Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Глава VIII. Великий дух и семь красавиц




 

Когда Родерик с помощью того же Мукоки добрался до берега, там уже горел гигантский костер. Старый индеец мигом соорудил лиственную хижину, и, как только он закончил свою работу, Родерик и Ваби сбросили свою мокрую одежду и, завернувшись в одеяла, улеглись на ветвях. А Мукоки тем временем сушил их платье у весело трещавшего огня.

Так прошло целых два часа, по истечении которых молодые люди вполне отдохнули, оделись и снова огласили воздух веселыми криками и смехом. Вдруг Ваби удалился куда-то на некоторое время и вернулся с большой березовой веткой в руках. Несмотря на значительные размеры, ветка эта была очень гибка.

– Ты видишь эту штуку? – спросил Ваби и протянул Родерику свой «подарок». – Жертвую тебе ее и прошу тебя должным образом использовать ее. Первым делом ты должен хорошенько отстегать меня. Из-за меня мы целых два раза попали в беду. Во всем виновата моя неосторожность.

– Вот с этим я вполне согласен! – со смехом отозвался Родерик.

– Ну так вот! – продолжал Ваби. – Ты видишь то большое полено, что стоит у костра? Ляг около него на живот, опусти голову, подними ноги…

– Это мне-то лечь?

– Ну да, ляг! И я покажу тебе, каким образом ты должен отстегать меня.

– Благодарю покорно, я и без твоего урока знаю, как надо тебя наказать! Ты ляг, а остальное предоставь мне самому! Будешь доволен!

– Нет, нет, ляг! Иначе я не согласен!

Родерик занял указанное место, и Ваби поднял березовую плеть.

– Ты только не очень налегай! – взмолился Родерик с притворным ужасом.

– Ладно, там будет видно!

И с этими словами Ваби начал хлестать своего друга, который теперь уж с неподдельным ужасом вскричал:

– Послушай, ты… Ты, оказывается, по-настоящему бьешь меня! Ты что, в своем уме? Ради Бога перестань! Ну тебя!

– Ничего, ничего, не обращай на это никакого внимания! Это тебя разогреет и заставит кровь твою быстрее обращаться в жилах. Тебе, как мужчине, надо привыкнуть к боли и страданиям! Я знаю, что говорю и делаю. Можешь положиться на меня!

И Ваби продолжал с таким усердием стегать Родерика, что в конце концов сломал ветку пополам.

– Ладно, я кончил, а теперь твоя очередь! Теперь я буду кричать о милосердии, а ты будешь поучать меня!

И он занял место Родерика, который засучил рукава и придал своему лицу самое жестокое выражение, на какое только он был способен.

– Мне понравилась твоя работа, и я постараюсь следовать твоему примеру.

Несмотря на весь стоицизм, Ваби в конце концов взвыл, ж Родерик со свойственным ему упорством не успокоился до тех пор, пока не нанес намеченного им количества ударов, после чего он бросил березовую ветку и протянул руки Ваби.

– Полагаю, – воскликнул он, – что мы теперь вполне поквитались с тобой. Если твоя кожа горит точно так же, как и моя, то это значит, что должная реакция имеется налицо и что нам теперь не угрожает опасность простудиться.

– Да, надо думать! – ответил Ваби. – Ты, между прочим, до сих пор еще не отдал себе полного отчета в той опасности, которая угрожала тебе. Мне как-то посчастливилось, и я очень быстро выбрался из воды. Мы с Мукоки тотчас же принялись искать тебя, но ты представить себе не можешь, до чего это было трудно. К счастью, мы заметили несколько пузырьков воздуха на поверхности воды и поняли, где ты находишься. Мукоки протянул руку в этом направлении и так подался вперед, что чуть-чуть не опрокинул лодку. Прежде всего он схватил тебя за волосы, и после этого мы тебя вытащили. Прямо счастье какое-то, что так благополучно обошлось. Я, было, потерял всякую надежду.

– Бррр! – произнес Родерик. – У меня и теперь дрожь по телу проходит, когда я вспоминаю о моем пребывании под водой. Какой ужас! Давай лучше говорить о менее печальных вещах.

Мукоки тем временем вернулся к пироге и принес все кухонные принадлежности, а также уток, убитых молодыми людьми. Ваби набрал хворосту и разложил костер. День клонился к вечеру, на землю начали спускаться первые вечерние сумерки, и на этом фоне тополиные сучья горели, как фейерверк. Родерик захлопал в ладоши.

– Они дают больше света, чем двадцать тысяч свечей! – согласился Мукоки.

В ожидании обеда все трое уселись вокруг костра.

– Мне кто-то рассказывал очень интересную сказку, – начал Ваби, – если ничего не имеете против того, я передам вам ее в нескольких словах.

…Жил-был когда-то в этих местах великий индейский вождь, у которого было семь красавиц-дочерей. Они были так прекрасны, что в них влюбился сам Великий Дух. Впервые за много тысяч лун он спустился на землю и начал искать этого славного вождя и, найдя его, обратился к нему со следующей речью:

– Если ты согласишься отдать мне твоих семь дочерей, то я готов выполнить семь твоих желаний!

Вождь принял это предложение и после того, как состоялось соглашение, прежде всего потребовал, чтобы Великий Дух подарил ему ночь без дня, а затем день без ночи. Великий Дух исполнил его желание, после чего вождь потребовал, чтобы он никогда не терпел недостатка в дичи и рыбе. Четвертое и пятое желание заключались в том, чтобы леса всегда были зелены (вот почему кедр, ель и сосна круглый год сохраняют свою зеленую листву!) и чтобы он и его племя в любую минуту могли раздобыть огонь. Он выразил свое шестое желание: получить такое горючее средство, которое могло бы гореть и в мокром виде, И Великий Дух подарил ему березу. А седьмое желание сводилось к тому, чтобы получить еще одно горючее средство, которое горело бы без дыма и пламя которого радовало бы самых печальных людей на свете. И тотчас же из земли поднялся величественный тополь. Так вот, Родерик, кому мы обязаны всеми теми благами, которыми мы в данную минуту пользуемся. Мы должны поблагодарить индейского вождя, у которого было семь красавец-дочерей. Не правда ли, Муки? Старый индеец утвердительно кивнул головой.

– Но мне интересно знать, – с большим любопытством сказал Родерик. – что случилось после обмена с семью красавицами-сестрами?

Как только он задал этот вопрос, Мукоки поднялся с места и удалился от костра.

– Он верит во все старинные легенды и предания, – шепнул Ваби на ухо Родерику. – Все это для него так же свято, как солнце и луна. Но в то же время он прекрасно знает, что как и все остальные белые, ты не веришь в подобные басни! Если бы у него хватило духу, он рассказал бы тебе чрезвычайно много интересного и поучительного касательно всех этих лесов, холмов и всех живых существ, которые обитают вокруг. Но, боясь твоих насмешек, он предпочел удалиться.

– А мне все-таки хочется послушать его! – воскликнул Родерик и тотчас же позвал старика. Мукоки! Мукоки!

Индеец оглянулся на зов, а затем медленно пошел по направлению к юноше, который, в свою очередь, стал приближаться к нему. Они встретились на полдороге.

– Мукоки, – заговорил очень мягко и ласково Родерик, сжимая обеими руками пергаментную руку триппера. – Я люблю слушать легенды про Великого Духа. Подобно тебе, я уважаю ту великую силу, которая создала все эти чудесные леса, величественные горы, озера, реки и эту прекрасную луну, которая сейчас сияет над нами. Мне очень интересно знать, Мукоки, как ты лично представляешь себе все это. Я, конечно, по-иному отношусь ко всему, но это нисколько не мешает мне глубоко уважать твои верования и твои убеждения. Во всяком случае, я никогда не позволю себе смеяться над тобой! Можешь поверить мне, Мукоки!

Глубокие морщины на лице индейца разгладились, и его тонкие губы слегка приоткрылись. Затем он пристально поглядел на Родерика, словно желая убедиться в том, что молодой человек был вполне правдив, сделав такое заявление.

А Родерик тем временем продолжал:

– Я скажу тебе, Мукоки, больше того. Я не верю и в наши предания, в предания белых, но, тем не менее, нахожу в них много интересного и значительного. Ведь тебе известно, что большинство белых людей верит в то, что Бог создал и шесть дней землю и небо, а на седьмой день разрешил себе вполне законный отдых. Этот седьмой день мы называем воскресеньем. Наши книги говорят, что тот же самый Бог создал все леса и поля, и равнины, и все прочес, но не из любви к семи красавицам-сестрам, а просто по великой благости своей. Имеется множество, тысячи тысяч самых замечательных легенд, связанных с созданием мира, я, не веря в сущности их, я все же люблю их как красивые, поэтические выдумки. Я думаю, что так же прекрасны и ваши легенды, и поэтому я заранее проникся к ним полнейшим уважением, Я надеюсь, старик, что ты веришь мне!

– Да, да, конечно… – не совсем твердо ответил индеец, но видно было по выражению его лица, что доводы юноши подействовали на него.

– Так ты готов рассказать мне все и сейчас же? – спросил Родерик.

– Нет, не все и не сейчас же! – отозвался тот. – Как-нибудь в другой раз мы побеседуем об этом.

Очевидно, на дне души у старика сохранились еще следы недовольства, и Родерик понял, что он задел одно из самых чувствительных мест своего краснокожего друга и вместе с тем спасителя.

Утки были ощипаны, выпотрошены и зажарены. Мукоки выбрал самую крупную «белоклювку», которая была так хорошо зажарена, что местами отливала темным золотом, и протянул ее Родерику. Вторую утку он подал Ваби, а затем выбрал и для себя жирную птицу, уселся на земле подле самого костра и принялся за еду. Его примеру немедленно последовали и молодые люди.

– Да это чисто лукулловский пир! – не мог удержаться от восклицания Родерик и стал вертеть своей уткой, насаженной на длинную вилку.

Ночь прошла без всяких приключений. Когда Родерик и Ваби раскрыли на следующее утро глаза, они первым делом увидели подле хижины пирогу, на которой они переехали озеро.

– Вот как! – вскричал Родерик. – Но интересно знать, каким образом она попала сюда?

– А в то время, как вы спали, я работал, – ответил индеец и подошел поближе. Он прибавил, не преминув при этом закряхтеть: – Я вытащил лодку на лед и приволок ее сюда вместе со всем содержимым. Вот как!

– Браво, Муки!

– Но надо иметь в виду, – заметил Ваби, – что Мукоки сделал лишь первую половину работы. Теперь нам троим предстоит выполнить вторую половину. Нам надо перетащить пирогу и весь груз ее к устью реки Омбакики, которая находится несколько подальше к северу, приблизительно на расстоянии часа ходьбы отсюда. Послушай, Род… При большом желании ты можешь услышать, как ревет река.

– Да, да, это верно! – вставил свое замечание индеец. – Теперь, должно быть, там очень много воды. Река сейчас течет быстрее, чем бегут двадцать тысяч оленей.

– И нам придется подняться вверх по этой реке на нашей пироге? – спросил Родерик.

– А как же! – ответил Ваби, смеясь при виде смущенного лица друга. – И будь уверен, что мы самым благополучным образом доберемся туда, куда надо.

Все трое нагрузились до последней возможности и пошли вперед; дойдя до назначенного места, Мукоки и Ваби вернулись за пирогой. При виде Омбакики, которая открылась ему во всем великолепии солнечного утра, Родерик замер на месте. Река, которую он видел замерзшей и совершенно недвижной во время своей первой зимней экспедиции в эти края, имела тогда не больше двадцати ярдов в ширину. Теперь же это была настоящая Амазонка, темные и грязные воды которой медленно и хмуро кружились, словно густая жидкость на огне. Эта беспредельная и мощная гладь, издававшая глухой и мощный рокот, нисколько не напоминала того яростного потока, который в безумном беге своем неизменно вырывался из пределов материнского ложа. Плавное течение реки производило большое и даже величественное впечатление, которое, однако, легко могло ввести в заблуждение неопытного человека. В ленивом спокойствии чудилось что-то очень грозное, наводящее на размышления. Легко можно было допустить, что на некоторой глубине, под тяжелыми волнами, имеется бесконечное множество невидимых и самых предательских течений и водоворотов. Внимательный глаз мог уловить сотни воронкообразных водяных вихрей, похожих на вулканы.

Иногда казалось, что какие-то гигантские руки шевелились под сумрачными волнами и терпеливо выжидали, пока найдется такой безумный смельчак, который бросится в пучину и которого они потянут вниз, на самое дно.

С большим волнением глядя вперед, Родерик чувствовал, что эта спокойная на вид река таит в себе гораздо больше опасностей чем двадцать самых бурных горных потоков. Лицо выражало все его тайные мысли. Впрочем, он не скрывал некоторого беспокойства, когда спросил Ваби:

– Неужели же нам придется подыматься вверх по этой реке? По-моему, это просто невозможно.

Вместо Ваби ответил Мукоки:

– Мы все время будем держаться берега, а в таком случае нам не угрожает ни малейшая опасность.

Через несколько минут общими усилиями пирогу спустили на воду. После того как в нее снова погрузили все припасы и принадлежности, трое золотоискателей заняли свои места. Мукоки уселся на корме и большим веслом направлял лодку, которая почти все время держалась в десяти-двенадцати ярдах от берега. Впереди него сидели Родерик и Ваби, которые гребли изо всех сил и про себя дивились тому, с какой легкостью и быстротой продвигается лодка.

 

Глава IX. Желтая пуля

 

Время от времени пирога попадала в водоворот, и при виде того, как она ныряла носом и мигом выравнивалась, Родерик понимал, какой опасности они подверглись бы, если бы отважились выехать на середину реки. В такие грозные минуты Ваби и Мукоки напрягали все силы, стремясь избежать катастрофы и как можно скорее вывести лодку на более безопасное место. Ваби, занимавший теперь место на носу, ни на миг не отрывал взора от предательской реки, которая на каждом шагу могла приготовить гибельный сюрприз.

Но несмотря на всю опытность и на все старания людей, они не могли предвидеть все неожиданные атаки невидимых сил. Вода порой производила впечатление безграничной маслянистой поверхности, но в самые спокойные моменты на ней вдруг показывались огромные пузыри (словно внизу дышало громадное чудовище!), и возле самой пироги открывался водяной вулкан. Благодаря общему напряжению, лодка выходила из самых опасных и трудных мест, но неоднократно Родерику казалось, что сейчас наступит последний миг их жизни. Действительно, надо бы обладать совершенно исключительными по силе и выносливости нервами для того, чтобы спокойно относиться ко всему происходящему вокруг. Помимо стремительного течения им угрожали и другие опасности – большие кусты, оторвавшие от берега, пни и даже целые деревья, которые с бешеной скоростью неслись вниз по реке. Ваби почти не переставал командовать:

– Забирай вправо!

А через минуту уже слышался приказ диаметрально противоположный:

– Левое! Налегай на левое! Стой!

Родерик самым старательным образом выполнял все приказы своего более опытного друга, но вскоре у него от напряжения онемело все тело.

Иногда водовороты производили такое устрашающее впечатление, что Мукоки направлял лодку к берегу, и тогда все трое, ступив на землю, переносили пирогу на плечах в более безопасное место. В продолжение первого дня им пришлось пять раз подобным образом переносить лодку. Принимая во внимание время, потерянное на эти операции, можно было считать, что в среднем они идут со скоростью двух миль в час. Это было немного, но при создавшихся обстоятельствах на большее трудно было рассчитывать.

Первый привал они устроили довольно поздно, после полудня. На следующий день Омбакики, сильно приблизившаяся к своим истокам, значительно сузилась, но в то же время стала еще стремительнее прежнего. Казалось, что количество плавучих деревьев, пней и кустов сделалось еще больше. Благодаря неусыпному вниманию Ваби, чрезвычайно ловкому, местами виртуозному управлению Мукоки и большой старательности Родерика, который во всем слушался своих опытных товарищей и почти не проявлял собственной инициативы, пирога хоть и медленно, но все же ровно и верно продолжала свой путь. При других условиях у нее оставалось бы не больше одного шанса против десяти, чтобы не разбиться о берег или же не попасть в водоворот и пойти на дно. Но наши трое друзей работали с поразительным единодушием, как правильно выверенная и отлично смазанная машина, ни на минуту не ослабляя ни напряженности глаз, ни силы мускулов.

По мере того, как ложе Омбакики суживалось, река, еще только вчера производившая грандиозное впечатление своей шириной, все явственнее превращалась в обыкновенный горный поток, который с большой силой несся по каменным кручам. Приблизительно часов в двенадцать на следующий день Мукоки ко всеобщему удовлетворению сообщил, что они подходят к первому этапу своего пути,

– А теперь наступает период «носки!»– заявил он. – Много и долго придется косить вещи!

И действительно, теперь им предстояло пройти пешком расстояние, отделявшее озеро Нипигон от тех безграничных пустынных земель, где прошлой зимой, охотясь на волков, они нашли долговременный приют в знаменитой «хижине с двумя скелетами». Впоследствии эта хижина была сожжена индейцами Вунга.

Весь груз был разделен на три совершенно равные части и поднят на вершину горы, после чего наступила очередь самой пироги.

Омбакики брала свое начало в узкой расщелине, и сила падения ее вод была так велика, что каскад не замерзал даже в самые сильные морозы, и его пенистые космы неизменно день и ночь, зиму и лето падали вдоль скалистых гор. Родерик еще издали услышал страшный рев потока.

К вечеру был разбит лагерь на вершине горы, близ той самой скалы, где трое золотоискателей уже спали однажды. Ехидный Ваби не преминул напомнить своему приятелю про тот комический случай, когда Родерик, впервые попав в Пустыню, так был потрясен ею, что однажды ночью схватился в смертельном бою с рысью, которую принял за индейца Вунга.

Спуск с горы был гораздо легче подъема и, конечно, не выдерживал никакого сравнения с плаванием вверх по течению бурной свирепой реки. Работа на следующий день представляла собой известного рода отдых, который, однако, был испорчен тем, что пришлось сделать двойной подъем и спуск с горы, так как за один раз нельзя было снести пирогу со всем ее тяжелым грузом. Вот почему охотники лишь к концу дня подошли к небольшому озеру, расположенному в долине, совсем близко к тому месту, где когда-то стояла хижина двух золотоискателей, нашедших смерть при самых трагических обстоятельствах.

Вместо безграничных снежных пространств они увидели очаровательные зеленые луга, плотно окружившие маленькое озеро, которое совершенно освободилось от льда. Кедры и ели кокетливо смотрелись в его воды, подернутые кружевной рябью.

В то время как Мукоки занимался устройством хижины, Ваби и Родерик с самым меланхолическим видом разбрасывали ногами занесенные пеплом уголья, которые остались единственными следами хижины, поведавшей им великую тайну про золотые залежи.

На расстоянии пятидесяти шагов, посреди довольно высоких ранних трав, они обнаружили побелевшие от времени кости. Вунга, атаковавшие хижину, не сочли нужным на обратном пути похоронить своих мертвецов.

Первая часть путешествия подходила к концу. Через двадцать четыре часа троим друзьям предстояло войти в знаменитое ущелье, откуда, собственно говоря, и начиналась экспедиция. Главный интерес сосредоточивался именно на этих местах.

– Один факт не оставляет ни малейших сомнений, – заявил Родерик, который вытащил из своего дорожного мешка и разложил на коленях драгоценный кусок березовой коры. Он смотрел на нее, как на своего рода нить Ариадны, по которой должен был рано или поздно найти свой путь. – Для меня ясно следующее. Когда-то до нас, в эпоху, которую сейчас мы никак не можем определить, трое человек нашли драгоценные золотые россыпи и на этой карте, которая так чудесно попала в наши руки, отметили точное местонахождение золотых залежей. Для того чтобы дойти до этого места, необходимо руководствоваться только нашей картой. Она приведет нас, куда следует. Трое человек, о которых я говорил сейчас, были: англичанин по имени Джон Болл и двое французов – Анри Ланглуа и Петер Плант. Прежде всего французы убили англичанина, а затем друг друга. В этом отношении между нами никакого разногласия не наблюдается, не так ли?

– Да, если хочешь, это так! – ответил Ваби с легкой иронической усмешкой. – По крайней мере, до сих пор ничто не говорит о том, что мы выдумали какой-то роман с приключениями.

Родерик подскочил на месте.

– Роман с приключениями?! – яростно воскликнул он. – Что это значит? Ты, очевидно, забыл про маленькие золотые слитки, которые мы нашли в замшевых мешочках в этой хижине! Ведь ты сам недавно признал, что все мои предчувствия и выводы совершенно правильны и всегда оправдываются. Не станешь же ты теперь отрицать, что…

– Боже упаси! – поспешно ответил Ваби, который всегда любил поддразнивать своего пылкого товарища. – Я ровно ничего не собираюсь отрицать. Я говорю только, что у тебя всегда слишком напряженно работает фантазия. В конце концов, если даже мы ничего ровно не найдем, то мы не в праве будем жаловаться, так как, благодаря этой приманке, мы имеем возможность совершить прелестнейшую весеннюю прогулку по абсолютно не исследованным местам. Я рад уже одному этому обстоятельству!

И он начал насвистывать с самым равнодушным видом. Родерик обиделся, и Мукоки явился как раз вовремя для того, чтобы рассеять его дурное настроение.

Узнав, в чем дело, он заявил с философским спокойствием:

– Прежде всего нам надо попасть в ущелье, а там будет видно! Чего заранее гадать и спорить?

Но Родерик был так задет сомнениями, которые туманно выразил Ваби, что в ожидании обеда, приготовляемого Ваби и Мукоки, он взял ружье и сказал:

– Я попробую поохотиться! Может быть, мне удастся набрести на какую-нибудь дичь, которая внесет разнообразие в наше меню.

Эти слова он произнес с весьма мрачным видом, который, однако, нисколько не подействовал на Ваби.

– Желаю тебе веселой прогулки и удачной охоты! – крикнул тот вдогонку. – Да, кстати, не забудь: если по дороге найдешь несколько симпатичных золотых самородков, захвати их с собой. Я люблю такие штучки.

Родерик, ничего не ответив на эту шутку, вскоре исчез за склоном горы. Он прошел добрую милю, никакой дичи не встретив на своем пути, но, случайно повернув за небольшую еловую рощу, он увидел у подножия высокого склона огромного медведя и, немедленно приложив ружье к плечу, выстрелил.

– Промахнулся, черт его возьми! – вскричал он при виде того, что животное исчезло.

Такого огромного медведя Родерик никогда до сих пор не видел. Вот почему он бросился за ним вдогонку в тайной надежде на то, что ему удастся таким образом избавиться от плохого настроения. Перед ним раскрывалась очень хорошая, почти прямая дорога, и на расстоянии четырехсот – пятисот ярдов он увидел зверя, который очень торопливо подымался по невысокому склону. Побежав вслед за ним, Родерик вдруг остановился и выстрелил два раза подряд. Очевидно, медведь был ранен, потому что он упал, и тотчас же поднялся и с еще большей скоростью, чем прежде, продолжал свое бегство. Достигнув вершины холма, он скрылся по другую его сторону.

Родерик почти ни минуты не колебался, понимая, что было бы стыдно упустить такую прекрасную добычу. Не теряя ни мгновения, он последовал в прежнем направлении, но, в свою очередь, поднявшись на вершину, убедился, что зверь сильно подался вперед и находился уже в семистах или даже восьмистам ярдах от него. Однако уже через несколько минут он увидел, что его добыча замедляет бег. Можно было думать, что медведь потерял много крови и рано или поздно остановится. Поняв это, Родерик пустился вперед во всю силу своих молодых и крепких ног. Медведь время от времени останавливался и как будто переводил дыхание, которое уже начало изменять ему.

Семьсот ярдов… шестьсот… Расстояние заметно уменьшалось, но медведь бежал уже по направлению к густой чаще, где мог спрятаться так, что никакой, даже самый опытный охотник не мог бы отыскать его.

Несмотря на то, что зверь находился еще очень далеко, Родерик решил рискнуть. Он воспользовался случаем, когда тог на секунду присел на задние лапы, и выстрелил. Тяжело раненный в голову медведь грузно закружился на месте и медленно свалился и. землю.

Молодой человек тотчас же поспешил к своей великолепной добыче и, убедившись в том, что она совершенно недвижна, бросился назад для того, чтобы рассказать товарищам о своей удаче и попросить их помощи, так как он не был в состояние собственными силами перетащить в лагерь такую здоровенную тушу.

– Вот так медведь! – закричал Мукоки, увидев зверя. – На такое чудовище нечасто можно наскочить! Вам повезло!

В его восклицании звучало такое неподдельное изумление и преклонение пред юным товарищем, что Родерик зарделся от удовольствия.

– Поздравляю тебя! – в свою очередь вскричал Ваби.

Я думаю, что зверь стоит по меньшей мере пятьсот ливров. От одного плеча до другого у него четыре фута. Замечательный экземпляр!

– И ковер замечательный будет! – сказал Мукоки.

– Да, это верно! – согласился Ваби. – Ковер в восемь футов длиной и шесть футов шириной! Если ты не нашел золотой жилы, то во всяком случае…

Он не закончил фразы, потому что в это время его перебил Мукоки, который тщательнее прежнего стал осматривать медведя.

– Ловкий выстрел! – произнес индеец. – Прямо в правое ухо! Это замечательно!

Вслед за тем он открыл под пегой шерстью еще две раны от первых выстрелов Родерика и, неожиданно для молодых людей, издал недоуменный крик:

– Постойте, постойте, милые мои! Вот так штука! Оказывается, что он бы ранен еще раньше. И довольно давно! Старая рана… Пуля застряла под кожей.

С этими словами он стал нащупывать несколько сморщенную кожу около одной из задних лап медведя. След, оставленный старой раной, был настолько ясен, что его можно было разглядеть без всякого труда. Пальцы Родерика, а затем Ваби под давлением руки Мукоки легко могли нащупать пулю, которая все время скользила между мясом и кожей убитого зверя.

Почти всегда наблюдается одно и то же крайне характерное явление. Охотник неизменно испытывает большое и почти не поддающееся описанию волнение, когда находит на теле убитого им животного рану, нанесенную другим человеком. Особенно это волнение сильно в таких суровых, пустынных странах, как Нортландия.

Очень часто против собственной воли охотник долго и напряженно думает об одном и том же:

«Кто был этот человек? Откуда он явился и куда направлялся? Как он попал сюда? Какие причины принудили его явиться сюда?»

Вооружившись длинным ножом, Мукоки принялся за извлечение таинственной пули. Покончив с этим делом, он внезапно издал звук, который явно говорил о его большом изумлении.

– Вот так странная пуля! – наконец произнес он. – Правду сказать, я никогда до сих пор не видел подобной пули. Это – вовсе не свинцовая пуля.

Кончиком ножа он слегка надрезал пулю и извлек на белый свет крохотную частицу металла, на котором радостно заиграло заходящее солнце.

– Золотая пуля! – воскликнул пораженный Мукоки. – Свинец никогда не отливает такими желтыми оттенками. Эта пуля сделана из самого чистого золота!

 

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...