстро, само движение всегда совершает в полную силу. И конечно, если пилот будет дергать рычаги управления тоже на «всю мощь», то из этого ничего хорошего не получится. В спортивных же играх, особенно в коллективных, воспитывается точное взаимодействие с партнером, развивается чувство соразмерности движений (17).

 

Марина Попович:

Слово «космонавт» тогда вслух еще не произносилось. Мы, жены, знали лишь о том, что наши мужья летчики-испытатели (18).

 

В апреле 1960 года в Энгельсскую дивизию дальней авиации, где находилось подразделение НИИ ВВС имени Чкалова, прибыла необычная группа курсантов. Очень скоро лица большинства из них стали известны всему миру. Но вряд ли сейчас знали бы мы многое об этом периоде жизни первого отряда космонавтов, если бы не начальник парашютно-десантной службы военной части в Энгельсе майор Максимов. Очень скоро «секрет» пребывания в Энгельсе первого отряда космонавтов был раскрыт. В летном городке новых курсантов окрестили «лунатиками». Ходили слухи, что таинственную группу готовят к полету на Луну. Постоянно закрепленного за отрядом космонавтов самолета не было. Использовали то старенький Ли-2, то вертолет Ми-4. А чаще всего летали на «аннушке» — Ан-2 (20).

 

Все космонавты знали, как воспользоваться парашютом в случае чего. Ю. А. Гагарин, например, имел до этого пять парашютных прыжков. Зачем им нужны еще прыжки? Но когда главный тренер познакомил их с программой парашютной подготовки, все летчики ахнули. Оказывается, это будут не просто парашютные прыжки, а настоящие парашютные полеты с различной высоты, при различном направлении и силе ветра, с посадками не только на землю, но и на воду… Будут прыжки с задержкой раскрытия парашюта от 10 до 50 секунд. Это же мастерская норма! Никто не собирался готовить их в мастера спорта СССР, но чтобы научиться скользить в воздухе, делать виражи, управлять парашютом, приземляться на выгодном участке земли, уметь держаться на воде, надо каждому получить звание инструктора парашютного спорта (21).

 

Алексей Леонов:

В эти работы с парашютом мы вкладывали уже несколько другой смысл: а именно как тренировка человека к действиям в экстремальных условиях, вот как это нами толковалось (22).

 

Дело в том, что психологи (в особенности те, которые сами любят прыгать с парашютом) считают, что парашютная подготовка развивает многие необходимые космонавту качества — мужество, способность действовать в состоянии стресса и многие другие.

Тренировались с трамплинов и двух вышек разной высоты. Парашютные рамки были закреплены на тросах — космонавт катился на них до самой земли, ноги вместе, носки чуть вогнуты.

— Бывало, орешь через электромегафон: ноги! Чтоб не болтал ими, а держал как надо (23).

 

Он <инструктор Никитин> учил их приземляться и приводняться, приговаривая при этом вполне серьезно: «Желающих могу проинструктировать, как прилуняться и примарсиа-ниваться». Какой-нибудь остряк тут же подхватывал:

— А привенериваться можете научить?

— Это вы отлично умеете и без меня, — отвечал Никитин (24).

— Первые дни ребята ходили подавленные, чувствовалось: прыжки в их душах эйфории не вызывают, — вспоминал Максимов. — И Гагарин стал шутить реже. Поначалу он мне не понравился — раздражали его постоянные шуточки, подначки[22]. Я думал: посмотрим, как ты будешь хохмить в воздухе, когда прыжки начнутся. Последнюю свою шуточку он выдал еще до начала прыжков. Занятия проходили на парашютной вышке. Прыгать с нее — одно расстройство. По правилам прыгаешь солдатиком: сгибаешь ноги в коленях, отталкиваешься — и вниз. Но вся штука в том, что оттолкнуться нет сил. Юра по этому поводу рассказал юмористическую историю, услышанную от Сафронова — командира своего звена в Саратовском аэроклубе. Тот мальчишкой оказался однажды в Горьком в городском парке, куда пришел легендарный летчик Чкалов, гостивший у родственников. Дружок Сафронова, племянник Чкалова, тянул дядюшку на популярный в те годы аттракцион — парашютную вышку. Чкалову, видно, было неловко отказываться, и он вместе с подростками взобрался на площадку, подошел к перилам. Ребята смотрели на него, разинув рот, ждали, что первый летчик страны покажет класс. Чкалов же вместо этого оборачивается к ним и заявляет: «Ну что, братцы, вы тут попрыгайте, а я пока вниз пойду, пивка попью».

— Вот и я предлагаю последовать примеру Валерия Павловича, — с серьезной миной заявил Гагарин.

Тем не менее на следующий день он первым забрался на вышку (20).

 

Запомнил Максимов одно из первых занятий. Он объяснял тогда устройство и укладку совершенно нового парашюта. Минут через 20 к нему подходит старший лейтенант Гагарин и просит самостоятельно уложить парашют на завтрашний прыжок. Следом за ним подходит старший лейтенант Леонов и тоже просит самостоятельно уложить парашют. Максимов рассердился: только что объяснил, а они уже все поняли. Позвал укладчика и сказал ему, чтобы он «погонял» этих двух храбрецов, а если не справятся, то назавтра отстранить их от прыжков. Через некоторое время укладчик доложил, что парашюты они уложили правильно (21).

 

Антонина Васильевна Булавина (бывшая старшая медсестра профилактория летников):

Звали мы их лунатиками, потому что у них был особый распорядок дня. Днем учились, ночью иногда отрабатывали высотные прыжки, спали не вовремя. Когда шли интенсивные полеты на аэродроме, они не прыгали (25).

 

Прыжки производились днем и ночью с самолетов Ан-2, Ли-2 и Ил-14 и с вертолета Ми-4 в/ч 62 648 на летное поле № 1 или полигон «Гурьяново». По информации директора Энгельсского музея дальней авиации С. А. Воронова, Гагарин был единственным из отряда, кто совершил ночной затяжной прыжок с высоты 11 километров с самолета Ту-16 (25).

 

Валентина Васильевна Платонова (работала официанткой в летной столовой):

Из-за прыжков они иногда приходили ужинать очень поздно, порой еле волочили ноги. Были как выжатый лимон. Ели, как правило, молча. Иногда позволяли себе по чуть-чуть коньяку. …Гагарин был хороший, простой, но какой-то слишком правильный, даже закрепощенный. Как будто знал, что первым полетит в космос, и боялся сделать малейшую ошибку (25).

 

Быковский, первый прошедший одиночество в барокамере, победительно похлопал себя по карману:

— Две сотни. Хватит на всех?

Наутро после потаенной пирушки Максимов наметанным взглядом окинул Юрия. Замотал головой: «Прыгать не разрешу». — «Макс! — взмолился тот. — Никитичу только не говори». — «Сказать не скажу. А будешь за это подбирать чехлы». Подбирать чехлы, которые срываются с парашютов гораздо раньше приземления и разносятся ветром в радиусе нескольких километров, дело долгое и хлопотное — останешься без ног. «Но зато хороший вентилятор мозгам», — ворчал Максимов (79).

 

Есть сведения, будто Никитин настоял, чтобы в программу парашютной подготовки первого отряда космонавтов не включали катапультирование. Они пока что не были к этому подготовлены, в том числе психологически (26).

 

Никитин выделял еще Гагарина, Леонова и Шонина, но и у всех других за эти полтора месяца набралось несколько десятков прыжков разной сложности. Они уже освоились в небе и научились подчинять себе парашют, если попадали в критические ситуации. Так, Аникеев победил глубокий штопор, Заикин не испугался длительного затенения купола, Титов не сробел, когда у него не раскрылся основной парашют. Никитин оказался прав: ребята действительно сплотились в один дружный коллектив. Вчера еще незнакомые, там, в степи под Энгельсом, они объединились единым делом, открыли в себе естественное желание помогать друг другу, научились сопереживать, — подружились. Тогда космонавты не знали еще, что сам факт полета в космос очень скоро разделит их маленький мир и, даже оставаясь друзьями, они будут жить как бы в разных измерениях, не знали, что час этого раздела стремительно приближается (10).

 

Как ни суровы были испытания и тренировки, космонавты чувствовали себя отлично, жили дружно и весело, и если что и волновало их, то только мысль: а когда же старт? И естественным было желание увидеть тех, кто создавал ракету-носитель, двигатели, сам корабль, систему управления. Космонавты то и дело слышали: «Главный приказал», «СП требует», «Глушко ждет…», «Глушко говорит…» Но кто они? Как бы узнать тех, кто руководил созданием ракетно-космической системы и мощных двигателей? (27).

 

Космонавты вернулись с парашютных тренировок. Прошло буквально несколько дней, а на занятия, которые возобновились в здании Института авиационной медицины, приехал невысокий плотный человек лет пятидесяти (10).

 

По тому, как все забегали вокруг него, как «сопровождали», космонавты сразу поняли, что это большой начальник. Но почему он в штатском?! <…> Расспрашивал мало, но очень внимательно разглядывал. Потом быстро уехал. «Это Королев!» — сказал вечером Карпов «по секрету». Так состоялась их первая встреча (10).

 

Полковник Кириллов:

Меня действительно поразила вся его фигура: мощная, сильная. Крупная голова, широкие надвисшие плечи, из-за чего руки казались длиннее обыкновенного. Слегка кривоватые ноги с узким тазом и почти шарообразная голова с залысинами, крючковатый нос. В общем, он бросался в глаза сразу, как говорят криминалисты, был создан из особых примет. Я подумал, черт побери, это — Король, самый настоящий Король (29).

 

Не только по своей манере, но и внешне Королев походил на Жукова — <…> — такой же невысокий, крепко сбитый, безжалостно-бескомпромиссный в достижении поставленной цели (30).

 

1 мая 1960 года космонавты услышали о полете над территорией Советского Союза американского летчика-шпиона Пауэрса, которого сбили советской ракетой (21).

 

Соединенные Штаты подозревали, что в районе Байконура Советы построили огромный ракетный полигон… Летом 1957 года самолеты-шпионы У-2 доставили первые высотные фотографии развивающегося космодрома… Летевший в мае 1960 года над советской территорией на самолете-шпионе У-2 Фрэнк Пауэрс был сбит во время попытки получить фотографии комплекса Байконур (30).

 

Для полета 1 мая (это был двадцать четвертый шпионский рейд У-2 над советской территорией) выбрали маршрут, уже опробованный в мае 1957 года. Из Пешавара (в Пакистане) У-2 направлялся в Тюра-Там. Отсюда путь лежал к Свердловску, точнее, к Челябинску-40 (комбинат «Маяк»), центру атомной промышленности. По дороге надлежало сфотографировать несколько военных аэродромов. Следующей и главной целью считался Плесецк. Там, по данным ЦРУ, сооружалась стартовая площадка межконтинентальной ракеты (напомню: два старта «семерки» в Плесецке заступили на боевое дежурство в декабре 1959 года, еще два предполагалось сдать в следующем, 1961 году). После Плесецка У-2 предстояло пролететь над Северодвинском, сфотографировать судоверфи, на которых строили атомные подводные лодки. Следующая цель — Североморск, главная база Северного флота. Оттуда уже рукой подать до Норвегии, до аэродрома в Бодо. Самолет пилотировал опытный пилот Фрэнсис Гарри Пауэрс, ему уже приходилось летать над Советским Союзом. Тогда все закончилось благополучно, он не сомневался, что и сейчас его миссия пройдет успешно (30).

 

В мае 1960 года в один из ангаров аэродрома привезли остатки сбитого американского самолета-разведчика, пилотируемого Ф. Пауэрсом. Аппаратуру, которая более или менее сохранилась, выставили в Колонном зале Дома союзов в Москве, где проходила пресс-конференция, связанная с этим полетом (31).

 

Американцы окружили нашу страну военными базами, на которых стояли в боевой готовности бомбардировщики с атомными бомбами, а сами за океаном были недосягаемы. У нас в качестве ответного оружия в спешном порядке создавались межконтинентальные баллистические ракеты (23).

 

Константин Феоктистов:

К весне 1960 года космический корабль стал реальностью. Конечно, пока он был беспилотным, без системы обеспечения жизнедеятельности. Первый запуск состоялся 15 мая. Сажать на Землю этот корабль задачей не ставилось, на нем и защиты тепловой не было. Но программу спуска предполагалось отработать вплоть до сгорания его в плотных слоях атмосферы. Вышел корабль на орбиту отлично и летал хорошо, передавая на Землю нужную телеметрию в течение четырех дней. Запустили по радио программу спуска, включился тормозной двигатель, но корабль, вместо того чтобы пойти на снижение, ушел на более высокую орбиту (32).

Предстояли испытания в невесомости. В мае 1960 года начались ознакомительно-тренировочные полеты на самолете УТИ-МиГ-15 (воспроизводилась кратковременная невесомость). <…> Космонавтам нужно было выполнить три полета по параболическим траекториям. В первом полете они знакомились с состоянием невесомости, отрабатывали ведение радиопереговоров. Во втором — изучались координация движений, острота зрения, возможность приема пищи. В третьем — регистрировались физиологические параметры. Результаты каждого полета тщательно анализировали медики. Для изучения заданных усилий в условиях невесомости использовался специальный дозиметр. Левой рукой Гагарин держал его на уровне глаз, а большим пальцем правой руки нажимал на рычаг, создавая мышечное усилие в 750 г. Результаты фиксировала специальная кинокамера. Проводились и пробы письма. Гагарин писал имя, фамилию, дату полета, показывающие, что кратковременное пребывание в состоянии невесомости не влияет на почерк космонавта, закрепленного в кресле. За три параболических полета Гагарин получил оценку «отлично» (33).

 

А за Борисом Волыновым, от усердия едва не сломавшим динамометр, — <закрепилась> кличка Слон (34).

 

«Отдадим еще порцию кровяных телец на алтарь медицинской науки!» — шутил он во время проведения над ним очередной «экзекуции».

Зная о напряжении прошедшего дня, врач с сомнением покачал головой. Гагарин по пояс разделся и смиренно подставил свое тело и голову под датчики, которые наклеивали с применением спирта.

— Ох! С устатку граммов пятьдесят бы этой жидкости для полнокровного сна, — проговорил Юрий, с иронией глядя на врача.

А тот отрицательно закачал головой.

Когда процедура наклейки датчиков закончилась, Гагарин, взглянув на медсестер и лаборанток, сочувственно сказал:

— Эх, девчонки, мне-то спать, а вам дежурить! (36).

 

Герман Титов однажды рассказал мне такой случай. Когда первую группу космонавтов готовили на «Соколе» в Москве, врачи в качестве эксперимента тайно подбросили вечером в пищу препарат, от которого у группы (20 человек) головы разболелись. И утром стали ждать: кто признается в недомогании? Ни один не рискнул, боясь дисквалификации по здоровью. И вдруг… «Сегодня работать не могу, плохо себя чувствую» — это был Гагарин. Медики переглянулись, оценив поступок Юры. В тот день всех освободили от занятий… (80).

 

Мне рассказывал один из кандидатов в космонавты, что главным пугалом считался КУК — концентратор ускорения кориолиса; проверка вестибулярного аппарата. Как и в той, первоначальной, гагаринской группе, отсев был сразу чрезвычайно велик — из двенадцати остались… двое. Но уж у этих-то вестибулярный аппарат оказался первоклассным, особенно у моего рассказчика. И если его товарищ все-таки иногда «выдавал харч» после положенного кружения, то он держался бойко (37).

 

И все эти испытания ужасно противные. Но противнейшее из противных — вращение на кресле Барани (в просторечии «кориолис»). Это кресло изобрел Роберт Барани, выдающийся отоларинголог XIX века. С виду совершенно безобидно: небольшое такое кресло (скорее стул), только железное, покрашенное белой краской. И стоит не на четырех ножках на полу, а на одной массивной ноге, на которой и вращается. Сзади прикреплена штанга, за которую доктор вращает кресло. Тебя сажают в кресло, подлокотники «застегивают» железной рейкой (не вывалишься, если что) и — поехали!

Исследование проводилось по такой схеме: минута вращения — минута отдыха, во время вращения испытуемый медленно опускает и поднимает голову, и в соответствии с теоремой Кориолиса от сложения поступательного и вращательного движений возникает кориолисово ускорение (которое и выводит тебя из строя). Нужно выдержать пятнадцать вращений, а тошнота возникает уже на пятом, да еще какая-то особенно противная. Невзирая на это, доктору, проводящему исследования, нужно отвечать, что чувствуешь себя хорошо. Эти исследования проводил отоларинголог Иван Иванович Брянов. Он очень жалел своих подопытных. До сих пор помню его негромкий ласковый голос с характерной интонацией: «Начали» — медленно опускаешь голову; «Начали» — поднимаешь. После восьмого вращения он говорил: «Полскотинки переехали», — и становилось легче, появлялась надежда, что доживешь. «Доживали» не все… А тот, кто доживал, не сразу обретал нормальное состояние тела и духа.

Были и такие испытания, которые поначалу вызывали у нас усмешку и к которым мы относились с некоторым пренебрежением. Заходишь в кабинет — висят качели, симпатичная медсестра предлагает сесть и начинает тебя раскачивать. Тебе приятно, ты смеешься, шутишь, кокетничаешь с сестрой. Проходят 10, 15, 20 минут — тебе уже не до смеха, какие там комплименты! Начинаешь глазами искать то ведро, которое скромненько стоит в углу и ждет своего «звездного часа». <…> Ну и еще одно испытание, которое тоже начинается с ухмылочки, но завершается, как правило, уползанием на четвереньках в прямом и переносном смысле этого слова. Заходишь в кабинет, и симпатичная сестра нежно привязывает тебя к столу. Молча лежишь 20, 30, 40 минут, час, и потом вдруг стол опрокидывается на 45 градусов и ты оказываешься вниз головой и продолжаешь лежать еще долго-долго! Почему-то считалось: пройти эти испытания — значит побывать в «гестапо» (38).

 

Казалось бы, что особенного может пилот почувствовать на вибростенде?! Садишься в кресло, которое начинает вибрировать — почти как в самолете в минуты перед стартом, когда уже заработал двигатель. Но у некоторых начинались боль и тошнота. А вибростенд неистово дребезжал, дрожал. И так сильно, что у Юры зуб на зуб не попадал. Казалось, вот-вот мясо начнет отслаиваться от костей (34).

 

Был еще один стенд — оптокинетический раздражитель, в просторечии барабан — круглая такая палаточка, внутри кресло на неустойчивой опоре (на трех резиновых подушках, надутых воздухом), стенки внутри расчерчены наклонными черно-белыми полосами. Тебя сажают в кресло, дверь закрывают, и барабан начинает вращаться. Возникает иллюзия, что барабан стоит на месте, а вращаешься ты, и твоя задача сохранить равновесие — не качаться слишком сильно и тем более не упасть (вместе с креслом!). Испытания идут с записью физиологических функций, тренировки — без записи.

Как любил говаривать Герман Титов, хочешь жить — умей вертеться! (23).

 

Перед вращением <на центрифуге> надо настроиться на ритм дыхания, рекомендованный врачами. Начинает работать карусель. Перегрузки вдавливают тело в кресло. Дышать становится все тяжелее. Перегрузка шесть, это значит вес тела возрос в шесть раз. Ни ноги, ни руки не поднять. Перегрузка растет, начинают слезиться глаза. Чугунная тяжесть наваливается на грудь, на голову, на все тело. Следить надо и за крестом, который расположен прямо перед глазами… Толстые пересекающиеся линии, как только они начнут расплываться, следует немедленно сообщить врачу, и перегрузку снимут (18).

 

13 декабря 1960 года.

…Первым на двенадцать «же»[23]пошел Юрка. Я волновалась, когда его вращали, и все тоже волновались. Герка в шутку прятался за вибростенд. Когда закончили вращение, все бросились к креслу. Юрка был такой же, как после предыдущих испытаний. Но когда он встал с кресла, мне показалось, что чувствует Юрка себя неважно. Был какой-то неразговорчивый и быстро ушел. Гера после вращения был веселее. Это заметил и Григорий Федулович, который так и считает, что Гера в этот раз перенес испытание лучше. Можно, конечно, объяснить почему: все-таки Юрка шел на неизвестное, а Гера шел по проторенной дорожке. Когда Ада спрашивала Юрку после вращения о самочувствии и впечатлениях, то он пожаловался, во-первых, что задувало под очки и поэтому он не мог точно реагировать на огни. И еще, что крест на двенадцати чуть-чуть серел (он белый на черном. — Ред.) (14).

 

Но все же режим физических тренировок на перегрузки при старте и возвращении был крайне избыточен и беспощаден. Живых людей сознательно подводили к границе между жизнью и смертью (6).

 

Том Вулф «Нужная вещь»:

Тут до Конрада стало доходить. Сначала это было лишь чувство, но затем оно сформировалось в мысль: «Подопытные кролики» (40).

 

А врачи в перерывах между испытаниями пытливо заглядывали в глаза и участливо спрашивали: «Как здоровье? На что жалуетесь? Не жмет ли сердечко?» Да если бы и жало, то разве нашелся хотя бы один, кто поверил в искренность врачей? Не зря Юрий Гагарин, Алексей Леонов и Виктор Горбатко подняли бунт на корабле во время проведения бесконечных проверок состояния их здоровья: им не нравились неизвестность и длительность повторяющихся без конца самых трудных и мучительно переносимых тестов, особенно постепенно повышающиеся нагрузки на центрифуге, которую они люто возненавидели. Летчики не любили как центрифугу, так и врачей, но притворялись, что любят их. Сами врачи по прошествии многих десятков лет признались в этом, в частности, врач Иван Брянов говорит так: «Если бы космонавты во время прохождения комиссии сфокусировали на нас свою нелюбовь за придирчивость, то смерть наша была бы легкой и мгновенной». Бунт кандидатов в космонавты как тихо начался, так тихо и закончился, и начальство о нем не узнало. И это было в общих интересах всех (12).

 

Том Вулф «Нужная вещь»:

В результате все летучие жокеи начинали считать врачей своими естественными врагами. Отправиться на прием к врачу было невыгодным делом. Пилот мог либо сам справиться со своей бедой, либо капитулировать в приемной доктора. Выйти из строя по медицинским причинам не было унизительным. И, тем не менее, это было унижение — ведь это значило, что у тебя больше нет одного не поддающегося определению и очень существенного качества, которое могло утратиться в любой момент (40).

 

16 июня <1960>. В этот день первичная партийная организация рассмотрела заявление Юрия Алексеевича Гагарина, в котором он просил принять его в члены КПСС… Хочу быть активным членом КПСС! (41).

 

Том Вулф «Нужная вещь»:

Да, именно так. Белые халаты вручили каждому по пробирке для анализа спермы. Что? Ничего особенного: поместите свою сперму в пробирку. Как? Посредством эякуляции. Что вы хотите этим сказать? Мастурбация, обычная процедура. Лучшие результаты достигаются с помощью фантазий, сопровождаемых мастурбацией с последующей эякуляцией. И где, черт побери? В ванной. Двое парней заявили, что согласятся, если с ними пошлют медсестру — помочь, вдруг заклинит? Белые халаты посмотрели на них так, как будто они школьники, ляпнувшие непристойность (40).

 

Юрий Гагарин:

Домой приходил усталый, ног под собой не чуял. Понянчусь с дочкой, присяду и начинаю клевать носом. Жена беспокоится, допытывается: что, мол, с тобой? И вынудила-таки сказать:

— Собираюсь в космос… Готовь чемодан с бельишком…

Валя восприняла это как шутку, но вопросов больше не задавала (42).

 

Эта группа приехала и была в распоряжении медиков, ну что медики могут предложить для занятий? Это — авиационная медицина, это — физиология человека, это — оказание первой помощи. Кроме того, конечно, различные тренировки физические — и всё! Проходит неделя. Расписание составляется из расчета 8 часов занятий. А на следующую неделю? Опять сначала? Ну, здесь уже мне пришлось поехать к Сергею Павловичу и сказать, что космонавты находятся в распоряжении медиков. Мы проводим такие-то занятия, но, наверное, нужно, чтобы были и другие дисциплины включены в расписание. И вот тут я увидел, как Сергей Павлович вызвал к себе своих замов и с гневом заявил о том, что они упускают подготовку космонавтов, о том, что нельзя рассчитывать <на то>, что только медики должны готовить этих людей. Но те слова, которые он употреблял, неудобно произносить перед микрофоном, но вы понимаете, что это было очень резкое суждение. Королев был человек резкий, и для достижения своей цели, для достижения задач, которые он ставил, он очень резко ставил вопросы и, не стесняясь, их обнажал. И, уж конечно, очень быстро, буквально на следующий день появились и связисты, и специалисты по космической технике. Космонавты стали ездить на основную техническую базу, где готовились аппараты (43).

 

28 июля < 1960> — новый старт. На борту корабля собачки Чайка и Лисичка. Через 30 секунд полета взорвалась камера сгорания двигателя. Ракета упала в степи. Животные погибли (44).

 

28 июля. Подошла очередь Гагарина на эксперимент в сурдокамере (41).

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...